Loe raamatut: «Паутина противостояния»

Вадим Панов
Паутина противостояния

Пролог

Если хотите, чтобы все было «всерьез», – тщательно продумайте антураж.

Правило первое: не встречайтесь с клиентом в местах «обычных», не овеянных даже легким налетом мистики, однако избегайте штампов: кладбища и готические соборы, так хорошо зарекомендовавшие себя в прошлом, сейчас скорее напомнят о компьютерной игре, чем настроят клиента на нужный лад. Найдите оригинальный ход. Правило второе: всегда используйте морок. Даже если вы – вылитый Мефистофель. Проблемы ведь начинаются с мелочей: выпавшие ключи от машины, случайно извлеченный из кармана счет за квартиру, грязный носовой платок… Вся эта ерунда способна разрушить бизнес-проект, поэтому – морок, благодаря которому клиент увидит только то, что должен. И, наконец, правило третье: заранее спланируйте диалог, скрупулезно проработайте ключевые фразы и обороты, не перепутайте термины (у вас ведь не один клиент, правда?), не торопитесь переходить к делу, но и не затягивайте. Одним словом, ни в коем случае не позволяйте клиенту считать происходящее «привычным» мероприятием. И тогда даже такое приземленное дело, как сведение квартального баланса, покажется вашему партнеру таинственным, наполненным глубинными смыслами действом.

Собственно, в настоящий момент Косар Кумар как раз и занимался подведением финансовых итогов сотрудничества с одним из контрагентов. Не окончательных, разумеется, итогов, промежуточных. Клиент четыре месяца пользовался «дарованной потусторонним миром силой», и теперь пришло время платить по счетам.

– Господин президент, вы здесь? – робко осведомился Кевин, вглядываясь во тьму зала. – Мистер Вашингтон…

Молодому Кевину Хьюго Смиту Третьему Косар являлся под личиной первого американского президента – в буклях, камзоле, чулках и при шпаге. Артефакт морока, конечно, приходилось настраивать весьма тщательно, но что делать – так уж получилось. Третий Смит грезил политической карьерой, мечтал когда-нибудь обосноваться в Овальном кабинете, а потому, начитавшись какой-то ерунды, занялся попытками связи с духом кого-нибудь из отцов-основателей, надеясь получить подробную инструкцию по проникновению в Белый Дом. Способности к магии у Кевина присутствовали, а потому Кумар, случайно оказавшийся в Гарварде по личным делам, уловил жалкие потуги доморощенного медиума и взял Смита в оборот.

– Господин президент…

– Иду, иду. – Косар где-то читал, что Вашингтон был сварлив. Может, конечно, речь шла и не об этом президенте, однако Кумар не видел ничего дурного в том, чтобы привнести в общение с клиентом немного подлинного шасского духа. – Я здесь.

– Здравствуйте, господин президент! – со всем возможным почтением произнес Смит Третий, таращась на возникшую из ниоткуда фигуру, испускающую приятное глазу голубоватое сияние.

– Ага. – Косар демонстративно огляделся. – Приветствую тебя, юноша.

Местом встреч Кумар назначил читальный зал библиотеки Гарварда. Шасу нравилось, как зажженные наивным Кевином свечи пытаются осветить высоченное помещение, как теряются отблески огня, не дойдя до сводчатого потолка, как порождают они причудливые тени – результат сражения света и тьмы.

– Я вижу, с момента нашей последней встречи ты сильно продвинулся на пути посвящения.

– Я старался, господин президент, – благоговейно ответил Кевин.

– Старание может поднять тебя очень высоко, – невнятно пообещал Косар.

– Спасибо, господин президент.

– Не за что, юноша, не за что.

Способностей Смита Третьего хватало лишь на мизерный морок. Максимум, что он мог, – стать невидимым на десять-пятнадцать минут, после чего терял концентрацию и возвращался к нормальному облику. Дар свой Кевин использовал без особых затей – сделался завсегдатаем женских раздевалок, устроил пару каверз нелюбимым сокурсникам, вот и все. Кумара это вполне устраивало: что может быть лучше, чем иметь в клиентах безобидного и платежеспособного паренька? К тому же психологический портрет Смита Третьего гарантировал, что юноша никогда и никому не расскажет о своем даре, предпочитая упиваться тайной властью и «дергать за ниточки», оставаясь в тени.

