Сюрприз

– Всё, да не всё! А музыка живая или на худой конец караоке? А экзотика какая-нибудь, чтоб сразу наповал? А дежурный повар на всякий пожарный? А… Ну ладно, действуй, да чтоб без проколов!

– Обижаете, Владимир Петрович! Всё будет тип-топ.

Всё и получилось «тип-топ».

Не чересчур избалованные деньгами и не совсем ещё испорченные ночной клубной жизнью девчонки поначалу, естественно, стушевались от столь откровенного приглашения со стороны серьёзных с виду мужчин «приятно провести время с достойным джентльменом». Однако… сумма «ни к чему не обязывающего скромного подарка» для них, как и для той дамы из газетной публикации, оказалась банально убийственной, намертво парализующей внутренние тормозные системы. За такие деньги, каких их матери-одиночки даже вдвоём вместе взятые не зарабатывали и за год, почему бы разок в жизни не рискнуть, не провести ночь в компании с незнакомым человеком?..

Но то, что они с явным облегчением в душе увидели, оказалось совсем не страшным, а наоборот, повергло их в настоящее восторженное смятение. Такого великолепия им даже во сне бы не приснилось ввиду недостатка житейского опыта и фантазии. Причём, вежливые, безупречного поведения и приличной внешности мужчины и думать не думали к ним приставать, представившись всего лишь «обслуживающим персоналом».

– Слышь, Аньк! – шепнула одна другой на ухо. – Всю жизнь живу в нашем городе, а не подумала бы, что здесь такие райские уголки есть.

– Значит, есть, Марин. Вот и пользуйся случаем!

– Что, полная расслабуха?

– Здесь, похоже, иначе не бывает. Раз уж рискнули и согласились

прийти сюда-а…

– Отступать, говоришь, некуда – позади Москва?

– Только вперёд! По-другому, боюсь, уже вряд ли получится…

– Передком пробьём себе дорогу!.. – хохотнула Марина, подавляя напускной развязностью всё же таившийся где-то в душе вполне объяснимый страх: кем и каким на самом деле может оказаться тот таинственный «достойный джентльмен», в обществе которого они с подругой приглашены «приятно провести время».

– Если мозгами пока не умеем, значит, ты права, придётся начинать пробиваться к хорошей жизни по-простому, сугубо по-бабьи. А что делать, кому сейчас легко?..

– Аньк, а чего это наш «джентльмен» не показывается?

– А может, Марин, это и не джентльмен вовсе, а Квазимодо⁵ какой-нибудь, или того хуже – Чикатило⁶? Ведь «скромные подарки» в несколько тыщ баксов за просто так не дарят.

– Дарят и миллионы. Не за просто, конечно, так… но, богатые мужчины красивым женщинам.

– Вот и взглянуть бы поскорее. А то, аж мурашки от любопытства по коже…

– А вот и я! – тут же, как по заказу, возник за их спинами приятной наружности моложавый мужчина средних лет – холёный, изысканно одетый и жизнерадостный. – Прошу прощения за небольшое опоздание, но я должен был привести себя в порядок перед встречей с такими прекрасными незнакомками.

И протянул обеим по пышному букету красивых цветов. В каждый букет была вложена приоткрытая коробочка с набором дорогих ювелирных украшений.

У девчонок ещё более отлегло от сердца:

– Ой, а мы вас видели в ночном клубе!

– Было дело… Ну, давайте знакомиться. Друзья зовут меня Вованом.

– Аня.

– Марина. Но как-то неудобно просто Вованом. А отчество?

– Какие сегодня к чёрту отчества? Расслабляйтесь, девчонки! У меня отпуск заканчивается. А Липецк – мой любимый город.

– Вы здесь бывали раньше?

– В армии служил, на самой городской окраине – на Автопарке. В Дикое да в Коровино к девчонкам в самоволки бегал с друзьями. На «губе»⁷ не раз за это сиживал.

– Что вы говорите! А мы как раз оттуда родом. Аня с Дикого, а я – с Коровина. Только Автопарк теперь уже совсем не окраина, всё по-другому.

Город наш растёт и меняется на глазах.

