– Прослежу. Непременно. – кивнул Вершинин.
Опять помолчали. Однако долгое молчание грозило погрузить теплую компанию в объятия Морфея, и чтобы этого не случилось, Левушка решил еще разок, как следует встряхнуть шефа.
– Герард Петрович, – сказал он. – А ведь у меня есть еще записи…
Тут уже настало время икать начальству, что оно и не преминуло сделать:
– К-как?! Какие еще записи?! – встрепенулся он.
Левушка, уже слегка покачиваясь от наполненных «трюмов», продефилировал к столу. Опять потыкал «мышью», выискивая нужный файл. Далеко отходить не стал. Через пару секунд появился ролик с другим «джипом». После окончания ролика, немного перемотал на момент столкновения и нажал на стоп-кадр, опять выводя на экран характеристики изображаемых объектов. Дав шефу некоторое время на то, чтобы в очередной раз прийти в себя от увиденного, спросил у того невинным голосом:
– А как вы прокомментируете данный сюжет, учитель?
Тацит, сидя на диване, усиленно тер руками лицо, то ли восстанавливая кровообращение, то ли просто отгоняя внезапно навалившуюся сонную одурь. Левушка ликовал в душе от мысли, что усадил начальника в лужу и уже предвкушал победу, предполагая услышать нечто вроде того, что « темна вода во облацех», но шеф живенько спустил его на грешную землю словами:
– Ну и что?
– Как что?! – растерялся от убийственного спокойствия начальства Левушка.
– Вот и я говорю, ну и что? Джип имеется?
– Имеется. Но марка другая, вы же видите, – начал было майор, но начальник отмахнулся.
– Не суть. Клиент в наличии?
– Да…
– Смерть наступила в то же самое время, что и в предыдущие разы?
– Ну… в общем, да.
– Попрошу без «ну». Все, как видишь, вполне укладывается в мою теорию. Сколько раз ты снял этот эпизод?
– Уууу… сбился со счета.
– Все они идентичны?
– Да.
– Ну и чем ты тогда собрался меня удивить? – уже благодушным голосом произнес шеф.
– А вот чем, – сказал Левушка и поведал о своих разговорах с Эллочкой и Борисовым.
После окончания повествования о «темной» истории с приказами и заявками, между двумя подвыпившими собеседниками вновь установилась тишина, которую никто не решался нарушить первым. Шеф сдался первым:
– Нда…, – многозначительно произнес он. – Левушка, ты случайно не в курсе, умирают ли ангелы от инсульта, а то я как-то упустил этот вопрос из виду?
– Не знаю. Скорее всего нет. Сосуды у нас будут, я думаю, покрепче, нежели у наших земных пращуров.
– Спасибо. Утешил.
– Не за что.
– Не ко мне тебе надо было идти с этим, – кивнул он на компьютер.
– А к кому? – растерялся нарушитель спокойствия.
– Не знаю. Я – историк, а тут дело пахнет детективом. Где там у нас Шерлок Холмс обитает?
– Эээ… Вообще-то это литературный персонаж, с явным сочувствием к шефу проговорил он.
– Жаль. Очень жаль. Его помощь сейчас была бы весьма кстати.
– И это все, что вы мне можете посоветовать? – огорчился всерьез Левушка.
– Ты никогда не задумывался, – не обращая внимания на огорченные стенания подчиненного, начал Тацит. – кто как и каким образом рассчитывает события, результатом которых наши «полевые» сослуживцы пополняют наши ряды?
– Ну-у, – начал тянуть Левушка. – Суперкомпьютеры рассчитывают все данные по потенциальным и перспективным «носителям».
– Нет, Левушка, не то ты говоришь, – перебил его начальник. – Компьютеры всего лишь рассчитывают генетическую предрасположенность предполагаемого «носителя» к тем или иным поступкам, анализируют уже совершенные поступки и дают прогноз на будущее, не всегда, кстати, точный надо отметить. А вот подгадать время и место встречи того же «джипа» с «реципиентом»…
– Руководитель отдела Т-перемещений генерал Васильев, в миру был известным пророком, – попробовал вставить свои пять копеек Вершинин, сведя глаза к своей переносице для проверки состояния опьянения.
