Глава 38 Онан. Как своего добиться от Иуды
Что ни говорите, а комплекс вины
Живёт в нас, как в шизике мания,
Иначе Иуда с родной стороны
Не шёл бы к Одолламитянину.
Из дома прогнал непоседливый нрав,
А может быть, совесть замучила
Иль страх пред отцом, что Иаков, прознав
Про Осю, замочит по случаю?
За двадцать монет похотливый сатир
Взял в жёны дочь Хананеянина.
Она родила. Сыну имя дал – Ир,
Короткое как восклицание.
(Кукушка-провидица, Леты кума,
Годков накукуй на прощание.
Кукушка лишь – Ку… – Почему же так ма…?
А дальше – обоих молчание).
К жене при Иуде, к нему самому
Любви маловато в Писании.
Как имя её, до сих пор не пойму,
Ни после не встретил, ни ранее.
Опять родила, дали имя – Онан,
Вновь не угодили Всевышнему.
Прославил себя сын на множество стран,
А прожил он жизнь никудышную.
Иуда в Хезиве, жена родила,
Пока покупал удобрения.
Заочно назвал он ребёнка Шела,
Конечно, с жены одобрения.
А годы летели, сыночек-фонарь,
Ир-первенец, выше Иуды стал,
И в жёны ему отрядили Фамарь,
Известную впредь пересудами.
Но Богу тот Ир неугодным вдруг стал.
(А может, жена постаралась здесь?
Слагаются слухи подчас неспроста)…
Короче, сыночек преставился.
Есть способов много: отвар ревеня
И прочие ведьм ухищрения,
Особенно если по мужу родня
Не бросит тебя без призрения.
Как рыбам давленье сжимает бока,
Мы стонем под глыбой обычая,
И тёмных страстей, эгоизма вулкан
Лишь дремлет под маской приличия.
Иуда другого амбала зовёт,
К себе прижимая отечески,
Пикантнейшие наставленья даёт,
Вполне, впрочем, по-человечески:
"Сын-деверь, внезапно усопшего ты
Продли жизнь земную во времени
И перед вдовой не стыдись наготы,
Род брата продли своим семенем.
Женись на несчастной, мой верный Онан.
Ну, что на меня ты набычился?
Прости, брат, немного надкушен банан,
Но сам понимаешь – обычаи".
Подумал Онан: "Как же так наперёд
Мой фонд семенной разбазарится?
Да лучше мой пенис на землю сольёт,
Чем семя другому достанется".
На женщину глядя, Онан кривил рот.
В пустую отца наставления
Про семя для брата, про славный их род.
Какое тут восстановление?
Входил к жене брата, способный вполне
Долг брата вернуть ей играючи,
А вместо – подлец теребил свой конец,
Кончал, даже не начинаючи.
Творил пред очами Господними зло,
Травмировал женскую психику.
Ну, Бог на Онана озлился зело,
Прибрал рукоблуда по-тихому.
(А может как раньше – отвар ревеня
И горечь со вкусом отмщения?
Тяжёлая мысль посещает меня -
Случайностей нет в совпадениях.
Хорошим истории мог быть итог
Проведай Онан в те мгновения:
Что женщина хочет – того хочет Бог.
Какие теперь в том сомнения?
Когда ж ограничен ты в действе своём,
С любимой в разлуке, как многие,
С ней в мыслях своих остаёшься вдвоём.
Такая, брат, физиология.
Господь осуждает, но всё ж онанизм
Совсем не стихийное бедствие.
Онана библейского весь кретинизм
Не в семени был, а в бездействии.)
Но первенца семя всё ж восстановить
От Шелы Иуда старается,
Желая сынка лишь слегка подрастить,
И внуков воспитывать в старости.
Фамари он молвил, невестке своей:
"Походишь пока дева вдовою,
Иди в дом к отцу, ни о чём не жалей,
Жизнь с Шелой начнёшь стопудовую.
Куплю вам квартиру отдельную я,
Блаженствуйте, горя не ведая"…
А сам испугался – его сыновья
Недолго живут с этой ведьмою.
