Работая над иллюстрациями к толстовскому «Хаджи-Мурату», Евгений Евгеньевич полюбил Кавказ, его народ, культуру и обычаи. Он убедил младшего сына Хаджи-Мурата в том, чтобы его дочь обязательно получила образование в Петербурге. Так внучка Хаджи-Мурата, ставшая врачом, появилась в доме Лансере и стала на многие годы другом семьи.
У Евгения Евгеньевича и Ольги Константиновны было двое детей – Евгений и Наталья. Наталья Евгеньевна вышла замуж за Георгия Ипполитовича Волошинова. Оба были архитекторами.
Династию Лансере продолжил следующий Евгений (III) Евгеньевич, он известен как художник уже в советское время. В 1945 г. он экстерном окончил Московский Архитектурный институт, дипломный проект был выполнен под руководством И. В. Рыльского и Г. А. Захарова – «Музей 800-летия Москвы». В молодые годы Евгений Евгеньевич работал помощником у отца, создававшего монументальные росписи для ресторанов гостиницы «Москва» и Казанского вокзала, позднее самостоятельно закончил оформление начатых отцом панно «Мир» и «Победа» в вестибюле того же Казанского вокзала. В 1950-х годах он выполнил росписи Ярославского и Курского вокзалов. Известна и его более ранняя работа – «Метростроители» – панно на радиальной станции метро «Комсомольская» (перед выходом в сторону Ярославского вокзала).
Его женой стала Светлана Дмитриевна Якунина[45]. Она родилась в семье потомственных дворян. Отец умер рано, и воспитанием детей – Людмилы и Светланы – занималась мать, Лидия Ивановна Якунина. Семья жила на Арбате в Серебряном переулке в собственном доме. Лидия Ивановна по образованию была историком, работала в Государственном Историческом музее, имела чин Статского советника.
Светлана Дмитриевна родилась в 1924 году, училась на историческом факультете МГУ, а после его окончания работала в историко-археологическом отделе Государственного исторического музея. Английским и французским языками владела свободно – как образованный интеллигентный человек, уважающий культурное наследие своей страны и знающий европейскую культуру.
С будущим мужем познакомилась, когда семья жила на квартире в Кривоколенном переулке, так как собственный дом на Арбате отобрали. Позднее перебрались в дом на углу Боброва и Милютинского переулков.
1952 году у них родилась дочь Екатерина, а еще через год – сын, названный в честь отца, деда и прадеда Евгением (IV). Эти годы были особенно тяжелыми для молодой семьи. Светлана Дмитриевна не работала, а муж, как свободный художник, не всегда имел заказы. Бывало, что даже на метро не хватало пятака.
Евгений (Ш) Евгеньевич превыше всего ценил свободу творчества. Всю свою сознательную жизнь он прожил во времена советской власти, но не состоял ни в комсомоле, ни в ВКП(б). Однако власть, всегда относившаяся с подозрением к любому интеллигентному человеку, считала семью Лансере если уж не враждебной, то во всяком случае чуждой – мало того, что разносторонне образованы, да и еще из бывших дворян.
Он помнил о судьбе родных: Николай Евгеньевич, его дядя, был репрессирован и погиб в 1942 году, а тетя, известная художница Зинаида Серебрякова, оказавшись во Франции, так и не смогла вернуться на родину – повод для ареста всегда нашелся бы.
Евгений Евгеньевич был тихим и скромным человеком, среди своих знакомых москвичей считался одним из образованнейших людей. Он не был идеологическим бойцом или борцом, ни с кем и никогда не «воевал», и даже не пытался сражаться. Не по нутру ему была государственная служба, где приход на работу и ее окончание отмечались перебрасыванием с гвоздика на гвоздик личных номерков-жетончиков. И он, оставив архитектуру и государственную службу в Московском Архитектурном институте, стал живописцем; вступил в Союз художников, чтобы не числиться в так называемых тунеядцах.
Его связывала многолетняя искренняя дружба с Кукрыниксами, семейно дружили с Леонидом Максимовичем Леоновым и Петром Петровичем Глебовым – одним из любимейших героев шолоховского «Тихого Дона».
