Глава 5. Зачем святыни нам чужие?
Зачем святыни нам чужие?
Своих богов недостаёт?
От сотен лет, что им служили,
Одним прыжком мы совершили
К монотеизму переход?
Вопросом тем филистимляне
Могли задаться тут и там,
Когда ковчег Завета рьяно
На обозрение мирянам
Несли по разным городам.
Ковчег тот в храм они вначале
Внесли к Дагону, а потом
Облом случился чрезвычайный –
Наутро их Дагон печально
Лежал к земле своим лицом.
Его на место ставят дружно…
А утром, кто б подумать мог –
Вчера был бог, а нынче чушка.
Лежит Дагон простою тушкой
Без головы, без рук, без ног.
Поверженный бог на пороге
Застыл, маньяком расчленён.
Сцепились ночью, видно, боги
В жестокой сече и в итоге
Дагон был сбит и осквернён.
С тех пор служители Дагона,
При входе пыль сбивая с ног,
Традиций старых эпигоны,
Неписанные чтя законы,
Не наступают на порог.
Рука Творца отяготела
Господня – значит, ждите мор
И язвы страшные на теле,
У всей страны режим постельный
И крыс нашествие из нор.
Дагона капище в Азоте
Началом стало разных бед –
Бог наказал всех – так извольте:
Народ с наростами, в коросте
И прочих бед при нём букет.
Не мышки белые, а звери…
За что сей жребий столь суров
Обрушился на край тот древний? –
С того, что Яхве, Бог евреев,
Терпеть не мог других богов.
Филистимляне то не знали.
Язычники, что с них возьмёшь,
По городам ковчег таскали,
За что еврейский Бог в опале,
Им показал ядрёну вошь.
Не вши (точнее быть), а мыши
Плодились сонмом грызунов
Там, где ковчег стоял под крышей.
В том знамение вижу свыше –
В дом не вноси чужих богов.
Глава 6. Своих-то за что?
Семь месяцев блуждал Ковчег Господень
В чужой земле по разным городам
Филистимлян, но был им неугоден –
В хозяйстве совершенно непригоден
И полчища мышей при нём всегда.
Когда ж тот край наполнился мышами
Настолько, что без писка не ступить
Босою ножкой благородной даме,
Филистимляне вместе со жрецами
Совет держали – как им отпустить
Ковчег Господень, выставить в то место,
Где быть ему сподручней… Приплатить
Жрецам придётся, здесь не отвертеться…
Решил Совет: «Собрать с народа средства,
Пять изваяний жертвенных отлить
Мышиных золотых и пять наростов…»
(Что за нарост – вам скажут мудрецы.
Вернуть чужое тоже ведь непросто…
А глядя на поборы, мне сдаётся –
До золота охочи все жрецы.
Писать об этом откровенно тошно,
Но всех конфессий эти господа
В том, прихожан как можно облапошить
Путём даров, поборов или пошлин,
Консенсус меж собой найдут всегда.
Патриотизма высшее начало
В религии важнейший лейтмотив.
И даже где окончилась печально
Война, рука писца не подкачала,
Ковчег особой силой наделив).
«Чужое божество вернём с поклоном…»
(За то, что люди не сожгли ковчег –
Как сжёг Иаков раньше их иконы –
И в храм внесли… А кто разбил Дагона,
Так и осталось тайною для всех).
«Воздайте славу Господу чужому
(Кто призывает вас поработить),
Его рукой не быть вам поражённым…»
(Каким быть надо циником прожжённым,
Чтоб так народ свой собственный дурить!)
«Первородивших двух коров возьмите,
Телят оставьте дома, как залог,
Телегу-колесницу сколотите,
Ковчег и утварь золотую погрузите,
Поставьте на скрещении дорог.
Куда пойдут коровы, поглядите,
Увидьте, что главнее для скотин –
К телятам повернуть в свою обитель
Иль есть другой над ними повелитель
Сильнее чем животный их инстинкт?
Пойдут коровы если к Вефсамису,
Где место для Ковчега и удел –
То это Бог над вами зло замыслил.
А если нет, пред Ним мы извинимся –
Мышей на вас наслать Он не хотел.
Случайность то, явление природы,
Сказать попроще – индетерминизм?
Не все переселения народов
Случаются Всевышнему в угоду,
И волос с головы слетает вниз
Сам по себе, когда глаза смежатся
От старости. Не будет с гребешком
Бог шевелюрой вашей наслаждаться
И в лысинах Ему не отражаться,
Следить за каждым вашим волоском».
(С заветом Ветхим не согласен Новый
В суждении о каждом волоске.
Но обсуждать мы это не готовы,
А потому вернёмся мы к коровам,
Пока ковчег от нас невдалеке).
Коровы, притороченные к дышлу,
Прочь от телят пошли с понурым лбом,
Но горестно они мычали слишком,
И даже мне со средненьким умишком
В их добровольность верится с трудом.
Ярма коровы ранее не знали.
Да кто угодно в упряжь попадёт,
С отчаянья свой дом найдёт едва ли.
Не раб влачит ярмо в своей печали,
Скорей ярмо само его влечёт.
Филистимляне за скотиной вещей
Пришли к евреям, взад вернуть ковчег.
Левиты золотые сняли вещи,
Коров же с благодарностью зловещей
Сожгли как жертву. Радость не для всех
Была в тот день. Сыны Йехониина
Печалились. И с ними заодно
В ковчег Господень нос простолюдины
Засунули узнать, что в середине,
А это свыше им запрещено.
