– Денис выяснит, кто из сокамерников Пащенко освободился раньше. Возможно он скрывается у кого то из них, – сообщила я. – А теперь по домам. Как только появится информация, я с вами свяжусь.

Денис позвонил мне на следующий день и попросил приехать.

– Вот фамилии и адреса тех, у кого Пащенко может находиться. Они освободились раньше его, – и он протянул мне список из трех фамилий.– Двое из них проживают в Подмосковье, а третий в Боровичах.

– Спасибо за информацию, пойду работать дальше, – я взяла список и отправилась в агентство. По дороге обзвонила ребят и они тут же приехали.

– Начнем с тех, кто живет в Подмосковье. Итак, мы имеем: Никаноров Дмитрий Ильич, трижды судим, в последний раз за участие в ОПГ, тридцать лет, не женат, живет с родителями. Вот адрес, поедут туда Антон и Слава. Второй, Савельев Глеб Сергеевич, дважды судим, тридцать четыре года, осужден за разбой, тоже не женат, живет с сестрой. Родители погибли в автокатастрофе, когда он отбывал свой последний срок. По этому адресу поедут Володя и Илья. А я поеду в Боровичи.

– Валентина Георгиевна, Вы что, одна поедете? – с тревогой спросил Антон.

– Нет. Я надеюсь, что Денис даст мне кого-нибудь из оперативников.

– Света, – обратилась я к девушке, а ты постарайся выяснить все, что можно об этих троих. Завтра к утру у нас должна быть информация.

– Хорошо. Только пусть кто-нибудь из ребят со мной останется. Я боюсь здесь ночью одна.

– Я думаю, что ты управишься раньше. Но, пусть кто-нибудь останется.

– Я останусь, – с готовностью предложил Слава.

– Вот видишь, и рыцарь у тебя есть. Обсудите план ваших дальнейших действий, а я поеду к Денису за подмогой.

Выслушав мою просьбу, Денис вызвал Севу Горохова и сказал: Завтра с Валентиной едешь в Боровичи. Там живет один из сокамерников Пащенко, возможно он завис у него после убийства Смолянинова.

– А что, уже доказано, что это он убил детектива? – спросил Сева.

– Нет. Но других версий у нас нет. Поэтому проверяем эту. Едем на моей машине. Отъезд в пять утра, я за тобой заеду, – сказала я и вышла из кабинета.

Вернувшись домой, я предупредила родителей, что привезу к ним Боцмана, потому что еду в командировку. Пес сразу все понял. Я иногда просто поражалась его умственным способностям. Он всегда знал, когда я вернусь домой. Мама рассказывала, что еще за полчаса до моего прихода он ложился под дверью и ловил каждый звук, доносящийся из подъезда. Он знал, когда я входила в подъезд и стоял у двери нетерпеливо махая хвостом. Такую картину она наблюдала не раз, когда бывала у меня и вместе с ним ожидала моего прихода. Точно также он себя вел и когда находился у них. И когда я говорила по телефону с родителями, он сразу понимал, если я предупреждала их о нашем с ним приезде. Его любили и мама, и папа, но он очень скучал у них. Вот и теперь, он опустил голову и ушел в комнату.

– Боцман,– позвала я его. – Иди ко мне.

Пес не реагировал.

– Я не надолго уеду. Я не могу взять тебя с собой. В гостиницу собак не пускают, а мне придется остаться там на ночь. Будь умницей. Поедем к маме.

Пес нехотя вышел в прихожую.

– Вот и молодец. Я же всегда беру тебя с собой. Когда не надолго уезжаю. А сейчас не могу, извини. – Я гладила его по голове и говорила ласковые слова. Я знала, что это ему, как и всем мужчинам, очень нравиться.

Когда я выезжала по своим адвокатским делам в Подмосковье, я всегда брала Боцмана с собой. Он усаживался на пассажирское сиденье рядом со мной и внимательно следил за дорогой. С ним мне было спокойно. Даже гаишники лишний раз не останавливали. Но в этот раз я никак не могла его взять с собой. Ночи холодные, поэтому его не оставишь в машине. Мы вышли из подъезда и направились к машине. Боцман всем своим видом показывал, что он подчиняется обстоятельствам, но видит бог, как ему не хочется это делать.

