–Так вот,– говорил Мормон.– Твой брат у них, в каком он существует времени и в каком виде, об этом сказать пока никто не может. Скоро, когда установится контакт, это выяснится. По прогнозам наших аналитиков ждать осталось недолго. Контакт, первый в истории всего нашего пространственного континуума, с параллельным миром скоро будет установлен. Сейчас установку развернули к точке прохода, чуть от нее отошли, чтобы с нашей стороны его искривить настолько, чтобы образовалась порядочная дыра.
–А наша вселенная не рухнет? Кто его знает, что в этом гиперпространстве?– Забеспокоился Отец.
–Об этом тоже подумали. Проход будет ограничен защитными полями. Инженеры сделают что-то вроде огромной трубы или тоннеля в параллельный мир. А защитные поля будут на страже. Уже устанавливается множество следящей и контрольной аппаратуры, чтобы на случай непредвиденных обстоятельств или агрессии со стороны параллельного мира, проход закрылся мгновенно. Я думаю, что ничего не должно произойти серьезного. Там люди тоже не дураки.
–Это радует.– Сказал Отец.– А мне место там никакое не выделено? Я имею в виду мне нельзя очутиться возле точки прохода?
–Отец, я об этом еще не узнавал. Хочешь?– Спросил Мормон из глобальной базы данных.
–Конечно хочу. Там же мой брат. Это из-за него вся эта заварушка.
Именно из-за брата все и произошло, подумал Отец. Сначала Инвизы его выкрали из нашего мира и стали через точку прохода слать код ДНК, который у Отца и Дэна одинаковый. Но ученые не разобравшись, подумали, что неведомые Инвизы просят Отца для установления контакта. Поэтому его и забрали из тихого двадцать первого века. А потом начались все злоключения, которыми богата злодейка судьба. Потом была Рыжая и Луна. Потом был Плутон и Цватпа. Потом была установка и тихий двадцать первый век. Потом был Петрович и поезд до Рузаевки, а после возвращение в будущее. Все из-за брата. Если бы его не забрали, ничего этого бы не было. Конечно, Дэн в этом не виноват, но он стал невольным виновником всех событий, последовавших вслед за его исчезновением.
–Ладно,– согласился Мормон.– Только в другой раз, если ты не против.
–Какой разговор…– Пожал плечами Отец.– В другой, так в другой.
–Ты доволен?– Спросил Мормон.
–Конечно. Если бы мы не выложили эти данные, федералы бы все стали держать в секрете и мы ничего не узнали. Теперь хоть все стало ясным. Остается один вопрос, зачем Инвизы украли моего брата? Как они его смогли вычислить?
–На эти вопросы пока нет ответа, но я тебя уверяют, ребятки здесь вовсю ломают свои гениальные головы. Они все раскопают, дай только время.– Ответил Мормон.– Кстати, тебя что-то искал Трибун. Он мне на почтовый ящик скинул сообщение, чтобы ты его нашел.
–Да знаю.– Махнул рукой Отец.– Он мне тоже сообщение оставил.
–Он как-то туманно попросил меня передать тебе, чтобы ты ни в коем случае не пользовался выходами. Знаешь, к его советам нужно прислушиваться.
–Он сказал, что я сильно разозлил федералов, и поэтому мне не следует пользоваться выходами.– Сказал Отец, и тут его осенило.– Точно. Они меня хотят через выход поймать. Они меня уже однажды так поймали, когда я пытался на Луне пройти с помощью выхода к тебе, я тебе как-то рассказывал. Тогда я оказался на корабле, который отвез меня к точке прохода. Точно. Вот почему нельзя пользоваться выходом. Теперь все ясно. Вот же сволочи, ты подумай.
–Отец, не выдумывай ничего. Просто набери Трибуна. Он тебе все расскажет.– Сказал Мормон.
–Хорошо, до связи, Андрюха.– Сказал Отец и отключился.– Компьютер, дай мне Трибуна.
На экране возник Трибун, покачиваясь, словно на Плутоне бушевал ураган.
–Наконец то ты вымылся.– Поздоровался Трибун.
