Настоящая книга. Антология

Критерий разумности

– Доброе утро, уважаемые слушатели! С вами ди-джей Зэвс, и радио «Небеса». Сегодня у нас пятница, а за окном замечательное для прогулок утро. Над живописными руинами Москвы ласковое солнце с редкими кучевыми облаками, воздух прогреется до двадцати пяти градусов, влажность воздуха составит тридцать процентов, а атмосферное давление – семьсот шестьдесят миллиметров ртутного столба. Так что сегодня идеальный день, чтобы совершить прогулку по разрушенной тысячу лет назад Москве. Робот ты, человек или животное, будешь одинаково комфортно чувствовать себя под бархатным майским солнцем. Тебя ждут восхитительные и волнительные виды разрушенного города, удивительная и разнообразная флора и фауна, занявшая ареал человека, некогда могучей грозы всего живого на Земле, а сейчас…

– Зэвс, тебе никто не говорил, что ты переигрываешь? – Молодой и красивый мужчина стоял у пустого окна на двадцатом этаже унылого и, вместе с тем, величественного вида высотки и осматривал развалины некогда славного и красивого города. Мужчина откинул назад полы старого, местами дырявого, серого плаща за спину, закинул туда же тяжелый и массивный предмет – бластер – и снял с бедра пошарпанный серо-зелёный бинокль. Ему вполне хватало возможностей зрения, но мужчина любил точность, а бинокль только прибавлял качества и позволял делать работу в тысячу раз лучше. – Может, подняться на крышу?

– С нашей работой, Симеон, – возразил Зэвс в ухе, – надо уметь шутить. Расслабляться, знаешь ли. А то работа нервная, так и сорваться недолго.

– Ну тебе-то, Зэвс, на небесах всяко легче, – Симеон высунулся из окна и помахал рукой вверх. В глубоком синем небе мерцала звездочка, неторопливо двигавшаяся на восток. – Летай себе, да наблюдай тысячами глаз за Землей. Если что не так, сразу мне докладываешь. А уж я-то…

– Не-не-не, Симеон! – перебил Зэвс. – А нервное напряжение? Это ж надо быть готовым ко всему! Все системы вечно на взводе, постоянно, так сказать, в боевом режиме! Так и свихнуться не долго…

– Но не свихнулся же еще? – уточнил Симеон и ухмыльнулся сам себе, оглядывая местность. С Садового кольца между двух обшарпанных многоэтажных башен с огромными надписями «AZIMUT» на левой и «Золотое кольцо» на правой на запад уходила дорога, плавно становилась мостом через Москву-реку и терялась меж высоких холмов и разрушенных зданий, а на заднем плане торчали скелеты высоток Москва-Сити из стекла и бетона. Они ярко бликовали на утреннем солнце осколками стекол, поэтому Симеону пришлось настроить чувствительность глаз. – Ты ж вон от безделья и в радио замутил и ди-джеем стал, не так ли?

– Не от безделья, нет! – возмущенно возразил Зэвс. – Все для того, чтобы поддерживать в работе те области мозга, которые могли бы атрофироваться и деградировать за время бездействия.

– Атрофироваться и деградировать? – переспросил Симеон, скорчив скептическую мину. – По-моему, Зэвс, ты себя очень любишь и все время пытаешься отождествить с человеком. Но это же не так, верно?

– Какой же ты зануда, Симеон! – возмутился Зэвс. – Я просто в шоке! Эх, Симеон, а я думал, мы друзья… Все, пока, не поминай лихом.

– Зэвс. Эй, Зэвс, ты же предупредишь, если что? – попробовал воззвать к небесному жителю Симеон, но в эфире царила гробовая тишина. Мужчина вновь ухмыльнулся и покачал головой. Вот тысячу лет уже одно и то же! Такой древний, а обижается как малыш.

«Клоун, блин, орбитальный.»

