Бер нахмурился, поозирался по сторонам. На руку свою посмотрел, головой мотнул. Быстро пострел бегает! Ну, ничего, в следующий раз так просто его не отпустит!

Ему даже в голову не пришло, что парнишка может в церковь забежать! Они как раз встретились рядом со ступеньками церкви Подвижников веры Ката и Бата. А Нэю ведь ничего другого и не оставалось!

Когда произошла заминка и майор отвлекся на зов, Нэй и рванул в церковь. Семь ступенек на одном дыхании, и вот они – двери и холодный придел церкви.

Лбом к стене каменной в попытке успокоиться. Но какое там? Напряжение спало, и Нэя вдруг всего затрясло, как будто он падучей болезнью занедужил.

Минуты две или три он трясся, медленно сползая по стене на пол. И только тут, на еще более холодном полу, немного пришел в себя. С удивлением огляделся, с трудом сообразил, где он находится. И не встал, а как бы прополз по стене вверх, но не вышел из церкви, а наоборот, устремился под ее главные своды.

Подойдя к лотку, на котором служка продавал всевозможную церковную утварь, купил самую большую свечку.

Правда, с покупкой небольшая задержка вышла, руки продолжали трястись, и Нэй никак не мог в кармане куртки выловить монетку для покупки. А когда это сделал, то на прилавок легли альт и стронг. Ну, значит, так тому и быть.

Служка, правда, что-то сказал, но Нэй уже не слушал, он уже двигался к своей цели, к правому, дальнему от входа четверному кресту, выложенному в стене церкви.

У свечницы Нэй снова чуть было не упал, только каменные края чаши, в которой уже горело несколько свечей, и спасли его от падения. Ухватился за камень, выпрямился.

А где свеча?

А, да вот она.

Вздохнул, зажег свечку от единой лампады, висящей над свечницей, и установил ее в один из свободных подсвечников.

Перекрестился, медленно и с чувством, как никогда до этого.

И почувствовал, как спокойствие разлилось по телу. И как будто кто-то нежный и ласковый подтолкнул.

Ну, смелее! Что ты хочешь? О чем твоя душа болит? Чего желаешь попросить? Или желаешь что услышать?

Нэй еще раз вздохнул. Собрался с силами. Прочитал молитву о спасении души и с просьбой обратился к Скирии Великому.

И почувствовал, как полегчало.

Зарекаться на воровство он не стал, вдруг, для дела нужно будет, ну и чтобы удачу не спугнуть и талант не потерять. Просто попросил, чтобы прошлое все-таки осталось прошлым и в прошлом и не тянуло его назад. Ведь иногда он в кошмарах просыпался – суд снился, и шляпа (шляпа?) или что-то холодное и страшное, он так и не разглядел, что. Какие-то голоса и туман серый. И что-то такое же серое и шипящее.

Но если от снов можно было проснуться, то от жизни куда было бежать? Вот голову потерял от кошеля дурацкого! Зачем нужно будущее, которое тянет в прошлое? И серый этот, встреча с которым испугала Нэя до трясучки, но который явно знал что-то о Нэе такое, что, может, и стоило узнать, но не сейчас!

Нет, не сейчас! Сначала нужно было уйти или даже убежать от прошлого! Уцелеть, устоять в настоящем! И уже затем думать о будущем! И, достигнув этого будущего, хотя Нэй пока даже не представлял этого, своего будущего, вернуться немного назад и узнать все, что он пытается вспомнить и забыть одновременно.

Нэй даже замер от удивления. Это его мысли?

Твои! Как эхом в голове.

А затем вообще застыл, взгляд свой на свечу устремив.

Потому что свечка взяла да и потухла! Единственная среди десятка рядом горящих!

А дальше…

И нескольких секунд не прошло, может, пару мгновений, как дымок от потухшего пламени вдруг заискрился, блеснул серебром, как молния миниатюрная ударила в фитиль, и свечка вспыхнула, загоревшись вновь!

Нэй слышал о таком, но и подумать не мог, что и его просьбу услышит Скирия Великий!

Услышал!

Вот только было не ясно, к хорошему это или к плохому? Ведь просьбу можно воспринять по-разному и исполнить, как видит это бог, а не человек.

Нэй мотнул головой. И эти мысли тоже его? Он просто уже был рад тому, что Скирия его услышал! И он надеялся, что услышал правильно!

