На полу в больших широких кадках росли огромные пальмовые деревья. Некоторые из них пронзительно цвели, источая тонкий аромат, заглушенный с разных сторон потом, соплями и космической пылью. Другие нехотя желтели в ярком искусственном свете, даря яшмовому полу сухие обрывки некогда живой листвы. Змеевидные лианы распластались на закругленных стенах зала, цеплялись за выступы и искусственные опоры, тянулись ввысь, словно мечта карлика. Ленивый и прожорливый плющ не отставал от лиан, окутывая огромные пространства стены своими замысловатыми хитросплетениями стеблей и листьев.
В центре зала блестел в своей непокорной красоте фонтан, пронизанный тысячами разноцветных лучей, освещающих воду из скоромных мест. Это придавало фонтану особую феерическую нотку, которая не смогла бы тронуть сердце только мороженого якута, хотя и у того было мало шансов. Похотливая длинноволосая нимфа белого мрамора с арфой в руках, с едва прикрытой наготой морской пеной, выходила из центра фонтана, нестыдно являя миру свои прелести. Быть может, она была всего лишь свидетельством нереализованных сексуальных фантазий мастера, ваявшего ее? Пусть так, только все одно было красиво. Отец подумал, что у местных Церетели с воображением как-то не все в порядке. На Луне– Афродита в пене, на Марсе– нимфа в той же пене, только с арфой. Или здесь все помешанные на голых бабах, или с этим миром кардинально что-то не так, и где-то, когда-то произошла поломка в развитии человечества, по сему сейчас все летит к чертовой матери. Нужно что-то делать. Только потом.
Огромные пустоты окон пропускали сквозь себя лучи далекого светила. За окнами виднелась необъятная площадка технических позиций. На поле стояли стремительные звездные странники– корабли, небольшие катера, маленькие яхты, шлюпы. Вдали виднелись остроносые крейсеры, окрашенные в черные и желтые полосы. Пограничники, подумалось Отцу. Расстояние нимало не умаляло их размеры, напротив, великое познается лишь на расстоянии. Рвущиеся в пространство острые носы, бортовые поворотные и маршевые двигатели, закрепленные на консолях кормы и пилотажных крыльев, словно кричали: отпустите нас подобру, стоять на месте– мука.
Друзья подошли к окнам, наслаждаясь видом огромных космических машин, испытывая гордость за безграничный полет конструкторской мысли, создавшей такие колоссы.
–Ух ты… как это все не падает?– Удивился Отец.
–А с чего оно все упадет? Ветра здесь умеренные, осадки редкие…– Заявил через плечо Мормон.
–Какие к чертям осадки. На марсе нет воды.– Махнул рукой Отец, решив, что над ним потешаются.
–Батенька, мы с тобой не в каменном веке. Атмосфера натурализованная, дышать можно. А воды на Европе столько, что можно Солнце потушить, и напоить всю вселенную, родной.– Улыбнулся Мормон.
–Про каменный век это ты здорово сказал, туше. Только Солнце давай в другой раз тушить будем. Нам бы свой пожар в глотке пивом залить. Слушай, а что здесь притяжение земное, Марс ведь, чуть больше Луны?– Удивительная догадка ошпарила Отца.
–А ты только с вокзала выйдешь– скакать как тушкан будешь. Кстати, не расшибись, ладно хоть сам напомнил. Здесь искусственное притяжение. Вон, смотри, мужики по позициям слоняются.– Мормон пальцем ткнул куда-то вдаль.
По полю, рядом с техническими роботами и автотележками, семенили два мужика. На Земле можно было подумать, что у обоих тенезмы, что они боятся сделать резкое движение, чтобы не наделать конфуза. Движения были мягкие и размеренные, казалось, что они плыли по поверхности, но никак не вышагивали маршем. Низкое притяжение обязывало быть осторожным с силой, которую им подарила родная синяя Земля.
Отец кивнул. Мужики были одеты в легкие комбинезоны. Дыхательной или вспомогательной аппаратуры не было, что положительно свидетельствовало о том, что они дышат сами, если принять во внимание, что они не зомби и не анаэробы.