Ну ничего, в случае опасности Зэвс не подведет. Когда заметит что-нибудь, тут же откинет притворную обиду и сообщит мужчине. Так же всегда бывает…

Симеон вновь окинул взглядом древнюю Москву. Время, словно художник, украсило старые развалины, подверженные неумолимому процессу разрушения, зеленью. Тут и там, то, что осталось от зданий, стертых за тысячелетие до гор из камня и стекла, покрылось бурной растительностью и разрушалось теперь упорными корнями упрямых растений. В итоге природа заберет, а энтропия рассеет энергию, затраченную на возведение некогда величественных строений. Не далее, чем вчера, у Киевского вокзала рухнула часовня, а месяц назад в Москва-Сити упал остов самого высокого здания. А наименования зданий и улиц теперь остались лишь на древних картах в памяти Симеона. Москва стиралась историей и временем и ничего страшного в этом мужчина не видел. В конечном счете наступит иная история, вернее, уже наступила, и Симеон принял в ее создании непосредственное участие.

Прикрепив за спину черный бластер, с легкой вспышкой от остаточной энергии он переместился на шпиль здания МИД, на высоту ста семидесяти двух метров. Несмотря на многочисленные трещины в фасаде, это сооружение держалось молодцом и сопротивлялось натиску дикой лозы, опутавшей здание. Надо осмотреть местность, пока у людей не начался ежегодный праздник, когда юноши становятся взрослыми. День охоты.

Чуть дальше вдоль реки, у Дома Правительства, они основали поселение, и жили на одном месте уже около пятисот лет. Наконец-то люди осели и освоились. Часть занималась охотой в местных зарослях, остальные же выращивали пшеницу на многочисленных холмах, оставшихся от зданий. Время, поработав над органическими останками растений, занесло руины перегноем – толстым слоем слишком плодородной земли. А трава и кустарник, в обилии проросшие через каменные или асфальтированные мостовые и дороги, служили кормом лошадям и коровам. И хоть люди и побаивались руин древних, но их же боялись и звери. Здесь меньше было хищников, чем и пользовались травоядные, а люди оказались в выигрыше вдвойне.

Там в руинах, зарождалось новое общество. Симеон ухмыльнулся. В том, что люди эволюционировали за тысячу лет, а не за несколько миллионов, его заслуга. Возможно, нужно было пустить этот процесс на самотек, но времени не оставалось: месяц назад истек срок, отмеренный давным-давно ИскИном, и мужчина вместе с Зэвсом ожидали его инспекционного прилета, поэтому и сканировали космос. Несмотря на мрачное обещание древнего искусственного интеллекта, Симеон верил: люди докажут киберразуму, что имеют право на существование. За тысячу лет они достигли много.

Мужчина настроил зрение, и деревня около моста, покрытого травой и кустарниками, приблизилась.

О! А они в этом году принимают делегатов еще шестнадцати общин, разбросанных по округе. Симеон довольно улыбнулся. Общество не только росло, делилось на общины, но и развивалось: общины стали образовывать друг с другом союзы, заключать договора и вести торговлю. Конечно, примитивно, конечно, на уровне охотников и земледельцев доисторической эры в летоисчислении древних людей, но все же. Тысячелетие не пропасть в миллион лет, и, глядишь, есть шанс убедить ИскИна, что люди, наконец, образумились.

Рядом с троном главы общины, на главном помосте, – Соборе, – где собрались старейшины с сыновьями и дочерями, что-то происходило. Симеон максимально сконцентрировал зрение и усилил слух и с довольной улыбкой стал слушать торжественную часть церемонии, ожидая необходимого момента, когда сможет вновь явить людям Чудо…

***

Каст Здравый пережил пятнадцатую зиму, и с гордо поднятой головой стоял в толпе девушек и юношей, напротив Собора племен – специального круглого помоста, где находились старейшины и вожди – в ожидании начала Испытания. Старейшины восседали вокруг каменного постамента, где каждый год появлялся Отец Всего Сущего. Вот и сегодня вожди замерли в безмолвии, ожидая торжественной речи отца Каста и старейшины их племени Гарда. Он восседал на фоне древнего полуразрушенного моста, с которого свисали сочные лианы, и такого же дряхлого, но высокого и белого здания, выжившего среди прочих развалин. Гард долго молчал, оглядывая толпу перед Собором, женщин, детей и стариков, а также молодых людей, готовых пройти Испытание и войти во взрослую жизнь, а значит, наравне со всеми охотиться, заключать брак и принимать решения на советах племени. Потом он поднял руку и встал, и толпа затихла, ожидая Чудо.