С не меньшим пиететом перекрестился несколько раз, читая про себя молитвы: «Сильны верящие в тебя» и «Брат наш Небесный, не оставь нас в милости своей».

Еще несколько минут постоял у свечницы и, наконец повернувшись, направился к выходу. Прямо, сильно, без всякой дрожи!

Когда проходил мимо лотка, услышал голос служки о том, что денег парень заплатил за свечу больше, чем нужно. Нэй улыбнулся, засунул руку в карман, сгреб всю мелочь, которая попалась в ладонь, добавил то, что лежало на лотке, как раз стронг это был, и все эти деньги высыпал в ящик для пожертвований.

У входа вновь к алтарю повернулся и еще три раза сильно, размашисто и страстно перекрестился и почувствовал, как совершенно другим человеком выходит из церкви. Как будто заново родился!

Прошлое отступило?

Скорее он его… победил?

Ну и Скирия Великий, видимо, его услышал. Он, Нэй, даже забыл о Бере! А вот майор о нем нет. Дни и даже месяцы он каждый раз по прибытии в Орсу старался разыскать паренька. Расспрашивал! Бродил по городу! Но так и не встретил и не столкнулся с Нэем!

Да и кошмары реже стали Нэя посещать, хотя и не ушли полностью. И кошельки перестали тревожить глаза его. Но тренироваться в карманном деле не перестал, хотя стал делать это реже, но основательней, выбирая цели посложнее и поинтереснее. Один раз даже волчару обнес, все-таки были они в Орсе!

Ну, значит, вперед в светлое будущее?

Конечно!

Главное, не перепутать его с прошлым…

7. Демоны будущего

Историческая справка

Четверной крест

Эльфы были и остаются большими любителями накладывать на различные слова или действия табу и запрещения, заставляя людей искать всевозможные ухищрения, дабы обойти эти запреты и неудовольствие эльфов.

Например, существует полный запрет под страхом смерти ношения любого холодного оружия. Даже не ножик, а ножичек перочинный, которым разве что грибы собирать, мог стать для человека смертным приговором (мы здесь не говорим о столовых ножах для домашних нужд). Как, спросите, люди из положения вышли? Стали обтачивать старые серебряные квадрики – довольно большая монета, – превращая одну из ее граней в острое лезвие. За грибами в самый раз ходить.

Что касается более опасного оружия, то история развития, видимо, обладает единением миров, так как и тут возникли нуки – двойные, малые цепы – две палки, связанные между собой цепочкой. Причем вся конструкция разбиралась, чтобы эльфы не могли воспринять нуки как оружие. Впрочем, воспринимали и наказывали, но при этом дело редко заканчивалось казнью. Все-таки палки, а не ножи. Как и квадрики ножами не считались…

Кстати, именно обточенные квадрики привели к возникновению очень опасного, но, правда, уже забытого на западе умения метать небольшие металлические диски. На востоке это умение плавно перешло в искусство, которое должен знать любой маломальский диверсант – разведчик э… здесь называемый курзай – «видящий в темноте».

Или до сих пор существующий запрет на эльфийском западе о недопущении замков во входных дверях. Так как эльфы, по своему мнению, имеют право прийти в любой человеческий дом, в любое время дня и ночи. Люди на это ответили второй, запирающейся на засов дверью от воров и разбойников, расположенной в ярде от входной. Как раз, чтобы эльф вошел в дом.

Существовали также всевозможные сезонные запреты, которые, нужно отдать должное эльфам, скорее защищали природную среду от деятельности человека, чем человеку мешали.

Но были табу постоянные, не одно поколение прошедшие через людей, но так и не отмененные.

Например, это относится к Солнцу, Кругу и Колесу.

Вот что взбрело в голову эльфам, когда они запрещали называть Солнце – Солнцем, Колесо – Колесом, а Круг – Кругом, история умалчивает. И было это уже так давно, что и хроник не сохранилось даже у эльфов, что у Высоких (высокие и заносчивые, жутко брезгливые в общении с человеком и высокомерные до невозможности), что у Странных (ну, Странные и есть Странные). Последние, кстати, этот запрет никогда не практиковали.

Но Высокие это Высокие, что им втемяшилось в голову, то должно быть свято людьми исполнено!

И люди исполнили!

Солнце было названо Карой. В честь Пресветлой Богини Кары, прародительницы эльфов, гномов и людей. Эльфы сами поклонялись Каре, именно как прародительнице их расы, и восприняли такую замену благосклонно. Но при этом старались приравнять себя к богам, заставляя людей называть властителей эльфийских домов солнцеподобными или солнцеликими и еще множеством эпитетов, намекая, видимо, на свою божественную сущность.