Отец про себя отметил своеобразное чувство юмора хакера. Трибун, словно не замечая присутствие Отца, продолжал жевать слова:
–Отец, ты получил мое сообщение, я вижу. Молодец, что нашел меня. Хорошо, что ты не пользовался выходами. В ином случае ты со мной бы сейчас не разговаривал.
Отец сказал, что это чистая случайность. Выход сильно упрощал жизнь, и Отец очень привязался к этому научному изобретению, экономившему множество драгоценного времени на перелеты и переодевания. Трибун не обратил на реплику никакого внимания.
–Федералы на тебя разозлились…– Начал хакер.
–Это ты уже говорил.
–Федералы на тебя разозлились…– Повторил Трибун и затих, будто провоцируя Отца на очередную реплику. Отец стоял молча и ждал.– Ты им крепко насолил. Они хотят тебя вернуть в твое время.
–Это же очень хорошо.– Воскликнул Отец.– Чего же ты раньше молчал?
–Мутный вопрос.– Повел бровью Трибун, осматривая что-то за спиной Отца.
–То есть, как это мутный? Ты что, не понимаешь, я проделал такой долгий путь с Плутона на Цватпу, оттуда в свой мир, чтобы меня сюда вернули и, наконец, отправили домой.
–Ты многого не понимаешь.– Сказал Трибун.– Но ты хороший человек и я убью час своего времени и все тебе расскажу.
–Да уж, потрудись.
–Федералы тебя хотят сейчас через выход поймать и отправить в твое время. Понимаешь?– Трибун кое-как свел глаза к Отцу.
–То есть как это?– Не понял Отец.– Не дождавшись контакта с Инвизами?
–Точно.– Трибун тряхнул головой и ухватился за что-то рукой, чтобы не выпасть из поля зрения камеры телевида.
–Они хотят установить контакт без меня? А если Инвизы потребуют меня? Если у федералов снова ничего не получится?
–Мы теперь оба знаем, что для контакта ты не нужен. Инвизы слали код ДНК не твой, а твоего брата. Понимаешь? Ты им не нужен. Они были готовы с тобой мириться, пока ты не рассекретил их самый сокровенный проект с параллельным миром. Теперь же они не станут терпеть твои выходки и отправят тебя в твой мир. Дэна достанут без тебя. Ты отправишься в свое время.
–Но…– Отец задыхался от ярости.– Это же не честно…
–А что ты думал, когда в базу выкладывал секретные сведения? Это было честно?– Спросил Трибун.
–А я и не знал, что ты такой правильный.– Парировал Отец.
–Я не правильный и ты это знаешь. Может быть, я на твоем месте поступил бы так же. Только федералы считают тебя нечестным. Поэтому слушай меня внимательно.– Трибун концентрировался.
–Слушаю.– Крикнул Отец, чтобы вывести из оцепенения Трибуна.
–Ты должен сделать вот что…
Глава 8.
Море разбивалось у его ног. Черные холодные волны, словно огромные киты, выбрасывались на острые скалы прибрежья. Они ревели и вздыхали, рушась на мелкие брызги в скалах. Здесь никогда не было моря, и вот теперь оно есть. Будто первобытная сила обрела, наконец, материальную форму и бесновалась в угрюмых валунах, раскиданных вдоль берега. Холодные волны вздымались, казалось, до небес и рушились. Скоро, очень скоро, через пару миллионов лет эти угрюмые скалы обтешутся яростными атаками моря и превратятся в мелкий ласковый песок и круглые камни, которыми будут играть детишки. Черное небо, насупившись, мрачно следило, как непокорное и игривое море точит старые скальные породы, которым около семи миллиардов лет. Небо не дарило ни улыбки, ни радости, оно лишь молча смотрело, как с обретенной мощью рушатся водные столбы на скалы. Оно не радовалось радугой, оно не согревало солнечным светом, оно не дышало бризом, только хмуро из-под седых туч следило, как рушатся скалы.