По периметру зала, по воздуху, катилась бегущая строка, аналогичная той, что Отец видел на Армстронге. Бежали голографические цифры и буквы, переливаясь всеми цветами радуги, а возможно еще и в ультрафиолете и в Рентгеновском диапазоне. «Хайнлайн» гласила надпись, всем, давая понять, что так назван Марсианский город. Нет-нет беззвучно вспыхивала панорама города, ее пейзажи и рекламные ролики кофеен и бутиков. Голографические картинки снова сменялись бегущей строкой.
–За бортом 12 градусов Цельсия. Не густо. Загар не прилипнет.– Шептал про себя Отец.– Слушай, Андрюха, а какого дьявола тут так холодно?– Отец повернулся к Мормону.
–И так экваториальная зона, на полюсе вообще не жарко…– Начал, было, Мормон.
–Да уж и здесь не баня.– Вставил недовольный Отец.
–Ты предлагаешь по всему Марсу батарей наставить? Или передвинуть ее на орбиту поближе к Солнцу?– Ухмыльнулся Мормон.
–Да нет, здесь пусть вертится,– пожал плечами Отец.
–Ты сейчас привыкнешь. Понравится, так еще и сам разденешься.– Ухмыльнулся Мормон.
Вот он и Марс. Отец не мог поверить своим глазам. Вот он стоит на красной планете, о которой в его время еще только мечтали. В тихом двадцать первом ученые только вели разработки о первом посещении таинственной красной планеты. Еще только ставили эксперименты о выживании будущих космонавтов в условиях первой межпланетной экспедиции. В тихом двадцать первом, когда на Луну слетало лишь несколько человек, на Марс спускались только пилотируемые с Земли роботы. И вот он стоит на красной планете, от которой человечество ждало разрешения многих загадок. Здесь отпрыски Земли надеялись найти жизнь, пусть самую простую, не говоря уже о разумной. Эта планета должна стать вторым прибежищем землян, когда родная синяя планета окажется перенаселенной.
За широким окном, вдали за посадочными плитами космодрома виднелись марсианские пески, о которых спорили и мечтали миллионы умов в тихом и диком старом двадцать первом веке. Отец смотрел на них с восхищением. Он– землянин, посетивший Марс. До него в далеком прошлом об этом мечтали лишь самые смелые и отважные люди.
–А девчонки здесь красивые?– Спросил себе в нос Отец.
–Сам смотри,– кивнул Мормон в толпу, вьющуюся вокруг них, словно водоворот.
Мимо проползла какая-то огромная в человеческий рост коричневая жаба в костюме из прозрачного пластика. Под прозрачной одеждой видны были многочисленные бородавки и поры, источавшие слизь, которая липкими пятнами приставала к пластику пола.
Отца не стошнило только из-за чувства собственного достоинства. Можно было надеяться, что это никого бы здесь не удивило, коль скоро такие чудища свободно разгуливают по космовокзалу, оставляя за собой дорожку из слизи. Минутную слабость Отца здесь могли приняли за естественное физиологическое отправление.
–Поцелуй ее, царевной станет, однозначно. Я тебе обещаю. Я в одной книжке читал.– Кивнул на жабу Мормон.
–Скажем дружно: нам не нужно.– Отца передернуло.– С Веги?– кивнул он ей вслед.
–Нет, Декс с Веги, а эта штука– да пес ее знает каким ветром ее сюда занесло. Может, из зверинца сбежала, их разве разберешь.– Махнул Мормон и направился к стойке органического синтезатора, утопленного в небольшую нишу в малахитовой стене, окруженной плющом.
Некоторое время спустя в утробе кухонной машины булькнуло что-то, и на мормитной платформе оказались два запотевших бокала со светлым пивом. Друзья их залпом осушили и заказали еще.
–Хватит пока. Пошли наружу. Там возьмем катер.– Мормон повел плечом в сторону выхода, где толпилась разноликая и разношерстная толпа прибывших и отбывающих землян, жаб, рептилий и прочей галактической живности.