– Ты вызвал меня сегодня… – Кумар поднял голову и посмотрел на ущербную луну, заглянувшую в стеклянный купол библиотеки. – Ты не дождался обычного времени…

– Я теряю силу, господин президент, – торопливо сообщил Кевин.

Естественно, теряет. Магическая энергия, которую Косар вливал в Смита Третьего при встречах, имела свойство заканчиваться. Но для получения новой дозы пареньку требовалось предоставить нечто более весомое, чем почтительность, дюжина свечей и блюдце с водой. Четыре месяца – долгий срок.

– Э-э… – протянул Кумар.

Сообразительный Смит понял сомнения «духа» и достал из рюкзака нечто, завернутое в черную замшу.

– Я принес то, что вам нужно, господин президент.

– Разверни, – спокойно, несмотря на то что его так и подмывало вцепиться в добычу, приказал Косар.

И с трудом сдержал радостное восклицание, когда увидел золотой, украшенный драгоценными камнями маршальский жезл. Улучшенная копия тех, что вручал своим военным какой-то из французских Людовиков. Совсем неплохая цена за четыре «батарейки» с магической энергией Колодца Дождей.

«Шестьсот процентов чистой прибыли! Тархан, я тебя сделал!»

Кумар давно хотел стать лучшим контрабандистом Тайного Города, однако до сих пор не мог подцепить на крючок действительно жирного клиента. Теперь же, благодаря богатенькому Смиту Третьему, мечта на глазах превращалась в реальность.

– Да, юноша, это то, что нужно. – Дух Джорджа Вашингтона с достоинством принял дар и велел: – Протяни вперед левую руку и закрой глаза!

Кевин с готовностью послушался. И едва вздрогнул, когда его коснулись холодные пальцы «духа».

– Узрите сего достойного юношу, – высокопарно произнес Косар, не отрывая взгляд от жезла. – Узрите сего отрока, честно идущего по пути посвящения. Узрите! И дайте ему силу…

«Батарейка», что пряталась в правой руке Кумара, стала разряжаться, отдавая магическую энергию Смиту Третьему. Процесс сопровождался болезненным покалыванием в пальцах – Косар намеренно добавил этот штрих для усиления эффекта, – однако Кевин стоически терпел боль.

– Ты чувствуешь силу?

– Да…

– Какая забавная церемония!

Косар вздрогнул и резко обернулся, не забыв накинуть на Смита Третьего дополнительный морок, чтобы парень не увидел внезапно возникшего гостя.

Нава. А если быть точным – типичного нава: длинного, худощавого и темноволосого. Облаченный в черный костюм, черную же сорочку, черный галстук и черные туфли, то есть почти сливающийся с библиотечной тьмой, пришелец стоял в четырех ярдах от Кумара и весело разглядывал тщательно выверенную мизансцену: свечи, блюдце, голубоватый дух Вашингтона и застывшего в радостном упоении Кевина.

– Вы заблудились? – кисло осведомился Косар.

– Нет.

– В таком случае не мешайте работать.

– А во сколько вы заканчиваете? – иронично осведомился нав.

– Не ваше дело! Вы совсем совесть потеряли в своей Цитадели!

Косар изо всех сил старался показать, что воспринимает неожиданный визит лишь как досадное недоразумение. Однако в действительности шас понял, что за птица явилась в библиотеку. Понял и обругал себя за то, что не послушался Сантьягу…

– Нужно поговорить, – жестко бросил нав. – Сворачивай аттракцион!

– Конечно, поговорим, – недовольно ответил Косар. – Как только закончу. А этот аттракцион, между прочим, принесет Темному Двору приличную сумму в виде налогов.

– И не делай лишних движений.

– Даже не думал.

– А о чем ты думал?

– Вот об этом, – вздохнул Кумар, демонстрируя наву жезл. – Дорогая вещь.

– И красивая, – презрительно поддакнул гость, намекая, что именно из-за нее шас и вляпался.

– Хотите посмотреть?

Косар бросил жезл сразу, не дожидаясь отрицательного ответа. Бросил мягко, как другу, и тем выиграл целую секунду.