В семейных архивах Лансере сохранились воспоминания Евгения (II) Евгеньевича о детских и юношеских годах:
«Суббота, 25 (старого стиля) декабря 1893 г., 11 часов утра. Рождество Христово. Что за великий день! Елка. Подарки! Все любят меня и я люблю всех, подарки, улыбки… 24-го вечером была елка у дяди Альберта Николаевича Бенуа, 25-го вечером играли на скрипках и рояле.»
Подарки были и от младшей сестренки Зинаиды, и от дедушки Николая Леонтьевича Бенуа. Взрослые вместе с детьми сами делали елочные игрушки и так разукрашивали их, что они казались живыми. Исподволь узнавались сокровенные детские желания и загодя готовились подарки. Убранство елки – это особый ритуал. Дети с трепетным ожиданием сидели в соседней комнате и шепотом переговаривались, пытаясь угадать – а что им подарят? Тем временем взрослые с особой тщательностью наряжали елку, да так, чтобы детское ожидание чуда сразу вспыхивало восторгом.
Торжественно открывалась дверь и перед восхищенным взором детей сказочно сияли настоящие свечи и блики «живых» игрушек. Появлялся Звездочет, а не Дед Мороз. По Евангелию звездочеты – это волхвы. Дед Мороз – это более поздняя традиция[46]. Следовало поздравление с Рождеством Христовым. Накрывался праздничный стол… Открывались бабушкины сундуки и начиналось маскарадное действо с фантами, шарадами, песенками и розыгрышами. В конце праздника раздавались рождественские подарки. Сценарий всего церемониала преследовал главную цель – формирование эстетических вкусов детей, а это в свою очередь зависит от любви взрослых к своим детям и внукам.
Рождественские праздники – это символ рождения Младенца, а елка – символ Вечности. Такая традиция поддерживалась во многих культурных российских семьях.
Вот в такую семью вошла Светлана Дмитриевна Якунина, она приняла фамилию и традиции семьи Лансере, заложенные предками более ста лет назад. Ее многолетними стараниями в московской квартире, что на углу Боброва и Милютинского переулков, был создан музей творческого наследия предков, в котором сохраняется память о близких родственниках, предках Мамонтовых, Арцыбушевых, династиях Лансере, Бенуа и Кавос.
В 1970–1980 годах Евгений Евгеньевич и Светлана Дмитриевна смогли съездить в Италию (многие годы они были невыездными). Позднее Светлана Дмитриевна побывала в Чехословакии, навестила родственников в Англии.
С 1982 года музей-квартиру стали посещать сотрудники дипломатических миссий. Здесь побывали послы Франции и Италии. Начало дружескому знакомству и творческому общению с хозяйкой-хранительницей уникального музея заложил Ги де Мюизер – маршал Королевского двора Люксембурга, будущий посол Люксембурга в СССР. Музей-квартиру посещали и друзья семьи Лансере.
В этой приветливой семье автору довелось встречаться со многими родственниками героев этой книги – Мамонтовыми, Бенуа, Кавос, Кнорре. Первое знакомство с семьей Лансере состоялось по рекомендации правнука Саввы Ивановича Мамонтова – Николая Александровича Щельцына.
В последующие годы творческое общение со Светланой Дмитриевной становилось более доверительным, сердечным и плодотворным. Отчетливо запомнились некоторые эпизоды таких встреч и остались в памяти автора как личные воспоминания…
Герб рода Лансере
Евгений (I) Александрович Лансере с женой Екатериной Николаевной (урожд. Бенуа) за работой над скульптурой. 1887 г.
Скульптура Е. А. Лансере «Генерал Скобелев». 1882 г.
Евгений (II) Евгеньевич Лансере – академик живописи, художник, график – с сыном Евгением (III) (художник).
Евгений (IV) Евгеньевич Лансере у скульптурного наследия прадеда Евгения Александровича Лансере (ГТГ, 1998 г.)
Екатерина Евгеньевна Лансере-Павлинова (ГТГ, 1998 г.)
Выставка творческого наследия Евгения (III) Евгеньевича Лансере в МАРХИ. 1997 г.
В гостях у семьи Евгения IV Лансере посол Литвы Римантас Шидлаускас с супругой Астрой (Рождество 2003 г.)