Холодный порывистый ветер старался опрокинуть все лавовые породы навзничь. Он не был доволен новой стихией, которая была чужда этому грозному и неприветливому миру. Здесь никогда не было воды. Только скалы прежде стояли на страже спокойствия много миллионов лет, да холодный лед. Скалы, лед и тихое движение азота царствовали в этом мире. На плесе гнили бурые листья ламинарии, которая тоже была чужой. Никогда прежде здесь не росло ни единое растение. Здесь не было даже микробов. Лишь скалы, лед и азот. А теперь запах гниющих растений, да йодные испарения неслись на многие километры из этого уголка планеты.
Настало время перемен. Токов закон природы. Ничто не может находиться в первобытной форме вечно. Теперь кислород рушил и окислял породы, которые были нерушимыми с времен сотворения мира. Скалы чернели, осыпались и крошились. Еще какую-то сотню лет назад здесь инертная и холодная атмосфера располагала к умиротворению и спокойствию. Теперь же здесь появились грозы, явление такое же новое, как вода и кислород. Грозы бушевали где-то вдали над морем, а до берега доносились лишь глухие раскаты, которые таяли в реве бушующих волн. Никогда прежде органическая жизнь не омрачала своими разложениями патриархальную самобытность этого края. Теперь же нет-нет штормом на берег выбрасывало рыбу с морскими водорослями.
У его ног лежала целая кучка бурых ветвей и листьев ламинарии. Она очень питательная. В ней скоро поселятся сухопутные крабы и отложат туда свои личинки. Скоро здесь будет бурлить жизнь, из морской пучины будут выходить черепахи, чтобы отложить свои яйца, скоро игуаны и вьюрки будут их отрывать, чтобы поживиться вкусной мякотью черепашьей плоти, и сами будут зарывать свои яйца.
Он смотрел вдаль, где волны были еще выше и, казалось, рвали небо у самого горизонта. Он встал и пошел по скалистому берегу, всматриваясь под ноги, будто стараясь здесь что-то найти. Он шлепал по прибрежным лужам своими пластиковыми башмаками гидрокостюма. Без него было бы совсем неуютно. Здесь еще слишком холодно. Здесь еще солнца не пробиваются сквозь черную пелену грозовых туч, чтобы согреть своим теплом странника. Небо еще не готово уступить свою волю на суше светилам. Скоро это все изменится. Скоро грозы пройдут, и сестры близнецы звезды будут своими лучами поднимать всходы и леса, будут иссушать такие вот лужицы своим теплом и благодатью.
В лужицах кипела жизнь. Планктон здесь был пока– бог и царь. Никогда прежде ему не было так привольно. Мелкие рачки и одноклеточные водоросли росли здесь как на дрожжах, не имея естественных своих врагов. Скоро они полностью захватят водное пространство планеты и своим существованием дадут этому миру великое разнообразие жизни.
Пусть здесь еще холодно, пусть черное море обживается жизнью, пусть небо хмурится. Пусть солнца пока не целуют твердь, пусть ветра и бури рвут на куски скалы, а кислород жжет. Здесь очень спокойно. Только он и эта планета, которая лишь недавно обрела новую жизнь. Где-то позади остались страхи и волнения, переживания и страдания. Здесь и сейчас лишь он и стихия. Только ветра, бури, небо и он.
Как здесь все будет через триста лет? Здесь, наверное, будет пляж. Вон там будет раскинут парк и фонтаны. Здесь поставят черные арки выходов и стойки органических синтезаторов. Вон на том холме вырастет гостиничный комплекс, где каждый сможет остановиться и насладиться морем и солнцами. Здесь будут расти пальмы и кипарисы. Здесь на ветвях будут скакать проказницы мартышки и порхать в синеве неба попугаи ары и райские птички. Скоро здесь даже ночью не будет смолкать музыка и запахи шашлыков и жареной рыбы. Вон на тех горных склонах будет расти виноград, а на этом пляжу отдыхающие будут пить молодое терпкое вино. В тех ложбинах будут цвести мандарины и персики, а здесь из них будут делать сладкие ароматные компоты и десерт. А вон на том плато, наверное, раскинется посадочная площадка для каров, шлюпов, туристических машин и геликоптеров. В том фьорде приютится яхт-клуб, откуда белоснежные парусные суда будут выходить в море, окрашивая его в романтические тона. Здесь будет лодочная станция. Вон за тем утесом туристы будут погружаться на морское дно, чтобы найти успокоение своей души в созерцании подводных красот. Эти скалы обживут кораллы и мидии. А вот эту скалу однозначно снесут. Она очень портит общую картину.