Каст, хоть и слышал речь Гарда много раз, все равно трепетал в ожидании слов отца, словно впервые стоял перед Собором. Юноше казалось, что в словах, предваряющих грядущее испытание и праздник, скрыта некая сакральная истина, а Чудо, случающееся каждый год – очень важное доказательство правильности пути и жизни племени. Вернее, всех земных племен.

– Свободные! – воззвал Гард к слушателям. Черные глаза яростно сверкнули из-под спутанных волос, а борода затряслась, словно уста готовились изрыгнуть ругательства, но старший Здравый сбавил тон. – Сегодня праздник! Новый День охоты! И он снова открывает путь нашим отрокам, как когда-то нам всем. Как и вообще всему человечеству.

– Это великий день, – продолжал Гард, после недолгой паузы. – И мы должны помнить его всегда! Ведь реки памяти могут иссохнуть, а нас всех заберет к себе время и укроет мягким одеялом земли и тлена миллионов животных тел. Укроет навеки, как некогда погрёб под собой наших предков. В этот день мы должны помнить их гибель от рук коварных ИскИнов, которых на свою голову создали люди. Те люди, не мы. Они сгинули и оставили нам память о страшных тварях, которых сконструировали из-за людской наивности и глупости. Эти чудовища уничтожили и погасили жизнь вокруг, и лишь Симеон сохранил искорку и спас всех. Эти слова наш Отец Всего Сущего вложил в уста моих предков. В уста моего отца, в уста его отца и уста отца его отца. Я не знаю времени, когда б люди не помнили эти слова. Их завещали передавать вам и дословно рассказывать каждый год на День охоты всем людям. И наша задача, чтобы люди помнили, что с роботами нет мира и никогда не будет. Мы должны не только выжить, но и узнать древние тайны, помогающие людям строить города, – Гард махнул рукой на мост и белое здание, – и летать в небе и к звёздам, – Здравый поднял руку и ткнул в быстро перемещающуюся звездочку на небе. Мы должны найти в себе силы и волю, чтобы чуждый нам разум не стер нас с нашей же планеты второй раз. А по сему…

Каст знал, как и все люди, это не слова отца. Это слова Человека, спасшего людской род. И он обязал людей вечно пересказывать их друг другу, а в качестве доказательства истинности этих слов, Человек каждый год на глазах у людей совершает Чудо.

– А по сему, мы должны много учиться, много тренироваться и стремиться стать лучше! Поэтому… Да начнется День охоты! Симеон! Приди! – крикнул исступленно Гард и воздел руки к небу. За ним вторили все остальные. И под рев людского племени над каменным постаментом ярко сверкнуло солнце, а когда блики перестали раздражать глаза, люди увидели Симеона – светлокожего, светловолосого, безбородого мужчину с яркими голубыми глазами. Он стоял на постаменте раскинув руки и доброжелательно улыбался, из-за плеча торчал черный брус – оружие древних, а серый плащ слегка колыхался. А вокруг, словно аура божества, мужчину окутывало слабое свечение.

– Подойдите, дети мои, – негромко сказал Симеон, и сначала старейшины, а потом остальные стали подходить и вкладывать свои ладони в ладони Отца Всего Сущего.

Настала очередь и Каста. Юноша с трепетом коснулся слегка теплой ладони Симеона и почувствовал, словно через его руку струится некая сила. Она греет, она наполняет энергией, она созидает. Симеон слегка подмигнул, и окрыленный Каст поспешил к остальным девушкам и юношам, чтобы приготовиться к Испытанию.

– Помните, дети мои! – сказал Симеон. – Всегда помните историю и не живите иллюзиями! Вы должны стать лучше и много умней, иначе множество чуждых и враждебных существ во Вселенной навсегда уничтожат вас. Да начнётся Испытание!

С этим словами Симеон исчез, будто и не было, лишь тепло от его ладони и небывалый душевный подъем от его прикосновения и слов наполнили мальчика. Пока еще мальчика…

– Да начнется Испытание! – крикнул, как и многие остальные, Каст.