Светлана Дмитриевна Лансере (урожд. Якунина) с другом семьи Петром Петровичем Глебовым (герой шолоховского «Тихого Дона» – Григорий Мелехов) 1998 г. Музей Л. Н. Толстого на Пречистенке
После долгих поисков в «Ленинке» удалось обнаружить герб Арцыбушевых. Дозвониться из библиотеки до Светланы Дмитриевны не удалось, а радость находки переполняла чашу терпения, поэтому пришлось без предупреждения поспешить по знакомому адресу. Звонок в квартиру…
– Здравствуйте Валентин Иванович. Какими судьбами?
– Здравствуйте. Извините, что вот так – экспромтом. Удалось обнаружить герб Арцыбушевых.
– Проходите. Познакомьтесь – эта дама обнаружила в одной из библиотек Лондона дневники Александра Николаевича Бенуа и вот прибыла из Англии по этому поводу повидаться с нами. А мы как раз отмечаем Масленицу. «Жека, немедленно испеки блин Валентину Ивановичу!» – громко позвала Светлана Дмитриевна сына.
Беседа с дамой продолжалась на английском… Светлана Дмитриевна деликатно прерывалась и переводила суть разговора. Закончив беседу и проводив английскую гостью, она обратилась ко мне:
– Вот видите, у нас сегодня день находок, давайте-ка то, что Вы обнаружили…
С замиранием сердца я достал из папки ксерокопию герба Арцыбушевых. Стали сравнивать с тем гербом, который хранился в семейном архиве. Все детали и символы совпадали. Вот удача! Даже застучало в висках. Светлана Дмитриевна сама искала документальное подтверждение гербу. И вот, по разным направлениям поиска пришли к тому, что удалось подтвердить достоверность герба Арцыбушевых.
Так, от встречи к встрече, накапливалась информация, и в процессе общения уточнялись детали событий и достоверность жизни предков. Светлана Дмитриевна обратила внимание на процесс поиска интересующих меня материалов и подробных сведений. Это было после первой выставки работ Евгения (III) Евгеньевича в МАРХИ (Московский Архитектурный институт):
– Какая к Вам просьба, если хотите совет… Чтобы глубже понять отдельные поступки или достоинства любого из героев Вашей будущей книги, постарайтесь внимательнее присмотреться к их окружению. С кем они дружили, с кем общались, с кем поддерживали знакомство многие годы. Это поможет Вам более объективно оценить личность того, о ком Вы будете писать. И еще одно обстоятельство – кроме официальных архивных документов попробуйте, если это удастся, ознакомиться с семейными собраниями, особенно с личными письмами. В них Вы найдете самые сокровенные помыслы. Тогда Вы будете писать о своих героях так, как будто Вы их давно и хорошо знаете. и эти люди будут Вам близки и дороги. Я вижу и чувствую, как серьезно Вы занимаетесь историей… И пожалуйста, не покупайте больше цветов, по нашим временам это целое состояние.
Деловые встречи продолжались в течение нескольких лет. Невозможно забыть ее деликатных, тактичных и в то же время настойчивых пожеланий и доброжелательных замечаний.
Светлана Дмитриевна всегда заранее звонила и приглашала на все выставки творческого наследия Лансере и Бенуа, а я упорно старался одним из первых вручить ей скромную гвоздичку, за что она мягко выговаривала.
Уже будучи тяжело больной, она продолжала звонить знакомым по разным деловым вопросам, обменивалась необходимыми сведениями по организации выставок.
В такой ситуации было неловко просить ее прочитать рукопись и внести необходимые правки. Но однажды, не выдержав, пришлось позвонить и объясниться. В ответ услышал:
– Валентин Иванович, плюньте на ситуацию и приезжайте.
Увидев ее состояние, стало стыдно своих намерений и визита, но она твердо потребовала:
– Читайте!
