Только открылись… Кос устало потер переносицу. От этих бумажек уже голова кругом идет. Вот ему вчера Вася с почты принес заказное письмо – какие-то тендерные предложения от Общего собрания Садоводческого товарищества города Колосика. По идее, тендер – это всегда ценовое соперничество с несколькими фирмами-конкурентами, но тут государство решило предложить им «монопольные тендеры на благоустройство городской среды».
То есть, по сути, это распил бюджета, но в красивой упаковке. Они должны будут оказать государству услугу, предложить свою цену, государство поторгуется для вида (тендер ведь, надо торговаться), затем все эти торги отразят на бумаге, дело примет официальный оборот, а потом зашуршат страницы договоров из тысяч пунктов и десятков тысяч подпунктов… все это прошьется, завизируется, скрепится печатями, пожмутся потные ладошки, деньги начнут распределяться по кармашкам…
Как же сложно… и, самое неприятное, этим придется заниматься, чтобы угодить власть имущим. Они и так под слишком пристальным вниманием налоговой, чтобы искать себе врагов в местном административном аппарате. Надо дружить. Со всеми. Вообще со всеми.
И заполнять множество бумаг. Похоже, надвигается еще одна бессонная ночь с Васей…
Надо выпить. Надо срочно выпить, подумал Кос. Или не надо? Способствует ли офисная работа спиванию? Он никогда ранее об этом не задумывался.
Раздался нежный перезвон колокольчика. Вася пришел? Вроде обещал попозже…
Колокольчик зазвонил вновь. Надо бы его отрезать. Меньше всего Косу сейчас хотелось бы встречаться с людьми. И с не-людьми тоже.
Он медленно прошел по коридору к входной двери в офис, открыл ее, устало взглянул на посетителя.
– Да? – спросил он, широко зевая.
– Мне нужна помощь. Я извиняюсь за поздний визит. Мне зайти завтра?
Шипящее выплевывание слов создавало интересное сочетание с общими вежливыми интонациями. Перед ним стояла невысокая фигура, облаченная в темный плащ, не характерный для такого теплого вечера. Кос бесцеремонно отдернул капюшон посетителя, чтобы увидеть лицо.
Зеленая шершавая рожа невинно улыбалась.
– А, – выдавил из себя Кос.
– Я не кусаюсь. И у меня есть вопросы.
– Пить будем? – участливо спросил Кос, пропуская гоблина вперед.
– Нет. Это очень вредно для организма. Возможно привыкание, аддиктивность, я бы сказал.
– Значит, не будем?
– Не будем, – твердо настоял на своем чешуйчатый посетитель.
Кос устало вздохнул и провел гостя в свой кабинет. Там он даже не закурил, просто плюхнулся на свое кресло и отодвинул в сторону ненавистные бумаги.
– Забот полон рот, да? – сочувствующим тоном спросил гоблин.
– Ага. Тип того. Вообще все заебало.
– Понимаю. На моей работе так же многие говорят. Хотя я считаю, что труд нам дан свыше, и мы должны показать себя с лучшей стороны. Но ребята мое мнение не разделяют.
– Ты начальник, что ли?
– Нет, что вы! – слегка возмутился зеленый вечерний посетитель. – Обычный работяга на обычном заводе. Я из Брентона, приехал к вам на скором дилижансе. Пришлось даже взять пару дней за собственный счет. Отпусков нам, видите ли, не дают…
– Ну ладно, – отмахнулся Кос, которому все это было не интересно. – Чо пришел, рассказывай.
– Понимаете ли, я услышал о вашем предприятии от своего кузена, облаву на которого вы совершили не так давно. Помните, форт Ячменный?
Кос помнил. Эти воспоминания заставили его резко выпрямиться и отпрянуть.
– Все хорошо, – гоблин пытался успокоить Коса. – Все хорошо. Я не таю зла. Мы не таим зла. Некоторые из нашей братии идут по дорожке преступлений, поэтому немудрено, что иногда они спотыкаются. Вы сработали на совесть. И я заверяю вас, что я не имею ничего общего с моими родственниками – я обычный трудяга.
– Трудяга, говоришь? Когда я разговариваю с тобой, мне все кажется, что ты мне нож в печень сейчас воткнешь.