Когда мы вошли в квартиру родителей, то застали там мамину подругу с внуками. Дети, увидев собаку, сначала испугались, но потом освоились и не отходили от него. Ему тоже понравилось играть с детьми, раньше такой возможности у него не было. Он забыл про меня, а я незаметно ушла. Нужно пораньше лечь спать, завтра рано вставать.

Глава 19

В пять утра я стояла возле дома Севы Горохова. Он уже ждал меня у подъезда.

– И чего мы в такую рань едем, – недовольно бурчал он.

– Можешь досыпать. Машину поведу я. А потом ты меня сменишь.

– Тогда я сяду сзади и посплю. Вчера поздно лег спать. Смотрел футбол.

Сева устроился сзади а я поехала в сторону Ленинградского шоссе. Улицы были почти пустые, ехать было одно удовольствие. Из Москвы мы выехали свободно, пробки образуются позже. За Тверью Сева сменил меня за рулем. После сна настроение у него улучшилось и он рассказывал мне о вчерашнем матче, где его любимая команда одержала победу. Я была далека от футбола, поэтому слушала в пол уха. Мысли мои крутились вокруг убийства Смолянинова. Может быть Пащенко здесь не при чем и мы тащим пустышку. Под рассказ Севы про футбол я уснула, проснулась от того, что мы стоим.

– В чем дело? Почему стоим? – спросила я удивленно. – Где мы?

– Волочек, будь он не ладен.

– Почему?

– А тут стоит волшебный светофор, который держит всю Россию, так зло шутят водители-дальнобойщики.

– Не поняла.

– А чего не понять. Трасса Москва Питер проходит через город. Наша доблестная власть ни в Советское время, низа двадцать лет капитализма не позаботилась о строительстве объездной дороги вокруг города. А в центре стоит светофор. Кто же знал, что мы так разбогатеем, что передвигаться и перевозить грузы будем исключительно на автомобилях. Вот и стоит колонна в ожидании, когда загорится зеленый. Так что час как минимум проторчим здесь, а то и больше.

Сева поймал канал с ретро и под звуки старых песен я снова задремала. И приснился мне старый детектив. Он грустно смотрел на меня и что-то хотел сказать, но все не решался. Потом взял меня за руку и куда-то повел. Но тут машина дернулась, и я проснулась. Сон был настолько реален, что я сначала не могла понять, почему я сижу в машине и куда делся Анатолий Викторович. Что он мне хотел сказать.

Наконец мы проехали этот злополучный светофор и набирая скорость понеслись дальше.

– Долго еще ехать? – спросила я Севу.

– Гораздо меньше, чем проехали. Часа через два приедем.

Раздался звонок мобильника. Звонила Света. Она вкратце рассказала все, что им со Славой удалось выяснить про Дашкова. Дашков Борис Иванович оказался за решеткой за не преднамеренное убийство, хотя по существу должен был сидеть за превышение самообороны, а с хорошим адвокатом, вообще не должен был сидеть. Характеризовали его положительно и тюремное начальство ходатайствовало об условно-досрочном освобождении. Освободился он три месяца назад. Устроился на работу. Правда жена с ним сразу развелась, забрала ребенка и уехала к родителям в Курскую область.

Мужик явно не бандит. И тюрьма, похоже, его не испортила. Навряд ли Пащенко поехал к нему. Но проверить надо.

Наконец мы въехали в город. Обыкновенный провинциальный городок, довольно ухоженный. Поколесив по городу, мы наконец нашли нужную улицу и дом.

– Я пойду, а ты жди меня в машине, – сказала я Севе.

– Еще чего. Кто из нас опер, ты или я, – возмутился он.

– Хорошо, пойдем вместе, только разговор начну я.

– Да ради бога, – пробурчал Севка, вылезая из машины.

К двери долго никто не подходил, наконец мы услышали недовольный голос: – Кого еще черт принес? И дверь открылась. На пороге стоял взъерошенный мужик. Похоже, мы его разбудили.

– Старший лейтенант Горохов, – представился Сева. Нам нужно с Вами поговорить, Борис Иванович.