Он подобрал камень из воды. Грубый осколок неизвестной породы. Он так не был похож на те камни, которая ему подарила Рыжая. Он развернулся и, сколько было сил, бросил камень в морскую беснующуюся пучину. Теперь он там пролежит не одну сотню лет, если не случится чудо и этот участок суши не поднимется из моря.
Отец видел в небе лишь очертания дневных светил. Одна– альфа А, другая, чуть поменьше– альфа В. Проксимы видно не было, ее далекий свет не смог бы пробиться сквозь черноту грозовых туч. Было очень непривычно смотреть сразу на два солнца. Такая необычная система. Альфа Центавра А крутится вокруг альфы Центавра В, альфа Центавра В кружит вокруг альфы Центавра А. А Центаврийская проксима бегает вокруг обеих звезд сразу на расстоянии тринадцати световых суток.
Эту планету назвали Изольдой. Когда-то давным-давно она была безжизненной каменистой сферой, покрытой толстым слоем льда и окруженной азотом. Она была мертва и холодна, пустынна и таинственна, как могильный камень. В небе светили две альфы Центавра, нисколько не согревая ее. Два спутника мрачно смотрели на Изольду из черноты космоса. Они устали видеть неизменные за многие миллионы лет ландшафты планеты и даже начали дремать, когда прилетели люди. Они привезли с собой огромные глыбы сухого льда, которые испарились в атмосфере планеты.
Отец помнил, что проблема перенаселенности Солнечной системы возникла остро около двух сотен лет назад, когда обжитой Марс, наконец, стал перенаселенным, как и Земля. Жить в закрытых куполами городах вроде Армстронга и Леонова на Меркурии и Венере соглашались немногие. Возникла необходимость создания нового приюта для выходцев с Земли. Колонизация Изольды началась сразу, как только было принято решение о ее терраформации. Были направлены звездные экспедиции для создания нового пристанища земным метастазам. Изольда, на которой были огромные ледяные массивы, была холодна и безжизненна. Она была очень далека от светил, чтобы те смогли ее разогреть. Выход нашелся сразу. Чтобы согреть планету и растопить вечные льды, необходимо было создать парниковый эффект. Что может быть лучше углекислого газа, чтобы оживить мертвую Изольду? В поясе Койпера системы Центавра нашлось немало астероидов, богатых углекислыми льдами.
Инженеры с помощью магнитного импульса разгоняли углекислые астероиды и направляли их к Изольде, где они сгорали в атмосфере планеты, обогащая ее парниковым газом. Процесс начался. Атмосфера Изольды, наполненная углекислым газом, стала нагреваться, начали таять вечные льды, образуя реки, озера и моря. Земным ученым пришлось обогатить водную стихию солями магния и йода, чтобы добиться такого же солевого состава, что и на Земле. Дальше за дело взялись микроорганизмы, завезенные с далекой голубой планеты. Маленькие рачки и одноклеточные водоросли стали обживать доселе мертвый мир. Не имея естественных врагов в отсутствии других звеньев пищевой цепочки, планктон размножался с ошеломительной скоростью. Моря Изольды превратились в питательный органический бульон, кишащий планктоном. Местами моря покрывались многокилометровыми бурыми пятнами, состоящими из гигантских колоний простых организмов. Дальше в ход пошли ламинарии. Эти неприхотливые водоросли заполнили большую часть мирового океана, с каждым часом обживая все новые территории, не забывая при этом обогащать атмосферу кислородом.
Вслед за нагреванием коры планеты, проснулись давно усопшие вулканы. Водные представители огнедышащих гор давали жизнь все новым экосистемам, обогащая окрестности углекислотой и сероводородом, вокруг которых разрасталась новая жизнь. Затем моря были наполнены рыбой, чтобы восполнить недостающие звенья пищевых цепочек. Немедленно были завезены представители морского мира, утилизирующие органические останки. Это были крабы, раки отшельники, моллюски и кораллы.