– СИ-МЕ-ОН! – Вторило эхо тысяч голосов. – ИС-ПЫ-ТА-НИЕ!

***

Юноша задрал голову, и пытался осознать, на какую высоту придется взобраться, чтобы достать яйцо Баклана – огромной белой птицы с черной головой и кончиками крыльев, с ужасно острым клювом и крутым нравом. Высотные здания древних всегда поражали воображение и вызывали благоговение, и Каст, как и другие дети, всю сознательную жизнь готовился покорить строения ушедших в прошлое людей. Ведь это были не только вершины разрушавшихся зданий, но и вершина их знаний, умений и доказательство величия и могущества предков.

И в это верили все без исключения, поэтому мгновенное появление из ниоткуда древнего человека – Симеона – в ярком сиянии света только убеждало, что знания и умения людей были безмерны. Правда некоторые шептались, что Симеон – лишь хитрый колдун и использует какую-то неизвестную магию, а не старинные технологии древних, но яркое появление Отца Всего Сущего на протяжении многих поколений, подсказывало, что магия Симеона не столь очевидна. Отец намного старше обычного человека, что только доказывало слова о его древнем происхождении, но…

Ведь всех древних людей уничтожили ИскИны! Как тогда объяснить существование Симеона?

Каст поморщился и оглянулся. Скоро его догонят остальные ребята. Поэтому надо решиться и войти в любое из высотных зданий первым. Бакланы в основном гнездились на верхних этажах, но бывали случаи, когда гнезда оказывались над самой пропастью, где стеклянная стена разрушилась и обвалилась, а из серого камня торчали толстые, съеденные ржавой болезнью железные кости. На этом скелетообразном остове Бакланы и вили гнезда. Проще всего достать яйцо было на крыше – и гнезд больше, и шансов упасть меньше, но обилие Бакланов сводило на нет эти преимущества. Тогда приходилось идти на риск и воровать яйцо из таких висящих над пропастью гнезд, но риск возрастал во много раз. Но и смельчаков находилось немало, ведь так быстрее – меньше ступенек от земли, но не каждый решался: всё-таки пощекотать нервы и рискнуть жизнью – разные вещи.

Оглядываясь и ожидая, Каст преследовал еще одну цель: обнаружить скрытых противников. Среди живности, населявшей каменные джунгли, было немало любителей полакомиться не только яйцами, но и самими Бакланами, поэтому древние скелеты башен привлекали внимание всевозможных хищников. И хотя меж ними всегда шла война за право добычи, часто зверя было невозможно узреть и распознать среди пестрых обломков зданий и высоких холмов, целиком покрытых бурной растительностью. Поэтому нужно быть очень осторожным. Право ступить на территорию башен часто заканчивалось гибелью.

Как объяснял Гард: «Гордыня не должна наполнять человека целиком. Нужно чтобы всегда чуть-чуть недоставало доверху. Чтобы не заливало глаза. Они необходимы, чтобы видеть правду неискаженной.» И Каст не мог не верить отцу, к тому же несколько Дней охоты подряд первого из добравшихся приносили в селение мертвым.

«Гордыня плохой помощник.»

В этот раз Каст надеялся изменить устоявшиеся «традиции» и не только добраться до гнезда Баклана первым, но и вернуться домой живым.

Парень напоследок оглянулся и заметил на вершине соседнего холма Тодда – сына Врама Белорусского. Он вскинул вверх руку с коротким копьем, потряс им и крикнул:

– Я вижу тебя, Каст Здравый! Вам с вашим колдуном-мошенником не быть первыми!

Каст помахал рукой в ответ и быстро пошел к зданию. В отличие от отца, Тодд никак не мог примириться с мыслью, что Отец Всего Сущего не просто человек. И даже на празднике несмотря на то, что Врам, его отец, рядом с Гардом внимал Чудо, когда Симеон появился перед всеми в легкой голубоватой дымке, Тодд не мог сдержать недоверчивую ухмылку. Ну что ж, его право. Жаль только, этот сын вождя своего племени проявляет неверие, а с тем самым и недружелюбие. А ведь Отец завещал жить в мире.

