Противостояние

– Ты забыл самую малость, – из динамика раздался насмешливый голос, – девушку. А без нее я не улечу.

«Черт! Патовая ситуация. Чтобы отдать девушку необходимо прилететь к ним на звездолет. И как только я там открою люк бота, моя жизнь не будет стоить и малого блайнда⁴.

– Давай так, − продолжал собеседник Алекса. – Ты прилетаешь ко мне на звездолет. Я тебя шлюзую в транспортный отсек. Ты выпускаешь девушку. Я сообщаю твои координаты на Землю и улетаю, ты остаешься. В случае, если мои люди попытаются попасть к тебе на бот, ты просто включишь маршевый и погибнешь со всеми нами смертью героя. Правда об этом никто не узнает, − через паузу добавил тот.

– Ты идешь ва-банк, − через паузу произнес Алекс. − Но я не согласен. Откуда я узнаю, что ты сообщил обо мне? А если нет? Ты потом можешь меня выкинуть из отсека и улететь или, для надежности, просто добить. Поэтому поступим так. Я шлюзуюсь к тебе на корабль, ты прыгаешь со мной к базе на Артрее, на расстоянии светового часа от нее, выбрасываешь меня из отсека, и я улетаю. Только еще несколько условий. Первое – при прилете выдвигать меня на трапеции так, чтобы нос моего бота смотрел на Артрею. Второе – как только мой бот полностью выйдет из отсека, делаешь десятисекундную паузу, чтобы моя система управления определила текущие координаты.

– Подлетать на один световой час? А я смогу потом унести оттуда свою задницу?

– Это твои проблемы. Но по-другому я не согласен, − говоря это, Дрон уловил какое-то движение слева от себя.

Мгновенно дуло его бластера уже вновь бесцеремонно в упор разглядывало девушку.

– Послушай, кэп, скажи своей девушке, чтобы она успокоилась. Или все наши договоренности летят к чертям!

– Ирма, не делай еще глупости! Сиди смирно. Этот джентльмен тебе явно не по зубам. Теперь я буду распутывать ситуацию! – четкие, рубленые фразы, словно хлестали девушку по щекам, которые становились все пунцовее и пунцовее. – Поняла? Я спрашиваю, поняла?!

– Да, процедила девушка.

– Вот так-то лучше. Так, а теперь с тобой, парень, − в голосе говорившегося сразу добавилось металла. − Как тебя зовут?

– Алекс. Алекс Дронов. Друзья часто называют меня Дрон.

Хорошо, Алекс по прозвищу Дрон, я с тобой согласен. Сейчас я тебе дам координаты точки выхода из гипера…

Через десять минут бот Алекса уже стоял в транспортном отсеке звездолета пиратов.

– Все, Ирма, ты свободна. Можешь идти к своему папе. Спасибо за приятно проведенное совместно время.

– Я еще с тобой рассчитаюсь, − девушка полоснула парня своими зелеными глазами – лазерами.

– Ты мне ничего уже не должна.

На приборной панели загорелась и погасла красная лампочка – открылся и закрылся входной люк. Свою часть соглашения с пиратом он выполнил – отпустил девушку.

Рука Алекса легла на кнопку экстренного включения маршевого двигателя. Стоит ее нажать и мощный сноп пламени вырвется из кормы бота, плавя и сметая все на своем пути. А бот, оттолкнувшись от этого снопа, ударит в стенку звездолета, сомнет и исковеркает ее. Еще пару секунд такой вакханалии и звездолет либо просто развалится на части, либо вначале взорвется бот, а потом своим взрывом уничтожит корабль, приютивший его.

Еще несколько минут тягостного ожидания и Дрон почувствовал легкую вибрацию и чья-то невидимая сил мягко прижала его к спинке кресла.