Жест шаса, в котором напрочь отсутствовала агрессия, заставил нава поймать игрушку. И Косар успел активизировать портал. Спасительная «дырка жизни» явилась в полушаге почти мгновенно.

– Стой!

– Что происходит? – Ничего не понимающий Кевин распахнул глаза и увидел, как «Вашингтон» рыбкой ныряет в черную воронку. – Стойте!

– Идиот!

Секунда – это много, очень много. Окажись Кумар воином, он, вполне возможно, сумел бы ударить нава, пусть не убить, но выиграть еще немного времени, успеть уйти, но… Но драться шас не умел. И секундой распорядился бездарно – бросился в портал. А нав, не желающий упускать добычу и уверенный, что успеет отрезать неповоротливому торговцу путь к бегству, скомкал едва сформированный переход мощным заклинанием.

– А-а! – заорал Третий Смит.

Двенадцать свечей давали достаточно света для того, чтобы разглядеть все кошмарные детали происходящего.

Верхняя часть шаса исчезла в смятом портале, а нижняя осталась в Гарварде. Рухнула, обильно поливая библиотечный пол кровью.

Вопль Кевина превратился в истошный визг.

Нав же разочарованно отшвырнул в сторону жезл, посмотрел на останки, вздохнул и задумчиво пробормотал:

– И что я буду делать с половиной шаса?

* * *

– Вы наш разговор записываете или запоминаете?

– Нет никакой разницы.

– А вот не скажите! – оживился Схинки. Настолько оживился, что даже подпрыгнул на мягкой подушке кресла, едва не расплескав виски из зажатого в правой руке стакана. – Я рекомендую записать нашу беседу на видео, а после тщательно проанализировать мою богатую мимику. Данный подход поможет вам получить скрытые послания, которые я передаю невербальными способами. То есть бессловесно.

Сантьяга деликатно улыбнулся, однако этот невербальный способ отчего-то вызвал у собеседника приступ яростного неудовольствия.

– Вы напрасно смеетесь! Вот поверьте: совершенно напрасно. И меня, скажу откровенно, смущает, что вы относитесь к происходящему без должной серьезности! Это… это оскорбительно, в конце концов. Я чувствую себя ненужным, понимаете?! Я ощущаю себя… винтиком! Игрушкой ощущаю. Мягкой, теплой, пушистой игрушкой. А я…

– Поверьте, Схинки, все совсем не так, – перебил разошедшегося собеседника Сантьяга. – Наша встреча мне безумно интересна.

– Слова, комиссар, слова, слова, слова! Сколько видеокамер сейчас работает? Сколько операторов? Сколько аналитиков изучают мой профиль?! – Схинки на мгновение замер, давая возможность невидимым камерам взять крупный план. – Сколько?

– Я постараюсь лично уловить ваши невербальные знаки, – пообещал Сантьяга.

Схинки отхлебнул виски, причмокнул и уточнил:

– Постараетесь?

– Да.

Ответ прозвучал весьма и весьма твердо, однако Схинки не удовлетворил. Он с сомнением оглядел светлый костюм нава, выразительно поморщился, после чего поинтересовался:

– Не слишком ли вы самонадеянны?

– У вас будет возможность проверить это предположение, – невозмутимо произнес Сантьяга.

– Я предупредил.

– Я благодарен.

Схинки вновь расслабился. Развалился в кресле, забросив ногу на ногу, и, непринужденно поводя в воздухе стаканом с виски, объяснил причину проявленной настойчивости:

– Я хочу, чтобы между нами установились не просто рабочие, но в некоторой степени доверительные отношения. Нам ведь придется говорить о различных вещах… в том числе – о секретных. Согласитесь: открывать тайны симпатичному собеседнику гораздо приятнее, нежели грубому садисту.

– Я умею быть разным собеседником, – заметил Сантьяга.

– Я знаю, – махнул рукой Схинки. Сделал глоток виски, не торопливый, но быстрый, и продолжил: – Мне понравилось, что вы не начали с пыток. Знаете, некоторые считают, что любой разговор следует начинать с пыток. Чтобы, так сказать, сразу определить положение собеседников. А вот мне пытки не нравятся, есть в них нечто… – Он пошевелил пальцами. – Есть в них нечто безвкусное. Вы не находите?