Каждую строку текста приходилось перечитывать, она напрягала память и делала замечания. Закончилось чтение рукописи, пришло время попрощаться…
Светлана Дмитриевна успокоилась и, откинувшись на подушку, как-то очень тихо попросила:
– Валентин Иванович, пожалуйста, на прощание поиграйте что-нибудь на пианино…
Я осторожно откинул клапп, провел пальцами по знакомым клавишам и стал играть то, что знал из репертуара Тамары Гвердцители, с которой Светлана Дмитриевна была хорошо знакома и дружна; старинные романсы и мелодии песен давних лет…
При прощании на глазах Светланы Дмитриевны навернулись слезы. Но не верилось, что она так скоро угаснет. Дней через десять позвонил Женя:
– Валентин Иванович, мама умерла, приезжайте…
Хоронили Светлану Дмитриевну по православному обряду: отпевание состоялось в храме Федора Стратилата Антиохийского подворья у Чистых прудов, погребение – на Новодевичьем кладбище[47], недалеко от могилы Ф. И. Шаляпина.
Поминовение состоялось дома, где были все самые близкие, кому бесконечно дорога память о ней, как о незабвенной Одигитрии в нашей суетной жизни. На этой печальной тризне было сказано много добрых слов памяти о Светлане Дмитриевне. Вспоминали свою молодость и детство все, кто когда-то бывал в этом гостеприимном доме.
За поминальным столом состоялось знакомство с Ольгой Петровной, дочерью Петра Петровича Глебова. Я вспомнил, что в рабочем фотоархиве хранилась фотография, на которой Петр Петрович и Светлана Дмитриевна – на выставке творческого наследия Лансере и Бенуа в музее Л. Н. Толстого, на Пречистенке. Мелькнула мысль: обязательно найти негатив, а фотографию передать через семью Лансере. Но случилось так, что скоро ушел из жизни и Петр Петрович.
Отпевание было в храме Илии Обыденного, недалеко от храма Христа Спасителя. Было множество венков от различных казачеств и кинематографических организаций, от Президента Российской Федерации Владимира Владимировича Путина.
Но один венок просто поразил: «ГЛАВНОМУ КАЗАКУ РОССИИ ОТ ИНГУШСКОГО НАРОДА».
Среди тех, кто пришел проститься с Главным казаком России, были знакомые артисты: С. Бэлза, А. Панкратов-Черный, Е. Жариков, О. Стриженов и казаки, казаки, казаки…
В храме было душно и тесно от множества желающих отдать последние почести незабываемому образу Григория Мелехова… У правой колонны апсидного свода тихо и скромно стояла Аксинья – Э. Быстрицкая.
Мы помним по «Тихому Дону» историю яркой и трагической любви Григория и Аксиньи, ее гибель. Но в жизни самих артистов все сложилось иначе – Аксинья хоронила Григория.
Здесь же была передана Ольге Петровне, возможно, последняя прижизненная фотография Петра Петровича и Светланы Дмитриевны.
Они в разное время бывали в Мытищах. Петр Петрович приезжал в кинотеатр «Родина», где выступал с воспоминаниями о работе на съемках «Тихого Дона». А Светлана Дмитриевна приезжала вместе с Константином Дмитриевичем Арцыбушевым в Мытищинский историко-художественный музей.
Светлану Дмитриевну поминали на 9-й день и 40-й, и в годовщину ее кончины. И каждый раз были самые дорогие и близкие знакомые – Тамара Гвердцители и ее мама, Ги де Мюизер, консул Люксембурга в Москве Ги Дидериш, внук Зинаиды Серебряковой художник Иван Валентинович Николаев, внучка Евгения (II) Евгеньевича Лансере Мария Георгиевна Волошинова, посланники французского посольства Ксения Геринг и Жан Поль Жако, Игорь Васильевич Козловский – родственник по линии Кавос и многие, многие другие.
С 1997 по 1999 годы усилиями Светланы Дмитриевны и ее детей в Москве были проведены четыре выставки художественного наследия семьи Лансере, в которой четверо носят имя Евгений:
– 1997 г. – в Московском Архитектурном институте;
– 1998 г. – в музее Л. Н. Толстого на Пречистенке;
– 1998 г. – в Третьяковской галерее;
– 1999 г. – в музее А. Н. Скрябина. На этой выставке присутствовал атташе по культуре посольства Литвы Юозас Будрайтис.