– Проходите, – неохотно предложил Дашков. – Чем обязан.

– Вы давно видели Пащенко Виктора Ивановича? – спросила я.

– Да неделю назад заявился ко мне, говорит, убили следака, который упек его на восемь лет. Первым делом начнут подозревать его, он же на суде грозил тому. Менты разбираться не будут, возьмут под белы рученьки и отправят снова в места не столь отдаленные. Хотел у меня отсидеться. Но я ему популярно объяснил, что мне эти заморочки не нужны. Первым делом будут проверять тех, с кем он сидел и кто раньше его освободился. Ему нужно ехать подальше от Москвы и залечь где-нибудь в деревне. Найти себе бабенку, расписаться и сменить фамилию. И тогда его сам черт не найдет.

– А Вы сообразительный мужик, – засмеялся Сева.

– Да я в тюрьме все детективы в библиотеке прочитал. Люблю, признаться, этот жанр. Если бы бандиты больше читали, вам бы сложнее было их ловить.

– Значит, Вы считаете, что Пащенко не убивал следователя, – спросила я снова.

– Думаю, нет. Очень он был напуган. Мы в камере много с ним разговаривали. Виктор мне подробно рассказал, как было дело. Я думаю, что следствие не все раскопало, поэтому и срок был не максимальный. И Виктор это понимал, поэтому никогда не заводил разговора о мести. Он хотел начать новую жизнь. У него в Москве была своя квартира. На работу он мог бы устроиться. У него золотые руки. Он в тюрьме занимался резьбой по дереву. Не за чем было ему убивать следака.

– А он не говорил, куда собирается поехать? – поинтересовался Сева.

–Нет. Он и ушел, когда я был на работе. Даже не попрощался. Записку только оставил.

– Можно посмотреть?– попросила я.

– Пожалуйста.– Борис Иванович достал из ящика комода листок бумаги.

Я стала читать: «Борис, спасибо тебе за помощь. Я уезжаю. Пока еще не знаю куда. Решу на вокзале. Деньги, что ты мне дал, я верну, как только заработаю. Верь мне, я не убивал следователя. Прощай, Виктор.»

– Можно взять эту записку? – спросила я.

– Берите, если надо. Мне она ни к чему.

– Борис Иванович, а как у Вас дела, – поинтересовалась я.

– Нормально. Устроился на мебельный, где раньше работал. Меня там знают, поэтому сразу взяли на работу. Я с ночной пришел, поэтому и спал. Вот только жена предала, развелась сразу, как только приговор вынесли. Уехала к родителям. Я приезжал к ней, когда освободился. У нее новая семья и сын чужого мужика зовет папой. Мужик вроде нормальный, пацана любит. Леньке года не было, когда меня посадили. Так что он меня, считай, и не знает совсем. Я не стал им мешать, уехал.

– Борис Иванович, Вы можете снова завести семью и родить и сына, и дочь. Вы же еще совсем не старый мужчина, – с улыбкой сказала я. – Спасибо Вам за помощь. Мы поедем.

Отъехав от дома Дашкова, я остановила машину и посмотрела на Севу.

– Как думаешь, Борис нам сказал правду, или все грамотно придумал. Он же сам признался, что все детективы в тюремной библиотеке прочитал.

– Не знаю. Поедем на вокзал, попробуем узнать, куда Пащенко брал билет.

–Поедем. Но, думаю, нам это ничего не даст.

– Почему. Да потому, что он мог уехать на автобусе до Новгорода. А там таким же способом еще куда-нибудь. Ищи ветра в поле. Нужно объявлять в розыск. Но на вокзал съездим, чтобы наша совесть была чиста.

Как я и предполагала, билет на поезд он не брал. На автовокзале по фотографии его тоже никто не опознал. Мы решили остаться ночевать, а утром поехать в автохозяйство и опросить водителей, может быть кто-нибудь его вспомнит. Но результат тоже оказался нулевой. Так ни с чем мы вернулись в Москву.

Помощники тоже ничего не узнали. Ни у Никанорова, ни у Савельева Пащенко не объявлялся. Снова тупик. Пащенко объявили в розыск.