– Доводилось испытывать? – с искренним любопытством спросил Сантьяга.

Для себя нав выбрал коньяк, потягивал его все это время и теперь добавил в бокал янтарной жидкости.

– Вы не ответили на мой вопрос, – заметил Схинки, наблюдая за манипуляциями собеседника.

– Я забыл.

– Надо же, беседа едва началась, а у вас уже проблемы с памятью. Это совершенно неделовой подход. Как, интересно, вы среагируете, если я забуду что-нибудь важное?

– Я сумею вам помочь.

– Разумеется, с помощью пыток, – разочарованно протянул Схинки.

– Я знаком с весьма утонченными способами ведения диалогов, – скромно сообщил Сантьяга. – Они не оставят вас равнодушным.

– То есть вы считаете, что пытать можно стильно?

– Это требует соответствующих навыков. – Комиссар чуть приподнял бокал: – Ваше здоровье.

– Да… пока не жалуюсь… – задумчиво протянул Схинки.

– А еще я обладаю ангельским терпением.

– Намекаете, что оно вот-вот закончится?

Ответа не последовало.

Схинки поерзал в кресле, затем налил себе еще виски и, без игры и надрыва, попросил:

– Угостите сигаретой?

– Эта фраза открывает вашу историю?

– Что? Нет. – Пауза. – История началась давно. Впрочем, вы и сами знаете, насколько давно… А та ее часть, которую я собираюсь вам поведать… – Схинки на несколько мгновений задумался. – Наверное, будет лучше начать с Нью-Мексико. Да, пожалуй – именно с Нью-Мексико. – Он поскреб грудь. – Бывали там?

– Доводилось, – кивнул Сантьяга. – Я люблю путешествовать.

– Дикая земля, конечно, хотя чем-то и очаровывает… Там есть дороги, которые, пес их знает, куда ведут и зачем нужны. Федералам на них плевать, местные власти о них позабыли, чтобы не тратиться на ремонт, и даже контрабандисты с полицейскими проезжают по ним крайне редко.

– Заброшенные дороги?

В голосе Сантьяги послышалось удивление. Судя по всему, комиссар Темного Двора ожидал любого начала, кроме этого. Какие еще дороги? Однако Схинки не дал сбить себя с мысли.

– Одни из них упираются в какие-то поселения или остатки поселений, или в какие-нибудь шахты. Другие выводят на федеральное шоссе, а третьи просто вялятся на солнце, смущая гремучек и койотов. И как раз на одной из таких дорог стоит бензоколонка Самуэля Вербы. – Глоток виски, прищуренные глаза… – Такое, знаете, до печенок прожаренное сооружение, хозяин которого больше торгует самогоном, нежели бензином, и охотно сдает грязные комнаты случайным путникам. За наличные, разумеется, сдает, потому что платить налоги старый Самуэль не умеет и учиться не собирается…

* * *

Стратегически бензоколонка Вербы располагалась весьма удачно. Она стояла посреди ровного, прямого, как галстук менеджера, участка дороги, виднелась издалека, и у водителей было время подумать: останавливаться или нет? А учитывая, что следующая заправка воняла бензином часах в двух езды на север, ответ чаще всего оказывался положительным. Правда, водителей в раскаленной глуши Нью-Мексико случалось не много, и похвастаться сверхдоходами старый Самуэль не мог.

Дощатый дом, к которому примыкали гараж и сарай, выглядел так, словно его воздвигли лет за пятьдесят до того, как полковник Дрейк выдавил из земли первый баррель нефти: потемневшие от времени стены, грязные окна и выцветшая вывеска «Verba Gas» казались идеальной декорацией к блокбастеру «Безнадежность», сцена первая – «Тупик». Однако сегодня депрессивный пейзаж «от Вербы» оказался дополнен ярким штрихом: золотистым «Порше Кайен» с затемненными до черноты стеклами и пижонскими дисками. Грязные номера «Порше» едва читались, и вооруженному биноклем полицейскому пришлось помучиться, прежде чем он разобрал, что дорогая игрушка прикатила из Нью-Йорка. Записав с трудом добытую последовательность букв и цифр в блокнот, страж порядка вернулся в прохладный салон патрульной машины, ввел номер в компьютер и, узнав, что «Порше» в угоне не числится, задумался, рассеянно барабаня пальцами по рулевому колесу. О чем задумался? А это его дело. Появилась мысль, вот и задумался.