Не угасала свеча памяти о предках в руках Светланы Дмитриевны, и ее дети остаются верны ее заветам. 26 декабря 2000 г. состоялась еще одна выставка работ Лансере и Бенуа в музее А. Н. Скрябина.
Дружеское и творческое общение с семьей Лансере продолжается.
Уважаемые читатели, кому придется волей случая оказаться в Москве, на углу Боброва и Милютинского переулков, задержитесь перед памятной плитой с надписью:
«В этом доме с 1934 года по 1946 год жил и работал выдающийся советский художник, академик Евгений Евгеньевич Лансере»
Вспомните Светлану Дмитриевну, сохранившую память о многочисленных предках, близких и дальних родственниках: Мамонтовых, Арцыбушевых, Веревкиных, Лансере, Бенуа, Кавос…
* * *
Третий сын Константина Дмитриевича Арцыбушева – Дмитрий Константинович – был женат на Наталье Петровне Веревкиной, и от их союза продолжилась еще одна ветвь родословной. Дмитрий Константинович большую часть жизни был связан с Петербургом и Прибалтикой. В его семье было два сына – Петр и Константин, которые в более поздние годы оказались в США.
Петр Дмитриевич был мужем Милицы Бекетовой – дочери крупного винодела в Гурзуфе (Ялта). В журнале «Наше наследие» № 47 за 1998 год имеются сведения о случае, произошедшем с семьей Бекетовых: «…Царская семья проводила ежегодно некоторое время в Ливадии. Так, между 1911 и 1914 гг. по инициативе Государыни и под покровительством и участием Его Величества в Ялте проводился благотворительный базар в пользу бедных, больных туберкулезом. Эта акция была названа «Днем белого цветка». Иметь прилавок в той же зале, что и Государыня, участвовать в том же комитете, что и она, или хотя бы быть продавщицей в любом ее отделении считалось большой честью. В 1911 году базар открылся 25 сентября. Помимо продажи различных вещей и сувениров, изготовленных собственноручно Императрицей и великими княжнами, устраивалась и большая лотерея. Из личных вещей царской семьи разыгрывались ковры, картины известных художников, посуда из Императорского фарфорового завода.
Этот праздник был омрачен страшной трагедией для семьи Бекетовых. Отец, Н. Н. Бекетов, с тремя сыновьями из четырех пригласил гостей покататься на его парусной яхте. Вечером пришло роковое известие: яхта потонула, все пассажиры погибли, их тела так никогда и не были найдены».
Злой рок преследовал и Милицу Николаевну Бекетову (Арцыбушеву). 17 мая 1974 года Милица Николаевна и Петр Константинович Арцыбушевы погибли в автомобильной катастрофе в США и похоронены в Америке, детей у них не было.
Прямым наследником фамилии Арцыбушевых является Константин Дмитриевич, названный в честь деда. Он родился 22 января 1921 года в городе Утяне в Литве, где в то время жила семья. Здесь он окончил гимназию. В 1940 году семья переехала в Германию. В 1944 году умер отец, он был похоронен в Берлине, на Тегельском кладбище[48]. Отпевание состоялось по православному обряду.
Май 1945 года. После подписания Германией капитуляции Константин Дмитриевич поступил на медицинский факультет университета в Инсбруке (Австрия) и окончил его в 1950 году. В 1951 году он переехал в США, прошел стажировку в Нью-Йорке и поступил на службу в военное ведомство в качестве врача.
1955 год… Окончилась война в Корее. Константина Дмитриевича, врача военного ведомства, призвали на службу в военный госпиталь американского корпуса. Затем его перевели для работы в госпитале в Японию. Выполнив свой долг, К. Д. Арцыбушев возвратился в США и обосновался в северной части штата Флорида, в довольно далеком от столицы штата небольшом городке Тампа, рядом с другими такими же небольшими поселениями с любопытными названиями: «Санкт-Петербург» и «Одесса». Он продолжал работать в военном ведомстве и одновременно содержал частную клинику. Сейчас он на пенсии, но продолжает работать.
Константин Дмитриевич был женат на Анастасии Георгиевне Вуич[49] (1920–2000), у них двое детей – сын и дочь, четверо внуков. Сын Дмитрий – бизнесмен (р. 1953). Дочь Надежда (р. 1956).