А ведьма пока собрала узелок,
В одежды вдовы облачённая,
При доме отца заняла уголок
Учить свою магию чёрную.
Прошло много времени, милого нет,
Ни вдового, ни разведённого.
Забыли о ней деверь, свёкор и дед
Сыночка, ещё не рождённого.
Когда же супруга его умерла
(Её добрым словом помянем мы),
Иуда сорвался, с тоски в три горла
Пил с другом Одолламитянином.
Пошли они в Фамну на стрижку овец
(Скорей, протрезветь и развеяться).
Фамарь подзывает поближе отец:
"Впустую на свёкра надеяться.
Его самого вижу с овцами здесь,
А Шелу, сыночка не вижу я".
Услышав ту весть, совершить свою месть
Задумала шельма бесстыжая.
Одежду упрятав вдовства своего,
Лицо скрыв по самые ноженьки,
Себя покрывалом укрыв с головой,
Уселась она при дороженьке.
(А наши гуляют вовсю взад-вперёд,
По максимуму обнажаются,
Мужик отвернётся иль, сплюнув, пройдёт -
Они ещё и обижаются.
В профессии древней на выставке плеч
Участницы вы, а не зрители.
Охочих завлечь – важно тайну сберечь -
Лица чтоб подольше не видели.)
Лица рассмотреть у Фамари не смог
И с ней поступив как с блудницею,
С невесткой Иуда повёл диалог.
Мужские взыграли амбиции.
Гай Юлием Цезарем гордо сказал:
"Войду я к тебе победителем!"
А у самого голова что казан,
Пивка бы секс-символу выпить бы.
– "Что дашь мне, красавчик, за то, что войдёшь?"
– "Пришлю я из стада козлёночка".
– "А ну как обманешь, как все, не пришлёшь?" -
Залог попросила девчоночка.
Пока он в экстазе одежды срывал
И от вожделенья постановал,
Ей трость с набалдашником он передал
В залог обещания данного.
Когда же до женских дошёл панталон
Изящных, манящих и в лютиках,
Печать факсимильную передал он
И прочую дел атрибутику.
Косила Фамарь, отводила глаза,
Лицо к свёкру прятала в бороду.
Когда бы Иуда невестку б узнал,
Летел бы он голым по городу,
А так – дело сделал. Фамарь в добрый час
Припрятала трость с набалдашником,
Во вдовьи одежды опять облачась,
Пошла своё чадо вынашивать.
Блуднице прислал молодого козла
Чрез друга Одолламитянина
Иуда, залог чтобы та отдала,
И к чёрту все воспоминания.
Забыл я сказать, друга звали – Хира.
С козлом нагулялся он досыта.
Блудницу Хира не нашёл ни хера,
За грубость, прости меня господи.
Приходит обратно к Иуде дружбан:
"Есть все основанья проставиться.
Давай-ка, старик, зачинай новый жбан
Пить честь безкозлиной красавицы".
Иуда расстроен – теперь засмеют,
Козла приплетут, трость и лютики,
И сказки пойдут, как Иуда за блуд
Лишился своей атрибутики.
Прошла пара месяцев с лишком и вот
Становится наглым нескромное -
Растёт у вдовы неутешной живот,
Бедняжку тошнит от скоромного.
Сказали Иуде: Попал ты впросак -
От блуда невестка беременна.
Онан, ейный муж, год как на небесах,
Покинувший мир преждевременно.
А хоть бы и жил – блуд жены налицо,
Конкретные есть опасения.
Не мог и при жизни Онан быть отцом,
Проблемы испытывал с семенем.
Нанюхалась шельма отваров из трав
И тронулась от воздержания,
И то, что Онан был при жизни неправ,
Не служит её оправданием.
(Когда скорым поездом смерть понесёт,
Из всех провожавших на станции
Кто камень в окно, как в блудницу, швырнёт
В загробную нашу субстанцию?
Хранит от живых Бог усопших всех стран,
Как дел результат от намерений.