Егорыч сдержал обещание и переговорил со своими бывшими коллегами, пенсионерами. И нашел того, кто нам был нужен. Леонид Иванович Грач, его бывший сослуживец. Вышел на пенсию, но скучал по оперативной работе. Когда Егорыч предложил ему возглавить детективное агентство, он с радостью согласился. У него у самого была такая мысль, но жена была категорически против. Год он промучился, копаясь на даче, потом сказал жене: – Все. Хватит с меня огорода и принял предложение друга.

Мы все собрались в агентстве и Егорыч познакомил нас с новоиспеченным детективом. Мне он понравился, да и ребятам тоже. Они со Смоляниновым были чем-то похожи. Не внешне, а манерой поведения, тем, как умели расставить акценты и сразу ухватить суть дела. Думаю, что они сработаются. После ухода Егорыча, мы рассказали Леониду Ивановичу все, что удалось выяснить по делу о смерти бывшего шефа. Он внимательно выслушал и сказал: – А вы не связываете его убийство с каким-нибудь делом, которое он расследовал уже будучи частным детективом.

– Я просмотрела все дела, которые они вели, и ничего такого, за что могли бы убить,– сказала я.

– Позвольте, я тоже просмотрю. Потом обменяемся мнениями. Света, принесите мне реестр всех дел, которыми занималось ваше агентство с момента открытия.

Света принесла журнал, где регистрировались все дела. Грач расположился в теперь уже его кабинете, отпустил помощников по домам, уехала и я. Теперь есть кому заниматься поисками убийцы Анатолия Викторовича, а я могу с чистой совестью приступить к исполнению своих адвокатских обязанностей.

Дни проходили за днями, недели за неделями, на меня навалилось несколько дел сразу, домой я приходила еле волоча ноги. Но увидев радостного Боцмана, встречающего меня на пороге, усталость как рукой снимало и мы шли с ним гулять в сквер. В пятницу позвонила Виолетта и передала приглашение Артема поехать на выходные к нему на дачу. Я не имела ничего против, только поинтересовалась, могу ли взять с собой Боцмана.

– Конечно, бери. Пусть побегает вволю.

Выезжать решили в субботу рано утром, чтобы избежать пробок. Артем заехал сначала за Виолеттой, потом за мной. Мы с Боцманом расположились на заднем сиденье и незаметно я уснула. Проснулась, когда свернули на проселочную дорогу.

– Ну ты и спать, – подначила меня подруга. – Тебе впору на пожарника сдавать.

Что, уже приехали? – удивилась я.

– Почти. Еще километров десять и мы дома.

Подъехав к дома Артема. Я увидела, что ворота открыты. Мы въехали во двор, достали из багажника сумки и поднялись на крыльцо. Боцман сразу отправился обследовать территорию, а мы вошли в дом. В комнатах было тепло. Я с удивлением посмотрела на Артема.

– Герман приехал вчера и подготовил дом к нашему приезду. Ты его должна помнить. Он Новый год встречал с нами.

Понятно. Это чтобы мне было не скучно. Мы начали разбирать сумки со съестным. Вскоре появился и Герман.

– Поздоровавшись, он сказал: – А вы быстро приехали. Но баня у меня уже готова, так что после завтрака можно будет попариться, а потом займемся шашлыками.

Мы не возражали. Я вышла во двор и позвала Боцмана. Он сразу прибежал.

– Ну что, замерз. Пойдем в дом,– мы вошли в комнату. Герман, округлив глаза, уставился на собаку.

– Откуда это создание? Это копия моего Рича. Прямо, братья-близнецы. Как тебя зовут, – он погладил пса по голове.

– Боцман, – познакомила я их.

– Хорошая собака. Как ты с ним справляешься? – Герман посмотрел на меня.

– Нормально. У нас с ним проблем нет. Боцман, вот твое место, – указала я на коврик рядом с камином. – Ложись и не мешай. Пес послушно улегся на указанное место и стал внимательно за нами наблюдать.