– Ну, об этом потом обязательно расскажете, ностальгия меня гложет немилосердно. Тоскует душенька-а… А сейчас попрошу для начала за стол! И первый тост будет за ликвидацию.

Девчонки онемели: неужели и в самом деле маньяк? Нет, не просто так заманивают доверчивых искательниц приключений такими «скромными подарками», какие сходу отвалил им этот Вован – имя-то какое! Бандит, как есть бандит…

– З-за ликвидацию к-кого? – еле выдавили из себя хором Аня и Марина.

– Не кого, а чего – «выканья», конечно! – расхохотался довольный девчачьей реакцией на свою шутку Вован. – «Вы», да «вы»… Тем более, – подмигнул он, – мы сегодня должны заслужить право называть друг друга не просто друзьями, а близкими. О-очень близкими.

– Почти что, значит, родственниками. Отцы и дети…

– Точно! Так что, давайте-ка по-простому, «доченьки» мои. Ох, и

удочерю же!

– Да-авайте, «папаня»… в общем, согласные мы.

– Не «давайте», а «давай, Вован»!

– Что ж, двум судьбам в одной не бывать, как говорят наши мамки. Давай, Вован!

– Вот это уже лучше. Ваше здоровье, дочурки!

… Ночь прошла бесподобно. Потерявшие относительно недавно своё девичье целомудрие девятнадцатилетние подружки-однолетки (как верно угадал в ночном клубе, глядя на них, Вован – и в самом деле студентки одного из местных вузов), были до потери самообладания возбуждены, и в то же время ощутимо скованны непривычной и необычной для них «сверхбесстыжестью» соития втроём. Обильные винные пары с «эксклюзивным» угощением помогли им при этом в какой-то мере избавиться от мешавшей делу скованности, и они до самого утра изо всех сил старались доставить как можно больше удовольствия всё более и более, по мере опьянения, нравившемуся им весёлому джентльмену Вовану, используя для этого весь без остатка свой небогатый пока женский опыт.

Более искушённый в этом плане, годившийся им по возрасту в отцы, но физически ещё очень крепкий Вован, хотя и вряд ли меньше самих девчонок возбуждённый нестандартной в своей развратности ситуацией, и от души наслаждающийся свежестью их тел и непосредственностью в поведении, всё же, не теряя контроля над собой, с доброжелательной интимной откровенностью мягко корректировал действия девчонок, подбадривал где надо, и в конце концов добился их если не совсем полной, то во всяком случае максимально возможной для подобной ситуации «расслабухи». Все трое блаженствовали так, как, наверное, никогда в жизни. Эксклюзив, да и только!

За этой ночью последовал не менее великолепный субботний день. Потом – опять ночь, и опять день, воскресный, когда на занятия в институте, в отличие от полуобязательной субботы, идти и вовсе не надо. Подарки Ане и Марине в виде денежных купюр высокого достоинства, в иностранной, разумеется, валюте, сыпались от «удочерившего» их таким образом «папаши» как из рога изобилия.

Наконец наступила третья, уже немного поспокойнее ночь, когда более-менее насытившиеся друг другом трое, уже смело можно сказать, влюблённых смогли, наконец, перевести дух и начать общаться «чисто по- дружески», чтобы спокойно поговорить по душам «за жизнь», рассказать, хотя бы кратенько, каждый о себе.

– Эх, и балбесом же я был, когда служил здесь, – откровенничал разомлевший Вован, нежно поглаживая прижавшихся к нему с обеих сторон голеньких Аню с Мариной. – Каких женщин зря обижал! По сей день не могу себе простить. Урод я моральный!

– И никакой ты, Вован, не урод, – возражали они в один голос, – а очень даже мировой парень. Не наговаривай на себя. Да любая для тебя с удовольствием и радостью родит ребёночка! Хочешь, и мы тоже? А что, мы

ведь не предохраняемся с тобой сейчас…

– Не-е, девчат, – пропустил мимо ушей их «не предохраняемся» Вован, – урод я. И пока не покаюсь хотя бы перед двумя самыми обиженными мной, не успокоится моя душа. Вот прямо утром и пойду, да разыщу обеих. Ведь ни ту, ни другую, сколько раз был здесь в Липецке за двадцать лет после службы, так и не навестил.