Эльфы – боги? Ну, это вряд ли…

Что касается колеса и круга, то и тут люди нашли выход из положения.

Сколько колес у телеги? Правильно: четыре! Колесо, стало быть, четверть от всего.

Четвертак, четверной, четверть.

Вот так и прижилось название – четвертак.

Подай четвертак. Принеси четвертак. Нарисуй четвертак. Хотя можно было сказать нарисуй окружность. Почему-то этот геометрический термин не попал под запрет эльфов.

Поэтому, когда в этот мир пришел Великий Скирия, четвертак, как обозначение колеса, уже вошел в повседневную практику людей на уровне инстинкта.

От этого и произошло четвертование, казнь человека с отсечением частей тела не четырех, как может показаться, а именно потому, что приговорённого к казни закрепляли на специальном эшафоте в виде колеса – четвертака.

На таком четвертаке и был казнен Скирия, тем самым закрепив свой приход в этот мир (это не моя мысль, так изъясняются теологи, объясняющие, почему Скирия должен был умереть столь страшной смертью) и создав один из символов скирианства как таковой. То есть круг или, скорее, колесо с лучами, очень похожими на зубчики шестерни, но аллегорически являющимися солнцем и его лучами.

Уже позже на Третьем Великом Подземном Соборе, так как скирианство еще не было разрешено официально не людьми, а эльфами, поэтому и приходилось прятаться, четвертак был дополнен символом креста.

Крест многие века считался символом покаяния. Еще до многих запретов на крестах эльфы распинали преступников и бунтарей. Правда, эта практика очень резко прекратилась пару тысяч лет назад. И у меня есть подозрение, почему это произошло, хотя я никогда это и не озвучивал. Но, как бы там ни было, именно практика распятия и превратила крест в символ покаяния, и поэтому Собор посчитал уместным дополнить четверной символ веры еще и крестом. К тому же, спицы в колесе, э… в четвертаке можно было принять за крест.

Вот так и возник Четверной Крест (именно так приняли на Соборе – Четверной, без «т» в слове, чтобы отделить символ веры от четвертака-колеса), ставший символом скирианства.

И поэтому, конечно, он является неотъемлемой частью любого религиозного здания, будь то часовня, церковь или величественный собор.

По церковной традиции четверной крест стали выкладывать в стенах церквей – как колеса телеги, на которой привезли Скирию к эшафоту. Как и семь ступенек, на которых стоят любые церковные здания, это то их число, по которым Скирия взошел на эшафот.

И со временем каждый четверной крест в стене церкви (в больших храмах четверных крестов было больше, но и здания строились несколько иначе) воспринял определенную традицию поклонения.

Правый, дальний от входа, и ближний к алтарю крест стал местом, где люди просили за себя.

Левый, дальний от входа, и ближний к алтарю стал местом, где просили за близких родственников, друзей и всех остальных.

Ближайшие ко входу четверные кресты стали местом, где молились за упокой души умерших людей, поэтому в некоторых особо больших храмах, или храмах, посвященных подвижнику веры Сому, считающемуся проводником умерших через Нирву, возле таких крестов располагается стена памяти с именами умерших.

Кстати, именно из-за этого запрета на круг и возникли такие деньги, как квадрики – квадратные. Со времён Последней войны, а особенно после Безумной, люди Востока перешли на круглые монеты – дукаты («другая монета» на ангулемском). Впрочем, квадрики, как и дукаты, имеют хождения на всей территории Каракраса, кроме медных пенсов, их эльфы за деньги не считают.

Раз перешли к деньгам, то еще можно сказать о некоторых особенностях ценообразования на всем пространстве Каракраса, связанным с четвертаком или четвертью.

Вы нигде и никогда не найдете ценник или цену с цифрой 25. Купец никогда не поставит сумму за товар в 25 пенсов, дукатов или в других экзотических деньгах, имеющих хождение уже на эльфийской стороне, ну, в тех же квадриках. Только или 24, или 26. Впрочем, иногда можно увидеть цену в 250, 2500 или 25000, но в 25 никогда. При этом, как я уже говорил, эта традиция до сих пор существует на всем пространстве Каракраса, даже несмотря на то, что в Ликсии круг уже давно называют кругом, как и колесо с Солнцем.