Мы позавтракали и мужчины пошли в баню, а мы с Виолеттой решили проверить ее дом. Я позвала Боцмана и мы направились к дому Виолетты. Все было на месте, незваные гости дом не посещали. Мы решили проведать наших старых знакомых, Нину Михайловну и Александру Петровну. Застали их в огороде. Каждая на своем участке копалась в грядках. Время приближалось к посевной. Увидев нас, женщины обрадовались. Мы сели на лавочку и они рассказали нам последние новости. Участок деда Николая сын продал. Новый хозяин снес старый дом и начал строить новый. Он часто сюда наведывается, мужик вроде не плохой, не из новых русских. Он хирург, работает в Твери. Так что у них теперь по соседству будет доктор. Он в перспективе собирается здесь жить постоянно. Поболтав еще немного, мы вернулись на дачу Артема. Мужчины уже напарились, и пили пиво, сидя у камина.

– Баня вас ждет, – сказал Артем. – Пар отменный.

Нас не нужно было приглашать второй раз, мы быстро взяли банные принадлежности и отправились в баню. Я не очень люблю париться, а вот Виолетта без бани жить не может. Она раз в неделю ходит в баню с приятельницами. Мы три раза заходили в парилку, потом обливались ледяной водой из под душа. У Артема была пробурена скважина и воду он подвел прямо в баню. И зимой и летом вода была ледяная. Когда мы вышли наконец из бани, стол был уже накрыт и на улице жарились шашлыки. Боцман крутился вокруг мужчин, потому что они подкармливали его кусочками жареного мяса.

– Боцман, как не стыдно попрошайничать, – одернула я пса.

– Он не попрошайничал, а мирно сидел на крыльце. Это мы его соблазнили, – заступился за пса Герман. – Прошу к столу. Держите, – и он протянул нам шампура с готовым шашлыком.

Как хорошо сидеть за столом в приятной компании и не думать ни о чем плохом. Герман врач, работает в одной из столичных клиник анестезиологом. Он с юмором рассказывал о некоторых случаях из своей лечебной практике. Вообще-то я заметила, что у врачей юмор особенный. И анекдоты у них специфичные. Но тем не менее мы весело смеялись и не заметили как наступил вечер.

– Пойдемте, прогуляемся до водохранилища, предложила Виолетта. Мы не возражали. Мы дошли до берега и наблюдали, как солнце опускается в воду. Зрелище завораживающее. Как только вода поглотила светило, начало темнеть. Мы вернулись домой.

– Я привез с собой запись концерта одной итальянской диви. Я не помню ее имя, но голос божественный, – сказал Артем, вставляя диск в видеоплеер. Мы уселись напротив телевизора и не отрываясь просмотрели весь концерт. У Артема был домашний кинотеатр, поэтому звук был наполненный. Закрыв глаза, я представляла, что сижу в концертном зале. Запись закончилась, но мы еще какое-то время сидели не шевелясь.

– Артем, какой ты молодец, что взял с собой эту запись. У меня чувство, что я побывала на настоящем концерте, – сказала Виолетта и чмокнула его в щеку.

– Так как у нас антракта не было и в буфет мы не ходили, предлагаю исправить это сейчас. Пойдемте к столу и выпьем по бокалу вина. Выпив вина, мы почему-то почувствовали, что проголодались и решили, что ужин нам не помешает. Засиделись мы до поздней ночи.

Утром, открыв глаза, я поняла, что вечер удался. Страшно болела голова. У меня всегда так от вина. Поэтому, я предпочитаю выпить немного водки, чем много вина. Эффект одинаковый, но после водки у меня голова не болит. Я сползла в кухню, чтобы запить таблетку от головной боли. Герман тоже уже встал, и варил кофе.

– Как самочувствие, – участливо спросил он.

– Не спрашивай, насколько хорошо было вчера, настолько плохо сегодня. Голова болит и в желудке неприятная тошнота. – Я проглотила таблетку. – Пойду умоюсь. Я направилась в ванну, почистила зубы, умылась. Стало немного легче. Когда я вернулась в кухню, увидела на столе стакан с какой-то жидкостью.

– Выпей это. Через десять минут будешь как огурец.

Я покорно выпила содержимое стакана. А ничего, на вкус даже приятно.

– Что это такое, – спросила я.

– Специальная таблетка для опохмелки. Кто-то похмеляется после хорошо проведенного вечера, а кто-то на алкоголь смотреть не может. А эта таблетка приводит в чувство.