Гоблин приглушенно рассмеялся.
– Это правда. В нашей пролетарской среде царят бунтарские настроения, которые готовы вспыхнуть от одной лишь ненароком брошенной спички раздора. Но, уверяю вас, я не кусаюсь. Я цивилизованный гоблин.
– Таких не бывает.
– О, да вы расист, – гоблин хитро посмотрел на Коса. – Хотя, вынужден признать, что ваши опасения чаще всего оправданны. Мои собратья немного…
– Да суки твои собратья, – Кос как-то внезапно расслабился и вынул из кармана косяк. – Будешь?
– Нет, ни в коем случае, – горячо запротестовал гоблин. – Наркотики крайне пагубно влияют на нервную систему.
– Учуял, значит? – хмыкнул Кос, закуривая. – Ну и пусть влияют. И так от нервов ни черта не осталось при такой работе.
– Я все же вам рекомендую не употреблять даже легкие виды наркотиков. Это впоследствии изменит вашу структуру нервных клеток.
– Ебануться. Первый раз вижу умного гоблина.
– Мы все умны. По-своему. Просто я цивилизованный. Я очень стараюсь.
– Ага. У тебя прям пот выступил на лбу.
– Я борюсь с собой. Конечно, мне хочется вогнать вам нож в шею за ваше неподобающее поведение, но я цивилизованный гоблин.
– Как зверь в клетке, а? – Кос нагло усмехнулся. – Я так со всеми разговариваю, успокойся. Я тоже цивилизованный. Просто понимаю, что все эти игры в толерантность до добра не доведут, понимаешь?
– Понимаю, – гоблин облегченно вздохнул. – Прошу простить за мои сиюминутные гневные порывы. Все хорошо. Люди и гоблины должны жить в мире. Я цивилизованный. И я хотел бы попросить вас о помощи.
– Давай. Проси. Я не кусаюсь.
– Ваши зубы не совсем предназначены для настоящих укусов, но мы это опустим. Дело в том, что я хотел бы попросить вас помочь мне трудоустроить своего сына.
– Кого?
– Сына.
– А-а. Маленького гоблина? – Кос выдохнул толстую струйку дыма в направлении гостя. – Нет. Я ненавижу гоблинов.
– Я тоже ненавижу людей, – сурово произнес гоблин. – Но я стараюсь их полюбить. Я цивилизованный гоблин.
– Ну и ебись сам с собой. Мне-то что? Зачем мне держать зверушку, от запаха которой меня тошнит?
– Ради расового примирения.
– Ты недавно хотел мне нож вогнать в глотку. Это я так, напоминаю.
– Я СТАРАЮСЬ! Я ДЕРЖУСЬ! Я ЦИВИЛИЗОВАННЫЙ!!!
Гоблин резко встал с места. От него словно шел пар.
– И куда ты доедешь таким образом? – миролюбиво спросил Кос, не пошевелив и мускулом. – До ближайшей дурки?
– Может быть, – огрызнулся гоблин. – Но я стараюсь! Стараюсь!
– Неплохо получается, в принципе, – похвалил гоблина Кос.
– Правда?
– Ага. Правда, убийственный блеск в глазах ты так и не научился скрывать. У вас есть гоблинские психологи хоть?
– Нет, – зеленый посетитель устало рухнул на стул, словно из него разом вышибли весь воздух. – В наших племенах презирают психологов. Это шарлатаны.
– Это правильная мысль, – согласился Кос.
– И выпускать пар нам советуют в битвах, понимаете? То есть перерезать вам глотку считается правильным.
– Хорошая мысль. Мудрая.
– Но не далекоидущая. Мы должны идти вперед вместе, рука об руку. Забыть наши старые споры и разногласия.
– Угу. Осталось только забыть текущие, – Кос потянулся как довольный обкуренный кот. – Ладно. Заебало. Что там с сыном твоим?
– Умоляю, – гоблин наклонился к Косу, – трудоустройте моего сына. Я могу заплатить.
– Чо? – удивился Кос. – Заплатить? Это я же должен ему платить.
– А заплачу я, – твердо сказал отец. – Потому что моего сына нигде не берут.
– Как так? Сейчас же в моде толерантность, ваши зеленые права лоббируют почти во всех городах.