«Начал разгоняться перед прыжком. Неужели получилось?!! Стоп, стоп, Дрон. Вот когда ты сядешь на базе на Артрее, тогда и скажешь, что получилось. И все равно, я докажу тебе, дед, что я могу побеждать не только в покер. А ты, наверное, еще даже и не знаешь, в какую передрягу попал твой внук в первом же своем полете», − сильный толчок в грудь до кругов перед глазами и Алекс Дронов очередной раз провалился туда, где нет ни звезд, ни планет, вообще ничего нет, что напоминало бы человеку его привычный мир. Да и сам человек превращается в некий волновой информационный пакет, пронзающий пространство, не в силах уже что-либо изменить. Его дальнейшая судьба зависит лишь от параметров входа в гиперпространство. Или на входе произойдет какой-либо сбой, то звездолет с находящимися на его борту людьми либо вынырнет совсем не там, где ожидалось, либо вовсе навсегда останется в гипере. И волновые пакеты людей будут все лететь и лететь, постепенно, как и всякие волны, рассеиваясь в окружающем пространстве, теряя закодированную в них информацию. Так в гиперпространстве погибает человек. Не самая плохая смерть в этом мире. Словно засыпаешь. Никаких мучений, никакой боли. И у твоих родных всегда подспудно теплится надежда, что когда-нибудь, хоть через тысячу лет, ты вновь окажешься в этом мире и скажешь: «Ну, здравствуй, мама. Я вернулся». Или: «Ну, здравствуй, дед. Не ожидал такой прыти от своего внука?!»

Глава 7

— Получен сигнал SOS со звездолета С3215–61, − лицо офицера Центра дальней космической связи на мониторе было спокойным, бесстрастным.

– Продолжать наблюдение, − коротко приказал моложавый мужчина в военной форме со знаками отличия бригадного генерала на погонах.

– Есть продолжать наблюдение, − лицо офицера на экране сменилась заставка – огромное пшеничное поле с одиноко стоящим дубом.

В кабинете начальника Центра Дальней Космической Связи или коротко ЦУДКС повисла тишина.

– Александр, − наконец прервал ее хозяин кабинета, ты уверен, что поступаешь правильно? Еще есть время все исправить. Моя команда и через пять минут около звездолета с твоим внуком будут три крейсера. И пиратам очень повезет, если они сумеют унести оттуда свои задницы.

Его собеседник, смотря прямо перед собой, хмуро ответил:

– Спасибо за напоминание, что на этом звездолете находится мой внук. Это первое. Второе. Пора уже уяснить, что Александр Дронов своих решений не меняет. Поэтому действуйте согласно утвержденному плану.

И вновь в кабинете повисла тишина, которую с полным правом уже можно назвать нервной или гнетущей. И лишь старинные часы, висящие на стене, тихо отщелкивали время. И в такт этим щелчкам по циферблату рывками двигалась секундная стрелка.

«Тогда, на «Орле» вот также двигалась стрелка часов, − Александр Дронов попытался было отогнать от себя воспоминания, но они уже успели накрыть его мозг…

Оплавившийся кусок защитного купола базы отлетел на несколько метров от его пинка. Не помогло. Ярость все также неистовствовала, яростными толчками шумела в голове, застилая перед глазами свет. И тогда он разрядился русским, цветастым, трехэтажным. Базы больше не существовало. Мощное излучение ядерного взрыва, и в этом не было никаких сомнений, опалило защитный купол, оплавило, а мгновение спустя, словно контрольный выстрел, ударная волна смяла его, вогнула внутрь и разорвала на несколько частей, словно это была какая-то фольга фантика, а не десятисантиметровая броневая сталь. Спасательные работы можно было не проводить. Только аварийные.

– Суки! – неизвестно кому адресованный вопль одинокой радиоволной разнесся над черной пустыней. И лишь захлебывающийся стрекот счетчика Гейгера был ему ответом…

– Прошло двадцать минут, − голос начальника Центра дальней космической связи бригадного генерала Андреа Понтедра, − вернул Дронова к реальности. За это время с девяноста пятью процентами вероятности пираты проникали на атакуемый звездолет.

– Знаю, − процедил Первый заместитель спикера Объединенного Сената Федерации планет. – И через шесть минут после этого экипаж звездолета обычно уже прекращал всякое сопротивление, так как был полностью уничтожен.

Бригадный генерал на эту реплику своего высокопоставленного собеседника лишь пожал плечами. Мол, человек полностью информирован, а потому осознает, что делает.