У Дмитрия двое детей – Константин (назван в честь деда, р. 31 октября 1986 р.) и Софья (р. 17 декабря 1990 г.).
У Надежды тоже двое детей – Александра (Саша, р. 6 ноября 1990 г.) и Петр (р. 12 августа 1994 г.). Все они живут там же – штат Флорида, США.
Дети Надежды Константиновны носят фамилию Мамонтовых, так как их отец – Андрей Саввич Мамонтов!
Надежда Арцыбушева и Андрей Мамонтов случайно познакомились в самолете, потом поженились и, разобравшись в родне, узнали, что их предки когда-то были свояками. Так судьба свела праправнука Саввы Ивановича Мамонтова и правнучку Константина Дмитриевича Арцыбушева.
Константин Дмитриевич Арцыбушев (внук) приезжал в Москву в сентябре 1998 года и вместе с супругой Анастасией Георгиевной посетил Мытищинский историко-художественный музей, ознакомился с экспозицией к 100-летию завода. Ему был вручен подарок – поднос жостовской росписи на память о России. Константин Дмитриевич побывал в Петербурге, в Москве и в Ялте, где до сих пор сохранился дом-особняк жены его брата – Милицы Бекетовой. Он владеет французским, немецким и английским языками, свободно говорит на русском и на литовском. В этот приезд он сопровождал делегацию юных кадетов-преображенцев из Сербии и Франции, где для детей русских эмигрантов существуют Пажеские корпуса (училища). Они содержатся на средства тех, кто остался верен высоким идеалам лейб-гвардии Преображенского полка и его традициям, которые поддерживаются во имя высокой чести защиты Отечества и в память о тех, кто в разные годы отдал свои жизни за Россию. Особо чтимое для преображенцев историческое событие – Брусиловский прорыв 1915 года.
К. Д. Арцыбушев свято хранит память о своих дедах: и по линии отца – Дмитрия Константиновича Арцыбушева, и по линии матери – Натальи Петровны Веревкиной.
* * *
Веревкины – старинный русский дворянский род. Предок его, Иван Иванович Веревкин упоминается становщиком в Шведском походе 1549 года. Его потомки продолжали семейную традицию ратных людей: сын Андрей Иванович в 1576 году участвовал в штурме крепости Ислам-Кермень, внук Игнатий Никитич – в осаде Смоленска в 1634 году. Среди смоленских помещиков упоминается имя Евстафия Веревкина, жалованного в начале XVII века Сигизмундом III вотчиной Szeluta и носившего впоследствии двойную фамилию Веревкин-Шелюта. Многочисленный род Веревкиных в середине и конце XVII века был жалован поместьями в различных местах Прибалтики.
Прапрадед К. Д. Арцыбушева по линии матери – генерал-лейтенант Николай Никитич Веревкин (1766–1830). Его сын Владимир Николаевич по окончании курса в Пажеском Его Императорского Величества корпусе получил чин прапорщика и 22 июля 1840 года был приписан в лейб-гвардии Измайловский полк. В 1853 году он по собственному желанию был переведен в Подольский Егерский полк для непосредственного участия в Восточной войне. Храбрый и опытный офицер, он участвовал в осаде Силистрии, а после высадки союзников-неприятелей в Крыму, поступил в состав защитного Севастопольского гарнизона. В апреле 1855 года Владимир Николаевич – командующий Екатеринбургского пехотного полка, находившегося во втором отделении оборонительной линии. Во время Севастопольской обороны, когда неприятельские войска завладели редутом Шварца, В. Н. Веревкин бросился навстречу противнику всего с двумя ротами. Подоспевший резерв выбил противника из редута. Было захвачено значительное число пленных. Сам Владимир Николаевич, не успевший оправиться от контузии, в этом бою был дважды ранен, но не покинул сражение. В последующие годы, в Турецкую войну 1877–1878 гг., В. Н. Веревкин командовал 36-й пехотной дивизией, с которой перешел границу Румынии и занял низовья Дуная, возглавив Нижне-Дунайский отряд. После окончания Крымской компании – командир первого, а потом четырнадцатого армейского корпуса, с которым он поступил в состав оккупационного отряда в Болгарии. В 1878 году Владимир Николаевич отошел от военных дел и вошел в состав «Александровского Комитета о раненых». Через два года ему предложили пост коменданта Петербургской (позже переименована в Петропавловскую) крепости.