– И опять нет, голубчик, – возразил Петрович. – Пророчества – это все на макро-уровне. Оно не опускается до таких мелочей, как банальное ДТП в районе Мухосранска. Это только операции по внедрению «извозчики» совместно со специалистами из аналитического отдела разрабатывают самостоятельно. Задания на завершение же получают исключительно из рук…
– Серафимов, – догадался Левушка.
– Вот именно. А как у нас обычно их называют? – гнул свое шеф.
– Огненноносными, лучезарными, светоносными, – начал вспоминать майор, невольно понижая голос от почтения и душевного трепета к представителям этого вида «природных» ангелов.
– А еще? – требовательно произнес Петрович.
– Управляющие случаем, – совсем уже тихо просипел помощник.
– Вот! – поднимая указательный палец кверху, подтвердил Тацит. И продолжил. – Тот кто управляет случаем и есть основной игрок на этой сцене. Наверняка с их подачи были и оба приказа и отмена заявки на наблюдение.
– Так-то оно так, шеф, но в итоге-то это все равно ни к чему не привело. Основная канва событий осталась прежней, – попробовал опять возразить Левушка.
– Да. Ты прав мой мальчик, – согласился наставник с доводом ученика. – У них ничего не вышло потому… потому, что появился еще один неучтенный фактор, – медленно словно в сомнамбулическом сне произнес Петрович.
Левушка уже с неподдельным страхом взирал на своего начальника. Таким он еще его никогда не видел за все шестьдесят с лишним лет работы с ним.
– Ты знаешь, – все также медленно продолжал он, – а ведь мне теперь события, показанные в первом ролике видятся совсем-совсем в ином свете.
– В каком? – с придыханьем спросил ученик.
– Сынок, а не припомнишь ли ты еще каких-нибудь странностей во время визита к тебе Захарии? Чего-нибудь необъяснимого в его поведении или в окружающей среде, например.
Левушка усиленно морщил лоб в попытке припомнить что-нибудь выходящее за рамки обыденного.
– Вроде бы ничего такого особенного не было… Разве что мне почудилось, что холодком откуда-то потянуло, да еще неприятное чувство, что кто-то недобрый смотрит тебе в затылок.
Шеф покивал, как будто и сам предполагал нечто такое, а затем задумчиво начал:
– Я все это время не переставал думать о том типе в белом костюме… Из всех трех вариантов событий, именно тот, где присутствует он является загадочным, остальные укладываются в рамки разумного. Вот я сейчас и подумал, а что если этот тип и является тем неучтенным серафимами фактором?
– Да. Ведь это именно он растолкал зевак, чтобы девочка якобы увидела своего отца и позвала его. Если бы не он, то ничего бы и не было. К тому же мы с вами установили прямую связь между ним и злополучным автомобилем. И он единственный на кого у нас нет никаких сведений, – загнув три пальца Левушка.
– Но ведь в мире нет таких живых существ, на которых бы не распространялось действие Т-скана! И кто, из тех кого мы знаем никак и нигде не отображается?! – подхватил эстафетную палочку шеф.
– Никто. Хотя, постойте-постойте – начал догадываться Левушка, а затем добавил. – Кажется…
– Таких живых существ в мире нет, – повторил историк еще раз, – кроме…
– Кроме… – подняв глаза куда-то вверх, открыл рот Левушка.
– Да. Либо его антипода, или если хочешь, то Его же, но только в другой своей ипостаси. Только об этом, т-с-с, – предостерегающе приложил свой палец к его губам учитель.
Оба дружно кивнули той мысли, что одновременно пришла к ним в голову.
– Да, – еще раз подтвердил невысказанную догадку ученика наставник. – И этот второй вариант, мне кажется наиболее убедительным со всех точек зрения.
В глазах майора плескался неподдельный страх. На этот раз молчание затянулось особенно долго. Шеф опять первым нарушил тягостное молчание:
– Посмотри, сынок, там не осталось в кувшине еще сколько-нибудь?