Первая часть освоения Изольды была завершена. Моря стали приносить пищу и кислород новорожденной Изольде. Вторым этапом терраформации стало освоение пустых пространств суши. Промышленными органическими синтезаторами создавались многие тысячи и миллионы тонн чернозема, которыми покрывали равнины, отведенные под посевы пищевых культур. Создавались леса и джунгли. Почву удобряли и насаждали семенами земных растений. Вскоре появилась и наземная растительность. Были завезены генетически модифицированные лишайники и мох, для естественного заселения горных массивов.
Мало-помалу Изольда стала походить на свою родительницу Землю. До окончательной терраформации было еще далеко, однако уже сейчас стало возможным строить себе дома под открытым небом и прогуливаться по Изольде без скафандра. Начало было положено, остальное сделает жизнь.
Через пару сотен лет после начала колонизации Изольды было основано несколько городов, которые напоминали скорее форпосты, нежели цветущие населенные пункты. Основная часть городов находилась под водой.
Отец впервые вышел на поверхность Изольды. Уже несколько дней он провел в подводном мире, в городе, который колонисты назвали Тристаном. Это была первая и самая крупная станция, населенная учеными и первопроходцами. Трудно себе представить Изольду без Тристана, эту любовь, блеск которой не смогли погасить сотни лет мировой истории. Тристан раскинулся на многие километры под водой на горном плато близ береговой линии. Он представлял собой гигантское многоэтажное сооружение с множеством тоннелей, ведущих в соседние строения и штреков, врезающихся вглубь планеты. Большей частью Тристан был построен из стекла и стали, поэтому вид из окон гигантской подводной лаборатории был восхитительным. Здесь не были заметны штормы и приливы, здесь всегда спокойно и холодно. Чуть в стороне от основного массива зданий Тристана стоял нанореактор, отопляя город и обеспечивая его необходимой энергией. Здесь находилась и своя башня, возвышавшаяся над всем городом. В ней были помещены следящие за космическим пространством станции и лаборатории, изучающие верхние слои моря. На крыше Тристана размещался огромный ангар, в котором дожидались своего часа подводные аппараты, батискафы, небольшие подводные лодки и гидроциклы индивидуального пользования. В верхних этажах гигантского строения находились лаборатории и исследовательские центры. Нижние этажи были приспособлены для жилья.
Покидая Тристан, Отец сделал круг вокруг города. Отца восхищал полет мысли, создавшей подобное чудо. Город светился огнями. Верхние этажи освещены синим и ультрафиолетовым светом. На углах зданий блестели габаритные мерцающие красные огни. Башня, возвышающаяся над городом, была освещена снизу яркими прожекторами, и была видна на много сотен метров. Город жил своей жизнью. Всюду сновали разведывательные катера, которые производили замеры подводных течений, состава воды, насыщенности биологическими и природными ядами. Нет-нет мелькали одноместные транспортные лодочки и большие подводные корабли.
Отец отправился из Тристана полюбоваться красотами верхнего мира. Взяв служебный батискаф, странник попросил автопилот вывести машину на поверхность у какого-нибудь живописного места. Оказавшись на берегу, Отец пришвартовал батискаф у скалы и отправился по берегу, надеясь найти хоть какой-нибудь мало-мальски красивый уголок. Его не было. До рая на Изольде было еще далеко, да и будет ли здесь рай– вопрос остается открытым.
Этот план придумал Трибун. Чтобы упрятать Отца от вездесущего ока федеральной службы подошла бы любая звездная система, кроме родной Солнечной. Здесь федералы контролировали буквально каждую лазейку. Другая звездная система имела свой филиал федеральной службы, которая подчинялась лишь верховному руководству. Поэтому выбор пал на систему Центавра, поскольку была самой ближней, и самой необжитой из всех систем, входящих в состав Конфедерации. Подводное существование Отца несколько осложнило его поиски, случись таким возникнуть.