Направившись в сторону, обозначенную Мормоном, как выход, Отец разглядывал проходящих мимо путешественников. Мимо него шагали полуголые девицы, облаченные в такие мини, что лучше бы их не было вовсе. Прически так же шокировали неискушенные взгляды своей нескромной абстракцией и палитрой. Проходили и люди одетые в строгие летные мундиры, казалось, они не замечают нимфеток с почти неприкрытыми прелестями. Прохаживались жабы, ящеры и птицы. Отец решил для себя ничему не удивляться и не шокировать публику своим пристальным вниманием к этим экстравагантным персонам, прибывшим из разных уголков галактики. Он лишь иногда краем глаза провожал необычных пришельцев, стараясь не возбудить в них ответного интереса к себе.
Отец уже начал свыкаться со своей новой ролью жителя далекого будущего. Его уже не удивляли технические решения и комфорт, коим окружило себя разумное человечество этого века. Он теперь уже не казался дикарем, выхваченным из варварской эпохи. Говорят, что человек привыкает ко многому, даже к виселице. Привык и Отец.
Выход не был тем выходом, к которому уже успел привыкнуть Отец. Выход представлял собой прозрачный коридор с последовательными дверьми– шлюзами. Если выйти из здания космовокзала наружу нуль– транспортным путем, можно, а, вернее, нужно ожидать Кессонову болезнь, порванные барабанные перепонки и носовое кровотечение. Резкая смена давления никогда не шла на пользу никому, кроме гравикомпенсаторов и мазохистов.
Отец с Мормоном преодолели все преграды в виде дверей– шлюзов, каждый раз испытывая на себе все снижающееся давление, словно при взлете, и понижающуюся гравитацию. Непрерывно сглатывая, чтобы не было больно перепонкам, друзья вышли на привокзальную площадь. Отец ощутил небывалую легкость во всех своих членах и невольно подпрыгнул ввысь. Проходящие люди вполоборота с улыбкой оглядывались на Отца, сопереживая его щенячьему восторгу. Некоторые презрительно бросали на него косые взгляды, словно силясь сказать, мол, наехала лимита, или, наберут во флот по объявлению. Отец медленно опустился на поверхность и показал куда-то в толпу свой средний палец. Прохожий рывком отвернулся от него, будто боясь испачкаться о взгляд Отца.
–То-то же.– Проворчал Отец, но решил больше не поддаваться сиюминутным слабостям.
Небо над Марсом– едва голубеющая высь. Дышать было все равно, что на Эвересте. Сильно разреженная атмосфера с вытекающей отсюда гипоксии, компенсировалась малыми затратами на физические усилия. Бледные облака низко катились по небосводу, еле-еле видимые ввиду своей малой плотности. Дул сухой ветерок, рожденный где-то в глубине марсианской пустыни. Было прохладно. Отца стала колотить дрожь.
–Ох, Мормон,– выдавил он, когда его дрожь стала приобретать вид крупноволновой фибрилляции,– вот это холод собачий, тут пингвины яйца нигде не откладывают?
–Свежо? Не правда ли?– Засмеялся Мормон поеживаясь.
–Свежо не то слово.– Согласился Отец.– Такое впечатление, что двенадцать градусов не по Цельсию, а по Кельвину. Брр.
–Полезли в кар, согреемся,– отозвался на стенания Отца Мормон и кивнул в сторону парковочной линии.
Поодаль, за огромной привокзальной площадью, ровными линейками стояли кары. Некоторые из них взлетали, унося с собой пассажиров и их скудные пожитки, другие тут же садились на опустевшее место, гонимые автопилотом и посадочной сурфисной автоматикой. Друзья мелкой трусцой засеменили к машинам, непрерывно потирая руки от холода и пронизывающего ветерка.
–Как здесь люди живут, не понимаю.– Сказал Отец, влезая в кар. На Земле чего им не сидится…
–Ладно стенать, нравится– живут. Я вижу, ты здесь не останешься,– промерзший Мормон тоже уселся в кар.
–Ни в жизнь. Только под угрозой смерти от пиявок, не иначе.– Дрожа заявил Отец.– Компьютер, захлопни ворота, и так околели уже.
Стеклянный иллюминатор наполз с кормы на нос кара, ограждая путников от превратностей атмосферы. Включился обогрев салона, воздух смягчился водяными парами, дрожь отпустила.
–Вот и слава Богу, я думал сейчас помру во цвете лет. Ну к лешему этот Марс.