– Это так. Но люди хитры. Они придумывают всяческие отказы, лишь бы не брать моего сына на работу. Понимаете… с ним сложно. Он… как бы лучше сказать… вредный…
– Заебал всех, да?
– Можно и так сказать. Он очень умный, любознательный, способный и аккуратный. Но он постоянно кричит про свои права, старается защитить себя. Он как дикий зверек, понимаете. Ему очень нужна трудотерапия. Прошу, я могу заплатить.
– А чо мне твои деньги-то? У меня и своих навалом. Ты же понимаешь, что твоего сынка тут будут избивать за любую хрень?
– Значит, пусть будет так. Главное, чтобы я этого не видел. И не слышал про это. А то мое сердце кровью будет обливаться…
– Ты готов даже на крайние меры?
– Уже да. Я устал бодаться с ним. Поймите… я люблю его…
На глазах у гоблина выступили скупые отеческие слезы.
– Да уж. Плачущие гоблины, – Кос передернулся. – Что дальше? Вампиры, любящие чеснок?
– Я никогда не откажусь от блюд с чесноком, – раздался рядом с ними шелестящий голос, от которого вздрогнул гоблин. – В них есть своя прелесть.
– А, Вася, – Кос даже не посмотрел в сторону внезапно материализовавшегося бухгалтера. – Мы гоблина мелкого сможем устроить?
– Конечно. Это даже позитивно скажется на нашей репутации.
– Заебись, чо. Давай брать.
– Вы мне правда поможете? – спросил гоблин, хватая Коса за руку.
– Нет, – Кос вырвался, отряхивая руку. – Если он не будет работать, то вышвырну его отсюдова. Нам тут блатные не нужны.
– Спасибо! Спасибо! Спасибо! – гоблин затряс головой в приступе благодарности. – Я по гроб жизни ваш должник!
И он ушел. Словно его и не было.
– Ну чо, Вась, гоблины, тендеры, попилы бюджета? Как тебе?
– Честно признаюсь, заморочено. Но пока что терпимо.
– А потом?
– А потом мне может потребоваться помощник.
В кабинете врача было не только крайне стерильно, но также опрятно и довольно уютно. Мирный запах лекарств вдыхал надежду в несчастного посетителя, у которого хватило денег (еле-еле), чтобы воспользоваться услугами платной медицины.
– Заходите, не бойтесь, – милый добрый старик поманил девушку к себе, приветливо хлопая рукой по кушетке.
– Присаживайтесь, будьте как дома.
– Я, пожалуй, постою, – Василиса скривилась от боли. – Я…
– А, прошу простить, – старик быстро засеменил к шкафу с загадочными блестящими инструментами. – Сегодня один прием отменился, поэтому я вас перепутал. Да, конечно. Не надо садиться. Ни в коем случае.
Он забормотал что-то про себя, внимательно осматривая свой обширный врачебный арсенал.
– Ни в коем случае, – снова повторил он, будто в рассеянности. – Ни за что. Нет-нет…
Он наконец нашел то, что искал, достав из глубоких темных закромов врачебного шкафчика нечто похожее на щипцы, воронку и…
Василиса покраснела – уже больше от смущения, чем от боли.
– Не смотрите, смотреть не надо, все хорошо. Ложитесь. Но сначала разденьтесь. Не бойтесь, я уже старенький, насмотрелся за свою практику. Много чего увидел… не стесняйтесь, раздевайтесь. Так, хорошо. Теперь ложитесь на живот.
Василиса послушно легла, обнажив перед врачом свою обширную молодую пятую точку.
– Слегка раздвиньте ноги. Так. Нет, еще больше. Не стесняйтесь, здесь все свои. Так… хорошо…
Василиса услышала, как доктор поспешно натягивает резиновые перчатки на руки. Затем он снова убежал к шкафу, порылся там, вернулся. Василиса никогда бы не позволила себе лежать в такой позе перед мужчиной, но сегодня у нее не было выбора. Да и доктор Проктор считался лучшим в Сартии – по крайней мере, в определенной интимной области. Опытный врач…
Девушка зажмурилась, когда почувствовала, как нечто прохладное полилось… полилось?