И будь ты по жизни последний Онан,
Велик ты в ином измерении.
В истории мост перекинут уже
От мистики к пошлой мистерии -
Беременных здесь собираются жечь,
А я о высокой материи.)
Иуда сказал: "Будем жечь, где же жгут?
Отметим сей праздник петардами".
Но если за блуд провинившихся жгут,
То как быть с двойными стандартами?
Иуда на смерть полюбовницу шлёт,
Огниво подносится к жгутику…
И тут из одежды Фамарь достаёт
Иудиных дел атрибутику:
Печать, перевязь, с набалдашником трость.
Озвучено вслух заявление:
"Беременеть мне в этот раз довелось
С высокого соизволения.
Вот вещи, признает их кто – от него
Ребёнок в утробе шевелится…"
Устроила свару, а всё оттого,
Что вырос Шела, а не женится.
Когда бы Фамарь получила козла
С Иуды, а не амуницию,
Сожгли бы беременную не со зла,
А из уваженья к традиции.
Сыскарь, что дела по разврату ведёт,
Проводит вещей опознание.
Припёртый вещдоком Иуда даёт
Признательные показания.
"Правее меня оказалась она,
Вдовство раз её не кончается".
Так линию брата продлил не Онан,
А батя его, получается.
Иуда законным отцовство признал,
К Фамари не хаживал более.
Обиделся, может, старик за козла,
А может, сама отфутболила.
При родах близняшки в утробе дрались,
Платформы у них были разные.
Ручонку наружу взметнул коммунист
И был награждён лентой красною -
На кисть навязали бардовую нить
Отметить мальчонку как первенца,
А он умудрился её схоронить,
В утробе сидит и не телится.
Не хочет на свет появляться малец,
Во всём видит он провокацию,
Дней тёмных предвидя ближайший конец,
В подполье ведёт агитацию.
Наверное, диспут организовал,
Как можно рожать и не мучиться,
И так призывал, что совсем опоздал
К раздаче паёв на имущество.
Вперёд вышел брат, явно член СПС*
По прыти его интригановой,
И было дано ему имя Фарес,
Что значит "бороться с ******* (лидером коммунистов).
* Сою́з пра́вых сил (СПС) – политическая партия в России, существовавшая с 1999 по 2008 год.
Глава 39 Иосифа подставила жена начальника
Иосиф (не Сталин, тот с рабством – борец,
Всю жизнь проходил в одном кителе),
Иакова сын угодил во дворец
К начальнику телохранителей.
Был тот Потифар интриган, хлеще нет,
Оправдывал, в целом, доверие.
Портрет впору ставить в его кабинет
Наркома Лаврентия Берии*.
До женского пола – такой же герой
(Кобель похотливый, по-нашему).
И юношей любят на службе порой,
Наскучив женой, секретаршами.
Предвидя любую начальника блажь,
Иосиф жил у Египтянина,
Успешен в делах, нарабатывал стаж
И в сыске хорош и в дознании.
Начальник Иосифу то поручал,
О чём говорить мне не хочется.
Про всех царедворцев он знал без врача -
Что пьют по утрам и чем мочатся.
Подробности эти проведав про всех,
Он думал не без огорчения:
Чем выше судьба нас заносит наверх,
Тем низменней наши влечения.
Топ-менеджером стал по службе своей
Иосиф в дому Египтянина,
И шастал с ключами от разных дверей
Начальником в доме хозяина.
Но сбила судьба с управленца картуз,
Счастливая жизнь дала трещину.
Причина одна, как сказал бы француз:
В несчастье любом ищи женщину.
Красивый, смышлёный, улыбкою бел
Иосиф был обворожительным,
Что тоже бывает, представьте себе,
Достоинством крайне сомнительным.
Хозяин к Иосифу благоволит,
А баба по Осеньке тащится,
За глупости, тварь, ущипнуть норовит,
На прелести парня таращится
И прямо сказала ему: «Спи со мной!»
К ребёнку лишь так обращаются.