Отцу было строго-настрого запрещено выходить в глобальную базу данных, к которой Изольда была подключена. Его задача была простая: ходить по Тристану, раскрыв рот от изумления, восхищаться гением мысли и ни во что не ввязываться. Эта часть плана была осуществлена без особых на то усилий, поскольку и без такого глупого задания Отец ходил по подводному городу широко раскрыв рот от удивления восхищения.
Трибун оформил заявку на Изольду для некоего Аргуци Винсента, испанца российского происхождения, по прозвищу Фестиваль, для ознакомления с процессом терраформации мертвой планеты. По версии почти бесплотного хакера, Аргуци готовится в группу терраформистов в систему Денеба Лебедя, что в полутора тысячах световых лет от Земли. Трибун сфальсифицировал послужной список Аргуци, отметки о его прохождении практики на симуляторе, диплом об окончании сертификационного цикла по терраформации планет с массой близкой к земной, а так же физиологические характеристики объекта. Трибун послал заявку на прохождение очной практики через глобальную базу данных, так что к моменту прибытия Аргуци– Отца, его уже ждали.
Прибегнув к старому способу, которым Отец однажды воспользовался, Трибун нажал несколько клавиш на своей виртуальной клавиатуре и один из туристических ботов вышел из строя и был направлен на техническое обслуживание на орбитальную Юпитерианскую космическую станцию. Отец воспользовался сломанным по воле Трибуна ботом и направился к транспортному порталу, что находится за Кваоаром в поясе Койпера. Он уже таким способом покидал солнечную систему, когда торопился к цватпахам, он даже был возле проксимы Центавра. Теперь же путь был немногим дальше.
Вынырнув из конвертерного пространства близ Альфы двойной звезды Центавра, Отец повел туристический бот на снижение. Его заметили на подлете к атмосфере, где в космосе висела орбитальная космическая база, и предложили перевести машину на принудительную автоматику, чтобы терраформисты смогли плавно посадить нового практиканта в холодные пространства Изольды. На горном плато, где был оборудован космодром, молодого практиканта Аргуци Винсента уже ждала амфибия с молодым пареньком, который попросил его называть Чорный Фторнег.
Фторнег и Аргуци весело болтая, подкатили к морю и на полном ходу врезались в его холодную мощь. Немедленно включились бортовые водяные двигатели на подкрылках, которые выдвинулись из корпуса амфибии, стоило ей коснуться воды.
–Значит, ты тоже по терраформации спец?– Спросил Чорный Фторнег.
–Не то чтобы очень, так,– помахал перед собой рукой Отец,– интересуюсь. Я большей частью специализируюсь на психологии излишеств. Терраформациями я как-то не сильно занимался. Жизнь заставила.
–Про излишества это ты по адресу попал. У нас ребятки из биоотдела из ламинарий научились гнать очень забористый спотыкач. В первую неделю, когда подошла первая партия, пришлось приостановить работу целой секции лаборатории. Опасно было.– Кивнул головой Фторнег.
–Чего опасного?– Не понял Отец.
–Как чего? Они же все пьяные были. Понимаешь, здесь какой-то дьявол исключил программы синтеза алкоголя в органических синтезаторах. Так ребятки, да и я в их числе, чего греха таить, года два просидели на сухпайке, пока ламинария не выручила. Ей же и закусывали. Салатик наши девочки готовят м-м-м.– Чорный Фторнег даже закатил глаза, рассказывая об органолептике салата из морской капусты.
–А бражку гнать не пытались?– Поинтересовался Отец.
–Как не пытались? Только после морепродуктов у всех были проблемы с физиологическими отправлениями. Не тот коленкор.– Замотал головой Фторнег и даже скривился.
Отец припомнил, как он срывал работу целой лаборатории на Цватпе. Как милые теперь сердцу пингвины, еще не приученные к питейным традициям Земли и Солнечной системы, пытались приобщиться к всевышнему разуму и благодати посредством такого нехитрого напитка. Тогда у многих научных сотрудников впервые в их истории возникли проблемы с высшим руководством, а у последнего побелели перья на их куцых хвостах.
–Ламинария– это очень хорошо.– Воскликнул Отец.
