– Давайте.
И тут же, как по заказу, раздался входящий телефонный звонок.
– Ну вот, кажется, на ловца и зверюшки бегут, – хмыкнула, приложив трубку к уху, Полина и строго скомандовала:
– Никаких «до утречков», и так уже какие сутки веселитесь неизвестно где и с кем! Ладно-ладно, верим… Да, тётя Лиза у меня. И ещё кое-кто… А вот это пока секрет. Сюрприз, так сказать. Неожиданный и интересный. Увидите, познакомитесь – о-бал-деете! В общем, дуйте и та, и другая сюда, и никаких гвоздей! Всё.
Вован подобрался. Предстояло не самое простое в его жизни знакомство. Вышел в прихожую к большому зеркалу. Осмотрелся. Зашёл в ванную, ополоснул горящее лицо холодной водой. В груди жгло сильнее и сильнее. Он не мог точно понять, отчего его всего так корёжило и трясло: или просто от волнения перед первой встречей с собственными кровными детьми, о которых столько лет ничего не знал, или же от неотвратимости чего-то страшного. Ведь страх, граничащий с ужасом, он ощущал явнее явного. Но перед чем? Или перед кем?
В ногах ослабло настолько, что пришлось присесть на край ванны.
– Вова, тебе плохо? – в проёме приоткрытой двери появились взволнованные, почему-то расплывающиеся как в густом мареве лица обеих женщин. – Может, «скорую» вызвать?
– Не вздумайте! Давайте-ка, я приму контрастный душ, и всё пройдёт.
– Правильно! – согласилась Полина. – Вот тебе свежее полотенчико. И можешь воспользоваться, если не постесняешься, моим, тоже свежим, халатиком. – А я пойду-ка, звякну девахам, чтобы чуток ещё погуляли, пока ты наведёшь над собой полный марафет. Ведь папу своего дочери должны, хотя бы для первого раза, увидеть в наилучшем его облике, парадном.
– Морозяка лютый на дворе… – превозмогая навалившуюся одышку, с трудом проговорил вяло раздевающийся Вован. – Какое гуляние?
Из прихожей послышался голос Полины:
– Что-то, Лизка, мобильники ни у моей, ни у твоей не срабатывают. Боится нашего мороза азиатская-то техника! Ладно, пойдём, пока Вова тут прихорашивается, встретим девок, да сами прогульнёмся с ними.
– Ну, давай, Вов, мы скоро, – Лиза вышла из ванной, оделась в шубку и вслед за Полиной удалилась.
***
Вован расклеился вконец. Какой-то жуткий, не знакомый никогда ранее страх сковал его тело и мысли. Затем вдруг мысли совсем исчезли. Остался только страх. Он уже не помнил, был ли под душем, и вообще включал ли воду. Вслепую натянув на себя женский махровый халат, бросился вслед подругам, не догадавшись даже сунуть ноги в какие-нибудь тапочки. Открыв входную дверь, выглянул наружу и воззвал, вместо куда-то вдруг пропавшего фирменного сидоровского «эксклюзивного» баритона, еле
слышным хрипом:
– Лиза! Полина!
Но на лестничной площадке остался только знакомый лёгкий аромат дамских духов «Шанель».
Он захотел догнать так быстро исчезнувших женщин. Мало что соображая, выскочил из квартиры… Позади щёлкнуло. Вован оглянулся – дверь была плотно закрыта. Дёрнул за ручку. Так и есть – замок заперся автоматически.
Не чувствуя онемевшими ногами ледяного холода каменного подъездного пола, забыв, что существует такое достижение технического прогресса как лифт, бегом, вприпрыжку, поскакал вниз по лестнице.
Злющий мороз на выходе из дома как кипятком ошпарил. Это взбодрило
Вована, и он, на какое-то короткое время очнувшись и придя в себя, вспомнил, за что, кроме всего прочего, любил этот город: в Липецке уникальным и «эксклюзивным» нынче было то, что здесь совершенно бесплатны городской транспорт и городская телефонная сеть, включая таксофоны. Но, куда ехать, и кому звонить? Дочкам Лизы и Полины, которые, кстати, если верить россказням их матерей, и вовановы дочери тоже? Так ведь, номеров их «мобильников» он не знает. Да если бы и знал… Предстать пред их оченьки в таком виде в такую холодрыгу?.. Нет уж!