«Сынок» тряхнул пятилитровую амфору. Там еще что-то плескалось.
– Есть немного.
– Наливай.
Левушка разлил остатки вина по чашам. Выпили. Крякнули с досады. Что больше ничего не осталось. Глядя в окошко, где уже порядком стемнело, хоть в Раю, как и у нас в Ленинграде майские ночи никогда не бывают слишком темными, Левушка засобирался домой. Петрович не стал притворно уговаривать остаться, он и сам порядком устал за этот бесконечно долгий вечер:
– Ты оставишь мне копию своих экзерциций?
– Да. Я еще с самого начала скачал ее вам. Папка на рабочем столе, – ответил он, вытаскивая флешку из компьютера.
– Ты вот что сынок, – стал наставлять Петрович своего помощника, – ты непременно поговори с Захарией еще раз. Чую, что он является ключом к разгадке этой тайны.
– Да, Гер-рард Петрович, завтра и п-поговорю, – слегка заплетающимся языком ответил он наставнику.
– Надеюсь, что ты будешь держать меня в курсе.
– Р-разумеется.
На крутой лестнице, непривычный к таким возлияниям, как сегодня, Левушка оступился и чуть было не съехал по лестнице кубарем вперед до самого низа, но Петрович вовремя его поддержал.
– Да, брат, питух из тебя еще тот, как я посмотрю. Эх, молодежь-молодежь… Ладно давай я тебя хоть провожу до телепорта.
С этими словами он обхватил своего верного помощника за талию, и они в обнимку вышли во двор. Выйдя на улицу, остановились, потом переглянулись, и не сговариваясь дружно во весь голос затянули:
Видно, нечего нам больше терять,
Всё нам вспомнится на Страшном суде.
Эта ночь легла, как тот перева-а-ал,
За которым исполненье надежд.
Так в обнимку, как влюбленные они вышли со двора, и пошли вдоль улицы.
Бабка Лукерья, засидевшаяся у открытого окна, в ожидании «проклятого супостата», который по ее сведениям вот-вот должен был вернуться из Города, услыхав песню, доносившуюся со двора ее соседа, очень удивилась. Сосед по участку справа, который регулярно покупал у нее молоко и брынзу, слыл мужчиной солидным, тихим и благообразным, ни в чем таком не замеченным, а уж тем более в пьянках. Прислушалась, выпростав одно ухо из-под платка:
– Ишь ты, как выводят шельмы, – довольно прошептала она себе под нос. А с улицы тем временем продолжало доноситься:
Пусть Луна взойдет оплывшей свечой,
Ставни скрипнут на ветру, на ветру.
Ах, как я тебя люблю горячо-о-о!
Годы это не сотрут, не сотрут.
XI
Проводив бабу Лушу, Захария вернулся на кухню, убрал нетронутое со стола в холодильник. Остатки от пиршества скинул в дезинтегратор, который тут же заурчал как сытый кот, принимая в себя отходы. Природная совестливость не позволила Захарии отправлять назад немытую посуду, поэтому перед отправкой он тщательно ее вымыл и вытер насухо. Во время этой не слишком приятной процедуры вспомнил слова бабки об ее желании видеть его обремененным брачными узами. Парадокс, но даже закоренелые холостяки всерьез задумываются об этом именно во время приготовления еды, мытья посуды и уборки в доме. Задумывался периодически об этом и наш герой. «А почему бы и нет? – вопросил он сам себя, ставя в «шкаф» для отправки посуду. – Чем я хуже других? Ничем. Вроде бы не урод и не дурак. Свой дом, солидный счет в банке, званием и наградами не обойден, авторитет у коллег по службе тоже имеется, и не малый. Да и все кругом, начиная от начальства и кончая бабой Лушей, уже в открытую говорят, что пора завязывать с холостяцкой жизнью. Ладно. Вот закончу это дело с обеспечением безопасности Инессы, и тогда всерьез можно будет подумать об обустройстве личной жизни». Конечно, на первый взгляд, положение Захарии выглядело странновато. Просуществовав более трех тысяч