Некоторое время я был занят тем, что просто упивался атмосферой купе: и этим неказистым купейным столиком, и тусклой лампой с щелкающим тумблером, которую включали только вечером, что не мешало мне постоянно щелкать выключателем, и ручкой для включения вечно неработающего радио, и матрасами, закинутыми в боковое отделение… Все это приводило меня в полнейший восторг. И только насытившись всем этим, поняв, что все это на некоторое по-детски долгое время будет "нашим", я позволял себе наконец лечь на живот, уставившись в окно. Не знаю, поймете ли вы меня, но с верхней полки в окно смотреть намного интереснее, чем с нижней. И вот так я мог пролежать очень долго, смотря на мелькающие мимо деревья, пожелтевшую от жары траву, раскаленные бетонные пригородные станции, и провод, который то стремится вниз, то снова поднимается, как волна.
Не исключаю, что может я и помню эту историю только потому, что она произошла в купе поезда. Поезда, которого я впитывал всеми порами, пытаясь запомнить, запечатлеть каждую деталь на целый год до следующего свидания.
Состав уже убегал прочь от города, родители достали сменные вещи и уже собирались закрыться, чтобы переодеться, когда дверь нашего купе отворилась, и на пороге показался мужчина. Тогда бы я его охарактеризовал как «взрослый дядя», хотя точной оценки бы это не дало, так как «взрослые дяди» на тот момент у меня начинались от 18 и заканчивались около 50 лет. Далее шли «дедушки», отличающиеся от «взрослых дядь», в принципе, только количеством седины. Сейчас я думаю, что мужчина был лет 37-ми или около того. В правой руке он держал билет, с которым он сверял номер своего места, а в левой – «дипломат». Для человека, отправляющегося на море, «дипломат» был совсем непривычным багажом. Это заметил даже я – ребенок. Мужчина еще раз проверил наличие номера своего места в нашем купе, положил билет в нагрудный карман рубашки, тихо поздоровался, вошел и сел на одну из нижних полок. Поставив «дипломат» рядом на сиденье, он замер, погрузившись в какие-то свои мысли. Хотя это я понимаю только сейчас, своим нынешним умом. А тогда я был удивлен тем, что дядя сидел абсолютно неподвижно и смотрел невидящим взглядом на вытертую краску прохода. Как памятник.
Родители на миг опешили от такого внезапного вторжения, разрушающего заранее запланированный и обеспеченный комфорт. Если так можно сказать «семейной оккупации купе». Так что на некоторое время в купе нависла пауза, которую даже мы с братом не решались нарушить. Мама вопрошающе посмотрела на папу, папа пожал плечами, мол, «сам ничего не понимаю».
– Простите, – папа прервал неловкую паузу. Сказал он это негромко и не резко, но погруженный в свои думы попутчик вздрогнул и удивленно посмотрел на папу, как будто и не предполагал, что рядом кто-то еще есть. – Вы наверно ошиблись купе…
– Сейчас, – мужчина полез в нагрудный карман и извлек оттуда свой билет, – Вот, седьмой вагон место двадцать два. Вот моя полка, – он указал на верхнюю полку, на которой в это время лежал мой брат, и протянул билет моему отцу.
Папа внимательно изучил билет, пожал плечами и полез за нашими билетами.
– Дело в том, что мы купили все места в этом купе, – папа протянул наши билеты мужчине, -тут наверно какая-то ошибка. Хотя по вашему билету все сходится…
Попутчик невнимательно изучил наши билеты и вернул их. Я вспоминаю сейчас его лицо тогда и понимаю, что ему в ту минуту было все равно, и историю с билетами он пропускал как-то мимо себя.
– А вы давно покупали ваш билет? – осведомилась мама.
– Да только что, – мужчину снова выдернули из каких-то полностью поглощающих его мыслей, – за полчаса до отправления.
– Странно, мы за двадцать дней покупали…
Снова повисла пауза.
– Давайте просто пойдем к проводнице и все выясним, – предложил папа. Попутчик кивнул.
Папа встал, взял сигареты и зажигалку со столика, намереваясь «заодно и покурить», и собирался уже выходить. Но в это время дверь купе открылась, и на пороге показалась проводница.
– Здрассьте, – небрежно бросила проводница, – билетики показываем…
– Как вы кстати, – воскликнула мама, – мы как раз хотели к вам идти…
– Что случилось? – насторожилась проводница. В ее голосе уже не было пренебрежения. Теперь в нем явно преобладала настороженность.
– Вот посмотрите, – мама взяла из рук папы и того мужчины заранее вытащенные ими билеты и протянула их проводнице. – У этого мужчины билет в вагон номер семь, место двадцать два. И у нас: седьмой вагон места с двадцать первого по двадцать четвертое. Мы всегда стараемся купить все места в одном купе. Тут, должно быть, произошла какая-то ошибка…