Вован забежал обратно в подъезд, молниеносно взлетел на второй этаж, на третий. И вдруг запамятовал, на каком же живёт Полина и с которого он только что спускался.
Сознание Вована опять начало стремительно погружаться в вязкую трясину властно овладевающего всем его существом панического страха. Страха, как он смутно, но всё же начинал больше и больше догадываться, скорой встречи с чем-то нежелательным настолько, что лучше уж конец.
Боже! А зачем он вообще здесь, в этом отвратительном месте? И как сюда попал? Что за дикое пламя так жжёт и разрывает грудь? И что за тиски так изуверски ужасно сжимают голову, заставляя глаза вылазить от боли из
орбит?
Может, его отравили? Но – кто? Коварные конкуренты по бизнесу медленнодействующим ядом? Или – подло, из лживой бабьей солидарности забеременевшие когда-то, много лет назад, подружки, с которыми он, кажется, сегодня встречался. А почему так холодно? А где дублёнка? Что это за странная, незнакомая цветом и запахом тряпка на плечах? Надо бы ноги ею укутать. Та-ак… Ой нет, тело оголённое ещё сильнее мёрзнет. Наденем-ка обратно. Во-от, теперь вроде полегче, но опять ногам худо… Др-р-р!..
Стоп! Подружки были точно. И ушли за другими такими же, только молодыми. Или за хахалями своими? Зачем? Чтобы ему, Вовану, стало ещё хуже? Заговор! А что это за весёлые женские голоса снизу? Радуются близкому вованову концу? Ну, не-етушки! Так легко Вован не дастся, не на того напали.
Не найдя под рукой никакого оружия для достойного отпора противнику, он снял с себя халат, связал узлом один его край, взялся за другой, и в устрашающей позе абсолютно голышом изготовился к битве.
Голоса внизу стихли. Послышался звук работающего лифта. Меньше чем через минуту на той же площадке, где собрался принять смертный бой так жестоко страдающий «эксклюзивный» гость-сюрприз Вован, открылись створки лифтной двери. «Сюрприз» отпрянул в противоположную сторону и замер в полной решимости постоять за себя.
Сознание его, помутнённое ужасающим предчувствием, прояснилось вдруг ещё на миг, и зрачки глаз расширились от теперь уже совершенно непереносимой боли. Какой-то дикий зверь внутри груди изо всех сил рванул когтями сердце. На голову как-будто обрушился поток чего-то наподобие здоровенных камней, любой из которых обычно убивает наповал…
Последнее, что увидел, теряя сознание, мгновенно понявший, как ему показалось, всё, и страстно возжелавший мгновенной же смерти владелец процветающей группы компаний «Sidorov Corporation» Вован – это… о, дьявол!.. выходящие из лифта в сопровождении своих весёленьких матерей Елизаветы и Полины, – они или не они?!. что-то глаза слезятся… ч-чёрт!!! – так славно «удочерённые» им девушки из ночного клуба Аня и Марина.
– Эк-ск-люз… – на этот раз своё любимое словечко он так и не договорил. Сирены «скорой помощи» не слышал…
***
… Спустя несколько лет один из среднерусских мужских монастырей напутствовал на самостоятельную церковную службу в новом приходе самого благочестивого в своих рядах монаха – отца Викентия (в миру Владимира Сидорова), давшего обет до конца дней своих усердно нести слово божье в народные массы. И особенно – в части уважения основных Его, Господа нашего, заповедей, среди которых и – «не прелюбодействуй»…
При этом вряд ли кому-то из прихожан суждено узнать, чем на самом деле больше всего мучается в душе батюшка. И сам батюшка этого тоже не знает, то есть не уверен до конца… А неизвестность – это хуже худшего… Но, даже если в тот вечер в холодном подъезде из-за множества настораживающих, наталкивающих на пугающие выводы совпадений ему всего лишь померещилось, что видит именно тех девушек… сама вероятность такого страшного греха с родными дочерьми, да ещё с двумя сразу, достаточна для любого наказания судьбой.