– Нет…
– Все хорошо, так надо, будьте молодцом, – проговорил доктор, вставляя в нужное увлажненное отверстие расширитель. – Понимаю, процедура не совсем приятная, но здоровье превыше всего… да, превыше всего… расслабьтесь…
Как можно было расслабиться в таком состоянии? Особенно когда… о нет… нет-нет-нет!
– Да-да-да! – прокричал доктор, отвечая на ее глухие вопли. – Мы идем дальше!
– Слишком глубоко! – простонала Василиса.
– А вы как хотели? Это всегда непросто… так… расслабьтесь…
И в тот прекрасный момент, когда пациентка подумала, что ее пятая точка сейчас треснет, все вдруг закончилось. Кроме разве что мерзкого хлюпанья, которое ей еще долго будет сниться в самых страшных снах.
– Ну вот, а вы боялись, – с победоносным видом сказал доктор, весь сияя от гордости.
– Все… все?
– Да, конечно. Операция завершилась полнейшим успехом. Вставайте, одевайтесь, не стесняйтесь. Стесняться тут нечего, я бы так сказал, хм…
Он задумчиво изучал дурно пахнущую блестящую на свету находку.
– Ювелирная работа. Настолько точно и филигранно обыграно…
– Доктор, прошу вас, – Василиса поморщилась, – уберите это, пожалуйста.
– Да? Да. Да, конечно, – Проктор отбросил злополучный предмет в склянку с очищающим раствором. – Вам оставить ее? Завернуть с собой?
– Выбросите! Видеть это не могу… все два дня как в мучительной пытке…
– Понимаю, – важно кивнул доктор. – Очень изощренный и старинный метод наказания и возмездия. Подумать только, сохранились мастера…
– Доктор, какие мастера! Мне на работе воткнули эту ложку…
Василиса уже чуть ли не плакала.
– Но-но, успокойтесь, – Проктор слегка погладил свою расстроенную пациентку. – С кем не бывает. Не угодили начальству? Не сошлись с коллективом?
– Я просто хотела исполнения закона!
– О… это достойно. А чего просили?
– Вычет налоговый… на ребенка… – Василиса заплакала.
– О… – Проктор отдернул руку от пациентки. – Это несколько опрометчивый поступок. Но вы все равно молодец. Я бы не осмелился.
– Почему, доктор, почему? Я просто хотела, чтобы все было по закону. А они мне ложку в задницу засадили!
– Ну… да. Хотя, – тут доктор повеселел, вспомнив былое. – Помню, в мои стародавние времена за такие запросы в бухгалтерию человек сразу попадал в немилость и осуждался на высшую по тем временам меру наказания – писал сотни сопроводительных писем!
– Это… ужасно! – Василиса побледнела, резко перестав плакать.
– О, это вы еще с описью вложения не сталкивались на старой почте. Были времена, да…
– Доктор, а вы тогда тоже просили вычет на ребенка?
– Нет, что вы, я не настолько смел. Я хотел пойти в отпуск. Да, помню, даже требовал себе выходные дни!
– И как вы решили этот вопрос? – поинтересовалась девушка.
– Очень просто, – доктор очень по-доброму улыбнулся. – Перестал ходить в отпуск. Довольно элегантное решение, если задуматься, не правда ли?
Ученые Вайтпилла, если признаться, никогда всерьез не изучали гоблинов. Конечно, изучение любых живых существ – это вопрос несколько аморальный, но одновременно донельзя интересный и любознательный. А так как в Вайтпилле, как мы уже знаем, не приживалась (а если и приживалась, то тут же истреблялась) любая религия, то моральные нормы формулировались только в законодательных нормативных актах отдельного города страны. И многие законы поощряли ученые разработки, государственная казна финансировала местные научные университеты, а быть нынче ученым так же почетно, как и магом в стародавние времена.
С гоблинами, правда, постоянно возникали неувязки. Будучи крайне агрессивным племенным народом, который не давался никому без боя, гоблины доходили до исследователей только после крупной заварушки – обычно мертвыми. Да и не все стремились изучать столь мерзких вонючих созданий, потому что, признаемся себе честно, кому они нужны?