Сомнения терзали стража порядка минуты две. Затем он тихо выругался, завел двигатель и резко развернул машину, почему-то отказавшись от мысли проверить владельцев «Порше». Почему? А это его дело. Может, заторопился куда. Нью-Мексико штат непростой, здесь каждому найдется дело.

– Уехал? – негромко спросил Тео.

– Да, – кивнул Бруно.

Младший из братьев Луминар стоял у самого края окна и следил за полицейским, совсем чуть-чуть отодвинув грязную занавеску и уставившись в получившуюся щелочку спрятанным за солнцезащитным стеклом глазом, а потому страж порядка его не заметил. И лучи, что били в немытое окно, не причинили Бруно вреда. Закончив наблюдение, младший Луминар аккуратно задернул занавеску и вернулся за стол.

– Вот и хорошо. – Тео вновь наполнил кружку самогоном, – пойло пахло виски, однако вкусом не удалось, только градусами, – жадно хлебнул и повторил: – Вот и хорошо.

Не с облегчением повторил, а удовлетворенно: полиции Тео не боялся, просто связываться не хотел.

– Пища ускользнула, а ты и рад! – коротко хохотнул Эрик Робене, третий гость древней бензоколонки.

– У тебя жажда?

– Нет.

– Тогда о чем разговор?

Одежда мужчин, пьющих самогон в самой большой комнате дома, соответствовала дорогой тачке: куртки из кожи тонкой выделки, джинсы от известных портных, дорогие ботинки, однако долгое путешествие наложило на шмотки отпечаток. Левая штанина Эрика заляпана чем-то бурым, куртка Бруно порвана и кое-как заштопана, стекло золотых швейцарских часов, украшавших запястье Тео, пошло трещинами. Гости Самуэля явно знавали лучшие времена, и в пустынном захолустье они оказались отнюдь не из любви к «Земле Очарования».

Кому-то могло показаться, что машина и одежда украдены, однако более внимательный наблюдатель без труда заметил бы, что мужчины носили свои дорогие, но потрепанные вещи с привычной небрежностью и не видели себя в другой одежде.

– Не хотите связываться с полицией?

Проскрипевший этот вопрос Верба сидел в углу, в пыльном кресле, левый подлокотник которого слегка отошел в сторону; у ног старика дремал средних размеров койот. Гости вели себя по-хозяйски, однако Самуэль не выказывал по этому поводу никакого беспокойства. То ли знал, что ему ничего не грозит, то ли плевать хотел на возможные неприятности – старый он был, очень старый.

– Никто не любит связываться с полицией, – буркнул Бруно.

Эрик почесал затылок, подумал и решил дополнить двусмысленный ответ приятеля:

– Не дергайся, старик, мы наркоту не возим.

– Знаю.

– Знаешь?

– Я таких, как вы, уже видел… – с улыбкой протянул Самуэль. – Останавливались тут лет эдак… – Старик замялся. Койот поднял голову и зевнул. – Да, Франклин, правильно, лет эдак тридцать назад. Да… Тоже пили весь день…

Масаны переглянулись.

– Что значит «таких, как мы»? – поинтересовался Тео.

Нехорошо так поинтересовался, словно предупреждая, что развивать тему не следует, что сказано уже достаточно, а остальное лучше оставить за скобками. Однако Самуэль рекомендацию Луминара не расслышал или же оставил без внимания. Усмехнулся, провел ногой по спине вновь улегшегося койота и объяснил:

– Приехали перед рассветом, уехали после заката.

– Мы же сказали: хотим переждать жару, – угрюмо бросил Бруно. – Машина у нас не новая, боимся, что заглохнет в пустыне.

– Так я и не спорю. – Старик прищурился, отчего его выдубленное солнцем лицо стало похоже на скомканный бумажный пакет. – Может, пойдем в двигателе покопаемся? Подправим чего, чтобы ваша игрушка бегала шустрее, а?

– Может, и пойдем, – кивнул Робене. – Позже.

