Настоящая книга. Антология

– Вы что? Хотите, чтобы туда зашла я? – Вопрос сам вырвался, на автомате. Шокированная женщина также хотела ляпнуть лишнего, как и идти туда, в эту ужасную мешанину детских трупов.

– Нет-нет, – успокаивающе поднял руки Воронцов. – Что вы! Я всего лишь хотел узнать, что вы знаете о мальчишке, которого сюда вчера доставили?

– Его то же, что ли?..

– Нет-нет. Его нет. То есть, его на месте нет. Видите ли, он сбежал…

– Так это он их, что ли? – задала женщина совсем уж безрассудный вопрос.

– Нет-нет, что вы! – Следователь поспешил уверить инспектора, что мальчишка не причём. – Следы на полу взрослого. Я бы хотел знать, что о мальчике знаете вы. Он совсем один сейчас бегает по ночному городу. Возможно, его преследует безумец, сотворивший с детьми такое…

– А? Да-да, конечно! – тут же затараторила Мария Семеновна. – Так, дайте вспомнить. – она нервно хохотнула. – У меня же в ведении только за неделю девять детей. А Тимофей Белов – случай особый. – Кравцова обхватила себя за плечи и потерла руки. – Меня вызвали в его дом дежурные, когда обнаружили… Когда обнаружили тело его матери. И мальчика заодно. Женщина скончалась от спиртного, это без всякого эксперта сказать можно: везде бутылки, закуска, размазанная по полу рвота, пепел и бычки вокруг. А мальчик не сообщал никому, так и жил рядом с мертвой матерью, пока запах гнили не почувствовали соседи и не позвонили в полицию. Мы тогда с психологом еле разговорили Тимку. Оказывается, мать взялась пить со смерти отчима, который умер примерно два месяца назад. И видимо его мать вернулась в те дни, когда так же беспробудно пила после смерти отца мальчика.

– На учете не стояли? – спросил следователь.

– Нет, – пожала плечами женщина. – Не зачем было ставить. В поле зрения эта семья ни разу не попадала. Если, как говорит малыш, она не пила пока жила с отчимом, то и понятно – трезвый образ жизни вела.

– Хорошо. А что скажете о мальчике?

– Очень тихий и замкнутый, – вновь пожала плечами Мария Семеновна. – Я с ним особо и не общалась, пока собирала документы… Он у психолога сутки прожил, но она тоже ничего из него не вытянула. Не смогла.

– Постарайтесь вспомнить побольше. Сейчас важна любая информация. Любая. Нам надо знать, куда он мог пойти, чтобы успеть спасти.

– Пойти? – встрепенулась Кравцова и со смешенным чувством беспокойства и страха посмотрела прямо в глаза следователю. – Господи!

– Что? – тут же подался вперед Семен Владимирович, чувствуя, что на правильном пути. – Не тяните! Выкладывайте! Может, найдем и опередим преступника!

– Ну… когда я закончила с документами, я вышла в холл. Он как раз сидел, ожидая, когда проводят в комнату. Знаете, так сидел: сжал коленки, уткнулся в них носом и раскачивался. И вроде мычал чего-то.

– И?.. – в нетерпении поторапливал следователь.

– Я подошла, что мне не свойственно, ведь своих детей у меня нет, а от чужих я стараюсь дистанцироваться. – Попыталась оправдаться Кравцова, но потом махнула рукой. – В общем, я подошла, погладила по голове, отчего он вздрогнул и перестал раскачиваться, провела руками по плечам вверх-вниз, растрепала волосы. Он чуть поднял голову и прошептал: «Мама!» На что я покачала головой. Тогда он, пошмыгав носом, добавил: «Хочу к маме!» И повторял это, пока не пришла воспитательница и не увела его на второй этаж.

– То есть он все время хотел к матери? И вы думаете, что он сейчас, посреди ночи, пошел к маме? – удивленно переспросил следователь.

– Ну да, в моменты опасности все дети тянутся к матерям.