–Что ты,– с восторгом вторил ему Чорный Фторнег.– Мы проверяли химический состав спотыкача, так не поверишь. В нем все витамины и минералы. Здесь сам понимаешь, эндемичная зона по зобу, а в спотыкаче столько йода, что им можно раны залечивать и не только душевные.
На Тристане Чорный Фторнег передал молодого специалиста Аргуци Винсента в научный отдел, где его подвергли допросу с пристрастием, но, обнаружив его туристические настроения, махнули на него рукой, предложив самостоятельный график осмотров и ознакомлений с Тристаном. Это Отца устраивало по всем статьям. Находясь при деле на новой планете, укрытый многими метрами воды, он слонялся по бесчисленным лабораториям подводного Тристана, знакомился с людьми, старался делать вид, что что-то понимает в проблемах терраформации.
Научный состав оказался очень дружелюбным и не отказывал праздному гуляке в его просьбах и вопросах. Отца поместили в небольшую комнатку со всеми удобствами, которая, если не считать органического синтезатора и удобств с аннигиллятором, походила скорее на келью, нежели на комнату ученого. Отцу объяснили, что ученым, не имеющим семьи, положены именно такие комнатки-клетушки. Отец попытался возразить, что у него есть семья, есть жена, которая возможно сюда приедет, что ему положена комната побольше, однако ему дали понять, что если его не устраивает эта комната, он вправе основать свой город где ему будет угодно, даже если он будет располагаться на горном плато или в морской впадине. Учесть, что визовой службы и административных границ на Изольде не было отродясь и не будет в ближайшее время, он волен создать и свое государство, если его эго не помещается в комнате персонала Тристана.
Отец был не против основать свой собственный город и назвать его «Я Любимый», однако его планы несколько разнились от принципиальной концепции развития административной системы Изольды, и он решил не вступать в противоречие с уже существующим порядком и смирился со своей кельей.
Несколько дней он скитался по лаборатории. Ему были открыты все двери, которые он сам был способен открыть. Ему встречались доброжелательные улыбчивые лица, готовые удовлетворить любое его любопытство. Население Тристана исчислялось несколькими тысячами поселенцев. Среди них были и вновь прибывшие, были и старожилы, обросшие семьями. Здесь были и первые полноправные граждане Изольды, родившиеся на этой планете. Несколько мальчуганов и пестреньких девочек бегали по подводным коридорам Тристана и своим смехом оживляли научную атмосферу подводного города. Как это похоже на Цватпу, думал Отец, там детишки так же были неотъемлемым атрибутом научного городка, в котором звездный скиталец провел несколько месяцев.
Так уж устроен этот мир. Там где нет любви, нет и детей. А там где нет детей– там смерть. Скоро и у Отца появится маленький сынок, значит и этой усталой вселенной есть зачем жить. Скоро маленькие ножки пройдутся по матушке Земле, скоро его крик известит, что он пришел в это мир. Скоро его улыбка будет дарить этому миру тепло и любовь. Очень скоро он появится под Солнцем и разгонит все темные пятна, которые появились от долгого ожидания. Сын будет смотреть на звездное небо и Большая Медведица улыбнется ему и покажет ему парк, в котором некогда бродил его отец. Скоро рыжий спаниель побежит рядом с маленьким мальчишкой и будет радостно тявкать на Медведицу, которая будет терпеливо ждать, когда на Землю спустится покой. Однажды мальчик спросит, где его отец. Придется лгать, что папа уехал надолго в Москву или на Альтаир, что он героически погиб защищая внешние границы галактики от метеоритного потока, или что он открывает новую галактику, чтобы много позже пригласить туда сына. И маленький мальчик будет верить. Он будет тоскливо вглядываться в звездное небо, надеясь увидеть едва заметную мерцающую точку– след папиного корабля. Он будет ждать и писать письма папе и складывать их в коробку с выцветшей на солнце и помятой фотографией родителя, чтобы отдать ему исписанные детской рукой листы, когда он вернется. Он будет мечтать, как будет здорово, когда вернется папа из далекой галактики. Он будет рассказывать дивные истории о неведомых и