– Когда солнце зайдет?

– Надеешься увидеть закат? – осведомился Бруно.

– Почему нет?

– Язык у тебя длинный.

– Так я его распускаю только с теми, с кем можно, и только тогда, когда можно, – хмыкнул Самуэль. – Тридцать лет помалкивал, а теперь вот охота снова потрепаться.

– О чем?

– О вас.

– Зачем?

– Мне интересно.

Старик взял со стола бутыль, налил себе и протянул Тео. Тот не отказался, долил в кружку и передал самогон дальше.

– Я тогда руку порезал, – негромко продолжил Самуэль. – В машине их копался, ободрал – и в дом, перевяжите, кричу. Старший бинт достал, мазь какую-то, а тот, что с ним был, как только кровь увидел, аж затрясся. Ну, я и понял, что к чему…

Верба оборвал фразу на полуслове, и в комнате на несколько секунд повисла тишина. Ничего открыто не сказано, однако всем все понятно.

Бруно криво ухмыльнулся. Эрик передернул плечами, мол, я не хотел, но придется. А Тео поинтересовался:

– В сказки, значит, веришь?

– Сказки на пустом месте не родятся, – неспешно отозвался старик. – Всему причина быть должна.

– А ты, старик, причины этой самой не боишься?

– Тогда испугался, а сейчас-то зачем? – Самуэль улыбнулся. – Не впервой.

Да уж, вот тебе и захолустье, населенное простыми, не видящими дальше собственного носа челами. Масаны переглянулись. Никого из них не дергала проклятая жажда, никто не собирался пускать кровь древнему Самуэлю, однако привычка хранить свое существование в тайне требовала хотя бы обсудить ситуацию.

– Зажжем факел после заката, – негромко предложил Робене. – Никто о старике и не вспомнит.

– Полицейский машину в бинокль разглядывал, – качнул головой Бруно. – Наверняка номер записал. К чему лишний хвост? И так следим.

Однако окончательное решение должен был принять старший из Луминаров.

– То есть ты знаешь, кто мы? – тяжело уточнил Тео.

– Я же говорю: встречал.

– Почему тебя не высушили?

– Те масаны тоже сытые были, а на кровь паренек повелся, потому что молодой, – размеренно ответил Верба, после чего сделал большой глоток самогона, крякнул и вытер губы тыльной стороной ладони. В глазах старика появилась грусть. – Я, как все понял, просить стал: сделайте, мол, таким же! А они смеются. Выпили со мной да объяснили, где сказка, а где правда.

– Масаном нужно родиться, – негромко произнес Тео. – Мы не бывшие челы, мы – другие.

– Вот-вот, – кивнул Самуэль. – Так мне и сказали.

– Они себя назвали? – поинтересовался Бруно.

– Какая теперь разница? – опередил старика Эрик. – Ты ведь не собираешься догонять тех, кто проехал через эту дыру тридцать лет назад?

– Тихо!

Голос Бруно прозвучал с подъемом. Младший из масанов был самым «остроухим», за милю чуял магию, а потому среагировал на опасность первым. В следующий миг формирующийся аркан уловили Эрик и Тео, а спустя еще мгновение по комнате заплясал черный вихрь портала.

– Засада!

На ноги и в бой? А что еще остается?

«Остроухий» Бруно атаковал первым, у него ведь было на мгновение больше. Бросился вперед, закрывая друга и брата от появившегося противника, без замаха нанес удар появившимся в руке клинком, но промахнулся – пришелец оказался на удивление быстр. Бруно не растерялся, собрался прилипнуть к противнику, ухватить за руку или ногу, задержать, втянуть в вязкую борьбу, лишить маневра… однако вывалившийся из портала мужчина был бойцом опытным и весьма крепким. Уйдя от Бруно, он изловчился нанести не успевшему развернуться масану удар в голову, и тот повалился без чувств. Вырубить вампира кулаком способны немногие, однако Эрик и Тео об этом не подумали – не до того было. Поняли, что Бруно падает, озверели и атаковали одновременно. Тео с ножом, а Эрик открыл пальбу. Вернее, попытался открыть, но пистолет лишь защелкал, не желая выбивать пули.

«Магия!»