лет, имея довольно импозантную внешность, он так и не смог обзавестись семьей. Нет, мимолетные любовные интрижки в период между командировками, конечно, имели место, многие представительницы «слабого» пола млели и строили глазки при виде его хорошо скроенной фигуры и магнетического очарования серо-стальных глаз, но до серьезных отношений они не доходили. Все любовные интрижки быстро заканчивались, стоило какой-либо из девушек узнать, кем он работает. Это вовсе не значит, что профессия «полевого» агента было презренна в райанском обществе. Напротив, «полевые» агенты пользовались заслуженной славой и авторитетом. Такой же славой и авторитетом пользовались только представители еще одной ангельской службы – спецназовцы. Их обожание среди населения вообще не имело никаких границ. Но служить там могли только больные на всю голову, ибо это было единственное подразделение ангельской службы, которое действительно несло потери в прямом смысле слова. Ангелы, несшие там службу, иногда погибали при выполнении заданий, связанных с командировками на Землю. И если люди, погибая, там у себя на Земле, могли рассчитывать на дополнительную жизнь здесь – в Раю, то смерть ангела была всегда окончательной. И тем не менее желающих служить в частях специального назначения было, как говорится, хоть отбавляй. Портреты таких «передовиков» как Захария и «спецназовцы» не сходили со страниц местных газет, их приглашали в школы рассказов о совершенных ими подвигах, в их честь называли улицы и корабли, на любом празднике такой вот агент тут же становился центром восхищенного внимания. И все это без учета того, что денежное содержание «полевых» было самым высоким среди райанцев во всех секторах Рая. Однако у каждой медали, как известно, имеется две стороны. И чем громче звучали фанфары в честь героев с передовой по борьбе за души братьев-землян, тем громче звучал и реквием их личной жизни. Никакая слава и никакие деньги не могли заставить райанок отдать свою руку и сердце такому вот молодцу, ибо какой женщине, будь она земная или райская, может понравиться то обстоятельство, что муж в любой момент может сорваться в очередную командировку лет этак на тридцать, если повезет, а то и на шестьдесят-семьдесят. Вот и жди его. Вроде и жена, а все равно как вдова. А уж связать свою судьбу со «спецназовцем» это уже выходило даже за рамки помешательства. Подавляющее большинство ангелов такое положение удручало. Не все могли выдержать подобный психологический прессинг. Многие из них писали рапорты и переходили на менее престижные должности с поражением в окладе, либо вовсе увольнялись со службы, будучи уже в немалых чинах, ради семейного счастья. И чем более становилось таких случаев, тем ценнее были оставшиеся кадры. Захария на своем карьерном пути, избежал множества соблазнов, бытового дискомфорта и душевных травм, связанных с особенностями своей профессии и теперь был в полном своем праве рассчитывать на компенсацию за все прошлые неудобства. Ценз «полевого» агента выслужен им сполна, без единого нарекания со стороны вышестоящих органов. Шутка ли, девяносто девять «обращенных» и не просто абы каких, а тех, кто сам в свою очередь стал «полевым»?! Считай, целая рота. А если принять в расчет то, что каждый из них, в свою очередь тоже по многу раз отличился на данном поприще, и те в свою очередь тоже, и так на протяжении более чем в две тысячи лет. Если все досконально с калькулятором на руках подсчитать, то он за свою продолжительную карьеру стал родоначальником, чуть ли не целого ангельского воинства в несколько десятков тысяч. Было, отчего закружиться голове.