А минутная стрелка все также неторопливо бежала по кругу, словно закручивала тугую пружину времени. Александр Дронов хорошо знал, как может потом стремительно распрямляться эта пружина, заставляя время нестись вскачь…

Он тогда, на Сказке, подошел к громоздившейся горе оплавленного металла. Там, под ней был его сын Майкл. Мертвый сын. Вместе со своей женой, матерью Алекса. Тысячеградусная температура, зияющие дыры в металле, через которые давно уже вышел весь воздух, не оставляли им и их товарищам по базе никаких шансов.

В душе было пусто. Еще несколько минут назад клокотавшая там ярость выжгла, словно напалмом, все чувства. И пока отец стоял над этой огромной могилой сына, опустошенный, в кровь закушенными губами, которых все равно не было видно под шлемом тяжелого скафандра, начальник экспедиции продолжал оставаться начальником экспедиции, отвечающим за ее результаты и подчиненных людей.

«Своими силами эту груду металла нам не разобрать. Поэтому необходимо все тут тщательно задокументировать и сделать все необходимые замеры, чтобы ни у одного сраного пацифиста на Земле и тени сомнений не возникло, что это был рукотворный ядерный взрыв. А значит, это были эллы. Потому как третьей цивилизации не существует. По крайней мере, никто ее следов не замечал».

– Стеф, какие уже есть результаты? – в эфир ушла как всегда его четкая команда, сказанная ровным, но не терпящим никаких пререканий, тоном.

В эпицентре ядерного взрыва работали три человека во главе с его заместителем Стефаном Ковальски.

– Без сомнения ядерный взрыв. О его мощности скажу через пару минут, – тут же пришел ответ.

– С девяноста пятью процентами вероятности звездолет с твоим внуком полностью контролируется пиратами, − и вновь голос бригадного генерала вернул Александра Дронова в реальность.

Тот лишь полоснул его взглядом своих серых, как хмурое осеннее небо глаз.

«Мой внук справится. Я уверен, я знаю. Он не входит в эти среднестатистические девяносто пять процентов. Даже если создаться безвыходное положение, то тогда ему просто повезет! Он же у меня везунчик, как я. Умудрился же он занять призовое место в своем первом в жизни покерном турнире. Зеленый сосунок сумел обыграть многих именитых зубров этой игры. Ведь выигрыш в покере это что? Это везение, ум плюс выдержка и умение рисковать. И всего этого у Алекса хватает, даже с избытком. Особенно везения и умения рисковать. Это надо же, шельмец, оседлал грузовой трансконтинентальный лайнер и сумел-таки уйти от копов. И лайнер оказался не с полной нагрузкой. Иначе… даже лучше не думать. Одним словом, повезло. И сейчас обязательно повезет. Вот разве ума у внука – тютелька в тютельку. Но это и к лучшему. У человека ума должно быть или чуть выше среднего, как у Алекса, судя по его тестам на IQ. Или уж слишком много, как у гения. А промежуточный результат – это плохо. Стандартные задачи такому человеку неинтересны. А для великих свершений ума маловато. Вот и мается человек. Болтается, как дерьмо в проруби», − Александр Дронов взглянул на часы.

– Ровно через пятнадцать минут отправляем на помощь звездолету крейсеры. И ни секундой раньше или позже. Ясно?

– Да, Александр.

Тогда, там, на Сказке он вернулся на звездолет. Стоять около останков базы и усилием воли отгонять от себя мысли, кто и в каком виде находится под этой грудой металла, было очень тяжело. Да и бешеная радиация, которую с трудом сдерживал тяжелый скафандр, действовала на нервы и гнала внутрь звездолета.

– Мне еще надо пятнадцать минут, доклад по рации его заместителя Стефана Ковальски застал его у входа в звездолет.