– Но не ночью же и не в морг…

– Вы не представляете, что иногда терпят дети, чтобы не предать мать или отца, чтобы их не забрали пусть из плохой, но их семьи. Они будут жить как волчата, питаться мусором, терпеть унижения и побои, но до последнего будут сносить любые ужасы, чтобы не лишили их любимых. Такие семьи очень трудно выявить. Ужасные вещи там могут тлеть годами…

– Да, но матери-то уже нет…

– Есть, – совершенно серьезно сказала Мария Семеновна и добавила: – Она все еще есть. Только на кладбище. Её этим днем похоронили, – сами знаете, как похоронные службы стараются быстрее закопать государственных покойников, за которых никто платить не будет, – и мы с психологом водили мальчика попрощаться. Думаю, это единственное место, где он сейчас может быть.

Воронцов несколько долгих секунд молчал, переваривая услышанное, потом серьёзно кивнул:

– Что ж. Тогда едем? Надеюсь, вы поможете мне? Хочу, чтобы мальчик хоть одного человека узнал. Вас. Ну как? Потерпите еще?

– Хорошо, – не раздумывая согласилась женщина.

***

От детского дома они отъехали на старом «шевроле» Воронцова. Видимо он успел поговорить со старшим полицейского наряда, так как за ними пристроилась служебная «нива» с двумя полицейскими. Конечно, ловить маньяка лучше не в одиночку. В этом Мария Семеновна была солидарна с полицией. Только она бы взяла их побольше, чтобы уж наверняка. Например, как в фильмах: куча полицейских с пистолетами и автоматами, окружившие преступника автомобили с яркими мигалками и гулкий звук громкоговорителя…

Дорога от детдома шла лесом, пересекала окружную и спускалась дальше мимо строительного рынка к кладбищу. Всего километра полтора. Можно было подумать, что такие далекие друг от друга строения как строительный рынок, детский дом и кладбище возвели специально рядом, но Кравцова знала: кладбище здесь возникло ещё полтора века назад. Потом некто не слишком умный в советское время через дорогу построил детский дом, а уж строительный рынок разросся после двухтысячных, когда московские пенсионеры решили заиметь себе по даче, чтобы коротать время с внуками на зеленой лужайке своего участка с домиком и верандой.

Дорога до окружной была старая, латанная-перелатанная, поэтому Воронцов вел машину не торопясь, стараясь не убить и до того измотанную жизнью в провинции подвеску. «Шевроле» петляло из стороны в сторону, и фары выхватывали из темноты толстые стволы елей и берез, которые словно призраки возникали перед машиной столь внезапно, что Кравцова всякий раз вздрагивала и с новой силой хваталась за ручку над дверью.

Два месяца назад женщине стукнуло тридцать пять, и она, кроме того, о чем преподавали в педагогическом колледже, не знала о детях ничего, но была уверена, что ни девочки, ни мальчики по ночам не сбегают по одной простой причине: темно. А уж факт того, что Тимка побежал на кладбище, не укладывался у Марии Семёновной в голове. Сама бы она «да ни в жизнь!», никогда-никогда не пошла бы одна ночью на кладбище.

– Семен Владимирович, может вы без меня управитесь? – воскликнула Кравцова, внезапно вспомнив, что именно сейчас она и едет на кладбище. – Чем я-то вам там помогу?

– Мария Семеновна, – ответил следователь. – Вы женщина, а маленькие мальчики больше верят именно женщинам. Кроме того, вы уже встречались с ним.

– Да, но… обстоятельства нашей встречи не совсем… – попыталась возразить Кравцова, но Семен Владимирович положил руку ей на плечо и успокоил:

– Не переживайте вы так. Ваше дело его успокоить и выманить: а уж мы найдем, чем занять пацана.

Кравцовой на это возразить оказалось нечего, она только подумала: «Меня бы кто успокоил…»

Деревья все также выскакивали из темноты, в какой-то момент они пересекли окружную дорогу, Кравцова пару раз разглядела какие-то постройки справа за забором-рабицей, а потом свет фар «шевроле» уткнулся в ворота кладбища.

– Господи-боже, – воскликнула женщина, подняв руки ко рту.

– Твою мать! – согласился с ней Воронцов.