Ларс Торсен

История Каракраса в мыслях

Записки постороннего историка

***

Орса. Рыночная площадь.

Лето. Август (иль)

Народу – не протолкнуться.

Но среди этой толчеи можно заметить двоих. Молодого юношу и девушку с большой корзиной, наполненной всякой снедью. Некоторое время она еще несла тяжелую поклажу, но не прошло и минуты разговора, как парень мягко и непринужденно принял эту тяжесть в свои руки. Девушка смущалась, но, видно, ей понравился этот молодой человек.

Так, мило болтая, молодые люди и ушли с площади, направляясь, скорее всего, к дому, где живет девушка.

Но, как оказалось, был еще и третий человек, весь их путь скрывающийся в тени домов, зорко следящий за воркующей парочкой и старающийся, чтобы его не заметили. Впрочем, юноше и девушке было не до оглядывания и смотрения по сторонам. Им было хорошо вдвоем, и мир вокруг просто не существовал.

Несколькими часами позже

Трактир «У Сола»

За небольшим столом юноша, уминающий то ли поздний обед, то ли ранний ужин. Его лицо спокойно, тело без напряжения. Но в душе все пело. Ему ведь было очень хорошо с этой немного невнимательной девушкой…

Но пока только хорошо. И на большее…

Ну, на большее есть ведь Райса…

– Красивая, – послышалось с высоты человеческого роста, и Нэй (конечно же, это был Нэй), несколько притупивший внимание (от соловьев в душе) и расслабившийся за едой (где палка учителя?), еле заметно вздрогнул от неожиданности. Поднял глаза и посмотрел на говорившего.

Перед ним стоял высокий, крепкий мужчина лет сорока.

Сильный…

Опасный…

С аристократическими чертами лица, в которых чувствовалось высокомерие, так странно смотрящееся в чистом, но все же трактире для низших слоев общества. Ну и лица здесь были соответствующие.

Что касается низших слоев…

Стоявший перед Нэем человек был первым в этом трактире (во всяком случае, на памяти Нэя первый), кто был облачен в камзол, и на голове которого все еще сидела треуголка. Снимет ее, когда к столу пригласят.

Как говорил Учитель: «следует людей научиться встречать по одежке, а уже потом влезать в их внутренний мир, в душу».

Целый ликбез (вот еще одно заумное слово из лексикона Учителя) провел с Нэем по поводу одежды и моды. Что такое мода, Нэй ничего не понял; ему казалось, что ничего не меняется на улице, где он постоянно видит множество людей, одетых так же, как и вчера и позавчера, и скорее так же будет и завтра. На что Учитель сказал: «Орса – провинция, вот побываешь в Мир Рошанском, все поймешь».

Впрочем, как он сказал, на самом деле основные тренды (вот, да, объясняя моду, Учитель так и сыпал словечками, от которых у Нэя голова раскалывалась) не менялись уже несколько сотен лет. Мода модой, но все смотрят, что надевает Король и Королева, и следуют их выбору. Например, был случай, когда Король Рошана, отец нынешнего короля – Грегор VI, надел старый запыленный камзол на выход. Он, говорят, в конце жизни стал рассеянным. Так весь придворный бомонд тут же из ящиков и сундуков повытаскивал старые запыленные камзолы, а где-то и проеденные молью, а если пыли не хватало, то ее специально заказывали (!), и эта мода длилась около месяца, несмотря на то, что Король уже на следующий день был в опрятном и чистом одеянии.

И еще из объяснений Учителя Нэй понял, что до Маркитона V все одевались «кто во что горазд», какие-то балахоны, накидки непонятные, пестрые костюмы и еще множество чего, что, в принципе, можно увидеть и сейчас, например, в цирке. В одеянии клоунов вот как раз такой наряд и носился. И сословия различались лишь по богатству и пестроте одеяний. У низших победнее и тусклее цвета, у аристократии все ярко и жутко слепит глаза.

Маркитон V первым надел камзол и треуголку. Облачил военных в гимнастерки, кителя, в штаны с лампасами и галифе защитного цвета; правда, при этом создал вычурные парадные костюмы для всех родов войск с роскошными камзолами и треуголками, эполетами и аксельбантами.