– Не знала, что есть такие чудо таблетки, – с сожалением сказала я.

– А что, должна знать, – улыбнулся Герман.

– Иногда бывает нужно, – уклончиво ответила я. – А где Боцман, – спохватилась я, не видя собаки в комнате.

– Во дворе. Я его выпустил погулять. А почему ты завела такую собаку, обычно женщины предпочитают держать маленьких собачек.

– Случайно получилось. – и я рассказала историю появления у меня Боцмана.

– А хозяин так и не объявился? – уточнил Герман.

– Я в течении месяца давала объявления в газету и на местное телевидение, даже в интернете на сайте клуба было, но никто не объявился. А теперь даже если и объявится, я Боцмана не отдам.

– Я тебя понимаю. Теперь вам расстаться будет трудно, да и он нового хозяина не признает. Сколько ему лет?

– Второй год. Когда надумаешь его сводить, сообщи мне. У моего друга девочка такой же породы. Тоже большая умница. Можно будет их свести. Замечательные получатся щенки.

– Ему еще рано об этом думать, – ворчливо сказала я. – Он еще отрок по нашим меркам.

– Согласен. До двух лет рано, но смотри, как бы он сам не развязался. Ты его спускаешь с поводка во время прогулок?

– Спускаю.

– Не рекомендую. Может убежать, если почувствует соответствующий запах, а они его за четыре километра чувствуют. Так молодые собаки и теряются.

– Пойду посмотрю, не убежал ли, – забеспокоилась я.

Боцман спокойно сидел на крыльце и грелся на солнце.

– Пойдем завтракать, – позвала я пса. Уговаривать его не пришлось. Аппетитом он никогда не страдал.

Я насыпала в миску сухой корм и он захрустел сухариками. Я вдруг поймала себя на мысли, что хочу есть. Тошнота прошла, голова тоже перестала болеть и жизнь стала снова прекрасна и удивительна.

Мы с Германом потягивали кофе, когда наконец спустились Артем и Виолетта. Вид у подруги был такой же, как у меня час назад. Но Герман и ее быстро вылечил. Артему лечение не потребовалось. Мужчины оказались крепче нас.

– Я предлагаю выехать сразу после завтрака и заехать по пути в монастырь, он находиться здесь недалеко. Там батюшка мой армейский друг. Давно приглашал меня в гости, но я все никак не мог собраться, – сказал Герман.– Он тоже военврач, хирург. Мы вместе служили в Чечне. Когда он вернулся, отказался от профессии, сказал, что ему хватило крови на всю оставшуюся жизнь и ушел в монастырь. А сейчас он правая рука настоятеля монастыря.

Мы не возражали. Быстро убрали со стола, помыли посуду и вышли на улицу. Герман предложил мне сесть в его машину, что мы с Боцманом и сделали. Дорога до монастыря заняла часа два. Подъехав к воротам, Герман вышел из машины и зашел в храм. Вскоре вышел оттуда со священником.

– Познакомьтесь, отец Анатолий, – представил он его. – А это мои друзья.

Мы познакомились. Отец Анатолий провел нас к беседке. Мы с Виолеттой спросили разрешения погулять по территории и пошли осматривать монастырские владения. Хозяйские постройки были огорожены и доступ к ним был закрыт. Там копошились монахи, видимо каждый послушник выполнял возложенную на него работу. Проходя мимо столярной мастерской, я кинула взгляд на монаха, который выносил стружку. Лицо его мне показалось знакомо. Где я его видела? Виолетта что-то мне говорила, но я ее не слушала. У меня было ощущение, что я должна вспомнить этого человека. Что это очень важно. Но как не напрягала память, вспомнить не могла. Вернувшись в беседку, я спросила у отца Анатолия, кто этот монах, что работает в столярной мастерской.

– Отец Никодим, в миру Виктор.

И тут я вспомнила. Пащенко Виктор Иванович.

– И давно он у вас?

– Да уже месяца три, как живет здесь. Недавно принял постриг. А что?

– А могу я с ним поговорить?

Отец Анатолий удивленно посмотрел на меня, да и мои спутники не скрывали недоумения.