Свет фар осветил широкую площадку перед кладбищем, закрытые въездные ворота и домик сторожа. И самого сторожа. Он висел над землей и дёргался от нехватки воздуха, явно задыхаясь. Рядом стоял мальчик в одних трусах, а огромная тень, которой вроде бы некому было отбрасывать, тянулась к горлу тени сторожа.

– Твою ж налево! Что тут происходит?! – воскликнул еще раз Семен Владимирович и судорожно стал доставать из кобуры под левой подмышкой пистолет.

Полицейские на «ниве» тоже оценили невероятную ситуацию и очевидно решили протаранить на автомобиле неведомое существо, отбрасывающее тень и уже мертвого сторожа в сторону. Служебный автомобиль разогнался, объехал «шевроле» следователя и на высокой скорости помчался к неведомому существу. Но внезапно нива с грохотом уткнулась во что-то плотное, смялась, один полицейский вылетел через стекло и проскользил по асфальту, сдирая о него кожу и плоть, до ворот кладбища. Нечто без видимых усилий откинуло покореженную «ниву» в сторону и, наверное, направилось к «шевроле».

– Поехали отсюда! Поехали! – истошно кричала следователю Кравцова, закрывая от страха глаза ладонями, а тот, наконец, достал пистолет и, едва вынув его в приоткрытое окно, стал палить без разбора, лишь бы попасть в невидимое существо.

– Воронцов, сука! Слышишь?! Погнали отсюда! – в очередной раз закричала Мария Семеновна, когда в свете фар мелькнула какая-то тень. Женщина вся сжалась от ужаса, и в этот момент, с грохотом разбив ветровое стекло, в Воронцова прилетела надгробная плита. Осколки стекла осыпались градом на людей. Инспектор по делам несовершеннолетних заверещала словно маленькая девочка и описалась. Плита пробила следователю грудину, и теперь неестественно откинутая голова смотрела на место для фотографии, обозначенное для гравировки.

Мария Семеновна в ужасе наблюдала, как огромная тень приближается к автомобилю, и не знала, что делать. Первобытный страх сковал её члены, а паника проникла в каждую клеточку тела, сделав из взрослой женщины маленького испуганного подростка. Она в очередной раз взвизгнула, когда надежная с виду дверь, отлетела в сторону, словно некто огромный и невероятно сильный её просто выдрал. Но на месте неведомого существа стоял маленький мальчик и испуганно смотрел на женщину.

– Вы мою маму видели? – тонким и жалобным голосом спросил он.

Едва справившаяся с шоком женщина быстро и судорожно закивала.

– Да, – срывающимся голосом сказала она. – Ты ведь… Тимофей Белов? – Мальчик кивнул. – Меня помнишь?

– Вы тётя, которая… – Тим наморщил лоб, словно память – закрытый сундук, и чтобы его открыть, надо приложить много усилий. – Вы меня к маме возили вчера?

– Точно, – кивнула Кравцова и заставила себя улыбнулся, едва не расплакавшись. – Теперь ты понимаешь, где мама?

– Да, – кивнул ребенок. – Она умерла.

– А значит?.. – женщина хотела, чтобы мальчик сам продолжил мысль, чтобы он осознал неизбежное.

– К ней не попасть?

– Точно, – кивнула женщина. Она краем глаза пыталась определить, куда делось то нечто, что только что убило кучу народа? Но его вроде не было.

– Так что же делать? – жалобно протянул Тим. – Я хочу к ней…

– А что ты скажешь… – У Марии Семеновной перехватило дыхание от того, что она собиралась произнести. – Что скажешь, если твоей мамой стану я?

Мальчик нахмурил лоб и несколько долгих секунд думал и решал очень сложную для него задачку, потом поднял на женщину полный надежды неуверенный взгляд.

– А как же мама? Она не будет против? – спросил Тимофей.

– Уверена, что нет, – ответила Кравцова.

– Значит, ты ей станешь? – мальчик медленно подошел и прижался к женщине, а она раскрыла объятия, чтобы притянуть к себе голого костлявого мальчика. Его била крупная дрожь. И не ясно отчего, то ли от страха, то ли от прохлады – все-таки приближалось утро, а значит и время тумана и росы.