Тогда тоже надо было ждать пятнадцать минут. Секундная стрелка неторопливо проходила круг за кругом. И на каждом из этих кругов жизнь его внука могла оборваться. И Дронов-старший в который раз уже терзал себя вопросом: «Вправе ли он подвергать внука такой опасности? Вправе ли он ставить на кон продолжение древнего рода Дроновых?» И в который раз он давал себе утвердительный ответ. Вправе! Потому что на другой чаше весов были эллы, угрожавшие существованию самой земной цивилизации. И что сравнению с этим судьба одного рода, пусть и древнего.

Меньшее не может быть ценнее общего! И пусть меньшее – это твой единственный внук, который учился ходить, доверчиво держась за твою руку, считая ее самой надежной опорой в мире. Сильные люди всегда умеют ставить благополучие цивилизации над своим личным благополучием. На то они и сильные люди, а не плебс, которого во все времена интересовало одно и то же – «Хлеба и зрелищ!» и пусть хоть ради этого исчезнет их цивилизация. Правда во все времена этот плебс не жалели, он всегда был пушечным мясом истории.

А из мрака подсознания все лезут и лезут темные мысли, которые сознание тут же безжалостно трансформирует в зрительные образы. Звездолет с зияющими рваными дырами. Трупы людей, со страшными следами ударов лазерными лучами, исковерканные осколками гранат, плавающие в отсеках, пронизанных космическим холодом среди красных шариков, похожих на миниатюрные воздушные шарики, которыми люди привыкли украшать свои различные праздники. Оказывается, Смерть тоже любит украшать свой праздник красными шариками – замороженными в невесомости капельками человеческой крови. И среди всего этого хаоса смерти плавает и тело Алекса, с застывшей гримасой боли на лице, со скрюченными в последней конвульсии пальцами!

« − Деда, давай поиграем. Сорока-воровка кашку варила, деток кормила, − и детский пальчик начинает скользить по его большой ладони» − вспышка воспоминаний хлестнула не хуже лазерного луча.

Эту игру они придумали сами. Алекс водит указательным пальцем по его ладони. Он должен этот палец схватить. При этом, если Дронов-старший лишь сымитирует попытку захвата, а внук палец отдернет, то он проигрывает.

«Алекс редко отдергивал в этих случаях руку. У внучка уже и тогда были стальные нервы и великолепная реакция. Порода! А сейчас этот палец, дотрагивающийся до его ладони, может быть мертвым и холодным. Настолько холодным, что от удара рассыплется на множество маленьких кусочков… Черт! Но как же сложно выдержать эти пятнадцать минут! Как там у Данте? Девять кругов ада? Пятнадцать!»

Короткий зуммер, громоподобно раздавшийся в гнетущей тиши кабинета начальника Центра дальней космической связи, и на мониторе тут же возникло знакомое лицо офицера:

– Мы поймали серию всплесков псевдогамма-излучения из точки, координаты которой совпадают с координатами звездолета С3215–61. Идентификация – короткие, не более чем на две световых секунды гиперпереходы десантных ботов класса «А1».

– Продолжайте наблюдение.

– Есть продолжать наблюдение! – и вновь на экране монитора возникла безмятежное пшеничное поле с одиноким дубом, абсолютно равнодушное к той информации, которая только что прозвучала.

А она означала только одно – пираты покидают звездолет. Теперь через несколько минут с точки пространства, где подвергся пиратской атаке транспортный звездолет, должны последовать либо одна, либо две вспышки псевдогамма-излучения. Одна означает, что пираты на своем звездолете покидают место нападения без добычи – транспортного звездолета, который либо взорвался в ходе атаки, либо пришел в такое техническое состояние, что гиперпереход на нем стал невозможен. Две вспышки − пираты захватили транспортный звездолет и с ним покидают место нападения. Но в любом случае экипаж транспортного звездолета мертв…

И вновь минутная красная стрелка бежит по кругу циферблата старинных часов…

Большая, черно-багровая туча возникла из-за горизонта как то внезапно и стремительно стала приближаться к звездолету. Резкий порыв ветра стегнул по его броне мириадами темно-серых, почти серных песчинок. Дронов-старший взглянул на часы. После доклада Ковальского прошло десять минут. Значит, осталось пять.

– Стефан, ты эту хрень видишь, что ломиться на нас?