Его сын, Петр Владимирович Веревкин, тоже участник Крымской войны, служил в лейб-гвардии Преображенском полку, где встречался с наследником цесаревичем, будущим императором Николаем П.
Константин Дмитриевич Арцыбушев (внук К. Д. Арцыбушева, первого директора-распорядителя Мытищинского вагоностроительного завода) в Мытищинском историко-художественном музее (1999 г.) справа налево: Константин Дмитриевич, его супруга Анастасия Георгиевна (урожд. Вуич), Светлана Дмитриевна Лансере с сыном Евгением
Константин Дмитриевич в гостях у Светланы Дмитриевны (музей-квартира Лансере)
Крестины первого внука К. Д. Арцыбушева (США, Флорида, г. Тампа, 1986 г. Семья Саввы Андреевича Мамонтова (правнука С. И. Мамонтова), семья Константина Дмитриевича Арцыбушева, в центре стоит – крестный отец внука – Стивен Диббс)
Сергей Саввич Мамонтов (праправнук С. И. Мамонтова) с семьей в гостях у отца Саввы Андреевича Мамонтова. Аргентина, Буэнос-Айрес, 1990 г.
Сергей Саввич Мамонтов с детьми. Слева направо: Кира, Михаил, Борис; на коленях у отца Иван (прапраправнуки). Аргентина, Буэнос-Айрес
Прапраправнуки С. И. Мамонтова по линии Всеволода Мамонтова. Слева-направо: Вероника, Марианна, Елена Хасаповы; Борис, Михаил, Кира Мамонтовы, Аргентина, Буэнос-Айрес, 1980 г.
Савва Андреевич Мамонтов с супругой Татьяной Петровной (урожд. Веревкиной) в гостях у Константина Дмитриевича Арцыбушева. В центре – дочь К. Д. Арцыбушева – Надежда (замужем за Андреем Саввичем Мамонтовым) и ее дочь Саша. США, Флорида, 2000 г.
70-летний юбилей Саввы Андреевича Мамонтова в доме Константина Дмитриевича Арцыбушева. Стоят: слева направо Василий Валентинович Хасапов с Иваном Мамонтовым на руках, Андрей Саввич Мамонтов, Борис Сергеевич Мамонтов. Дмитрий Константинович Арцыбушев, Сергей Саввич Мамонтов с сыном Андреем на руках; сидят: Савва Андреевич Мамонтов (юбиляр), Константин Дмитриевич Арцыбушев с внуком Петром и внучкой Александрой, Александр Саввич Мамонтов. США, Флорида, г. Тампа, 2000 г.
По традициям царской фамилии все члены семьи, составлявшие ее мужскую часть, были обязаны проходить военную подготовку. Цесаревич Николай с 1885 по 1890 год проходил цикл занятий по особой программе, соединявшей курс Академии Генштаба с рядом дисциплин гуманитарных факультетов университета; два года он стажировался в Преображенском полку, два года – в Цесарском, и один год – в артиллерийских войсках. Надо сказать, что в это время цесаревич уже в совершенстве владел английским, немецким и французским языками прошел курс академического образования, но в военном деле пределом достигнутого было звание полковника, большего наследнику не полагалось…
После смерти отца Петр Владимирович уже в чине генерала (за отвагу и мужество в Крымской войне) принял пост коменданта Петропавловской крепости. В конце 1890-х годов П. В. Веревкин, в связи с назначением его генерал-губернатором Литвы, передал должность коменданта генералу А. В. Эллису и покинул Петербург. Перед отъездом в Прибалтику Петр Владимирович и Софья Эллис (дочь генерала А. В. Эллиса) справили свадьбу. В Литве П. В. Веревкин служил до 1914 года, совмещая губернаторскую должность и в Эстонии (ныне в музеях Вильнюса и Тарту хранятся документы о его деятельности на посту генерал-губернатора). В семье П. В. Веревкина и С. А. Эллис было четверо детей – Александр, Наталья, Петр и Владимир.