Покончив с таким не очень приятным делом для любого мужчины как мытье грязной посуды и дождавшись ее отправки «столу заказов», Захария прошлепал в гостиную. Там отыскал глазами большой диван, стоящий посреди зала и с явным удовольствием вместил в продавленную годами одному ему известную ложбинку в изделии Роберта Адама свою пятую точку. Напротив дивана, висел подвешенный к стене громадный и плоский экран визора «Аметист». Он принадлежал к первому поколению визоров с ЖК-экраном, освоенных местным производством. Захария как сейчас помнил, что купил его в далеком 81-м, как раз перед самой отправкой в последнюю свою командировку. На журнальном столике, стоящем рядом с диваном лежал пульт ДУ, бережно засунутый в полиэтиленовый чехол, по моде того времени. Нажал на «включение». Как ни странно, но экран тут же засветился. «Батарейка не села, спасибо баба Луша» – благодарно подумал он. Тут же завел «Чайку», сверяясь со временем в углу экрана. Машинально надел на руку. Рука моментально ощутила добротную тяжесть стального корпуса часов и такого же стального браслета. Насколько он помнил, в «русском» секторе транслировались 15 своих каналов и по 5 из других секторов. Нажал на кнопку «1». По первому каналу транслировалась передача «Вести с полей». Румяная и круглолицая, словно фермерская дочка, диктор бодрым голосом рапортовала о новых достижениях агропромышленного комплекса в деле выведения новых сортов злаковых, бобовых и клубневых культур, на основе последних научных разработок. Растениеводство мало увлекало Захарию, поэтому он тут же переключился на следующий канал. Там шла передача о проблемах сохранения книжного фонда в условиях перехода ко всеобщей цифровизации. Библиотекари и архивариусы, собравшиеся в телестудии, уныло сетовали на катастрофическое падение посещаемости библиотек молодыми райанцами. Захария предпочитал идти в ногу со временем, поэтому данную проблему не считал заслуживающей внимания. Третий канал, по сложившейся традиции, отдан был под обсуждение и голосование по очередному из представленных законотворческих проектов. Он даже не стал прислушиваться к теме предстоящего голосования, а сразу переключился на следующий, боясь, что непременно уснет через пару минут от скуки. Переключив канал еще раз, обнаружил разгневанную райанку средних лет, выговаривавшую корреспонденту в микрофон претензии к транспортному подотделу городского жилкомунхоза за малое количество телепортеров, в часы пик, не справляющихся с потоком граждан спешащих с работы и на работу. Захария целиком и полностью разделял мнение разгневанной райанки, но все равно не стал смотреть окончание сюжета. Концерт камерной музыки, несмотря на великолепное звучание, также не вдохновил его. Передача об особенностях животного мира, населяющего океаническое побережье Рая, без характерных интонаций голоса Николая Николаевича Дроздова, казалась пресноватой и академичной. Вести о завершающем этапе строительства первого, общего для всех райских секторов космодрома, призванного обеспечить межзвездные перелеты космических кораблей, должна была вызвать неподдельный интерес у любой аудитории, и у Захарии в том числе, но сейчас он был слишком далек от эйфории по поводу предстоящей экспансии мирового космоса. Будь он помоложе на пару тысяч лет, он возможно охотно записался бы в первый отряд космонавтов (портрет Юрия Гагарина висел у него на стене в кабинете), но судьба, а точнее Всевышний решили использовать его для достижения иных целей. Канал, посвященный происшествиям, связанным с техногенными авариями, либо климатическими катаклизмами (да-да, даже в Раю такие иногда случались, хоть и обходились, как правило, без серьезных разрушений и травм), смотреть не стал, из-за нежелания портить настроение в первый день возвращения домой. Наверное именно по этой причине подавляющее количество известий с Земли не находили своего отражения в сводке местных новостей. Видимо подкомитет, ответственный за телевещание опасался расстроить психику райанцев, просмотром всех ужасов совершаемых на Земле, а также катастрофического падения нравов, льющегося на головы землян и угрожавшего райанцам. Захария не был согласен с данной политикой, так как попадающие в Рай люди все равно приносили с собой страшные вести с родной планеты. Замалчивание истинной ситуации сложившейся на прародине большинства райанцев, на этом фоне выглядело, по его мнению, наиболее зловещим образом. По вполне справедливому суждению Захарии, о подобном нельзя было молчать ни в коем случае. Напротив, подобное должно было освещаться самым подробнейшим образом. Это дало бы возможность коллективному разуму жителей Рая, выработать не только защитные меры в отношении самих себя, но и разработать рекомендации для землян. И возможно поспособствовало очищению земного общества от мерзости со всех сторон грозящей ему. А то вон, даже Аверьян из аналитического отдела спрашивает у