– Я заочно знакома с ним и мне нужно выяснить один очень важный для меня, да и для него, вопрос.

– Ну, если надо. Сейчас приведу его. – Отец Анатолий ушел и через некоторое время вернулся с монахом.

– Вот, отец Никодим, эта женщина хочет с тобой поговорить.

Монах удивленно посмотрел на меня.

– Чем обязан,– в голосе прозвучали нотки страха.

– Отец Никодим, отойдем. У меня к Вам есть вопрос.

Мы отошли в сторону и я напрямую спросила: – Ваше имя Пащенко Виктор Иванович, ведь так?

– Кто Вы и что Вам от меня нужно? – испуганно произнес монах.

– Смолянинова Анатолия Викторовича помните? Помните, – не дожидаясь ответа сказала я. – Вы были на кладбище.

– Ну был на кладбище, ну и что с того.

–А то, что он был убит.

– А я здесь при чем?

– А не Вы ли грозились припомнить ему, когда выйдите на свободу. И на кладбище у Вас была злорадная улыбка. Радовались, что отомстили за несправедливый приговор.

– Ничему я не радовался. Просто у меня на нервной почве перекашивает лицо, а все думают, что я так улыбаюсь. А на Смолянинова я зла не держал. Это вначале, когда мне вынесли приговор, я на него разозлился. А потом уже в тюрьме много думал про это дело и понял, что меня могли посадить лет на пятнадцать. Смолянинов мне, можно сказать, помог. Он не до всего докопался. Конечно, если бы не он, менты меня бы вообще не достали. Но с другой стороны, я бы все равно во что-нибудь вляпался. В то время у меня башню сносило по всякому пустяковому поводу. А восемь лет проведенные за решеткой, можно сказать, пошли мне на пользу. В тюрьме я стал ходить в церковь. И когда освободился, сразу приехал в этот монастырь. Меня сюда направил наш тюремный священник.

– А почему родителей не навестил?– спросила я.

– Стыдно в глаза им смотреть. Я был на своей квартире, там живут квартиранты. Потом поехал к родителям, посидел во дворе, но в дом войти не решился.

– А ты знаешь, что твой отец при смерти, и как сказала мать, из последних сил тебя ждет, чтобы проститься. Поезжай к родителям. Каким бы ты ни был, но ты их сын, и они тебя любят. Вот только в розыск тебя объявили, но думаю, в таком обличии тебя не узнают. А я постараюсь тебе помочь. И вот еще что. У тебя есть алиби на момент смерти Смолянинова, и я назвала дату и время.

– Сейчас трудно вспомнить. Я же сюда не сразу после тюрьмы приехал. Сначала поехал в Москву. Я же встречался с Анатолием Викторовичем. Точно, это было накануне его смерти. Я пришел к нему в агентство вечером. Он был один, сотрудники его уже ушли по домам.

– Когда он меня увидел, то спросил, что убивать меня пришел? Но я сказал, что пришел поблагодарить.

Он даже рот открыл от удивления. Но потом мы хорошо поговорили и я ушел. К родителям идти не решился, ну и завис у своего старого дружка, Кольки Снегирева. Я с ним мотал свой первый срок. Колька, выйдя на свободу, остепенился, женился, детей нарожал. Но принял меня, и я несколько дней жил у него. А о смерти детектива узнал из криминальных новостей по телевизору. В тот день, когда был убит Анатолий Викторович, я был у Кольки. Мы вместе смотрели футбол.

– Так чего же ты запаниковал и бросился в бега, – спросила я.

– А кто бы мне поверил, да и Колька свидетель не надежный, учитывая его судимость. Вот и рванул в Боровичи к Борьке. Он мне и подсказал, как спрятаться. Тут я и вспомнил про монастырь, ну и поехал сюда. Наш священник мне дал письмо к отцу Анатолию, вот так я здесь и оказался.

– Дай мне адрес этого Кольки. Я проверю твое алиби. Если подтвердиться, тебя вычеркнут из списков подозреваемых. А сейчас, если хочешь, я отвезу тебя к родителям, а потом привезу назад.

Пащенко смотрел на меня, не веря своим ушам. Потом быстро пошел в сторону беседки. О чем то переговорил с отцом Анатолием и вернулся ко мне.