– Я постараюсь, – пообещала Мария Семеновна, и сжала Тимку в объятиях. Он тесно-тесно прижался к женщине и казался спокойным. Вот только Кравцова вся трепетала от ужаса и желания сжать руки посильнее и задушить этого страшного мальчика, но почему-то не сжимала…

Кита Йоко

Большие ярко-оранжевые, огненно-красные и ядовито-желтые осенние листья бесшумно падали вдоль фасада девятиэтажки и разбивались об тротуар быстро тающими искрами-пикселями. Пару лет назад виртуальные неофасады вошли в моду и сейчас только приобретали популярность у рекламных кампаний. На здании по задумке мэрии Москвы шла социальная реклама про осень. Огромные, в половину человека, опадающие листья кружились в последнем вальсе и разбивались об асфальт рядом с домом. Следом появлялись два огромных лица, сливались в страстном поцелуе, и светящиеся слова разбивали друг друга:

«БЕРЕГИТЕ»

«СЕБЯ»

«И»

«БЛИЗКИХ».

Потом белые снежинки стирали искры букв, и сцена повторялась сначала.

Алексей Смирнов хмыкнул. Он никогда не понимал логику и смыл этих социальных роликов. Парню недавно стукнуло двадцать, и о неких близких он и не думал никогда. Отец умер, когда мальчику исполнилось десять, а мать находилась в глубинке Тверской области и напоминала о себе звонком по неофону раз в месяц. Голографическая копия матери постоянно печально хмурилась, тяжко вздыхала и всегда с грустью в голосе просила звонить почаще. Алексей с трудом дожидался окончания повторяющегося из месяца в месяц разговора и до следующего звонка забывал о существовании далекого дома. А о других близких молодой человек пока не задумывался. Детей не было, да Смирнов и не собирался заводить их раньше тридцати, а среди многочисленных подружек пока не нашлось идеальной дамы, чтобы связать с ней судьбу. Поэтому всякая социальная реклама о близких не вызывала в Алексее ничего кроме скептической улыбки. А эта зацепила только красивыми осенними листьями и…

Молодой человек приподнял бровь и тихо присвистнул. Из-за разбивающихся рядом с фасадом разноцветных листьев Алексей не разглядел главного…

Девушка стояла на автобусной остановке и слегка раскачивалась, словно неслышно пела некую песню и под нее же слегка пританцовывала. Черные лакированные ботиночки со средней высоты платформой, полосатые розово-синие чулки до середины бедра, черная короткая юбка и черная же блузка с розовым галстуком, повязанным на манер бантика. Короткие, под каре, чёрные волосы обрамляли круглое личико, на котором были словно нарисованы большие глаза, вздернутый носик и пухлые алые губки. Вся эта неземная красота подсвечивалась зонтом. Как здорово, что в начале века кто-то из ученых придумал, как заставить свет застыть. Эта технология применялась и в неофасадах, и в новых компьютерах, где информация хранилась в трехмерных кубиках света, а тут… Этот зонтик словно специально подбирали к образу некоей косплеерши аниме. Он не только не имел «вечно рвущейся» ткани и хорошо защищал от дождя, но и неярко светился, отчего человек под таким зонтом казался пришельцем.

«А она хороша!»

Алексей на долгую минуту остановился, издалека разглядывая девушку, а потом облизнулся и решительно пошел к ней. Она явно не торопилась: третий автобус забрал пассажиров и удалился по проспекту. Осенние листья на заднем плане в этот момент сменились идеальными молодыми людьми с невероятно-совершенными чертами лица, после чего бегущей строкой по стене дома поползли слова:

«Корпорация «Perfectus homo». Оптимальное решение для идеальной жизни! Совершенство внутри, совершенство вокруг – завтра, послезавтра, навсегда. Приходите и мы поможем, или приходите и заработайте! С нами не бывает проигравших…»

Дальше Алексей уже не читал. Все внимание поглотила красотка под световым зонтом. Глаза юноши жадно ощупали сверху до низу точеную фигурку и не нашли изъянов. Лицо без видимых признаков пластической хирургии, а тело – без трансплантатов и киберпротезов очень модных последнее время. В общем, у незнакомки явно своя красота, природная. И поэтому Алексей пройти мимо никак не мог.