Лишь некоторые фанатичные ученые, преданные идее, что все в мире требует тщательного изучения – от навозных куч до космических просторов, – пришли к некоторым интересным выводам касательно образа жизни гоблинов, строения их тела, а также их магического происхождения. К сожалению, многие из этих исследований нынче утрачены (украдены?), а в современном мире из-за лоббирования толерантных организаций, имеющих влияние на правителей городов, на очередном Совете Городов было постановлено особое отношение к гоблинской расе. Теперь зеленокожим ублю… гуманоидам давались определенные преференции, поблажки, предоставлялись государственные дотации – в общем, люди скрипели зубами, но ничего поделать не могли, приходилось выносить соседство не только с эльфами, орками, дворфами, вампирами и прочими-прочими, но и с гоблинами. И дружба с последними давалась людям ой как не просто.
Если сегодня любопытный гоблинский исследователь решит серьезно изучить наших современных зеленокожих собратьев, то непременно натолкнется на череду запретов, ограничений и прочих сковывающих движение и свободу мысли государственных костылей. Удивит современного исследователя и ограниченность людских познаний касательно гоблинов – ведь эти засранцы существуют со дня сотворения мира, и никто о них ничего не ведает!
На самом деле знания тщательно скрываются властями – по непонятной многим причине. Лишь в Библиотеках некоторых эльфов, Хранителей Знаний, можно найти заветные фолианты, посвященные гоблинской проблеме. Если бы, к примеру, Илларион поделился с вами такой книжкой, то из нее (если знаете староэльфский, конечно) вы бы узнали некоторые примечательные факты.
Например, у гоблинов по неизвестной миру мистической причине никогда не рождаются девочки. В принципе, это доступное простому народу знание, ведь гоблинок и правда не существует, но в книге довольно подробно объясняется, что здесь замешана магия, причем первородная, или, как ее называют эльфы, истинная. И с помощью этой самой истинной магии гоблинская сперма обладает поистине чудодейственным свойством – какую бы женскую особь они ни оплодотворили, всегда рождается гоблин мужского пола. В книге также указываются примеры, когда гоблины осеменяли признанную бесплодной женщину, а ребенок все равно зарождался в ее утробе.
Таким образом, гоблины являются неким вместилищем истинной магии, которая может проявляться в самых неожиданных формах. И если задуматься о том, что гоблины и эльфы имеют схожие…
Похоже, стучат. Пора закрываться. А книгу пока спрячем, подальше от чужих глаз.
Эльза очень нежно и мягко растолкала Коса.
– Может, кофе выпьешь?
– А… чо? – Кос осоловелыми бестолковыми глазами осмотрел помещение, глупо воззрился на эльфийку, не понимая, что от него хотят.
– Опять всю ночь работал?
– Я не работаю, – Кос резко помотал головой, отчего вокруг него запрыгали кузнечики и разноцветные звездочки. – Я маюсь дурью.
– Это и означает работать, – сказала Эльза на бегу, устремившись к кипящему чайнику.
– На хуй такую работу…
Кос потянулся, как сонный, разморенный жизнью кот, а затем принялся аккуратно складывать в стопочки накопившиеся у него на столе бумаги.
– Ты знаешь, – задумчиво произнесла Эльза, наливая ему кофе, – я сначала думала, что искатели приключений – это… ну, про приключения? А оказалось…
– Бумажки, чтоб их побрал, – Кос засунул себе в рот тонкую самокрутку, – ебаные бумажки, изо всех щелей прут. Вася объяснил, что так всегда. Потом должно стать повеселее. Или не станет. Хуй знает, Эльза.
– Ты говорил, что тебе сегодня нужна будет какая-то помощь, – напомнила ему Эльза, усаживаясь в мягкое кресло напротив его стола.
– Ну да, – Кос отхлебнул очень крепкого кофе из чашки и поморщился. – Сегодня должен один новый сотрудник прийти. На собеседование, чтоб его.
– Собеседование, – глаза у эльфийки загорелись. – Правда? Правда-правда? Я обожаю собеседования!
– Ну вот видишь, как нам повезло. Это будет гоблин, кстати.
– О.
– Ненавижу гоблинов!
В дверном проеме кабинета, где они сидели, вдруг материализовался Вася, держащий в руках какой-то спортивный тяжелый снаряд, в очертаниях которого угадывалась чайная кружка.