– Отец Анатолий разрешил мне отлучиться из монастыря. Можем ехать, только возьму кое-какие вещи из кельи. Он быстро ушел. Я вернулась в беседку и сказала Герману, что монаха нужно отвезти в Москву. Он не возражал. Когда Пащенко вернулся, мы расселись по машинам и поехали в Москву. Мы, конечно, попали в пробку и до дома добрались только к вечеру. Герман довез нас до моего дома, там я оставила Боцмана в квартире и повезла Пащенко к его родителям.

– Послезавтра утром я за тобой заеду и отвезу в монастырь. А ты никуда из квартиры не выходи. Не ровен час, что какой-нибудь бдительный полицейский тебя признает.

Время было еще не очень позднее, поэтому я решила наведаться к Соколову и все выяснить. Жил он в том же районе, что и я. Николай был дома. Когда узнал, зачем я пожаловала, сначала даже на порог меня пускать не хотел. Но поняв, что я хочу помочь его приятелю, провел в квартиру и рассказал, что Виктор действительно жил у него неделю. А когда тот поехал к Смолянинову, Николай поехал с ним. Но в агентство не заходил, ждал на улице. Виктора не было почти час, но когда он вышел, то вид у него был такой, словно сбросил с плеч тяжелую ношу. Он рассказал о разговоре с бывшим следователем. Сказал, что чувство у него такое, как после исповеди. Он же в тюрьме стал верующим. А на следующий день вечером они смотрели футбол. А еще через день из криминальных новостей узнали об убийстве Смолянинова, тут Виктор и запаниковал. Я говорил ему, что он зря хочет удариться в бега, ведь это ни он убил. Но Виктор твердил, что первым делом подумают на него, и алиби его в расчет не примут. Кто поверит бывшему зеку. В общем, он на следующий день ушел, куда, Николай не знает.

Ну что ж, и этого подозреваемого можно вычеркнуть из списков.

На следующий день я позвонила Денису и рассказала о разговоре с Соколовым. О том, что я нашла Пащенко, я благоразумно промолчала. Денис обещал допросить Соколова под протокол и отменить федеральный розыск Пащенко, если его алиби подтвердиться.

Действительно, Денис вызвал на допрос Соколова, тот рассказал все то, что рассказывал мне и еще вспомнил, что в тот вечер к ним заходил сосед. У него перегорела лампочка на кухне, а запасной дома не оказалось. Он видел Виктора. Вызвали соседа. Тот тоже подтвердил алиби Пащенко. Я вздохнула с облегчением. Все-таки в глубине души червячок сомнения делал свое черное дело. Через день, я, как и обещала, утром поехала к родителям Пащенко. Все-таки лучше я его отвезу назад в монастырь, а то пока дойдет указание вычеркнуть его из списков разыскиваемых преступников, могут и арестовать. А там пока разберутся.

Подойдя к двери, я сразу поняла, что что-то случилось. Дверь была открыта, на площадке курили мужчины.

– Что случилось, – спросила я.

– Павел Васильевич умер. Дождался сына и умер.

Я вошла в квартиру. Гроб стоял на столе в комнате. Видимо, на вскрытие его не возили. Причина смерти и так была ясна. Лечащий врач дал заключение, и старика оставили в покое. Рядом с гробом сидела жена, сын стоял рядом. Увидев меня он подошел и мы вышли на площадку. Мужчины ушли и мы могли говорить без лишних ушей.

– Я не могу сейчас вернуться в монастырь, – сказал Пащенко. – Отцу Анатолию я уже позвонил и сообщил о смерти отца.

– Я понимаю. Твое алиби подтвердилось. Нашелся еще один свидетель, сосед Николая. Он заходил к нему в тот вечер.

– Действительно, заходил какой-то мужик. Но я про него совершенно забыл.

– А вот Николай вспомнил. Так что тебе теперь бояться нечего. Можешь оставаться с матерью, сколько нужно. Помощь нужна какая-нибудь? Может быть деньги нужны?

– Спасибо. Деньги у меня есть. В тюрьме кое-что заработал, а потратить не успел.

– В таком случае, прими мои соболезнования, я поеду.