– Привет! Кого ждёшь? – начал разговор Смирнов, встав так, чтобы на него падал свет неофасада. Теперь красивое молодое лицо парня сменяли ярко-красные, огненно-оранжевые и ядовито-желтые оттенки светящихся листьев, падающих по фасаду здания напротив. Молодой человек отличался естественной красотой, и в отличие от столичных модников еще не успел воспользоваться услугами пластических хирургов или кибертрансплатологов, что меняли конечности на модные киберигрушки. Поэтому юноша был уверен в успехе знакомства. Девушка определенно обратит внимание на его необычную для Москвы внешность, ведь и сама, судя по виду, не любит новую моду изменения всего и вся ради сомнительной киберкрасоты.

– Наверное, тебя? – переспросила девушка, оборачиваясь. Она слегка приподняла левую бровь и демонстративно нагло осмотрела Смирнова. Юноше стало неуютно. Взгляд юной, а на вид ей не больше двадцати, анимешницы проскользил по кудрявым каштановым волосам, европейскому лицу с прямым носом и острыми скулами, спустился на бежевую осеннюю куртку, задержавшись на широких плечах и явно тренированной груди, прошелся ниже, таинственно скользнув по синим джинсам с прыгающим по ткани световым Марио, и оценивающе остановился на рыжих полуботинках. Потом незнакомка подняла взгляд на карие глаза Смирнова и слегка улыбнулась, наклонив голову.

– Ты, наверное, богатый и дерзкий, раз не боишься знакомиться с девушкой в центре Москвы?

– Ну… – протянул Алексей, – Последнее – точно! Дерзкий!

– И как зовут дерзкого и неприличного юношу? – кокетливо поинтересовалась незнакомка.

– Алексей Смирнов, к вашим услугам! – парень слегка склонил голову, рисуясь. Он почему-то уже праздновал победу, но девушка вдруг пожала плечами.

– И что же дерзкий паренек может предложить такой девушке, как я? – задумчиво и насмешливо заговорила незнакомка, и Антон понял, что с ней ему ничего не светит. – Богатство? Нет. Власть? Нет. Счастье? Увы, и опять – нет! Ведь счастье любой женщины сегодня зависит от наполненности её жизни необходимыми вещами, от её удобства и комфорта, а также удобства и комфорта её потомства, а, значит, и от богатства… Так что… Увы, Алексей, увы…

– То есть, это такой странный отказ? – зачем-то уточнил уязвленный до глубины души парень.

– Отказ? Нет же! Это нежелание начинать какие-либо отношения, обреченные на провал. Как бы ты ни был красив, но общество такой девушки, как я, тебе придется оплачивать. Не само общество, конечно, а тот уют и комфорт вокруг, к какому я привыкла, чтобы я готова была составлять тебе это общество.

– Но это… – попытался возмутиться Смирнов, но девушка оборвала его жестом.

– Проституция? Нет. Увы, нет. Это лишь желание жить в том слое, где я привыкла жить. Ведь наше общество расслоено снизу до верху, и если многие лезут по слоям вверх, чтобы улучшить свое положение и иметь те блага, которые не имели, то почему другие, уже давно привыкшие к благам, должны от них отказываться и пользоваться чем-то худшим?

– Верно, – нехотя согласился Алексей. – Не должны. Значит я для тебя ничего не могу сделать, прекрасная незнакомка?

– Нет, – помотала она головой под призрачным светом зонтика, по которому забарабанили настоящие капли осеннего дождя, отскакивая от застывшего в форме шляпки гриба света. – Ничего. Впрочем… – добавила девушка задумчиво, и Смирнов удивленно поднял глаза. – Одно ты сделать все-таки можешь.

Алексей ухмыльнулся, когда взгляд девушки вновь переместился на джинсы.

– Думаю, – продолжила незнакомка, – ты даже согласишься без особых возражений, но я хотела бы это сделать на моей территории и в моих комфортных условиях. Ты понимаешь, о чем я?

– Понимаю, – вновь ухмыльнулся Смирнов. – Но одно условие у меня все же будет.