– И все же, – шелестящий голос Великого Бухгалтера влился в уши Коса и Эльзы, – если мы наймем представителя бенефициарной расы, то репутация нашей фирмы возрастет. Возможно, что налоговая даже простит нам парочку огрехов в отчетности.
– Налоговая будет закрывать глаза на ошибки из-за… гоблина? – не поняла Эльза.
– Именно, – подтвердил Вася. – Это новая государственная политика.
– Политика всего ебаного мира, блядь, – выругался Кос. – Налоговики же надо всеми…
– Говорят, что да, – уклончиво ответил Вася. – Пока что это неофициальное распоряжение, но мне недавно пришло письмо счастья от нашей местной инспекции, где они намекают… довольно прозрачно намекают, если вы понимаете, о чем я.
– А на эти письма можно ответить? – спросила Эльза. – Извините за глупый вопрос.
– Любой вопрос касательно бухгалтерии не может быть глупым, а лишь любознательным. Бухгалтерия – это наша жизнь, Эльза. Так вот, на рассылки от надзорных органов отвечать не рекомендуется, но, насколько я слышал, опять-таки согласно слухам, им можно звонить.
– Звонить? Чо, блядь? У них телефоны есть? – возмутился Кос.
– Конечно. Это же государственный контролирующий орган. У них есть все.
– Суки, на наши налоги…
– Даже в самых современных больницах нет телефонов, – нахмурилась Эльза.
– Угу. Твари, – высказался Кос. – Слушай, Вась, а эти телефоны дорогие?
– Очень, – Вася назвал примерную сумму, и Эльза аж на стуле подпрыгнула. – Целое состояние стоят.
– Давай купим, чо. Сможем оприходовать?
– Конечно. Как основное средство. Амортизацию заодно начислим.
– Кос, зачем нам телефон? – ужаснулась Эльза. – Ты же не собираешься звонить им?
– Да пусть будет! – Кос отмахнулся. – Надо идти в ногу со временем, все такое… А чо? Пусть будет…
И он задумчиво закурил, поэтому друзья сразу поняли, что это решение окончательное и тут нет места для споров и возражений.
Госпожа Хомяковна отошла на обед. Была там всего-то каких-то двадцать минут. В последнее время в местной столовке стало невозможно адекватно питаться – порции не докладывали, суп был переперчен, а иногда и очень сурово пересолен, в булочках было больше жира, чем мяса, рис скрежетал на зубах, а от рыбы не пахло и разгрызть ее не представлялось никакой возможности.
В животе у госпожи Хомяковны бурчало, когда она возвращалась в свой кабинет, прихватив с собой пакетик с вкусно пахнущими булочками, которые она прикупила в соседнем магазинчике.
В смежном кабинете она приметила Рунную, которая, видимо, вышла на работу в середине дня. Лицо у замученного бухгалтера было бледным, руки тряслись, все тело было преисполнено мышечными спазмами, которые напоминали непрерывную череду нервных тиков.
Может быть, на нее наорал Директор? Совершенно не исключено.
– Здравствуйте, – поприветствовала госпожа Хомяковна свою коллегу.
– Добрый день, – скривилась главный бухгалтер № 2.
Госпожа Хомяковна быстро просеменила к своему кабинету, где застала еще один очаг конфликта, на этот раз исходящий от Бегетты. И судя по злобному взгляду главного бухгалтера, конфликт намеревался вскоре разыграться.
– Ну и где ты шлялась? – сразу взяла с места в карьер Бегетта.
– Обедала, – госпожа Хомяковна нахмурилась, она не любила, когда ее ругали. – А что? Меня не было всего полчаса.
– Все эти полчаса трезвонил этот проклятый аппарат и действовал мне на нервы! – Бегетта указала на телефон, который был погребен под залежами бумаг на столе у госпожи Хомяковны.
Менеджеры и закупщики решили элегантно отомстить бухгалтерии и упросили Директора поставить один из телефонов в кабинет Бегетты. Объяснили ситуацию тем, что у них не хватает сил отвечать всем клиентам подряд, поэтому…
– Какого черта? – возмущалась Бегетта в кабинете у Директора пару дней назад. – Мы не менеджеры! Мы что, теперь их работу должны делать?
– Именно, – мягко проговорил Рыбкин, давний враг Бегетты.