– Трудно не заметить такого черно-багрового громилу, − голос его заместителя был спокоен и чуть насмешлив. – Сказка, наверное, решила нас на прощание окатить ливнем из серной кислоты.

– Стефан, ты там с ребятами побыстрее закругляйтесь и на звездолет. Не нравится мне эта туча. И радиационный фон начал быстро расти.

– О, кэй, командир. Не волнуйся. Все будет ладушки.

Стефан Ковальски, поляк по своим предкам, любил это трогательное русское слово. И часто к месту и не к месту его употреблял. У него все было ладушки. Сама работа, отношения с коллегами, взаимоотношения с женой и двумя пацанами–близнецами.

«Эх, Стефан, Стефан…».

Слыша веселый голос своего заместителя Александр Дронов тогда и в мыслях не допускал, что слышит его в последний раз.

– Командир, тебе надо на это посмотреть, − на связь с Дроновым вышел его второй заместитель Джон Макрези, оставшийся на звездолете.

– Что там?

– Да эта туча. Ее радиолокация показывает какую-то чушь.

– Сейчас подойду, − Александр Дронов быстро вошел в шлюзовой отсек звездолета.

– О, Господи! Я понял, ведь это же… − взволнованный голос Джона, больше похожий на сдавленный крик, заставил его броситься в рубку, не снимая тяжелого скафандра.

Долгие годы службы в Военно-Космическом Флоте и множество опаснейших переделок, в какие попадал Дронов-старший, научили его мгновенно оценивать ситуацию и принимать решения. И сейчас самым верным решением было как можно быстрее попасть в рубку управления звездолетом, чтобы на основе стекающейся туда информации отдать необходимый приказ. И хрен с тем радиационным фоном, который он занесет в рубку в грязном скафандре. Секунды важнее! Он это чувствовал. Он это знал.

Дронов успел вбежать в рубку и даже успел понять, что заставило кричать его второго заместителя. Но отдать какую-то либо команду он уже не успел. Часто физические процессы микромира протекают намного стремительней, чем какие–либо действия макробиологических объектов, каковыми являются люди…

– Группа, состоящая из трех крейсеров, вошла в гиперпространство, в направлении созвездия 21М67.

– Продолжать действовать, согласно плану.

Операция, задуманная Дроновым-старшим, подходила к концу.

«Крейсерам лететь пять минут. Через пять минут я узнаю… узнаю, пресечется ли род Дроновых или нет».

И вновь красная стрелка неторопливо отмеряет уходящие в прошлое секунды.

– Получено сообщение командира группы звездолетов. «В окрестностях заданной точки обнаружены обломки звездолета, а также следы гиперпрыжка, оставленные предположительно звездолетом класса А3. Принадлежность обломков и направление гиперпрыжка уточняется».

«Ну, вот и все, Дронов. Теперь просто Дронов без приставки старший. Так как младшего уже нет… И чего ты долбился? Убил собственного внука, убил Алекса – молодого, жизнерадостного смелого парня, который мог бы сделать блестящую карьеру и с честью продолжить род Дроновых. Ты часто любил блефовать и идти в ва-банк. И в покере, и в жизни. Но жизнь мудрее любого противника. Она блеф видит сходу и любит наказывать таких рисковых. Жестоко наказывать. И в итоге из всех Дроновых остался лишь ты, старик, чье пристойное существование поддерживает только электроника и титановые кости вместо настоящих. Старик с сожженным лицом, а теперь еще и с сожженной душой».

– Обломки идентифицированы. Они принадлежат звездолету С3215–61. Звездолет, совершивший гиперпрыжок, зафиксирован в точки с координатами 158643 245573 86745. Это созвездие 23В56.

– Отдайте приказ крейсера вернуться на базу, − с прямой спиной и расправленными плечами Александр Дронов вышел из кабинета начальника Центра Дальней Космической связи.

Даже в этой ситуации какая-то частичка его мозга продолжала управлять телом, не давая повода окружающим усомниться в силе и выдержке Первого заместителя спикера Объединенного Сената Федерации планет Александра Дронова. Сгусток нейронов, островок среди разлитого океана горя.