Незнакомка на секунду замерла, явно удивленная несговорчивостью парня, а потом просто подняла бровь, как бы спрашивая.

– Я всего лишь хочу знать, как тебя зовут, – пожал плечами Алексей. – Ведь у красавицы должно быть имя?

– Должно, – согласилась девушка и слегка улыбнулась: – Кита Йоко.

– Очень красивое имя, – похвалил Алексей, и решил немного развлечься, в тон девушке добавив: – Отчего же такая возвышенная особа сподобилась до столь бедного, но дерзкого юноши?

– Всего лишь низменные желания, – ухмыльнулась Кита, – и отсутствие в данное время альтернативных источников удовольствия.

– Оу! – оценил высказывание Смирнов. – Ну это меняет дело! Это, определенно, меняет дело! Я весь к вашим услугам! Как минимум, пока не освободятся альтернативные, так сказать, источники…

После приезда в Столицу жизнь Алексея изменилась, как он думал, в лучшую сторону. Не в плане быта – его-то как раз почти не существовало, ведь какой быт в общежитии, в комнате на трех человек? Но молодой человек смекнул, что такое положение вещей пахнет минимум воздержанием до конца обучения, что его совсем не устраивало, поэтому Смирнов быстренько сориентировался, устроился на работу и снял комнату на окраине Москвы. То, что подобная жизнь скверно сказывалась на учебе, Алексея не шибко волновало. Так училось больше половины абитуриентов, а он чем хуже? Главное, теперь молодой человек мог брать от жизни всё! «Всё» в его понимании – это круглосуточный, круглогодичный секс, естественно, если бы он не мешал работе. Поэтому приходилось учитывать это недоразумение и постоянно одёргивать собственную похоть, благо все девушки из его окружения действовали так же: по-быстрому накормить «дракона», бушевавшего внутри, чуть отдохнуть, а сутра на работу…

Суета сует! Но Алексею нравилось. Он чувствовал жизнь, не то, что раньше, где-то там, в далекой теперь Тверской области… И эта жизнь постоянно спешащих, ничего незначащих, мгновенных отношений не предусматривала ни спутницы жизни, ни ребенка. Какое, нафиг! Тут бы себя разбудить, накормить и пинком отправить на работу, а потом еще институт, экзамены, сессия…

У-у-у…

С Китой оказалось совсем не так. Если бы Алексей честно учился, а не отодвинул занятия для более насущной работы, то скорее всего знал, что симпатия к девушке определяется не только её внешним видом, но и феромонами, которые выделяются ее потовыми железами, а так же неким генетическим набором: тип кожи, температура тела вплоть до десятой градуса, размер конечностей, цвет волос и их оттенок, а также вполне определенный естественный запах. И Алексей бы понял, что нечто необъяснимое, отчего его как магнитом тянет к незнакомой девушке, это лишь генетическая идентичность и предрасположенность.

Но юноша этого не знал, поэтому без зазрения совести, но с огромным удовольствием наслаждался каждой минутой ее общества – улыбкой, жестами, тембром голоса, – и каждой клеточкой её тела: Алексей махнул рукой на работу, ведь такого секса еще ни с кем не было. Он снова и снова набрасывался на идеальную красотку и не понимал главного: генетический механизм привлечения самца срабатывал на подсознательном уровне и вновь цеплял Смирнова на крючок, а гормоны делали остальное, заставляя юношу становиться в охотничью стойку, словно пса, учуявшего далекую добычу.

Под утро обескураженный открывшимися возможностями собственного организма Алексей, наконец, устало откинулся и чуть не заскулил совершенно по щенячьи. Благо вовремя одернул себя, но все равно, молодому человеку хотелось петь и плясать, но Кита Йоко легким жестом осадила парня. Она села на кровати, поблескивая потом в свете зарождающейся зари и потянулась, показывая, что ей достаточно секса.

– Мы больше не увидимся? – прошептал, затаив дыхание, юноша.

– А зачем? – пожала плечами девушка.

– Ну… – протянул Алексей. – Мне бы хотелось. Неужели тебе не понравилось?