Всему обрезание стало виной -
Как это у них получается
У этих евреев, не зря ж говорят,
Какие они сексопильные.
А по наслажденью их тайный обряд
Заменит любое насилие.
Иосиф не маленький, спать с ней не стал,
Иная профориентация -
Все силы работе по дому отдал,
Чем ввергнул хозяйку в прострацию.
На красную шапочку парня зело
Волчица та пачку раззявила,
А он всё одно – про великое зло
Пред Богом и перед хозяином.
Она же к нему пристаёт, день за днём
С идеей навязчивой носится.
С больным самолюбием игры с огнём
Добром, как известно, не кончатся.
Что мымры каприз не исполнил сполна,
Получит Иосиф по чайнику.
Особенно, если та мымра – жена
Высокого военачальника.
Однажды под вечер, в дому никого,
Иосиф с делами замешкался.
Как вихрь налетела она на него
Одежды срывать дурой бешеной.
«Ложись, мент, со мною, а то оторву»…
Что ждать от оторвы рассерженной?
Припомнил Иосиф, лежал как во рву,
Избитый, раздетый, подержанный.
Иосиф скучал, по башке получив,
Раздет до трусов, мама родная…
Внезапно очнулся, момент улучил
Рванул из дворца огородами.
Синицей из рук он исчез в облаках,
Утёк, как невольник с плантации.
Остались у мымры охочей в руках
Его панталоны цветастые.
Хозяйка орёт, как беременный лев,
На вопль сразу слуги сбегаются
И видят картину – жена, силь ву пле,
Мужскою одеждой швыряется.
«Хотел надругаться, а я не дала
Себя обесчестить редискою».
И словно испорченная понесла
Сплошь мерзости антисемитские.
(Я б мог про еврея копнуть глубоко,
Дойти до фамилии девичьей,
Но радости я не доставлю такой
Воинствующим Пуришкевичам**.)
Явился со службы муж, весь в орденах.
Что видит Его преподобие? -
В кровати жена, как Мегера страшна,
Колбасит её ксенофобия.
В своё оправданье и просто со зла
Подставила баба Иосифа -
Про жидо-масонов пурги намела,
Трусы с вензелями подбросила.
Отелло, я помню, жену придушил,
Поддался муж на провокацию.
Там Яго платочек всего предъявил,
А здесь – панталоны цветастые.
Как раненый зверь Потифар возопил
От вида масонского вензеля,
Рисунок подобный не переносил,
Серьёзные были претензии
Ко всем, кто знак циркуля и мастерка
Ценил больше красного знамени.
Сама к пистолету тянулась рука,
Как позже в нацистской Германии.
Жене надо верить, но этот сыскарь,
Начальник всех телохранителей,
В Пицунде свои проводил отпуска,
На Рице не раз его видели
Раздетого не на своём этаже.
Наслышан про женские подлости
И как подставляют достойных мужей
Известны ему все подробности.
Ему ли подвоха здесь не разглядеть?
Насильник, когда домогается,
Сперва умудряется жертву раздеть,
Потом уже сам раздевается.
Мошенница, входит когда в кабинет
С порочащим явно намереньем,
С себя всю одежду срывает в момент,
Кричит, что уж час как беременна.
А здесь оказались у бедной овцы
Прикрыты и зад, и передница.
Ей в воду свои не упрятать концы,
Впустую она ерепенится.
Но если поставлена жёнина честь
На карту, мужчина меняется.
От дам пострадавших по пальцам не счесть,
Их перечень лишь пополняется.
Синицей Иосиф в темницу влетел,
Томились где царские узники.
Так маленький Ося, что спать не хотел,
Сменил на баланду подгузники.
И здесь не оставил Иосифа Бог,
Недолго Иосиф печалился.
Начальник темницы им не пренебрёг
(Любили Иосю начальники).
Не хуже чем в части иной командир
Сумел он в неволе устроиться.
Умел, как никто, Ося делать чифир,
Молчу про иные достоинства.