–Хотят здесь атмосферу углекислым газом обогатить, чтобы парниковый эффект был. Есть идеи полярные шапки растопить. Может, что и получится. Пес его знает.– Сказал Мормон, показывая куда-то вдаль, видимо на полюс.
– Тогда нужно будет и атмосферу кислородом удобрить, а то некрасиво получится, все уснут вечным сном.– Вставил Отец.
–Есть такая тема. Вроде какая-то оперативная группа разрабатывала этот проект, только ее свернули, почему– не знаю. Потом обещали вернуться к этой проблеме.– Кивнул Мормон.– Ну что, покойнички, погнали наши городских лесом?
–Компьютер, экскурсионный маршрут,– кинул Отец.
–Отец, да зачем тебе это нужно, время теряем, нам еще три часа с лишним пилить по системе, давай потом сюда вернемся отдельно.– Запротестовал Мормон.
–Уймись, тебе на Марс слетать все одно, что в кино сходить. Дай мне посмотреть. Я об этом и мечтать не смел в свое время. У нас только роботы сюда летали. И вот тут я. Да с девчонками нужно познакомиться.– Пропел Отец.
–Перестань. Тебе это ни к чему, да и я свое уже отходил.– Замахал руками Мормон, давая понять, что женщины впредь его не интересуют.
–Ладно, женщин я готов опустить, но хоть глазком на Хайнлайн глянуть это я просто обязан. Хочу на главной площади побывать.– Умоляюще запричитал Отец.
–Давай сверху посмотришь, Отец, что ты как маленький-то, в самом деле.– Мормон указал на окно,– Сейчас откроем люк, да посмотришь. Я тебе рекламных проспектов из базы накачаю.
Мягкие кресла вобрали в себя тела двух космических странников, мягко обнимая подлокотниками и подголовниками. Свет мягко исчез, голубое свечение за бортом посудины обозначило включение силовой системы защиты. Кар осторожно, будто пробуя атмосферу Марса на вкус, поднялся с посадочной полосы и стремительно кинулся ввысь. Отец и Мормон не ощутили даже малейшего толчка или дрожи стартовых двигателей. Прозрачная едва голубоватая атмосфера резко поредела, стала невидимой, словно Инвизы, и исчезла вовсе. Кар обогнул Марс, унося странников на ночную сторону планеты. Всепоглощающая, почти осязаемая чернота орбитального космоса устало легла на носовой иллюминатор. Вспыхнуло солнце, словно доменная печь, засветились вымученные долгими столетиями хамские глазки неведомых дальних светил. Где-то среди этих звезд крутится маленькая родная планета, такая крошечная, что отсюда неотличимая от других светлых мерцающих точек. Где-то здесь, вокруг красной планеты в вечном вальсе кружились Страх и Ужас. Где-то совсем рядом носились обломки некогда великой планеты. В этом поясе астероидов космоархеологи нашли неоспоримые доказательства того, что на Фаэтоне существовала великая и таинственная цивилизация, которая в своем безумстве могучей десницей разрушила родную планету. Еще много тайн и загадок принесет в этот мир изучение огромного солнечного кольца, именуемого поясом астероидов.
Кар бесшумно проплыл мимо обломков планеты– родины отцеубийц, оставив их снизу, и стремительно, над плоскостью эклиптики, в ее северном полушарии, продолжил свой бег. Таковы правила системного пилотирования. Пути на внешние орбиты– пролегает над плоскостью вращения планет, пути во внутренние сферы– под ней. Нарушать эти правила бессмысленно, поскольку кроме протеста существующему порядку, это непослушание не сулит ничего хорошего.
–Пива не взяли, стоп машина. Мормон, что делать будем?– Всплеснул руками Отец.
–Водички попей. На борту есть.– Мормон нехотя указал на кран сбоку от приборной панели.
–Я с другой планеты. Вода– яд.– Сказал Отец и устало рухнул в кресло.
–Ладно, чего уж там. И не такое видали.– Невозмутимо сказал Мормон и кивнул в иллюминатор.– Вон, видом наслаждайся.
–Какой там вид, в черной дыре больше видать, ну как же так? Как же мы с собой пивом не запаслись?– Запричитал вконец расстроенный Отец.
–Пить– здоровью вредить, Батюшка. Да и на Плутоне нужен трезвый разговор. Так что это даже к лучшему. Не дай Бог, нас там поймают. Стыдно будет.