– Совершенно определенно, очень понравилось, – согласилась Кита. Она склонила голову к обнаженному плечу и потерлась об него щекой. – Я буду вспоминать тебя после обычного секса с толстым, но богатым отцом моих будущих детей…

– Но не проще ли попробовать сразу со мной? – удивился Смирнов, приподнявшись на локте.

– Что? – переспросила Йоко и слегка обернулась, отчего соблазнительная частичка груди показалась из-за тела. – Не проще ли создать семью с тобой?

– Ну да, – кивнул Алексей, пытаясь развить мысль. – Ты совершенство, я… Я никогда таких не встречал и уже пал к твоим ногам. Я ничего подобного ни с кем не испытывал. Я… Мы… мы полностью совместимы! Мы… как бы это…

– Мы биологическая пара, ты хочешь сказать? – уточнила Йоко.

– Ага…

– Видишь ли, Алексей, – медленно протянула девушка. – Те времена, когда биологическая совместимость была важна, давно прошли. Мы с тобой можем сколько угодно быть совместимы, но в мире, что вокруг, наши отношения обречены на провал.

– Почему? – удивился Смирнов.

– Теперь важное влияние на создание семьи оказывает социум. Ты не выйдешь за бедную девушку, а она за тебя, пока вы не исчерпаете всех возможностей, которые вам дадут лучшую партию. Так ведь? А это обычно после тридцати или даже сорока случается, когда кандидатов убавится и выбирать, по сути, уже не из кого. И вам остается делать выбор из таких же неудачников. Верно?

– Но я собираюсь заработать…

– Кем?

– Я старший менеджер… – не без гордости заявил Алексей, но Кита прервала его с улыбкой:

– В каком-нибудь ресторане быстрого питания?

– Ну… – Алексею стало почему-то стыдно от того, что так на самом деле и было.

– Я не хочу тратить пол жизни на то, чтобы дожидаться, когда ты из старшего менеджера превратишься в замдиректора, понимаешь? Ведь этого может не случиться. Видишь? – Кита мягко дотронулась до руки Смирнова, который все больше мрачнел. – Биологическая совместимость в наше время значит гораздо меньше, чем совместимость социальная. Поверь, так будет лучше. Ведь, если мы создадим семью, то она падет под тонной моих желаний и горой твоих невозможностей.

– Но… но… – Алексей хотел что-то возразить, но с губ сорвалось только одно: – Но, может, можно как-то быстро разбогатеть? Я сделаю всё, чтобы ты… чтобы такое совершенство, как ты, стала моей навсегда!

– Хм, – Кита слегка улыбнулась, но покачала головой. – Мне очень приятно твое желание, но, может, лучше не стоит браться за то, о чем пожалеешь?

– Стоит! – встрепенулся Алексей и даже подскочил, усевшись на кровати. – Стоит-стоит! Ты стоишь любых усилий, любых жертв и… Что мне сделать, чтобы ты стала моей?

– Видишь рекламу за окном? – кивнула Йоко и лукаво улыбнулась.

– Эту? С листьями? – оживился Алексей. – Про «Берегите себя и близких»?

– Не-а, – мотнула головой Кита. – Другую. Рекламу корпорации «Perfectus homo».

– А! Ну да! Вижу, – кинул Смирнов и слегка нахмурился. – Их здание как раз рядом с моей работой в «Москва-Сити». Сто пятьдесят стеклянных этажей в виде ДНК спирали. Ну и как это относится к нам?

– Дождись окончания рекламы…

«Корпорация «Perfectus homo». Оптимальное решение для идеальной жизни! Совершенство внутри, совершенство вокруг – завтра, послезавтра, навсегда. Приходите и мы поможем, или приходите и заработайте! С нами не бывает проигравших. Станьте богаты, а потом станьте идеальны. Вместе с нами вы создадите совершенный мир.»

– «Приходите и заработайте! С нами не бывает проигравших. Станьте богаты…» – зачарованно повторил Алексей. – То есть они платят за что-то? За что?

– Хорошая возможность узнать, – хитро улыбнулась Йоко, – не так ли?

– Но может нет смысла? – опустил голову Смирнов. – Что особенного есть у меня, за что они бы заплатили?