таинственных мирах, которые он сам открыл, и, быть может, привезет оттуда складной нож. И все вместе они отправятся в зоопарк, чтобы посмотреть на бегемота. Мальчик будет держать папу за руку и есть холодное ароматное мороженое. Это будет здорово. Папа его прокатит на пони и купит ему много воздушных шаров, которые мальчик вечером снесет домой. А потом они будут играть в медведя на пушистом персидском ковре. И потом он заснет, а когда проснется, папа будет сидеть возле его кровати и наблюдать за тихим пробуждением сына. И так будет всегда. Когда папа вернется, он уже никуда никогда не улетит без него, без маленького человека, который любил его всегда, хоть и никогда не видел. А когда мальчик вырастет, они вместе с папой улетят в его галактику, где специально для него папа выгнал с планеты всех драконов, чтобы там смогли поселиться все вместе папа, мама, сын и пес. Туда можно будет взять и бабушку, если она не будет много злиться. Мальчик будет ходить на городскую ратушу и с завистью смотреть на своих друзей, которых любящие отцы привезли на своих карах покататься на лошадке. Он будет ходить в гости к своим однокашникам и смотреть, как они вместе со своим отцом чинят телевид или строят что-нибудь в конверте. А он будет им завидовать и ждать, когда вернется его папа и он сможет наверстать упущенные годы. Мама-это очень хорошо, но нужен и папа. Без папы не смастеришь лодку или антигравитационный кораблик. Без папы не сделаешь рогатки, чтобы стрелять из нее по стеклам. Без папы нельзя долго купаться в реке, а с папой можно. С ним можно все: засыпать под утро, когда солнце станет выглядывать из-за горизонта, с папой можно есть копченую колбасу вместо противной и пресной каши, от которой случается изжога и несварение желудка. С папой можно уйти в поход и остаться ночевать на берегу холодного озера, чтобы на рассвете наловить желтых карасей. С папой можно вырыть огромный грот в снегу и устроить там засаду. С ним можно до рези в глазах смотреть телевид или до седьмого пота играть в снежки. Папа, прилетай поскорее, будет думать малыш. Однажды он спросит у мамы, зачем она разрешила папе улететь так далеко. А она ему скажет, что кому-то нужно нас защищать. Мальчик будет гордиться своим отцом, который посвятил всего себя защите отечества и ему будет бесконечно больно, что папа променял какую-то вселенную на него, на мальчика, который беззаветно любит его. Сначала ему будет непонятно, как такое могло случиться, но потом, когда жизнь развернется к нему своей личиной, он поймет, что папа никогда к нему не прилетит и никогда он не сможет наверстать все то, что он упустил, подчиняясь нелепому выбору свой матери. Ему станет горько, что он, человек, которому двое подарили жизнь, стал лишь ответным ходом в какой-то чужой и жестокой игре. Что его предназначение гораздо меньше, чем это виделось когда-то, что он– лишь орудие, с помощью которого кто-то разыграл гамбит, в котором так и не определился лидер. Что он оказался лишь камнем преткновения, о который разрушился целый мир. Что его, невинного малыша использовали, чтобы взыграла гордыня. Он маленький мальчик, который начал свое существование у мамы под сердцем в великой любви, был рожден в великом разочаровании и разрушенных надеждах. В чем виноват он? Почему его никто не спросил, когда делали такое великое судьбоносное решение? Почему??? И он заплачет. Ему станет горько и обидно, что люди, которые прожили с ним бок о бок много лет, никогда по-настоящему его не любили, что он достоин любви, но ее получил не сполна. И он возненавидит этот мир, в котором глупость верховодит, в котором алчность создает свои законы, в котором нелепость– норма жизни, и его желание вовсе ничто не значит. Ему станет тоскливо от мысли, что он вовсе не хозяин своей судьбы, а лишь маленький винтик в несправедливой, лживой и мертвой вселенной. И тогда мальчик решит, что он проживет свою жизнь не так, как ему уготовано судьбой. Он скажет себе, что он не станет покидать своего сына, когда тот появится на свет, и что он сделает все возможное и невозможное, лишь бы своему маленькому сыночку подарить то, что ему не дали в свое время. И только тогда он успокоится и заснет.