«Железный человек», − начальник ЦУДКС еще долго смотрел на закрытую Дроновым дверь своего кабинета.

Глава 8

— Лооны – это не люди! – молодой человек на экране эту фразу буквально выкрикнул. – Не люди в том смысле, в котором мы, эллы, понимаем это слово. Они могут своим биополем управлять природными физическими процессами. Даже ядерные взаимодействия испытывают их влияние! – сказав это, мужчина сделал нервный жест рукой. – И я уверен, что они этим процессом именно управляют! Но человеческий мозг – это та же совокупность атомов. И если лооны могут управлять атомами, значит, они могут управлять и человеческим мозгом! Вдумайтесь, эллы в мои слова. Вдумайтесь и проанализируйте всю нашу историю. Пусть каждый элл проанализирует свой опыт общения с лоонами, − сказав эти последние слова, молодой парень замолк.

Лонги, который смотрел это видеообращение, было чувство, что вся цивилизация эллов в этот момент замерла, ожидая, что скажет дальше это парень с растрепанной шевелюрой. Но это было лишь чувство. Главный Стратег Содружества планет знал, что он смотрит это видеообращение одним из последних.

«Пусть каждый элл проанализирует свой опыт общения с лонами…» − у меня куча всяких советников и экспертов и большинство из них лооны. И результат – видео, которое вот уже сутки будоражит все Содружество и которое просмотрели уже миллиарды эллов, Главный Стратег смотрит одним из последних», − глаза Лонги Эйра недобро прищурились.

– Я не знаю, сумею ли я вырваться из этого исследовательского центра, − тихо продолжил парень на экране. – Скорей всего нет. Поэтому можете считать это видеообращение моей предсмертной запиской. А перед смертью люди не лгут, − и снова повисла пауза, и снова у Лонги было чувство, что вся могущественная цивилизация эллов замерла, затаив дыхание.

– У меня, к сожалению, не было времени досконально исследовать открытый мной эффект. Поэтому я призываю других ученых-эллов продолжить начатое мной дело, независимо от того, в какой области науки они работают. Суть исследования проста. Провести какой–либо эксперимент без участия лоонов, а затем сравнить полученные результаты с результатами тех же экспериментов, но проведенных с участием лоонов. Я думаю, найти такие эксперименты не составит труда, − парень горько усмехнулся, − наши друзья-лооны пропитали все поры нашего общества, а науку тем более, − молодой мужчина на экране быстро взглянул на часы. – У меня осталось мало времени. Скоро окончательно стемнеет, и я попробую осуществить чудо – сбежать с этого исследовательского центра и лично донести правду всей цивилизации эллов. Но чудеса бывают редко… Главный Стратег Содружества планет Эйр, я обращаюсь лично к Вам, − Лонги даже вздрогнул под пристальным взглядом светло-серых глаз, смотрящих на него с экрана, − создайте комиссию по проверке той информации, которую я изложил в этом видеообращении. Только умаляю, не включайте в нее лоонов. Поверьте, без них все же можно обойтись. Наши планеты от этого не сойдут со своих орбит и наши солнца от этого не погаснут. А потом, когда комиссия доложит результаты своей работы, решайте, что делать. Хотя я лично не знаю ответа на этот вопрос. Дистанцироваться от лоонов все равно, что попытаться избавиться от собственной тени. А это возможно только в полной темноте… Ладно, я пошел, − изображение на экране вздрогнуло, парень исчез и стал виден потолок какого-то помещения. Но через мгновение на экране вновь показался парень. – Да, чуть не забыл, − и вновь горькая улыбка скользнула по губам говорившего, − как всегда забываешь о самом главном, о своих близких. Мама и папа, вы извините, что все так получилось. Извините и на всякий случай прощайте, − и тут же изображение пропало – видеозапись прервалась.

Лонги Эйр надавил кнопку вызова секретаря.

«Стоп! Аркази же лоон, − мелькнула у него мысль. – Ничего, посмотрим на реакцию лоонца».

Аркази Ашази появился как всегда – практически бесшумно, всем своим видом выражая готовность быстро выполнить любое поручение Главного Стратега.