Хозяину он угодил лучше всех
(Как нашему Сталину Берия),
А всё потому, что даёт Бог успех
Тому, кто отмечен доверием.
* Лаврентий Павлович Берия (17 марта 1899 – 23 декабря 1953) – советский государственный и партийный деятель, генеральный комиссар государственной безопасности (1941), Маршал Советского Союза (1945), Герой Социалистического Труда (1943), лишённый этих званий в 1953 году.
** Владимир Митрофанович Пуришкевич (12 августа 1870 – 11 января 1920) – русский политический деятель правых консервативных взглядов, монархист, черносотенец.
Глава 40 Иосиф в тюрьме отгадывает сны
Случилось потом – виночерпий царя
(Египетские нравы строгие)
В тюрьму прохиндей загремел почём зря -
Процесс нарушал технологии,
Лил в выжимку гад неочищенный спирт,
Чтоб позже продать за креплёное.
С народа Египта еврейский наймит
Снимал барыши миллионные.
По делу врачей осудили, о чём
Пришло предписанье заранее,
Хоть не был евреем, тем паче врачом,
А просто попал под кампанию.
За бытность свою начерпал он вины,
Что боты худые в распутицу.
На нарах теперь протирал он штаны
Сложением дел в совокупности.
А следом за ним загремел хлебодар -
Цюрупа*, нарком без провизии,
Тот самый, кого шандарахнул удар
При мысли одной о ревизии.
Пайки нарезая с дворцовой шпаной,
Он верил в программу чудесную -
В отдельной стране рай устроить земной
В расчёте на манну небесную.
В полях не особо махал он серпом,
В цехах не размахивал молотом,
При мельнице власти молол языком
И сам был на ней перемолот он.
(Народного счастья отец и коваль
Свой вывел закон гравитации:
Отвесная власти ведёт вертикаль
В тюрягу и без апелляции.
Наверх карьерист через задний проход
Как глист проползёт, не замажется.
Но верит народ, что моральный урод
В местах отдалённых окажется.
Сорвётся он вниз, как мужик со столба,
Что салом натёрли заранее.
Подобная ждёт казнокрада судьба,
И нет воровству оправдания.)
В Египте, суму кто свою набивал
На ниве отчизне служения,
Позорил тот власть и потом отбывал
Пожизненное заключение.
Прогневался очень тогда фараон
На тех пионеров коррупции,
С высоких постов заточил в бастион
(А следовало бы – шпицрутеном).
Рука руку моет. Начальник тюрьмы,
Куда царедворцев забросили,
По части политики тот ещё хмырь,
Служить к ним приставил Иосифа.
Записки тот нёс от придворных их шлюх,
Жимолости запах и подлости.
Лицом доверительным стал у ворюг
Иосиф без скидки на молодость.
Высокопоставленных этих персон
Гарсон ублажал и обхаживал,
Носил по утрам им Абрау-Дюрсо,
Под вечер Смирновскою баловал.
Когда виночерпий, а с ним хлебодар
Однажды винцом нахреначились,
Увидели сны в эту ночь господа,
У каждого сна своя значимость.
Пришёл к ним Иосиф наутро, глядит,
Чины пребывают в смущении -
Сон вещий о том, что их ждёт впереди,
Большое имеет значение.
Лишь дело за малым – сон растолковать.
Найти бы провидца бывалого.
Иосифа разве за малым послать,
Да где ж отыскать того малого?
Не надо шманать за провидцем тюрьму -
Иосиф Иакович лечит их,
Сон, если от Бога, то это к нему
(Ведь он у нас Богом отмеченный).
Сновидец в отчизне у нас не пророк,
А как обстоит с толкованием
В Египте тех снов? И подвергнет ли рок
Провидца своим испытаниям?
Последствия сна, что братьям рассказал,
Ещё не подёрнулись плесенью,
Но, видно, как следует, не увязал
Причину Иосиф со следствием.
Когда б получил не отложенный штраф,
А сон рассказал – и по роже враз,
Наверное, впредь наш провидец-жираф
Со снами бы был осторожнее.