–Кто дрожит, Мормон, тот в конце фильма всегда гибнет. Прорвемся. За простой визит еще никто по шапке не получал. Где планеты-то все?– Отец наклонился к приборной панели, пытаясь приблизиться к звездам в носовой иллюминатор.
–Внизу, там,– Мормон ткнул пальцем в пол,– или в стороне где-то. Компьютер, дай карту.
Перед друзьями появилась голографическая карта родной звездной системы с шариками планет, бегущих по кругу вокруг желтого пятна Солнца. Красная мерцающая точка, обозначавшая двух космических странников, приближалась к орбите Юпитера. Чуть дальше орбита Сатурна. Венценосная планета находилась далеко в стороне от траектории кара. До Плутона было далеко.
–Быстро мы летим, слушай, а на орбитальных станциях Юпитера нет закусочных? Мы вроде рядом с Юпитером должны пройти.– Отец ткнул пальцем в карту, от его прикосновения изображение помутнело и расплылось, словно разбегающиеся волны по воде.
–Ты смеешься? Это мы добрых часа два потерям. Это ты из-за пива так переживаешь?– Спросил Мормон.
–А то…– Утвердительно кивнул Отец.– Женщин здесь нет, вырвать не смогут пиво. Твоя, кстати, Пальма, как она насчет алкоголя?
–Нормально, только когда оно в бутылке. Все бабы одинаковые.– Махнул рукой Мормон.– Я со своим будущим тестем пиво пью. Он за вечер может десять литров через себя пропустить. Водку не любит, а от пива дрожать начинает, как заячий хвост.
–Десять литров… Не слабо. У него живот, наверное, как у беременной?– Кивнул Отец. По его мнению большой живот– неотъемлемый атрибут страстных поклонников пива.
–Вот такой, вообще необъятный,– Мормон выставил руки перед собой, демонстрируя огромное вместилище для подгнившего овса,– у него зеркальная болезнь.
–Это еще как?
–Он себя полностью только в зеркале увидеть может. Пиво дырочку найдет, а вот тесть только по анатомическим приметам находит предмет своей гордости. Интересный человек, ничего не скажу.
–А чем занимается он?– Спросил Отец, умиляясь подобным животом.
–Чем? Мужским многоборьем. Чем еще?– пожал плечами Мормон.
–Как это?
–Обычно. Авто, вело, мото, фото, …, гребля и охота. Лежит на диване, спит всю дорогу, да пиво пьет нет-нет со мной. Иногда сам звонит, мол, Андрюха, пошли, причастимся. А я что, отказываться стану?
–А у моей Рыжей нет батьки. Маман, ведьма злая, выгнала его по молодости. Гюрза. Да, Бог ей судья.– Отец махнул рукой.– Прощай Рыжая, может и свидимся снова как-нибудь в другой жизни.
Отец снял шлем с головы. Астраханский уютный отель уступил место голоду. Прогуливаясь по тенистому сиреневому саду где-то под Астраханью, Отец устроил себе небольшое бетаку прямо в саду, где для интереса поместил сакуру. В уютной кленовой беседке с пагодами, отделанной красными раздвижными ширмами– сёдзи, он поедал ароматные сасими из свежего осетра и сома, щедро сдобренные острым мисо, которое налил в широкую глиняную чашку. Небольшое растение широко раскинуло свои узловатые плети с мелкими листочками и пестро цвело широкими розовыми цветками, которые не имели права облетать, чтобы не сорить в чашку с мисо. Именно так Отец представлял себе японскую вишню. По мнению самураев, сидя под сакурой достаточно долго, можно постичь жизнь. Отец придерживался другой точки зрения. Долго сидя под сакурой, можно съесть все сасими.
Отец съел все сасими, поскольку сидел долго, а чувства насыщения не наступило. Нужно возвратиться в реальный мир, чтобы не погибнуть от голода. Еще Диоген, сидя на холме перед древними Афинами, лелея прилюдно свою похоть, удивлялся, почему нельзя утолить голод, поглаживая живот? Эта ситуация для Отца тоже была непонятной, однако со своей физиологией предпочитал не спорить.