Сблизившийся с врагом Тео пропустил два подряд удара и, повторив незавидную участь брата, стал оседать на пол. Эрик, наконец, понял, что дело принимает не плохой, а очень плохой оборот. Вариантов два: прыгать в окно, под солнечные лучи, на верную смерть, или… Робене использовал Превращение, растворился в туманную дымку, оставив после себя брякнувший о деревянный пол пистолет да ворох одежды. Собрался взмыть к потолку, надеясь отыскать щель и подняться под крышу, подальше от страшного врага, но не успел. Прозвучало короткое заклинание, и Эрик с ужасом понял, что его затягивает в бутылку из-под самогона…

– Очнулся?

Короткая фраза прозвучала вопросительно, однако уверенный тон не оставлял сомнений в том, что спрашивающий уверен в положительном ответе. Тео понял, что обманывать бессмысленно, открыл глаза, поморщился и сипло подтвердил:

– Да.

И кашлянул, прочищая горло.

– Поднимайся и присоединяйся, – велел незнакомец. – Мы как раз бутылку открыли.

Теперь, когда голову не туманила боевая горячка, масан понял, что на бензоколонку нагрянул нав. Темные волосы, характерные скулы, запавшие глаза, уши… На вид их форма не отличалась от обычной, человской, однако острый взгляд масана разглядел едва уловимые линии на кончиках, малюсенькие хрящики: стоило наву по-настоящему разозлиться или впасть в бешенство, они приходили в движение, и уши принимали необычную, заостренную форму. Но самое главное заключалось в том, что Тео не чувствовал в собеседнике пищу. Не было у ночного охотника подсознательного ощущения, что в эту плоть неплохо бы запустить иглы, а значит, в жилах незнакомца течет тягучая, черная, как битум, и ядовитая для масанов навская кровь.

– Мы пьем?

– Пьем, – подтвердил нав. И, улыбнувшись, добавил: – За знакомство.

Справа раздался смешок. Тео повернул голову и увидел брата – Бруно сидел на диване, расслабленный, спокойный, безмятежно посасывающий самогон из железной кружки. Выглядел он так, словно никакой потасовки не было. Эрика и Самуэля не наблюдалось.

«Что происходит?»

Но ведь не спросишь, не задашь дурацкий вопрос, остается только догадываться, и первая пришедшая в голову мысль не радовала: победитель решил поиграть в кошки-мышки. Он ведь, мать его, темный! Заведет разговор о том, о сем, хлебнет вонючего пойла, наслаждаясь властью над поверженными вампирами, одним словом, подарит надежду на спасение, а потом, с шутками и прибаутками, перебьет всех.

«Напасть?»

Нет, уже пробовали.

Тео послушно уселся в кресло.

– Где Эрик?

– Ах да, Эрик! – Улыбка победителя перешла в веселый смех. – Полагаю, теперь он может к нам присоединиться.

Незнакомец поднял с пола бутылку, прошептал заклинание и вытащил пробку. Через несколько секунд посреди комнаты появился голый и смущенный Робене.

– Одевайся, – велел нав. Затем, не поморщившись, хлебнул вонючего самогона и прищурился: – Насколько я понимаю, вы двое Луминары, а ты – Робене. Так?

Смотрел незнакомец на Тео, ему и пришлось отвечать:

– Так.

– Остатки Борисова войска?

– Ага.

– Чем теперь занимаетесь?

– Догадайся, – мрачно предложил Луминар. Увидел чуть приподнявшиеся брови, понял, что нужно ответить подробнее и нехотя продолжил: – С тех пор, как эта сука Клаудия возглавила Бруджа, жизни вообще не стало. Слышал небось о ней?

– Римская Шлюха, – пробормотал застегивающий рубашку Эрик.

– Тварь, – добавил Бруно.

– Насколько мне известно, Клаудия взяла курс на консолидацию кланов, – припомнил нав. – Что похвально.

– И стала прижимать свободных охотников, типа, чтобы челов не напрягать, – уточнил Бруно. – Что полное дерьмо.

Незнакомец на него не посмотрел, четко давая понять, что собирается слушать только старшего из Луминаров.