– Аркази, ты смотрел вот это? − Лонги Эйр кивнул на монитор, стоящего у него на столе и вновь включил видеообращение молодого ученого.

Секретарь мельком взглянул на экран.

– Нет, только слышал. В секретариате о нем говорили.

– Ну так посмотри, − довольно грубо сказал Лонги Эйр. – А когда будешь смотреть, заодно подумай над ответами на два вопроса – что ты об этом видео думаешь и почему Главный Стратег Содружества планет узнает о нем одним из последних.

Аркази Ашази молча досмотрел трехминутный ролик. Его лицо оставалось бесстрастным.

– Про любое другое подобное видеобращение очередного обиженного в нашем Содружестве Планет я бы сказал, что оно не заслуживает внимания первого лица в государстве, − секретарь говорил спокойно, тщательно подбирая слова, − но оно затрагивает слишком наболевшую тему в нашем обществе – взаимоотношение лоонов и остальных эллов. Поэтому я понимаю, как моя критика этого ролика, критика лоона будет выглядеть в Ваших глазах, глазах элла. И мой совет – назначить комиссию, как просит этот молодой человек, комиссию без лоонов.

– Что ж, если даже мой секретарь-лоон, − Лонги Эйр сделал ударение на последнем слове, − просит создать такую комиссию, то так тому и быть. А теперь ответь мне на второй вопрос: «Почему об этом видео я узнаю, чуть ли не последнем в Содружестве»?

– Господин Главный Стратег, принципы отбора информации для Вас регламентируются соответствующими документами. И вся информация, удовлетворяющая утвержденным критериям, к вам попадает незамедлительно. А это видео этим критериям не удовлетворяет.

– Ясно. Можешь идти… хотя стой. Вызови ко мне начальника комитета внутренней безопасности. Немедленно! Может, этот парень еще жив, хотя я в этом сильно сомневаюсь…

− Он потребовал создать комиссию без участия лоонов, − секретарь Главного Стратега Аркази Ашази сказал это шепотом, почти вплотную приблизившись к монитору

– Я смотрю, этот видеоролик здорово тебя напугал, − в словах его собеседника слышалась откровенная ирония.

− А если это всё правда? И комиссия, состоящая из одних эллов, это установит? Ты же знаешь, как эллы нас любят! А тут окажется, что мы все время ими управляли. Да они порвут нас на куске. Их же в тысячи раз больше!

– Не волнуйся и не паникуй, Аркази! Все уладим. В первый раз, что ли.

– Но Вы обязательно сообщите своему патрону, что Эйр распорядился создать комиссию и что в нее не будет включен ни один лоон. И еще он хочет найти этого парня, который заварил всю эту кашу.

– Не волнуйся, все доложу. Все, конец связи, − экран монитора, стоящий на столе секретаря Главного Стратега мгновенно погас.

«Хорошо тебе говорить не волнуйся. Как же советник Изрила Боршази − самого богатого человека Федерации. Если что, тот может улететь куда угодно. Десятки вилл в разных уголках Вселенной. Хотя… везде есть эллы», − Аркази Ашази чуть улыбнулся. Мысль о том, что самому Боршази могут не помочь его триллионы и ему достанется так же, как и простым смертным не то, чтобы успокоила секретаря, но чуточку его согрела.

– Мы как то можем повлиять на ситуацию? – мужчина с мужественными чертами лица, покрытые легким загаром, бросив эту фразу, сделал небольшой глоток из вытянутого граненого стакана, в котором плескалась какая-то розовая жидкость.

«Что за мода во время разговора потягивать вино. Пусть это даже «Формоза» за умопомрачительную стоимость. Совсем не обязательно все время подчеркивать. Что ты самый богатый человек в Содружестве», − собеседник мужчины с загорелым лицом, конечно, никак не обозначил своего недовольства.