Космический странник поднялся со своего кресла, прошел на корму шлюпа и стал рыться в своих запасах. Консервированная свинина, не хочется. Консервированная говядина, не хочется. Консервированная кукуруза, тошнит. Консервированные гамбургские копченые колбаски, вот это подойдет. Далее. Консервированный чай. Я по чаю не скучаю. Кофе, бросил. Матэ, подойдет.
Отец раскупорил колбаски и стал набивать ими рот. Нежная подкопченная свиная плоть обожгла ароматом Отца. Он не мог себе предположить, что консервированные продукты могут быть такими вкусными. На банке значилась рекламная надпись: «Для активной жизни». Отец усмехнулся. А почему он ничего не взял для «пассивной жизни», сейчас именно такая пища была бы кстати. Козлы, подумал Отец, для пассивной жизни не могут ничего придумать. Так, что у нас есть еще чего-нибудь вкусненького? Шпроты? Надоело. Одно и то же. Чего бы съесть, чтоб похудеть? Ага. Консервированный копченый окорок. Цэ дiло. Копченая свиная плоть, но уже из другой банки, опустилась в Отца. Хорошо. Уте жаксы. Тамаша.
Давно, давно, в тихом двадцать первом, Отец видел передачу по ТВ, где в новостях ехидные журналисты рассказывали про чудо украинской селекции. Животноводы вывели мясную породу свиньи, у которой ценного свиного жира, который украинцы меняют на персидские ковры такой же площади, не было вовсе. А затем эти же пересмешники журналисты обратились к общественному мнению торговцев салом на киевском мясном рынке. Торговцы вволю удивлялись, що ж цэ за свинка, та бiз сала, нам така не трэба. Другие торговцы поддерживали своих коллег фразами: ай вiрно, хлопцы, ай дiло каже.
Отец улыбнулся, вспомнив наивных потомков Тараса Бульбы, испуганных появлением гончей породы свиньи. Они, украинцы, даже переняли у испанцев корриду, чтобы свиньи умирали красиво. У несчастных свиней, взрощенных на свинофермах, и без того отобрали всю соль жизни. Откормленные животные не видят всей прелести материального существования. Они лишены грязных зловонных луж, населенных личинками комаров и гельминтов, в которых так чудесно прикорнуть после плотного завтрака; грязных фекальных пятен на боках, засиженных мухами и слепнями; палящего солнца, от которого с рыла падают засохшие куски земли, смешанной с испражнениями. Нельзя вволю порыться в земле, выкапывая ароматные трюфели, нельзя обглодать коренья какого-нибудь куста.
Как-то Отцу рассказал знакомый колхозник, как правильно воровать свиней. Вырыть нору в размер рослой свиньи близ свинарника без шума практически невозможно. Нужно прорыть маленький ход под стенку свинарника, чтобы влезла рука, затем в норку бросить хлеб, смоченный водкой. Свинья, как и человек, очень уважает древний напиток, она съедает хлеб, а затем алкоголь зовет ее на подвиги. В поисках драгоценного удовольствия, свинья начинает сама рыть землю. Нужно только время от времени подкидывать в нору хлеб с водкой, сдабривая ее живой интерес к алкоголю, свинья сама выберется. Причем переусердствовать с водкой невозможно. Свинья может съесть целое ведро с такой похлебкой. А потом дело техники: или петля на шею– свинья сама пойдет, или ножом по горлу, если нести не далеко.
Кажется, что выкормить свинью дело не хитрое, коль скоро свинья очень жадное животное. Если она будет в вольере жить одна, она не станет огромной и жирной, ей нужен соперник, с которым бы она стала делить трапезу. Если нет средств купить двух поросят на выкорм, нужно перед чаном с едой поставить зеркало. Свинья примет свое отражение за конкурента, бесстыдно поедающего чужую пищу. Тогда она начнет хорошо набирать в весе, стараясь опередить своего соперника в зеркале. Только так. В Израиле свиней растят на специальных платформах, чтобы такое грязное животное своей нечистой натурой не оскверняла священную землю. Евреи очень тонко подошли к проблеме свиноводства на земле обетованной. Только свиньям все равно.