Не догонит.

Последние метры до входа дались с трудом: под ногами хрустела и скрипела почва – это, конечно, было стекло, обвалившееся с некогда стеклянных зданий, обнажив костлявый скелет утробы: основной стержень и тощие ребра этажей. Побывавшие в высотках потом говорили, что здания вполне ощутимо мотает от ветра, и это особенно заметно наверху. Но до него Каст не собирался подниматься. Достаточно отыскать самого нижнего Баклана. Мальчик не боялся гибели. Самое главное – защитить честь отца и стать ему подобным: для сына вождя и доля соответствующая. Надо удержать вершину горы, куда отец всю жизнь забирался. Право Каста не только остаться на вершине, но и с гордостью оборонять её от более слабых и недостойных. А достоин ли он, вот сейчас это мальчик и узнает…

Каст покрепче сжал копье – твердое деревянное древко с хорошо обвязанным железным наконечником, поправил колчан со стрелами и лук за спиной, чтобы не мешали. Людям теперь легко доставались железные детали. Можно сказать, теперь они были вокруг. Что-то давно проржавело и рассыпалось, а что-то достаточно очистить от ржавчины и придать соответствующую форму.

Юноша уже пересек периметр здания, ступив на твёрдый бетонный пол, совсем не хрустящий под ногами. Наученный рассказами предшественников, Каст тут же устремился к лестницам, скрытым стенами, и со всей возможной скоростью помчался наверх. Где-то там его ждало яйцо победителя, которое мальчик обязательно первым вручит отцу и пройдет испытание с честью и достоинством, подобающим сыну вождя объединенных племен.

Уже к десятому этажу юноша понял, насколько быстро лестница крадет силы, а к двадцатому – что до верхнего, семьдесят пятого, этажа он вряд ли доберется живым, поэтому на двадцать первом Каст решил передохнуть. Он глянул в проем между лестницами: где-то далеко внизу несколько человек только начинали восхождение. Среди них, юноша это чувствовал, был и Тодд – главный соперник.

Ноги гудели от усталости, а грудь разрывало от спазмов – воздуха явно не хватало. Но на то и Испытание – ты должен доказать, что способен жить и на равных со всеми нести племени пользу. Если вспомнить, что рассказывал Симеон о древних обычаях превращения мальчика в мужчину, когда у одних народов юноши ели хлеб и дурачились, а у других «пытались забыть детство», уничтожая собственный мозг с помощью вызывающих видения грибов, у Настоящих людей не самый странный обычай. Надо всего лишь доказать, что ты способен быть мужчиной, можешь держать в руках оружие, добывать пищу и защищаться от зверей. Но когда начинаешь восхождение, понимаешь, что путь будет нелегким.

Каст утер со лба пот и огляделся. Небольшая и грязная от всевозможного мусора – камни, обломки дерева, грязь, нанесенная тысячами ног и лап, отходы жизнедеятельности животных – лестничная площадка заканчивалась дверью, а она призывно скрипела, открываясь и закрываясь ветром. И сквозь скрежет ржавых петель доносились и другие, еле слышимые, но очень обнадеживающие звуки: оказывается, где-то рядом Баклан, только скрытый от Каста стеной или всего одним этажом – ниже или выше неважно, главное, можно не подниматься до самой крыши. Вот только отсечь конкурентов и спокойно заниматься добычей яйца.

Каст снова глянул в межлестничный пролет – Тодд пятью этажами ниже – и, прикрыв за собой дверь и подперев камнем, вышел на этаж. Лабиринт из толстых почти непроницаемых для звука стен вывел на обширное пространство, соединенное тонкими колоннами и заканчивающееся пропастью, оскалившейся словно гигантскими зубами толстыми железными балками. Стеклянная стена по периметру давным-давно рухнула, и здание будто осталось голым, обнажив миру скелет, чьи ребра обрывались, а на них вили гнезда огромные бело-черные птицы. Именно их Касту и надо либо согнать, либо обмануть: трофей – яйцо Баклана – означал, что парень прошел испытание и стал взрослым.