О судьбе Александра Петровича ничего не известно.
Наталья Петровна вышла замуж за Дмитрия Константиновича Арцыбушева (как упоминалось, в их семье было два сына – Петр Дмитриевич, погибший в автомобильной катастрофе вместе с женой, и Константин Дмитриевич, который приезжал в Москву и посещал Мытищинский историкохудожественный музей).
Петр Петрович был женат на Ольге Львовне Клеменс. У них было трое детей: Татьяна, Владимир и Елизавета. (О судьбе Владимира и Елизаветы сведений не обнаружено). Еще в 1930-х годах семья осела в Аргентине, где Татьяна Петровна вышла замуж за Савву Андреевича Мамонтова – правнука Саввы Ивановича Мамонтова по линии сына – Всеволода.
У Татьяны Петровны и Саввы Андреевича тоже трое детей: Андрей, Сергей и Александр.
Андрей Саввич женат на Надежде Константиновне Арцыбушевой (о чем следует напомнить, чтобы не запутаться в переплетении родословных).
Сергей Саввич вернулся в Россию, но иногда вылетает в Аргентину или США навестить родственников, отогреться и переждать русские зимние холода. Он экономист, у него пятеро детей: Кира, Михаил, Борис, Иван, Андрей.
Об Александре Саввиче известно только, что ему было 32 года в 1999 г., когда писались эти строки; он гидрогеолог.
Владимир Петрович Веревкин-старший (1890–1915) в дни своей молодости был дружен с А. П. Кутеповым[50]. Дочь Владимира Петровича – Марианна Владимировна – училась у И. Е. Репина, затем увлеклась модерном и стала известной художницей. Ее работы экспонируются и хранятся во многих музеях Франции, Швейцарии, Германии.
Вот так обнаруживаются скрещения человеческих судеб, скрытые от глаз за суетностью жизни и бесконечными проблемами, которые создает нам жизнь или мы сами себе создаем их. А потом тратим свою жизнь на их преодоление. Но их не решить никогда… Что-то должно остаться потомкам.
Мытищинский вагонный завод за все эти годы как живой организм подвергался воздействиям всевозможных интриг со стороны власть имущих. В зависимости от политической ситуации менялась и его судьба.
Не успел Савва Иванович навести порядок на заводе, заняться социальными проблемами рабочих и служащих. Не дали ему развернуться в реализации его планов. Он был грубо и предательски «подстрелен», как птица на взлете. Савва Иванович был лишен всех имущественных прав на завод и навсегда расстался со своим детищем.
Коллектив завода складывался стихийно, не сформировались еще традиции, семейные династии. Местные жители не горели желанием работать на заводе, выгоднее было сдавать землю в аренду, жилье квартирантам, иметь огородишко для пропитания. А в случае нужды многие нанимались сезонными рабочими по изготовлению кирпича на местные заводы М. В. Челнокова, И. Г. Герасимова и И. П. Воронина. Другие устраивались на службу по железнодорожному ведомству. Пришлого народа было до 80 %.
По многочисленным опросам старожилов их деды и прадеды пришли в Мытищи по разным причинам из окрестностей Богородска (Ногинск), Рязани, Тамбова, Гусь-Хрустального, Владимира, Воскресенска и других мест. Это были, как правило, плотники или столяры, жестянщики и маляры, изредка – слесари. Но станочников, литейщиков и кузнецов катастрофически не хватало (особенно хороших специалистов).
Первый управляющий заводом П. Юденков так и не смог наладить четкое взаимодействие между цехами, хозяйственными службами и контроль за выпускаемой продукцией. В связи с общим кризисом в стране завод постоянно был в убытке, заработки были низкими. Единственным утешением было только одно обстоятельство – зарплату не задерживали никогда!
В 1901 году на завод был приглашен новый управляющий Станислав Генрихович Лабунский, который привез с собой толкового бухгалтера Тадеуша (Фаддея) Мартыновича Плуховского. Оба – с Путиловского завода, история которого дальними нитями перекликается с историей Мытищинского Вагонного завода и эпизодами из жизни Саввы Ивановича Мамонтова.