Жалко, что нет колобасы. Пить матэ из консервной банки, все одно, что есть шоколад с фольгой. Разогреть ароматную матэ негде. Отец выпил напиток через край банки, размял кости и, снова, вернулся в базу, нацепив шлем.
В уютной беседке с пагодами на столе томились сочные ломтики сасими. Их уже не хотелось. Пусть будет сакэ. А вот сакэ была горячая, настоящая, пусть и виртуальная, брала за живое она так же. Как ее не хватало там, возле Юпитера. Пусть даже не сакэ, а какое-то, пусть завалящее теплое пиво.
Юпитер проплыл далеко внизу и в стороне от наших друзей, унося с собой свои ураганы, которые могут длиться до трехсот лет. Хорошая планета, большая, будущее солнечной системы. Когда потухнет солнце, Юпитеру пророчат верховодить в солнечной системе. Когда-нибудь он вспыхнет сверхновой и теплом своим будет согревать остальных, словно Данко. Только нам не увидеть это чудо.
–Вот ведь, незадача.– Воскликнул Отец.– Чтоб им всем пусто стало.
–Это ты к чему?– Спросил Мормон.
–Да ко всему. Жизнь– дрянь, солнце– назойливый фонарь, бабы– дуры.
–Это точно.– Согласился Мормон и добавил.– На повестке всех бабских собраний рассматривают всегда три вопроса. Первый: все мужики– козлы, второй: носит нечего, третий: разное.
Отец покатился со смеху.
–Вот уж точно. Кар этот, однозначно, баба спроектировала. Мужик на первое сюда фляжку бы запрятал. Однажды мне про одного бродягу рассказывали. Его жена дома за гулянки гоняла, все тайники его вскрывала, он что придумал? После работы покупал бутылку водки, доходил до дома, возле двери открывал ее и из горла залпом выпивал. Заходит домой трезвый, жена ему супика наливает. Тот заходит на кухню, садится, пока ест– его развезет, дальше некуда. Жена беспокоится. Как так? Пришел трезвый, а как поел– из-за стола подняться не может. Потом-то она, конечно, догадалась, только сделать все равно ничего не могла. Так он и пил возле двери.
Мормон корчился в болях в своем кресле от натуги.
–Надо на вооружение взять. Меня как Пальма станет гонять, так я ей устрою Кузькину мать.– Мормон засмеялся еще пуще, и сквозь слезы добавил,– скажу, меня Отец научил. Умора…
–Ты брось эти штучки-то. Отец научил. А как Пальма ко мне разбираться придет? Что я ей объяснять буду? Нет, эти штучки ты брось.
–Скажу Пальме: я тебе от Отца привет принес,– заливался Мормон.
–А на Плутоне найдем пиво?– Спросил Отец.
–Найдем, не будь занудой, Батюшка.– Не мог остановиться Мормон.
Друзья летели сквозь недружелюбное космическое пространство родной Солнечной системы. Мириады километров пролетали в одно мгновение. Мимо неслись невидимые глазу на такой скорости реки космической пыли и межзвездного вещества. Кар не шелохнулся, будто продолжал стоять на марсианском взлетном поле. Намертво запечатанный в защитное поле, он был непобедим. Ему не страшны ни жесткие космические лучи, ни пыль, которая на такой скорости размазала бы кар по пространству в считанные доли секунды, ни мелкие астероиды, которые выбрасывало в сторону от траектории летательного аппарата. Не будь поля, любой мало-мальски значимый осколок космической породы, встреченный на пути, стал бы причиной безвременной кончины всего экипажа. Обдуваемый солнечными ветрами, достаточно стихшими на таком удалении от Солнца, машина продолжала свой стремительный бег.
Красная точка на объемной карте Солнечной системы стремительно приближалась к орбите Урана. Самой планеты видно не было, она терялась на небосводе в звездах. Эта небольшая по меркам газовых планет космическая сфера осталась далеко в стороне.
–Интересно.– Сказал Отец после продолжительной паузы.– В мое время только– только на Марс планировали пилотируемый полет, а я уже за Уран залетел.
–Жаль, что это событие отметить не сможем.– Расчувствовался Мормон.
–Ничего, на Плутоне так расслабимся, будь здоров.– Махнул рукой Отец.
–Там дела будут, конечно, если ты не передумал.
Отец отчаянно замотал головой.