Господин Рыбкин служил в компании со дня ее основания, был давним знакомым Директора, а среди персонала звался Коммерческим. Он и пара его верных менеджеров имели огромную власть в этой маленькой уютной фирмочке, но проявлял он свое участие в офисных войнах нечасто – обычно по приглашению и всегда далеко не бесплатно.
– Все ты, сука? – прошипела Бегетта, с ненавистью смотря на Арбайтовну, которая сидела рядом с Рыбкиным и очень мило улыбалась.
– Ну что ты, моя дорогая Бегетта. Кто на что учился, да? Хи-хи.
Рыбкин мягко погладил коленку Арбайтовны, проведя своим наждачным языком по своим слипшимся засохшим противным губам. Он всегда получал желаемое.
– В общем, в чем вопрос? – сурово спросил всех Директор. – За что я вам всем плачу? Все решили? Вот и хорошо. Все свободны.
В тот день Бегетте пришлось признать свое поражение. Поэтому она отчаянно искала, на ком спустить пар. Вчера ей удалось избить в уборной одну помощницу менеджера за то, что она осмелилась попросить выплатить ей больничные.
– Больничные… – пыхтя, произнесла Бегетта, обрабатывая сотрудницу ершиком для унитаза. – Засунь себе в жопу эти больничные, ты поняла?!
Сотрудница плакала, отбивалась, но Бегетта была сильнее.
Но этого было мало. И сегодня настал черед госпожи Хомяковны расплачиваться за победу отдела закупок над бухгалтерией.
– Так сама бы и взяла телефон, – спокойно сказала госпожа Хомяковна своей начальнице, что было, несомненно, ошибкой.
– Чего-о? – возмутилась главная бухгалтер, вся пунцовая от негодования. – Что ты себе возомнила? Я должна отвечать на звонки клиентов? Я?
– А я что, обедать не должна, так, что ли? – госпожа Хомяковна начала огрызаться – голодное настроение давало о себе знать.
– Так, блядь, не обедай! Жри здесь!
– У меня есть час на обед! Целый час!
– Ты права покачать решила, а? Сучка эдакая. Ты из-за меня тут сидишь, поняла? Час у нее есть… у тебя ничего нет, поняла? Будешь вякать – вылетишь отсюдова!
Госпожа Хомяковна поникла. Села и пригорюнилась. Она не представляла, как найдет работу в ее возрасте. Сейчас всем тяжело…
– Ты поняла?!
– Да, – тихо проронила госпожа Хомяковна.
Но Бегетте, еще не отошедшей от унижения, которое ей доставила Арбайтовна, было мало. Она привстала, наклонилась к столу своей помощницы и впечатала голову госпожи Хомяковны в груду бумаг на столе.
– Работай и не вякай! – закричала Бегетта.
И госпожа Хомяковна принялась за работу.
Проверила акты сверки. Оприходовала несколько документов. Пробежалась по оборотке. Разложила все документы на столе аккуратно по папочкам. Внесла новые договоры в соответствующий реестр.
А потом, когда Бегетта и остальные ушли из офиса, то вдоволь наплакалась. И решила не возвращаться домой. Там опять ее будут ругать Голоса, которые всегда знают, что с ней случилось. Конечно, дома беспорядок, но… обождет.
Да, обождет. Лучше поработать. Это же на благо.
Она достала из-под стола пакет и вынула из него слегка зачерствелые булочки. Поставила чайник, который потом весело засвистел, напоминая о самом главном в жизни любого бухгалтера.
О чае. Госпожа Хомяковна зажмурилась. Чай – это жизнь. Чай и какое-то занятие. А чем можно заняться глубокой ночью?
Госпожа Хомяковна пошарила взглядом по кабинету. Папочки… нет… отчеты… не по ее душу… комплектации… не сегодня… почта…
Да. Почта. Почта – это тоже жизнь. Обратная сторона чая. Квинтэссенция бухгалтерской энергии. Это у главных бухгалтеров в голове всякие отчеты, налоговая, баланс… а настоящая бухгалтерия начинается с самых азов. С чая и почты.
И никаких телефонов. Госпожа Хомяковна с отвращением посмотрела на злосчастный аппарат. И какой идиот его придумал? Зачем все эти нововведения, если они только усложняют жизнь?