– Сначала Клаудия взяла в договор самые мощные семьи, состряпала с ними коалицию, установила правила, потом подгребла кланы поменьше, а теперь выискивает одиночек, вроде нас, – с горечью поведал Тео. – Убедила кардиналов, что прежнее поведение ведет в никуда, а челы настолько изменили мир, что любая выходка может привести к раскрытию тайны и массовой резне…

– Если нас найдут ублюдки Римской Шлюхи, придется подписываться под правилами, – добавил одевшийся Эрик. – Или уходить к неприсоединившимся – в Южной Америке и Африке пока свобода. Но надолго ли?

– А нам припомнят, что мы служили Борису, – вновь подал голос Бруно. – Так что…

– Так что нам остается лишь гонять по континенту, высушивать зазевавшихся челов и смотреть в мотелях сериалы про вампиров, – подытожил Тео.

– И ждать, когда вас достанут ребята Клаудии.

– Верно, – спокойно подтвердил масан. – Все верно.

Они кривили душой, когда говорили, что им не простят службу у Бориса. Простят. Не вспомнят. Знаменитый кардинал Луминар контролировал большую часть Северной Америки, и чтобы наказать всех, кто ему служил, пришлось бы вырезать огромное количество масанов. Клаудия демонстративно перечеркнула прошлое, объявила, что будет строить отношения с чистого листа, и тем удержала континент от кровавой междоусобицы. Эрик, Бруно и Тео могли остаться в Нью-Йорке, но не захотели. Не смогли. Они не просто служили Борису, они насквозь пропитались духом последнего истинного кардинала Луминар, его философией, его идеями, и не смогли заставить себя принять жесткие правила Клаудии.

– Мы охотники, – тихо сказал Тео. – Мы свободны.

– Это наша судьба, – криво ухмыльнулся Бруно.

– У нас есть гордость, – закончил Эрик.

Страх, вызванный скоротечным и неудачным боем, ушел, теперь масаны смотрели на незнакомца спокойно. Ждали его решения, но четко давали понять, что со своего пути не свернут. Смерть, значит, смерть. Они к ней давно готовы.

– Мне нравится ваш выбор, – негромко произнес нав. – Вы готовы умереть, но остаться собой. – Он выдержал паузу. – Мне не помешали бы такие помощники.

«Помощники?!»

Масаны быстро переглянулись.

«Какого черта?» – Этот вопрос читался во взгляде Бруно.

«Что он задумал?» – Недоумевал Эрик.

– Кто ты? – осторожно поинтересовался Тео.

Незнакомец улыбнулся, но промолчал, давая возможность вампирам выдвинуть собственные версии. Каковых набралась одна.

– Ты – свободный нав?

– Что значит свободный? – не понял незнакомец.

– Не служишь князю.

– Ходили слухи, что в Москве объявился свободный нав, бросивший вызов Темному Двору, – объяснил Эрик. – Что знаменитая сплоченность дала трещину. Я не верил. Даже после того, как выяснилось, что навы объявили охоту на одного из своих.

– Никто не верил, – подчеркнул Тео.

Незнакомец оглядел застывших в ожидании объяснений масанов, после чего медленно и веско произнес:

– Сплоченность никуда не делась. Просто их теперь две. Одна старая, но скоро станет прошлой. Вторая еще более старая, и она станет будущей.

И масанам вдруг показалось, что не на бензоколонке сидят они, не в грязной комнате, а на дне холодного, наполненного тягучей Тьмой колодца. На самом дне. И беседуют они не с навом, нет, а с ней: с тягучей и холодной Тьмой.

– Кто ты? – хрипло повторил вопрос Тео.

– Ярга, – ответил нав так, словно это имя все объясняло.

* * *

– Ярга нанял трех бездомных вампиров? Вот уж действительно интересная, а самое главное – необычайно важная информация, – с иронией произнес Сантьяга. И поднял бокал: – Ваше здоровье, Схинки.

– Намекаете, что у меня, возможно, возникнут с ним проблемы? – Несмотря на смысл слов, в тоне Схинки не было беспокойства. То ли собеседник комиссара не опасался пыток, то ли понимал, что Сантьяга не прибегнет к ним в самом начале разговора.

– Я намекаю на то, что нужно промочить горло, – улыбнулся нав. – Только и всего.

– Вы разочарованы завязкой?