А может, в тюрьме будущий интриган
Знакомства завязывал нужные,
Хотел разобраться – кто будет пахан,
Кого ублажать после ужина?
В ту ночь виночерпий увидел во сне
Лозу над собою нависшую,
Три ветви на ней дали цвет по весне
И ягоды чуть забродившие.
С похмелья стоит фараон у дверей,
За притолоку еле держится.
Тех ягод нажал виночерпий скорей,
Вина предложил самодержцу он.
«Три ветви – три дня, и мученьям конец -
Иосиф даёт толкование -
На прежнюю должность тебя во дворец
Назначат без голосования.
Своим ремеслом снова будешь лечить
Сановника и алкоголика.
Над тем, что пришлось тебе здесь пережить,
Смеяться ты станешь до колик аж.
Стоять на разливе твой будет удел
Прислужником змея зелёного,
Хоть ты виночерпий, а не винодел,
Ответишь за водку палёную.
Когда ж воровать тебе будет судьба
Цистернами спирт обезвоженный,
Замолви два слова царю за раба
Иосифа, крестника Божьего.
По первому слову украден я был
С земли, что евреям обещана.
По слову второму, гримаса судьбы -
Невинно страдаю за женщину.
Формальные ты заверши пустяки,
Справляя свои удовольствия,
Из мёртвого дома меня извлеки,
Поставь во дворце на довольствие».
На речи такие запал хлебодар,
Подобное ждёт предсказание,
Иосифа просит он за гонорар
Дать сну своему толкование:
Несёт три корзины он на голове
Царю-фараону, наполненных
Съестным провиантом, и вдруг соловей
На пищу летит, за ним вороны
Из верхней корзины усердно клюют
Вареники с клюквой и с вишнею,
Из средней корзины наливочку пьют
И гадят усердно на нижнюю.
Иосиф ему: «Три корзины – три дня,
Потом фараон, друг твой давешний,
На дубе повесит тебя у плетня,
Зачем-то твой труп обезглавивши.
Окрестные птицы склюют твою плоть,
Как клюквенные те вареники.
Дожрут твои вишни до косточек вплоть
Наследники Эники-Беники».
Иосиф три дня просидел под ведром,
Чтоб с тем хлебодаром не встретиться,
Который провидцу хотел под ребро
Заточкой при встрече отметиться.
Но здесь подошёл день рожденья царя,
Когда предсказанья сбываются.
И два штрафника друг за другом подряд
К царю на ковёр вызываются.
На место своё виночерпий встаёт,
Черпает вино мерой полною
И в руки царю чашу передаёт -
Иосифа слово исполнилось.
Висит при дороге другой, хлебодар,
Болтается грушей зловещею.
Башка, подтверждая пророческий дар,
Лежит в стороне, как обещано.
Иосиф как прежде в темнице сидит,
Сомненьями мрачными грузится -
Забыл виночерпий, вассал, сателлит
Два слова замолвить за узника.
Иосифа кинул тот винный барон,
Ликёрный завод строит в Ступино.
А тот, кто повешен у царских ворот,
За Осю уже не заступится.
* Александр Дмитриевич Цюрупа (19 сентября (1 октября) 1870 – 8 мая 1928) – большевик, советский государственный и партийный деятель. Будучи Наркомом продовольствия падал в голодный обморок (что весьма сомнительно, учитывая кремлёвский паёк того времени).
Глава 41 ч.1 Худосочный гегемон съел коров сисястых
Авиценна, Гиппократ, Путина полпреды*…
Исцеляют доктора, лечат мироеды.
По прошествии двух лет фараону снилось:
Ставит он кабриолет у кормильца Нила,
У того, что жёлтый ил гонит из пустыни,
Что крестьянин из всех сил прёт в своей корзине,
Что, рискуя жизнью взял из-под крокодила,
Чтобы матушка-земля хлеба народила.
Ветерок слегка явил слабое движенье,
Пока царь свой вклад вносил в дело орошенья.
В руку сон к нему пришёл, он и отличился.