С тех пор мало что изменилось. Точнее, изменилось многое, но камзол, как главное одеяние мужчины и вполне обычные штаны, ботфорты и сапоги остались. Менялись кружева и оторочки, ткани и богатство отделки, пояса и ремни. Треуголки не менялись, но уже можно увидеть двууголки, но Нэю они не нравились, хотя и считалось, что занимают меньше места. И папахи, фуражки, пилотки, банданы и еще много чего, что можно надеть на голову (тут еще не сказано про разнообразие женских шляпок и чепчиков).

Что касается самого одеяния Нэя, то оно не сильно отличалось от общепринятого в низших кругах общества, в этом же самом трактире так было одеты большинство мужчин. Штаны, ботинки или сапоги из кирзы, самые дешёвые, но вполне себе надежные (у Нэя тоже были сапоги, но не из кирзы, а, по секрету, – из ярха, они долговечнее и надежнее, и в них ноги не сильно потеют, но выглядят почти как кирза, если не сильно чистить). Пояс со множеством сумочек он уже давно заменил на жилет со множеством карманов – разгрузку. Само собой, рубашка и легкая куртка. И, конечно же, нижнее белье. Еще в приюте привык без белья бегать, но Учитель чуть ли не палкой заставил, вколотил и научил Нэя заботиться о своей гигиене, благо баня или, скорее, умывальня присутствовала при доме Мелисы. Правда, все равно не каждый день, но раз в натиру Нэй пот все же свой смывал, что нельзя было сказать о присутствующих в зале трактира. Одежда была чистой в какой-то мере. В грязной просто не пустят, ну, если не дождь, конечно, но вот запах был не всегда приятный. Хм… Нэй уже стал его чувствовать, вот что значит комфорт и знания…

А вот женская мода была разнообразной. Красивые платья Нэя восхищали, в них женщины, даже самые простые, казались представительницами высшего света. Вот Райса наденет свое длинное, в пол, зеленое платье (и не только его, у нее было много платьев, и как она выбирала, что надеть в определенный момент, Нэй совершенно не понимал), и начинало казаться, что она аристократка в …цатом поколении.

Ну и, конечно, Учитель не обошелся без очередного умного слова – декор платьев. Так и сказал (с улыбкой), что для того, чтобы добраться до женского тела, нужно сначала разобраться с многообразием и фактурой декора. А декор, надо сказать, модный, разнообразный и довольно сложный: складки, кружева, перья, бусины, камни, золотые оторочки, украшения и тому подобные мелочи, приводящие любого мужчину в восхищение и трепет и усложняющие доступ к телу. Учитель смеялся, а вот Нэй при этом краснел, хотя был с ним полностью согласен, ведь порвать или сломать ничего нельзя, ведь можно и по голове получить, и страсть – не оправдание. И все это для того, чтобы платье подчеркивало изящество, грациозность и красоту женщины (Райса в пример).

Конечно, служанки в трактире, как и большинство женщин в повседневной жизни, носили простые, можно сказать, деревенские платья, но при этом сборные юбки у них были чуть ниже колен, оголявшие ножки (этикет предполагал длинные подолы в пол, ну или чтобы чуть туфельки видны). Эффект, надо сказать, потрясающий – клиент смотрит на ножки и платит больше, чем хотел бы. А служанка ахает и убегает. Но если кто попытается забраться ей под юбку, то может ощутимо получить подносом по голове (Нэй видел пару раз), да еще и вышибалы выкинут из заведения, и больше туда не зайдешь никогда. Чтобы руки распускать, другие места есть…

Поэтому человек в камзоле Нэя немного удивил. Именно благородный дворянин с простым воссиянием таких одеяний не носит. Но вроде не высокого полета, потому что зайти сюда аристократу как-то слишком накладно. Хотя Нэй мог и ошибаться.

Штаны, сапоги, кстати, тоже из ярха, но почищенные до зеркального блеска! Дождь ведь был недавно, немного слякотно на улице, а у человека сапоги как новенькие, как будто надел только перед входом в трактир.

А вот камзол потертый. Зеленый цвет посерел, как будто остался у носителя с той давней «пыльной» моды. А может, она снова в моде? И кружевные манжеты… Точнее, их не было, и не отрезаны они были, а скорее, оторваны, как будто человек очень злился в этот момент. А вот двойной, кружевной галстук сиял чистотой и выглядел совершенно неуместно в этом трактире, где у многих не то что галстуков, а пуговиц порой на рубашках не было.

И лицо, как уже было сказано, аристократическое и какое-то надменное. После встречи по одежке можно и в душу заглянуть, ну или хотя бы попытаться.