него, у Захарии, о том, что творится на земле-матушке. Хороши же у нас аналитики, если даже не представляют, что творится там, куда они отправляют командировочных. Закончив эту мысль, полную праведного негодования, рашил продолжить прогулку по телеканалам. Опять защелкал пультом. Пропустил программу для желающих заочно повысить свой образовательный уровень. Хоть по своей последней земной профессии он и был артиллеристом, но обилие математический формул и «птичий» язык экранного лектора, всегда вызвали у него легкий приступ головной боли. Спортивный канал транслировал матч по футболу в Райской Чемпионской Лиге между любительскими командами (профессиональное занятие спортом в Раю резко порицалось на всех уровнях) из европейского и латино-южно-американского. Многие священнослужители, в силу своего благочестия попавшие в Райские Кущи всячески осуждали подобные мероприятия, упирая на «чужебесие азартных игрищ, возбуждающие в агнцах Божьих страсти», но как это ни странно покажется, именно в Раю их суждения не имели решающего значения. Понаблюдав за игрой минут 10 и послушав слова комментатора об игре, Захария поморщился: «кривоногие» русские футболисты, даже находясь в Раю, умудрились не пробиться даже в четвертьфинал. Вновь щелкнул пультом, переключая на другой канал. По детскому каналу шел старый советский мультик о том, как ослик искал счастье. Несмотря на возраст, чины и звания, Захария любил смотреть мультфильмы, особенно советские. Было в них что-то душевно-щемящее, светлое и вместе с тем глубоко философичное. В них порой поднимались такие глобальные вопросы, что не сразу поймешь, для детей тот мультфильм или все же для взрослых. Скорее всего, для тех и тех. Высокая нравственная составляющая советской анимации заключалась не только в пропаганде гуманного и гармоничного образа жизни, между всеми ее формами, но и в том, что детям в этих фильмах давалась возможность почувствовать себя взрослыми, в плане принятия важных решений, а взрослым давался шанс переосмыслить свой внутренний мир. Старые советские мультфильмы были одним из немногих продуктов земного телевещания, которые всегда охотно получали разрешение на теле трансляцию в Раю от комитета по информации. Гораздо менее охотно комитет выдавал разрешение на показ художественных фильмов. Для этого они должны были отвечать не только высокохудожественным параметрам, но удовлетворять комитетчиков своими морально-нравственными критериями. Раз в год представители комитетов по информации всех секторов собирались и на консенсусной основе утверждали списки разрешенных к просмотру фильмов, дабы исключить контрабанду нежелательного контента. Просмотр земных фильмов был чрезвычайно популярен среди райанцев, так как своих киностудий и театров в Раю попросту не было. Играть роли в театре или в кино, райанцы для себя считали делом зазорным, как надевание на себя чужих личин, а земные актеры, в силу специфичности своей жизни, попадали сюда гораздо реже чем представительницы «самой древней профессии». Молодые райанцы, рожденные здесь и не знавшие как следует земных реалий, нет-нет, да поругивали «жандармские формы правления» и «засилье цензуры». Однако их родители, вдоволь насмотревшиеся там на Земле на разгул вседозволенности в культуре, приводящий к общему падению нравов, цепко придерживались прежних устоев и полностью поддерживали в этом свои комитеты по информации. Так и не прижились театр и кинематография в Райских Кущах. В общем и целом, если перефразировать слова, сказанные когда-то одним из землян, то райское телевидение было каким угодно – где-то смешным и наивным, где-то даже немного скучноватым, но оно никогда не было пошлым, и в этом была его основная заслуга. Захарии надоело переключать каналы, поэтому он выключил визор, встал и направился в прихожую, где бросил свою барсетку с карточкой и коммуникатором, и где стояла корзинка для писем, доверху наполненная содержимым, что он отметил краем глаза еще когда только вошел в дом. Вынув «комтор», как в обиходе называли коммуникатор местные жители, склонные к всевозможным сокращениям и аббревиатурам, из барсетки и воткнув его в розетку для подзарядки, принялся разбирать почту. В основном это были банковские уведомления о состоянии личного счета клиента на конец каждого года. Уведомления несли информацию о всех поступлениях и списаниях со счета клиента. Теперь сумма в сто шестьдесят четыре миллиона уже не вызывала в нем трепет, который он невольно ощутил днем стоя возле кассира. Мысленно прикинул, сколько у него выходило в среднем в месяц за почти три тысячи лет службы. Трепета поубавилось еще больше. Если бы не его невольная экономия из-за бесконечных многолетних командировок, то повода раздуваться от спеси, было бы еще меньше. Впрочем, означенной в последнем уведомлении суммы ему хватило бы для безбедной жизни, пожелав он завтра выйти в отставку, как минимум на десять тысяч лет.