Сквозь тяжелое дыхание пробились громкие удары сердца. За поворотом стены Здравый увидел вожделенное гнездо и удивленного Баклана, раскинувшего крылья в предупреждающем жесте. «Не подходи, или пожалеешь!» По-хорошему, Касту стоило бы дождаться, когда остальные испытуемые поднимутся выше, и только тогда начать, но нетерпение – бич большинства подростков – заставило загореться глаза мальчика ярче, а мысли напрочь вытеснило из головы.

«Я первый!» – мелькнула триумфальная мысль, и Каст снял с пояса приспособление древних для отпугивания всевозможных зверей, название которого до них донес Симеон: вувузела. Потом сжал черно-белый шарик на одном конце, и дикий рев неведомого зверя вырвался из трубы на другом. Баклан от ужаса вытаращил глаза, захлопал от испуга крыльями размером с человека и, подняв с пола кучу пыли, взмыл вверх, лавируя меж старых высотных зданий. У Каста оставалось несколько минут, чтобы забрать яйцо, пока Баклан не опишет круг вокруг здания и не вернется, чтобы защитить гнездо.

Каст довольно и быстро перелез по балкам на гнездо из толстых прутьев, взял яйцо, бережно запихал его в кожаную нагрудную сумку и вернулся обратно, вздохнув с облегчением на стабильной и крепкой поверхности этажа.

– Молодец! – внезапно раздался рядом голос, и Каст с ужасом осознал, что он принадлежит Тодду, который целился в юношу из лука. – Теперь достань его из сумки, медленно положи на пол и отойди.

– Тодд! – помотал головой Каст, поднимая пустые руки вверх: ранее он убрал за спину копье. – Это нечестно! Тебя прогонят с позором из племени.

– А вы сами честные? – прервал его Тодд. – А? Показываете всем этого Симеона. Колдуна или клоуна, не знаю. Честно? Дурите людям голову… Это разве честно?

– Но Тодд! – возмутился Каст. – Сам же все видел: Симеон появился из ниоткуда! Как мы можем всех обманывать, если он Отец Всего Сущего? Он сотворил людей после Краха, и он был с нами рядом… всегда! Это он научил нас всему…

– Чему именно, Каст? А? Ждать каких-то ИскИнов? А ты их видел когда-то? Или твои родители видели? Ложи яйцо. Давай!

– Их видел Симеон! Он их знал, поэтому и предостерегает нас! – тихо проговорил Каст, доставая яйцо и медленно опуская его на грязный пол. Он думал, как ответить Тодду, но пока не видел возможности. Тот все еще целился в юношу из лука, а где-то недалеко раздавался крик недовольного Баклана. – И мы, как будущие вожди, должны заботиться о своем народе. О его будущем!

– Ты правда веришь в эту чушь? – Тодд зло ухмыльнулся, кивнув головой. – Отходи-отходи! Или вам просто удобно рассказывать эту историю всем, чтобы управлять людьми? А? Я не хочу верить, что где-то в небе есть некие существа, которые когда-то нас уничтожили, зачем-то улетели отсюда и когда-то вернутся обратно, чтобы опять уничтожить нас. То ли Симеон держит нас за дураков, то ли вы с папашей. Я пока не решил, чему из этого верить.

– Тодд! – попытался достучаться до сына Врама Каст, медленно отходя от яйца, на которое алчно смотрел противник. – Не будь дураком! Нам надо держаться вместе! Людям нечего делить в этом мире! Очнись!

– Сам очнись! – зло буркнул Тодд, поглядывая на Каста исподлобья. – Просто сейчас власть ваша! Но вы не можете вечно управлять всеми! Вам пора подвинуться!

– Но, Тодд! – Каст нахмурился. Его тело оставалось напряжено: от Тодда исходила неприкрытая угроза, и юноша был готов в любую секунду действовать, но под прицелом стрелы не мог. – Я же не буду молчать! Я расскажу на Совете, как ты завладел яйцом!