По нужде, видать, большой фараон мочился,
О лишениях, войне думал о страданьях,
О ниспосланных стране новых испытаньях.
Мочегонное он пил на ночь, не иначе.
Передам я этот сон, чуть переиначив.
Вот выходят из реки семь коров мордастых,
Тучные, как толстяки из известной сказки,
Круглые со всех сторон близ воды пасутся.
А за ними гегемон – семь других несутся
Видом выжатых, как жмых, с худосочной плотью
Семь бурёнок, но таких, что заменят сотню.
Не коровы – рысаки рвут свои копыта
В тростники, где толстяки пожирают жито.
Вид худых внушает страх – хищники в натуре,
При копытах и рогах волки в драных шкурах.
Жвачку сочную жуют, разомлевши, тёлки,
А худые тут как тут сеют кривотолки,
Образуют меж собой разные ячейки,
Речь ведут о трудовой скраденной копейке.
Лик явил святой Ампил**, призрак коммунизма,
И перстом благословил акт каннибализма.
Окружил со всех сторон тех коров мордастых
Худосочный гегемон и сожрал сисястых…
Фараон на всех парах, в страхе от восстания,
Убегает, акт прервав мочеиспускания.
Колесница, как бидон, навернулась с кручи…
И проснулся фараон от дурных предчувствий.
Покрутился и опять тяжким сном забылся,
А в глазах его стоят семь стеблей пшеницы.
Озадаченный сатрап прячется от ветра.
Капли жёлтые кап-кап на царёвы гетры.
Хоть и малая нужда, а народец ропщет,
Сновидений ерунда горе напророчит.
Семь колосьев поднялось зёрнами набитых,
Рядом с ними дали ость семь пустых бандитов.
Не случилась завязь в них. С зависти и злости
Ощетинились они на богатых остью.
Голытьба все отрясла тучные колосья,
И остались на стеблях лишь пустые ости.
Прокатился передел продразвёрстки пуще.
Стал любой, кто уцелел, нищим, безымущим.
Пробудился фараон, встал от огорчения.
Понял он – и этот сон будет со значением.
Всех волхвов тогда созвал в Фивы для совета,
Сон мудрёный рассказал, ждёт от них ответа.
В кулуарах те волхвы меж собой судачат:
Не сносить им головы, если напортачат.
От тиранов параной гибнут правдолюбцы.
Над Предтечи головой ироды смеются.
(В Православной церкви Иоанна называют Предтечей и Крестителем. Предтечей – потому что он пришел прежде Христа и проповедовал народу Его пришествие, Крестителем – потому что он сам крестил Спасителя в Иордане. Иоанн был казнён в темнице оруженосцем царя Ирода, который отсёк ему голову)
Озаренья краток миг. Ждут волхвов невзгоды,
Если предсказанья их будут неугодны
Власть имущим. Кто-то яд примет, безусловно…
Им же надо предсказать Рождество Христово.
Зря морочил всех Морфей со своей скотиной.
Чем явление сложней, тем ясней причина.
Фараону всякий бред с перепоя снится,
Но такое о царе кто ж сказать решится?
Мудрецы скорей умрут, чем лишатся ксивы,
Потому они живут долго и счастливо.
Серебром слова у них, лишнего не скажут,
Любопытствующим фиг вынут и покажут.
Груз невысказанных слов – дорогие слитки,
Потому у мудрецов золота в избытке.
Оказались старики на разгадки жидки,
Собирают в узелки ветхие пожитки.
Выставляет на перрон проигравших банду,
Набирает фараон новую команду.
Молодой в таких делах сто очков даст старым,
Предсказал же скорый крах, гибель хлебодару
Наш Иосиф, под ведром что три дня скрывался.
Результат придёт потом, позже без оваций
Место хлебное займёт он не ради выпить,
Бунт голодный отведёт и спасёт Египет.
* Полномочный представитель президента Российской Федерации в федеральном округе – должностное лицо, назначаемое президентом России.
** советский и российский политик, общественный деятель.