Правда, никто не знал точно, сколько живут райанцы, и «природные» ангелы в том числе, на самом деле. Стареют они до чрезвычайности медленно, о смерти какого либо из райанцев по естественным причинам он пока даже и не слышал, а самым старым из них, таким как, например Гавриил, было что-то всего около восьми тысяч. Это внушало неподдельный оптимизм, тем более уходить в отставку он пока не собирался даже в самых страшных своих мыслях.
Аккуратно сложив стопкой для их дальнейшего скармливания дезинтегратору, банковские уведомления за почти 30 лет, приступил к ознакомлению с остальной почтой. Остальной почты оказалось совсем не много. Несколько писем из средне образовательных школ с просьбой в любое удобное для него время посетить оное, с целью поделиться рассказами о «героической» профессии ангела-спасителя. Письма были одинаковыми, написанными будто под «копирку». И было еще одно уведомление из Комитета по культуре с просьбой дать ответ на предложение занять на ротационной основе одно из освободившихся мест. Судя по дате, ответ необходимо было дать еще шесть лет назад. Опять тяжко вздохнул и переправил эти письма к предыдущей стопке. «И никому-то я не нужен» – сам себя жалея, горько подумал он. «Хотя… Стоп… Как это не нужен?! Нужен! И еще как нужен! Инессе нужен!» – воскликнул про себя Захария. Как же он мог забыть о возможно той единственной, которая по-настоящему любила его с самого своего рождения?! За суетой этого сумасшедшего дня, он совсем позабыл о дочери, которая больше всех на свете нуждалась в нем. Он тут же вспомнил последние кадры записи, сделанные Т-сканером. Вспомнил ее, как всегда не по-детски серьезное личико, слова: «папка…», прошептанные в неизмеримую даль и взгляд, умоляющий не оставлять ее одну в этом чужом и пугающем, без него, мире. Захария вскочил, будто его ужалила незаметно подкравшаяся гадюка. Нужно было срочно что-то предпринять, нельзя было просто так сидеть и ждать чего-то. Вспомнил давешний разговор с Гавриилом. Тот категорически отказал ему в предоставлении возможности провести еще одну операцию по внедрению его в кого-то из знакомых и близких Инессы. Однако напоследок посоветовал написать заявление с просьбой о проведении дополнительной операции по внедрению, с мотивировкой необходимой для этого. Захария нелепо покружил по гостиной в поисках чего-нибудь пишущего, потом с размаху хлопнул себя по лбу: «Блин… привык там, на Земле к «хрущебам», где одна и та же комната может служить и спальней и гостиной и столовой одновременно. И забыл. Что здесь у меня есть свой кабинет!» С этой мыслью быстро поднялся на второй этаж и не мешкая вошел в довольно просторный кабинет. Однако перешагнув порог, приостановился. Здесь, в торжественном сумраке сводчатого потолка, с расположенными вдоль стен стеллажами со свитками свернутыми и уложенными в специальные тубусы, книгами в грубых воловьих переплетах и дорогих окладах, древних авторов и современных, хранилась мудрость многих поколений жителей Земли. Здесь были книги, авторы которых были представителями не только разных эпох, но и разных народов, на многих языках мира. Особенность библиотеки Захарии, которую он любовно собирал на протяжении многих столетий, заключалась еще и в том, что там находились произведения, как известных всем авторов, так и совершенно незнакомых, написанные ими как на Земле, так и здесь. Это там, на Земле, Нестора Печерского, известного как Нестор-летописец, знают всего лишь по одному произведению, а именно «Повести временных лет», тогда как здесь он широко известен своими многочисленными трудами, написанными им уже здесь, и выдержавшими уже не одно издание. Захария любил свою библиотеку. Любил прикасаться к старинным