– Ты ничего не расскажешь! – прошипел Тодд и зло посмотрел на Каста. Тот заметил легкое движение лука, который вновь начал угрожающе подниматься. – ТЫ. ПРОСТО. НЕ. ВЕРНЕШЬСЯ. НАЗАД.

На мгновение Касту показалось, что Тодд отпустил тетиву, но вмешался Баклан, гневно вернувшийся на этаж. Птица с громким криком атаковала безумца, из-за чего Тодду пришлось выстрелить в нее из лука. Баклан заверещал от боли и вновь взмыл в воздух, а для Каста Тодд на несколько секунд открылся. И юноша не упустил шанса. Он резво подскочил и врезался в противника всем корпусом, отчего оба потеряли равновесие и рухнули на пол. Сцепившись, они мутузили друг друга кулаками и старались как можно быстрее вывести противника из строя. В какой-то момент Касту удалось откинуть от себя Тодда. Юноша поднялся, готовясь вновь атаковать, но противника не обнаружил.

Здравый в ужасе метнулся к пропасти, думая о худшем, но вдруг остановился в метре от края. Тодд, уцепившись руками за ржавую металлическую балку, висел над провалом. Рядом тянулись вверх похожие друг на друга ободранные небоскребы, местами затянувшие израненные бока зелено-бурыми лианами и мелким кустарником, дальше, среди холмов, оставшихся от менее стойких зданий, торчал белый прямоугольник, обозначающий родное селение и поднимающийся чёрный дым праздничных костров. Белорусскому явно требовалась помощь: очевидно, вспотевшие ладони скользили на металле, и долго Тодд не провисит, но Каст колебался. Несколько мгновений назад этот непримиримый воин из соседнего поселения хотел его смерти, так почему же Здравому не желать мести? И Каст мгновение боролся с мыслью оставить противника висеть над пропастью беспомощного и смотреть в глаза глупого мальчишки, когда тот сорвется вниз, но не выдержал, ведь Тодд вытаращенными от ужаса глазами уткнулся в него и напряженно прошептал:

– Помоги, Каст! Брат! Помоги! Мы же люди…

Юноша осторожно, но быстро пробежал по балке, аккуратно лег на нее и схватил Тодда за руку, когда его пальцы уже разжимались. Лицо Белорусского покраснело от натуги, но в глазах плескался страх от осознания неминуемой гибели. Тодд, как и Каст, понимал, что Здравый вряд ли вытянет Тодда, да и продержит недолго. Все-таки испытание испытанием, но поднять человека нелегкое дело. Каст тоже раскраснелся от натуги, пытаясь подтянуть Белорусского, хватая его то за соскальзывающие руки, то за мохнатый овечий кафтан, но понимал, что усталость берет вверх, и финал будет страшным. В отчаянии он прошептал, взывая к Отцу Всего Сущего:

– Симеон! Помоги! – но вместо него, шумно хлопая крыльями, к мальчишкам вернулся Баклан и попытался клюнуть по рукам, которые и так устали. Это была катастрофа, но вдруг птица взорвалась недовольными криками и отлетела, а запястья обоих мальчишек обхватили крепкие и теплые ладони Симеона. Отец плавно парил в воздухе и медленно взлетал, совершенно не ощущая веса двух взрослых подростков. Отец Всего Сущего опустил их на пол недалеко от края пропасти и строго посмотрел на обоих. Его серый плащ развевался от ветра.

– Здания падают, а жизнь на их развалинах остается. Весь мир рушится, а люди и поныне здесь, на Земле. Я инструмент, созданный людьми прошлого, чтобы создать людей будущего. Я связующее звено между вашими жизнями, вашими поколениями. Вы все мои дети, а город и мир вокруг – ваша Колыбель. Я внимательно наблюдаю за вами, поэтому не допущу братоубийства! Только не при мне. Это понятно?

Тодд сконфуженно кивнул. Ему было стыдно.

– Глава общин будет избираться на общем совете и впредь, и никто и никогда не заставит дать меня согласие на разделение. Много рас, много интересов, а значит, много противоречий. Такое уже было очень и очень давно, и ничем хорошим оно не кончилось. Люди никогда не станут врагами другим людям. Не для этого я вас породил, не для этого обучал грамоте и ускорял процесс развития. У людей есть враг посерьезней. И встретить его вы должны все вместе. Сообща! Ясно?

