Русалочий остров, или Легенда рождается вновь

Глава 5

– Однажды вечером я сидел на берегу, море было спокойное. Кое-где с криком летали чайки. Солнце клонилось к закату. Я решил искупаться недалеко от берега. Сбросив с себя рубашку и брюки, я осторожно прошел по прибрежным камням, о которые, как тебе известно, легко можно поранить голую стопу, затем спустился в воду и поплыл.

Надо отметить, что я плавал и нырял довольно долго. Я так увлекся мелкими пестрыми рыбками, что, сам того не замечая, уплыл от берега на значительное расстояние. Вдруг я заметил, что в мою сторону направляется какая-то крупная рыба, по всей видимости, то была акула, потому что с дельфином никакого сходства и в помине не было. Я всплыл на поверхность и тут только заметил, что я очень далеко от берега, а в небе сияет луна…

Что есть мочи я поплыл к берегу, но силы постепенно покидали меня. Ноги и руки стала сводить судорога, и я пошел было ко дну. Но тут я почувствовал, что вдруг чья-то тоненькая рука подхватила меня за руку, и быстро повлекла сначала на поверхность, а потом – к берегу. Я повернул голову, и увидел, что это была русалка со светлыми длинными волосами.

Вскоре ей на подмогу приплыла другая, но уже с темными волосами, и я почувствовал, как она несмело взяла в свою руку другую мою руку. Мы быстро и благополучно достигли берега. Русалки тихо и незаметно отпустили меня, и остались наплаву по грудь. Та, что была поблизости от меня, светловолосая, по всей видимости, хотела мне о чем-то сказать, и, когда я их поблагодарил за спасение, она, наконец, решилась со мной заговорить:

– За свое спасение благодари не нас, а доктора Джона Кента. Мы исполняли его поручение.

– Он жив?.. – только и смог спросит я:

– Да, – ответила русалка, – но вы его не увидите, потому что у него изменен внешний облик, – от обычного прежнего человека осталась лишь сильно увеличенная голова с его длинными волосами. Видеть его можем только мы, так как у нас другое зрение, чем у вас и у рыб.

– А он что – бесплотен, что ли?

– Нет, прозрачный, и плоский, словно камбала, но, если нужно он способен сквозь любую преграду пройти. Он рядом с вами и его не видите. Он просит передать вам, чтобы вы нашли его журнал, где он описывал все свои научные опыты, чтобы поняли, почему он не стал чудовищем.

Мне стало жутко, я представил, каким стал профессор Кент, и вдруг подумал:

«Он не стал видимым чудовищем, но все же стал невидимым чудовищем…»

– А его можно услышать? – спросил я, русалку:

– Нет, только мы его слышим. Он просит вам передать, чтобы вы его научный журнал прочли не как обычно, а наоборот.

– Узнаю вас, профессор, по вашим причудам, – проговорил я.

Он все слышит, и смеется, но его смех слышим только мы. Его опыт моряка очень пригодился ему самому и нам. Иногда он нас спасает от гибели.

– Да, это хорошо, что он вам помогает… – только и смог проговорить я в ответ, вспомнив непонятные выходки профессора Кента.

– А что твоя подруга такая грустная? – спросил, я, взглянув на черноволосую русалку, которая находилась поодаль от нас, и смотрела на меня грустными глазами.

– Она скучает по земле, по которой она ходила.

– А ты разве не скучаешь? – полюбопытствовал я.

– Нет, – улыбнулась русалка, – Я на земле не ходила, была больная. Здесь лучше. На земле у меня был братишка, по которому я скучаю. Он у вас еще был…

– Это, который разбился, да? – спросил я русалку, вспомнив юношу-урода:

– Я все знаю, мне доктор Кент рассказал, – тихо сказала русалка, и я увидел на лице ее слезы. Вдруг она подплыла еще ближе, обхватила меня за шею, и спросила:

– Можно я вас поцелую, как брата?

Я растеряно кивнул в знак согласия.

Поцеловав меня в щеку, русалка, взмахнула своим хвостом, ушла в море, за ней последовала другая. Потом я вышел на берег, долго ощущая на своей щеке прикосновение холодных губ русалки. Не смейся, дорогой Ник. Мне тогда было совсем не до смеха…

Немного помолчав, Ник тихо спросил:

– Помнится, вы говорили, что у этого юноши, который принес вам с профессором Кентом русалочье мясо, была бабушка, вы, наверное, сходили к ней?

– Она умерла еще до того события, когда погиб ее внук.

– Наверно, так лучше, что она не дожила до этого события?!

Подумав, профессор Фрест, тихо сказал:

– Ты заблуждаешься, дорогой Ник, умершие все о нас знают. У святых я читал, как один батюшка говорил про умерших: «Они всё про нашу жизнь знают. Огорчаются и переживают… И чем они от нас отличаются? Мы-то, живые, каждую минуту грешим, а они уже перестали…»

– Так значит, жизнь не прекращается после смерти, да? – с широко распахнутыми глазами спросил Ник.

– Наша душа, искупленная Божественной Кровью Спасителя Иисуса Христа, бессмертна. Ей не страшна смерть телесная.

– Профессор, вы хотели бы стать бессмертным телесно, как ваш профессор Кент?

– Нет, Ник! И не потому, что русалочья кровь очень вредная для мужчин. Пить кровь русалки и есть ее мясо – рассматривается равносильно людоедству. А быть русалкой совсем не просто, слишком много душевного страдания. Они так ранимы, и чутки. У них сердце такое чувствительное и нежное. Они так же, как и инвалиды, очень переживают свою неполноценность. Нет, Ник, быть телесно бессмертными русалкам очень непросто. Я предпочитаю умереть обычной смертью.

– Вы, должно быть, много общались с русалками и с инвалидами?

– Да, Ник. Через русалок я общался с профессором Кентом, и закончил его научную работу, а потом на него нашло что-то, и он повелел мне все его работы уничтожить, а сам больше не давал о себе знать, короче, совсем скрылся от меня. Я справлялся о нем у русалок, они заверяли меня, что профессор жив.