Ну не место этому человеку тут, в этом трактире!

И еще что-то было в этом лице. Что-то отталкивающее и неприятное. И не в высокомерии дело. Нэй не мог определиться. Серые пронизывающие глаза? Или плотно сжатые губы?

– Что, простите?

– Можно присесть?

– Садитесь, – Нэй, говоря, пожал плечами. Старался быть вежливым.

Человек снял с головы треуголку и эффектно так бросил ее на стол. Пришлось отвлечься на секунду на этот жест. Даже головой мотнул. А когда взглянул на незнакомца, тот уже сидел…

Почему он о драке все время думает?

Трактир «У Сола» хоть и находился в Нижнем районе, но имел очень хорошую репутацию. Здесь драки были событием редким, за поножовщину от хозяина можно было огрести по полной. Вон он у стойки стоит, гигант шестифутовый, и сыновья его вышибалы трактира, все в него, такие же дылды. Цены здесь немного кусались (вот здесь хороший обед как раз пару стронгов стоил), но при этом еда была достойна, и вино никогда не отдавало кислятиной. Но не только поэтому Нэй здесь питался, он просто здесь жил. Снимал комнату на третьем этаже, когда проводил время в городе. Можно было и у Мелисы уголок выпросить или даже у Райсы поселиться. Но Нэй заметил особенность странную – после любовных утех у него тряслись руки (почти незаметно, но неприятно), и в таком состоянии он был просто не готов к своим упражнениям (это началось с того памятного кошелька). К вечеру это дурацкое состояние проходило, но тогда карманники уходили с улиц, уступая место мастерам не рук, а кинжалов. Так что для себя он решил чередовать свои желания. Или любовь, или карманы…

Поэтому он хоть и не проживал в Доме Мелисы, но от Райсы его отделяли какие-то двести ярдов…

– Я говорю, девушка, с которой ты сегодня познакомился, очень красивая…

– Мы знакомы? – понятно, что человеку что-то от него нужно, но не совсем понятно, к чему он клонит.

– Пока нет. Но думаю, у нас будет время познакомиться. Сатр Леко, – представился мужчина.

– Нэй Вейн, – проговорил Нэй, и они пожали руки. Рукопожатие крепкое, не пытается сдавить или усилить, но при этом ладонь все-таки передержал. Тоже оценивает.

– Я видел твою работу сегодня. Тот болван даже не понял, что у него увели недавнюю добычу. Я просто в восхищении!

Нэй на мгновение напрягся, но затем несколько наигранно расслабился:

– Вы не похожи на волчару.

– Почему ты так думаешь?

– В вас нет их резкости, и они очень редко разговаривают с попавшимся вором. Во всяком случае, не в трактире и не за едой, – и подумал про себя, что и одет Сатр Леко не как волчара, слишком бы выделялся.

Сатр усмехнулся:

– А ты неплохо разбираешься в людях.

– В людях пока не очень. Как говорит Учитель, это придет со временем. Но я знаю волчар. Они другие. Но вы не менее опасный человек, хотя эта опасность мне пока не угрожает.

– Слова не мальчика, а мужа! – Сатр усмехнулся. – Но и ты в свои восемнадцать лет не удивляйся, у меня была возможность узнать о тебе чуть больше. Так, на всякий случай, не излучаешь миролюбие. Вон как мускулы играют. И левая рука монетку не просто так теребит. Я многое замечаю, у меня такой дар: видеть многое, но для большинства монетка в твоей руке была бы просто монеткой и ничем более. Так что давай расслабимся и просто поговорим, сам ведь знаешь, что Сол с драчунами делает.

– Хорошо, давайте просто поговорим, – Нэй улыбнулся. Да, этот Сатр и в самом деле видит многое. Но монетка здесь совершенно ни при чем. Нэй всего лишь пальцы тренирует, очень, надо сказать, хорошая для них зарядка – «капля в ладони» называется. Но при этом внимание отвлекает, напрягает противника. Ну, как треуголка Сатра на столе.

Когда впервые Учитель показал ему этот фокус, Нэй получил удар по носу. Все ждал монетку в лоб, а получил правой в нос. Ну, и левой вдогонку, удар которой завершил эффект неожиданности, и вырубил Нэя на десяток секунд.