– Да, Отец Всего Сущего, – тихо согласился Тодд. Видимо он все-таки уверовал, что Симеон не просто фокусник. Вряд ли он смог бы поднять их обоих над пропастью.

Неожиданно выражение лица Симеона сменилось на тревожное, и он резко обернулся в сторону деревни, а потом столь же неожиданно исчез, лишь голубоватый свет некоторое время мешал подросткам открыть глаза.

– Каст, – воскликнул Белорусский, проморгавшись первым, – что это?!

Юноша распахнул глаза, и уставился в небо над родным селением. Там, закрывая огромные белые облака, висело нечто гигантское, нечто, наверняка созданное разумным существом: слишком прямые линии, знакомые геометрические фигуры в составе единой формы – круги, квадраты и треугольники, да еще и летает, будто Симеон. Это нечто быстро снижалось.

– Что это? – спросил Тодд.

– Думаю то, о чем нас всегда предупреждал Симеон. Думаю, это ИскИн. Надо срочно обратно! – воскликнул паренек и побежал к лестнице.

– А как же яйцо? – крикнул Белорусский.

– Сейчас главное другое, – отозвался Каст и исчез за стеной. Тодд несколько секунд размышлял, а потом, кивнув, бросился следом за Здравым.

***

– Симеон! – ворвался в эфир взволнованный голос Зэвса, когда Отец Всего Сущего пытался объяснить разуверившемуся юнцу его ошибку. – Симеон! Срочно! Срочно!

– Да не ори ты так! Я тебя слышу! Что случилось? – Симеон поспешил успокоить древнего товарища.

– Я засек их корабль в районе Нептуна. Думал, у нас есть пара дней, но…

– Но?..

– Но они воспользовались, как и ты, телепортацией, и в одно мгновение их корабль переместился в атмосферу Земли! Я не успел ничего предпринять!

– Где они?

– Обернись и увидишь.

– Отлично! – Симеон резко повернулся в сторону деревни, чем, наверное, обеспокоил мальчиков. – Включай защитное поле! Закрывай Землю!

– Но уже поздно, – возразил Зэвс, но Симеон лишь ухмыльнулся:

– Изолироваться от слишком умных никогда не поздно. Для нас главное, чтобы они не связались со своими. – И Отец Всего Сущего переместился поближе к селению.

Со здания бывшего МИДа, с которого Симеон еще утром обозревал окрестности, было очень хорошо видно и огромный корабль пришельцев, зависший в километре над землей, и паникующих людей в поселении рядом с Домом Правительства, – они либо прятались, либо пытались стрелами поразить неизвестный объект, а Гард в гордом одиночестве стоял на помосте и, задрав голову, ожидал развития событий, – и черный интерактивный куб-оболочку ИскИна, отделившегося от корабля и спускавшегося прямо в поселение к вождю. Симеон исчез и появился рядом с Гардом. Мужчина благодарно посмотрел на Отца Всего Сущего и кивнул. Черный куб, плывущий по воздуху, мог напугать кого угодно, впрочем, как и звездолет, неожиданно появившийся над твоим домом. Симеон снял со спины бластер и установил на максимальную интенсивность поражающего луча.

– Время пришло? – уточнил Гард Здравый. – Значит, это ИскИны?

– Это ИскИны, – кивнул Симеон, наблюдая за приближающимся кубом. – Я надеялся, что у нас будет больше времени.

– Почему? – обеспокоился Гард. – Разве не должны они сначала нас проверить?

– В том-то и дело, – вздохнул Симеон. – Времени было слишком мало. Вы недостаточно умны и не подойдете под их высокомерные и холодные критерии.

– Потому что мы варвары?

– Потому что вы дети, – возразил Симеон.

– Это не одно и тоже?

– Нет.

– Что же делать?

– Будем отстаивать ваше право на жизнь, – пожал плечами Симеон и добавил: – Любой ценой.

Тем временем куб ИскИна спустился к помосту и завис в нескольких метрах от человека, сжимающего короткое копье, и Симеона.