Сегодня она не вернется домой. Поспит за столом. Она не выдержит новой порции Голосов, которые будут требовать ее увольнения. Куда ей увольняться? Куда идти? Правильно – некуда. Ее место здесь. Вот за этим самым столом.
За этим столом она пьет чай.
За этим столом она работает.
За этим столом и умрет.
Все просто. Зачем вечно все усложнять?
Госпожа Хомяковна принялась за работу.
Этот гоблин был… модным. Насколько только это можно сказать про гоблина. А еще он был довольно маленького роста, моложав и чрезвычайно интеллигентен на вид. Опять-таки, для гоблина.
Для гоблина любой шаг вперед к цивилизованности – это как для человечества покорение новых научных вершин. Все уже привыкли видеть этих зеленокожих засранцев как… ну, засранцев. Когда на темной дороге или в темном переулке на тебя выскакивает парочка ушастых бандитов, которые прекрасно видят в темноте, то становится как-то неуютно. Человечество сделало немало попыток приучить гоблинов к культурной жизни, но пока все выглядело так, что именно культура гоблинов жестоко доминировала там, где люди были чересчур вежливыми.
Приверженцы Черного мировоззрения не раз говорили, что задабривание варваров ни к чему хорошему не приведет, но решение властей было непоколебимым – времена сейчас толерантные, поэтому все гуманоидные расы заслуживают уважения. Проблема состояла в том, что гоблины как-то забыли испытывать уважение к другим расам – не научили их этому.
– Хм-м… – задумчиво пробормотал Кос, недовольно косясь на яркого представителя гоблинской молодежи. – Ты пришел, значит, работать…
– Да, сэр, – жестко и резко ответил гоблин.
Они всегда общаются в такой манере – кажется, что они грубят. Или они на самом деле грубят. Гоблинский матерный язык слыл в Вайтпилле самым изощренным, а гоблинскую своеобразную интонацию никто не мог спародировать успешно. Зеленокожий мог рассказать очень смешной анекдот, поведать о погоде, поделиться знаниями о самых интересных растениях, а слушателю казалось бы, что его либо оскорбляют, либо ему угрожают.
Гоблины не умели иначе – вся их варварская культура была основана на вечной непрекращающейся вражде с окружающим их миром.
– Хм-м… ясненько… – Кос закурил и устремил взгляд в потолок, чтобы только не смотреть на ненавистную ему персону.
В глазах у молодого проскочила искорка ярости, но он быстро оправился. Папа рассказывал ему, что современные кабанчики, то есть работодатели, обожали унижать своих подчиненных, ни во что их не ставили. Сын пытался объяснить отцу, что надо бороться с трудовым беззаконием, что необходимо вступать в профсоюзы, но отец не хотел и слушать. В его мире слабые подчинялись сильным, таков был Регламент. А Регламент определяет Порядок.
Молодой гоблин был с этим категорически не согласен. По его мнению, Порядок определяет Справедливость.
– А вы принесли с собой Резюме? У вас, вообще, есть опыт работы? – вежливо спросила красивая эльфийка, сидящая напротив него.
Отец объяснил молодому гоблину, что эльфам доверять нельзя. Согласно его словам, они «были теми еще мразями, сынок». Гоблину казалось, что это пережиток прошлого, что народы должны жить дружно.
Но эта эльфийка, судя по всему, была эйчаром. А все эйчары действительно были теми еще мразями, тут гоблин уже не смел спорить. Именно из-за них начиналось нарушение трудовых прав.
– Нет, ни разу не работал, – гоблин помотал головой.
– А сколько вам лет?
– Не ваше дело.
Эльза насупилась.
– Боюсь, что…
– Статья третья Трудового Кодекса – на собеседовании при устройстве гражданина на работу запрещено опрашивать гражданина касательно сфер, которые могут дискриминировать его права на труд, а также личное достоинство. К дискриминационным вопросам можно отнести интерес работодателя касательно возраста нанимаемого, его расы, также нельзя опрашивать о семейном положении и о планировании такого положения на будущее, сексуальной ориентации, политических убеждениях, мировоззрении и так далее.
В кабинете на мгновение воцарилась тишина. А затем Кос рассмеялся.
– Блядь, Эльза… он нас уел, а?