Но драться он не собирался, хотя мысли о драке напрягали. Сол, как уже было сказано, не любил потасовки в своем заведении. Ну, если только обстоятельства заставят. Как говорил Учитель, если ты чувствуешь, что противник сильнее тебя, постарайся избежать столкновения. И действуй только тогда, когда тебя вынудят к действию. И Нэй чувствовал, что Сатр сильнее его на данном этапе. Но при этом тот его опасался, это чувствовалось по движениям и некоторому напряжению сидящего напротив человека, что льстило Нэю. Не равный, но уже способный напрячь…

– Я хочу предложить тебе одну работенку.

И по интонации Сатра Нэй понял, какую работенку ему предлагают. Ну вот, идешь в будущее, а прошлое снова рядом. Видимо, эта сторона его жизни никогда его не отпустит. Не вырвать, так хотя бы убрать в голове куда-нибудь далеко-далеко! И Нэй ответил со всей возможной твердостью в голосе:

– Я не работаю на Ночную гильдию. Я вообще не работаю таким образом. У меня другие заботы.

– Я это понял. И я не из ночников. Да и нет гильдии Ночной в Орсе. Но у тебя дар, который ты не хочешь потерять. Руки без работы, а дар без использования умирают. Нужны постоянные тренировки. К тому же я предлагаю работу на один раз. Почему на один? Вот когда ты согласишься, тогда я тебе все и расскажу, и ты поймешь, почему второго раза уже не будет…

– Нет! – Нэй решительно встал и…

Сатр усмехнулся, этакая всезнающая ухмылка:

– Вот я и говорю, что она очень красивая. А красота требует постоянного ухаживания. Требует заботы.

Нэй замер:

– Что вы имеете в виду? – спросил и… сел на место.

Сатр сверкнул глазами, а губы снова сжал. Ну самый настоящий демон, только в обличье человеческом:

– Какой бы милой и пушистой ни была бы женщина, одной любви для власти над ней недостаточно. Ты не представляешь, в каких ведьм они превращаются, когда начинают чувствовать, что ты не в состоянии дать им то, что им хочется. Я не говорю о постели, эта причина всего лишь поддержать отношения, но укрепляют их деньги! Что ты можешь дать этой девчонке, ну, кроме ночных утех? И то, даже это пока недоступно, у нее очень строгий отец. Но если и можно было, ты разве бы остановился на этом? У тебя бы появилось, думаю, уже появляется желание осыпать эту девчонку всем золотом мира, чтобы она купалась в великолепии жизни, а ты бы отдыхал, наслаждаясь этой картиной. По глазам вижу, что я прав. Такое бывает. Искра божия зажигает любовь в сердцах двоих с первого взгляда. Но если для девушки это начало сказки, то для тебя это трудный путь создания этой самой сказки, чтобы она ни словом, ни делом не смогла бы попрекнуть тебя в твоей слабости. А ты в состоянии создать эту сказку?

Истинный демон!

– Нет, не в состоянии, – сказал Нэй через секунды раздумья. Может, Сатр был и не совсем прав, или совсем не прав, как-то не хотелось верить, что женщины не лучше демонов. Мелиса, Райса, Лайза… Пока он видел только хорошее. Но а если и так. Мог ли он ради Лайзы пойти на преступление? Подумал, и пот на лбу выступил…

– Я не пытаюсь тебя заставить или давить и, само собой, не собираюсь говорить о твоих «тренировках» кому бы то ни было, но пятьсот дукатов на дороге не валяются. А это большие деньги для начального капитала. Не все золото мира, но шелка ты девчонке обеспечишь. Да и отец ее подобреет…

– А что от меня потребуется?

– Ничего сверх того, что ты умеешь. Работа как раз для твоих рук и дара. Ничего больше.

– Я могу подумать?

– Конечно, у меня здесь вполне законное дело – ремонтная мастерская, так что время терпит.

– Если честно, я хотел бы дать ответ после Дня Согласия.

– А! Тебе же восемнадцать. И ты хочешь пройти через Арку Благородства? Что ж, два месяца я могу подождать. Но после жду ответ!

– Хорошо, – Нэй встал уже окончательно.

– Я тоже рад, что мы договорились, – и Сатр широко улыбнулся, так же вставая.

За эти два месяца этот парень так нагуляется с девчонкой, что обязательно поймет правоту его, Сарта, слов. Или сам придет к той же мысли, что такой цветок нужно обильно поливать золотым дождем, чтобы он не завял или чтобы кто-нибудь другой не взрастил эту прелесть.

И он согласится.

Обязательно согласится.