Йоко протянула руку и ласково потянула юношу за подбородок.

– На сколько знаю, они занимаются генетическими исследованиями в области красоты и совершенства тела. Подумай, вдруг, тебя чем-то наградила сама природа? То, чего нет у других, вполне может оказаться товаром.

– То есть, ты предлагаешь мне продать себя? – нахмурился Алексей.

– Но ты сам хотел обладать мною. – пожала плечами Йоко. – Буквально пару минут назад говорил, что мы совместимы и всё такое… Вплоть до того, что я стою любых усилий. Или ты уже передумал?

– Я… э… – замялся Смирнов. Его обуревало множество чувств, но одно превалировало: желание обладать Йоко, чему он ужасно стыдился, но поделать ничего не мог. Эта девушка сводила с ума в прямом смысле слова.

– Как знаешь, – пожала плечами Кита и легко вскочила на ноги, натягивая полупрозрачную блузку. – Ты можешь сколько угодно жалеть себя, но знай: со мной может жить либо богатый человек, либо богатый и идеальный, и во всяком случае, более решительный. Ненавижу мямлей… А пока… Пока! Где я живу, ты теперь знаешь, а дверь, чтобы уйти, найдешь.

Девушка подобрала остатки одежды и, даже не обернувшись, скрылась за дверью душевой, оставив Алексея в расстроенных чувствах. Парень долго смотрел на рекламу корпорации «Perfectus homo» и пытался думать, но запах тела Йоко, незаметным облаком паривший в комнате, мешал. И только измученный мыслями Смирнов решил отбросить их, как сработал будильник, напоминавший, что необходимо идти на ненавистную работу.

Сонные лица посетителей точки быстрого питания маячили перед Смирновым пол утра, недовольные и несчастные, и не выспавшиеся, как и сам Алексей. Наверное, лет пятьдесят назад было лучше. А сейчас сплошная урбанизация и капитализация общества сделали свое дело: люди вынуждены работать больше, всегда спешить и видеть перед собой каменные здания, гранитный тротуар и скоростную подземку. Бетон, стекло и металл… Эти постные лица вынудили Алексея смотреть наружу, где в лесу подобных друг другу небоскребов торчало самое высокое здание рядом с Москва-Сити – башня корпорации «Perfectus homo». И ее неофасад с периодичностью в минуту радостно сообщал парню:

«Корпорация «Perfectus homo». Оптимальное решение для идеальной жизни! Совершенство внутри, совершенство вокруг – завтра, послезавтра, навсегда. Приходите и мы поможем, или приходите и заработайте! С нами не бывает проигравших. Станьте богаты, а потом станьте идеальны. Вместе с нами вы создадите совершенный мир.»

– Тьфу, ты! – пробормотал Смирнов. – Никакого спасу от них нет…

– Простите, что вы сказали? – уточнил посетитель, странный на вид мужчина в алых шортах, несмотря на позднюю холодную осень на улице. – Эти круассаны меня не спасут? А что вы тогда предложите? Я бегал двадцать минут и вот решил подкрепиться.

– Э-э-э, – протянул Алексей, выныривая из потока грёз, где он богатый обнимает совершенную Киту, а вокруг играют не менее совершенные детишки. Их детишки. Естественно, в тех грёзах до появления детишек было еще много и много самого сладостного и божественного – секса. – Я бы порекомендовал позицию тридцать четыре. Блинчики с малиной. Они на постной основе, поэтому, думаю, подойдут для только что пробежавшего пару километров человека.

– Спасибо! – довольно кивнул мужчина и выбрал на голоэкране, возникающем всякий раз прямо на столе перед посетителем, позицию номер тридцать четыре. Ничего не произошло, но он и Алексей, как и остальные посетители знали, что где-то в утробе помещения в автоматическом режиме достается из холодильника позиция тридцать четыре, быстро размораживается, разогревается, сбрызгивается определенным наполнителем, а потом по специальному желобу подается прямо под стол заказчика, откуда поднимается через разъезжающуюся поверхность. Раздался тихий сигнал, и незнакомец убрал руки со стола, чтобы принять заказ. Он был явно доволен.