–Надо было все-таки нульнуть на Плутон, я уже устал лететь. Все ломит, будто я уже сутки здесь сижу.– Заерзал Отец на своем мягком кресле.
–Смешной ты, однако, Отец.– Сказал Мормон.
–А Уран заселили?– Спросил Отец.
–Да кому он нужен, заселять его. Он же– газовый. Его изучают, как модель всех газовых планет. Он не такой агрессивный, как Сатурн или Юпитер. Зонды опускают, пробы берут, да разная чушь…– Махнул Рукой Мормон, давая понять, что такая вещь, как Уран не стоит даже и внимания.
Отец и рад был бы отвернуться от Урана, тем более что он его никогда не видел, да только любопытство не позволяло.
–Что за напасть,– воскликнул Отец,– мы даже Нептун не увидим. Он смотри, чуть не на другой стороне орбиты, за Солнцем.
–Отец, мы же над эклиптикой летим, ты по-любому бы его не увидел. Если бы он рядом был, нас бы притяжением сносило в его сторону, это лишняя трата энергии. Плутон увидишь, расслабься и получай удовольствие. Там весело. Абсолютный нуль, темнота. Солнце даже с трудом видно, все как ты любишь. Один Харон в небе висит, да чуть дальше еще две скалы летают.
–Так то оно так, только хотелось бы своими глазами на Нептун взглянуть, или на Сатурн.– Вздохнул Отец.
–А на Земле чего не смотрел? Его при нормальном раскладе ночью в бинокль обычный видать.– Пожал плечами Мормон.
–Врешь.– Удивился Отец.
–Разговоров нет– вру. Прилетишь на Землю, возьми бинокль да сам посмотри. Надо только, чтоб он рядом с Землей был, в противостояние. Когда догонит, в ясную ночь увидишь. Я сам смотрел.
–Мормон, какого лешего? За дурачка меня держишь?– Отец усмехнулся.
–Я тебе говорю, как на духу.– Схватился за отворот рубахи Мормон.– Не вру. Кольца видно, Сатурн видно.
–Мормон, толщина колец у Сатурна двадцать километров, не больше, как ты их мог увидать?
–Да хоть бы и десять, они же под углом к Земле расположены. Виден Сатурн, тебе говорю. Давай спорить?– Протянул руку Мормон.
–Кто спорит– портянки не стоит,– гордо ответил Отец и отвернулся в сторону, где должен был быть Сатурн.– Прилечу– проверю.
–Проверь.
–Вот и проверю. Скажи еще, что Юпитер видно в бинокль?
–Вот тут врать не буду, его не видел. Хотя может и его будет видно, он же ближе к Земле, да и росточком он побольше.
–А с Сатурном, вроде как, будешь врать, да?– Скривился Отец.
–Да пошел ты.– Мормон отвернулся от Отца.
–Ладно, не дуйся. Верю.– Отец потянул друга за рукав. Мормон вяло шевельнул плечом, пытаясь скинуть руку Отца.– А то я Пальме вперед тебя расскажу историю с водкой.
–Я тебе расскажу,– Мормон натянуто улыбнулся.
–Чего ты надулся, как лягушка на пионера? Слушай, Мормон, а какого лешего мы так скоро прилететь должны? До Плутона лететь где-то шесть миллиардов километров, а до Сатурна мы летели чуть не полчаса.
–Правила такие– чем дальше от солнца– тем скорость кораблей должна быть выше. При этом корабль все дальше должен отходить от плоскости эклиптики. Это специальный прием. Чем дальше от Солнца, тем меньше его притяжение испытываешь, обратно пропорционально квадрату расстояния. Поэтому при одних затратах энергии на внутренних планетах– от Солнца тащишься, а на внешних– летишь. Это при условии, что ты от Солнца уходишь.
–Много необычного, я не знал.
–Отец, ногами топай, проходим орбиту Урана.– Мормон кивнул на голографическую карту. Красная точка поравнялась с пунктиром, обозначавшим орбиту обозначенной планеты.
Отец засвистел и затопал ногами.
–Гип-гип, ура, ура, ура.– Грянул он и выругался.– Долго. Пива нет, с женщинами тоже некрасиво получилось, Уран куда-то делся.