– Мы будем влиять на ситуацию, − произнес он. – Вопрос в другом. Насколько это наше влияние будет эффективным? По-моему этот молодой сопляк Гарди Ноон сумел-таки выпустить черта из бутылки. Я уверен, даже не так, я знаю, что сейчас в сотнях исследовательских центрах по всему Содружеству ученые-эллы проводят эксперименты, чтобы подтвердить его правоту. И, конечно, в подавляющем числе случаев они убедятся в правоте Ноона. И неизбежно возникший шквал сообщений уже невозможно будет хоть как-то притушить, даже если мы сможем как-то повлиять на выводы комиссии.

Изрил Боршази, слушая Президента Академии наук, задумчиво сделал еще один глоток «Формоза».

«По-моему, Рахул Орвази постарел. И дело даже не во внешнем виде. Хотя зарплата Президента Академии наук позволяет ему поддерживать лицо в пристойном состоянии. Дело в его мыслях. В них нет ни воли, не ума. Как это ничего нельзя сделать? Как это так, чтобы лооны не смогли перехитрить эллов? Когда такое было»?

– Мне не нравится твои слова, − коротко бросил Боршази. – Лоон, а тем более занимающий такой высокий пост, не должен так говорить.

– Как раз мой пост позволяет мне владеть полным объемом информации. Поэтому я так и говорю.

«Выскочка! − Президент Академии наук Рахул Орвази внутренне негодовал. Если у тебя миллиардов, больше чем звезд в нашем государстве, если у тебя на лице молекулярная маска мужчины-мачо и ты можешь вот так не спеша, вальяжно вести разговор по гиперсвязи, минута которого стоит моей месячной зарплаты, то это совсем не означает, что ты вправе указывать, как говорить Президенту Академии Наук!»

– Хорошо, значит по этому вопросу я буду разговаривать с другими людьми.

Рахул Орвази не успел увидеть, как самый богатый человек сделает очередной глоток сверхдорого «Формоза». На экране его монитора вспыхнуло сообщение: «Абонент разговор закончил» − Изрил Боршази за полторы сотни световых лет от него выключил телефон дальней космической связи.

– Мошам, я только что разговаривал с нашим ученым по поводу ролика с этим молодым эллом. И мне этот разговор не понравился. Наш Рахул нейтрализовать действие этого ролика не способен.

– И что Вы предлагаете? – спокойно спросил собеседник Изрила Боршази.

– И это ты меня спрашиваешь, Мошам? Это я тебя должен спросить, что делать!

Лицо Мошама на экране монитора, несмотря на явно раздраженный тон одного из самых влиятельных людей в Федерации, оставалось спокойным.

Уважаемый Изрил, Вы, очевидно, не правильно меня поняли. Я знаю, как нейтрализовать этот неприятный казус. Точнее, я знаю способы, как это сделать. И у Вас я спрашивал, какой из них выбрать.

«Молодец! Сумел-таки выкрутиться. Как настоящий лоон», − Изрил Боршази довольно улыбнулся.

– Я смотрю, что недаром плачу тебе хорошие деньги. Ты их отрабатываешь. А теперь уточни то, что сказал о способах.

Кодированные электромагнитные волны, срываясь с антенны телефона дальней космической связи, мгновенно пронзив толщу атмосферы планеты, впивались в ретрансляционный спутник, который в мгновение ока перепасовывал их на другой спутник, вращающийся вокруг планеты по удаленной орбите. Там, по специальному алгоритму они сжимались в информационный пакет, который «подмешивался» в пульсацию силового тока в ноль–континуум генераторе, «пробивающего» обычное трехмерное пространство с частотой нескольких мегагерц в секунду. Появляющиеся из гипера виртуальные частицы тут же аннигилировали с частотой, в которой уже было закодирован информационный пакет превращаясь в обычные и виртуальные фотоны. Последние тут же вновь исчезали в гитперпросторанстве, неся в себе всю информацию о пакете. Но, в отличие от обычных фотонов, скорость их перемещения не была ограничена скоростью света. Она вообще принципиально ничем не была ограничена и определялась частотой работы нуль–континуум генератора и его мощностью. Несколько секунд и информационный пакет «выныривал» за десятки, сотни, а то и тысячи световых лет от точки входа, где дешифровывался и преобразовывался в обычные электромагнитные волны.