фолиантам, ощущая под пальцами шероховатость и тиснение переплетов. Любил вдыхать в себя специфический, слегка затхлый запах, присущий любому книгохранилищу. Ощущая, ни с чем не сравнимый запах книг, ему казалось, что он вдыхает в себя материализовавшуюся таким образом саму историю. Оглядев стены кабинета-библиотеки, он уже чуть менее уверенным шагом прошел к письменному столу. Сел в удобное кресло с высокой спинкой. На столе стоял допотопный лаптоп «Кристалл» – пятидесятилетнее недоношенное, но все же выпущенное в продажу, детище местного акционерного общества «Райбытэлектроника». У него слегка свело скулы от того, что сейчас придется каждый раз вводить команды вместо того, чтобы нажимать на нужные «иконки», как он привык в своей «экспишке». Воткнул вилку шнура питания в розетку и откинул, предварительно отщелкнув замки, верхнюю крышку. Пока тот загружался, кинул взгляд на тумбочку справа, примыкавшую вплотную к столу. На ней вальяжно расположилось еще одно чудище бытовой электроники – матричный принтер «Белка». «Это кому же в голову пришла мысль назвать «белкой» скрипучий аппарат, издающий при работе звуки схожие с металлическим скребком по мокрому стеклу?!» – с досадой подумал он, вспоминая прошлое. В это время экран осветился и лаптоп весело заморгал огоньками давая понять, что к работе целиком и полностью готов. Захария размял пальцы, попутно вспоминая особенности работы с «кроссом» – местным аналогом «ворда». «Гавриил говорил, что заявление надо писать вверх по инстанции. Как вверх? По какой такой инстанции?» – припомнил Захария утренний разговор с шефом. За всю свою жизнь, он никогда и никому не писал никаких заявлений, за исключением заявлений на предоставление очередного отпуска, но он писал их шефу через канцелярию, а то и просто клал на стол «дрожайшей» Олимпиаде Дормидонтовне, а уж она сама знала, что с этим дальше делать. Отчеты по результатам очередной командировки он передавал в отдел аналитики в руки любого попавшегося сотрудника данного отдела. А в последнее время даже этого не приходилось делать. Вместо писанины отчетов командировочные просто проходили всеобщее сканирование головного мозга, которое в процессе обработки преобразовывалось в машинописный текст, рассказывающий обо всех похождениях «засланца» за весь период командировки. Поэтому он не представлял себе, в какую еще инстанцию можно направить то, что он сейчас пытался сочинить. «Может быть, он имел в виду серафимов? – размышлял он. – Да нет, пожалуй. Это не их компетенция. Они выполняли, прежде всего, роль координаторов той или иной операции, до недавнего времени провожали и встречали ангелов в командировки, служили передаточной Его волеизъявлений, но решений отнюдь не принимали. На имя кого же тогда писать?» В задумчивом недоумении начал потирать подбородок. «Кому-кому писать?! Да, Самому. Кому же еще?!» – неожиданно для себя самого нашел он выход из сложившейся ситуации. Набрал команду «создать документ». Перед ним тут же развернулось белое полотно, готовое к заполнению. Вдохнув поглубже, как перед прыжком в воду, набрал «шапку»: «Господи, Всемогущий и Всемилостивый Создатель наш…». «Так. А вот теперь спешить никак нельзя, ибо если письмо Самому, то следует все тщательно обдумать. Заявление должно быть написано с умом. И высказано оно должно быть, как бы между прочим, а основная его часть должна быть посвящена предложению по разрешению кризиса связанного с резким падением притока землян. Для придания веса своему посланию, так же не худо было бы упомянуть свои заслуги перед Престолом Господа» – так рассуждал он в своей наивности, и эти рассуждения ему так понравились, что позабыв обо всем окружающем, он невольно погрузился в воспоминания…