И поразил Бог семьдесят, кто лазил,
Плюс тысяч пятьдесят. Урок другим
Он преподал без всяких эвтаназий,
Очистил регион от безобразий
И, как всегда, с намереньем благим.
Филистимляне с почестями вроде
Ковчег вернули, сами привезли.
Не конь Троянский вёз его в подводе,
За что же мор в их сделался народе?…
Здесь суть одна – ты Господа не зли,
Наказанным окажешься жестоко.
Не способ важен здесь, а результат.
Когда ж от эпидемии до срока
Загнёшься, вывод сделаешь глубокий –
Не суйся с пятачком в калачный ряд!
Глава 7. Судья на гособеспечении
Двадцать лет священник Самуил
Был Судьёй в левитском аппарате и
Верой, правдой свой народ судил,
Закреплял зачатки теократии.
Победить заклятых их врагов,
Гнать филистимлян создал движение,
Свергнуть призывал чужих богов,
Со Своим улучшил отношения.
Прочь изгнал Ваалов и Астарт,
В руки полностью бразды правления
Взял пророк и чёрт ему не брат
В деле Саваофа прославления.
Всех призвал Израильтян прийти
Он в Массифу в полной амуниции,
Под полой обрезы принести.
«Буду – всем сказал – о вас молиться я.
От руки филистимлян долой
Бог избавит вас, чинуш с налогами
Выметет поганою метлой,
Чтобы ваш гешефт они не трогали».
Самуил народ свой изучил,
Как Судья на гособеспечении
К сердцу прихожан нашёл ключи,
На военные созвал учения.
В лагерь потянулись с разных мест
Угнетённые, почти бесправные.
Кто с обрезами пришёл, кто без
Жизнь свою отдать за дело правое.
Но филистимлянский Главный штаб,
Про восстание прознав грядущее,
Осознав каков его масштаб,
Дабы время было не упущено,
Выслал сил карательных войска.
Знающих, что ждёт их за провинности.
Богоизбранных взяла тоска.
К Самуилу в страхе обратились все –
Дескать, защити и отмоли
Ты у Бога наши прегрешения…
И молился рьяно Самуил
Во грехов народа отпущение.
Взял пророк ягнёнка от сосцов
И принес его во всесожжение,
Чтоб филистимлянских наглецов
Саваоф обрёк на поражение.
Жертва к небу с пеньем вознеслась.
А филистимляне, снявши памперсы,
Воевать пришли не в добрый час –
Оторвали Господа от трапезы.
Возгремел над ними сильный гром…
То ж Перун! (Иль Зевс там в громовержцах был?…
Разбираюсь я в богах с трудом,
Да простит Господь моё невежество).
Охватил язычников тех страх,
Что тотем на них обрушит мщение.
И они, запутавшись в богах,
Обрекли себя на поражение.
Били правоверные сыны
Тех филистимлян без сожаления.
Были впредь враги усмирены
Самуила во все дни правления.
Слава разнеслась на сотни миль,
Отразилась горными отрогами.
Видя, как вознёсся Израиль,
Аморреи Израиль не трогали.
Самуил в судействе не блудил,
Не искал, теплее где по Цельсию,
А по разным городам ходил
С выездной своей судебной сессией.
Взяток он не брал ни тут, ни там.
Жертвенник воздвигнул Богу в Раме он.
С подаяний ведь не то что храм,
Не построить даже палат каменных.
(То не наш а-ля Верховный Суд,
А про Арбитражный и не вякаю,
Там такую мзду порой несут,
Что не снилась праотцу Иакову).
Если жизнь переселяет всех
Из лачуг в дома многоэтажные,
Почему в тот первобытный век
Отношенья были непродажные?
Иль в столицах не было квартир,
Чтобы их прибрать в порядке явочном?
Видно, тот ветхозаветный клир
Победней был наших и порядочней.
Глава 8. Господь отдыхает на детях Самуила
Как природа, сложный выполнив заказ,
Расслабляется на детях гениев
И штампует словно ширпотреб всех нас,
Так и Господу всё делать всякий раз
Руки не доходят или лень ему.
Взгляд свой бросив на людскую кутерьму,
Выберет Он самого достойного,
От себя пошлёт кого-нибудь к нему
С разъяснением, как жить нам по уму,
А не просто всё лепить от вольного.
Божий человек, услышав свыше глас,
Обнаружит редкое старание
Послушанья крест нести не напоказ,
А с детьми ему, как большинству из нас,
Некогда заняться воспитанием.
Так и Самуил. Своих двух сыновей
Судьями по возрасту поставил он
(Чем роднее человечек, тем верней)…
Дети только жреческих кровей
Назначались судьями в Вирсавии.
Но Господь на этих детях отдыхал,
К ним не проявил благоволения.
Без пригляда свыше всяк не без греха,
Ну, а эти – просто сучьи потроха
По служебным злоупотреблениям.
Уклонились в корысть (иль в корысть?).
По своей законченной паскудности
За подарки, деньги, брынзу и кумыс
Мразь любую оправдать они брались
То условно, то по неподсудности.
За одно лишь ковыряние в носу
Девственность могли лишить невинности,
Брали всё, что только им ни поднесут.
Рядом с ними мог бы слыть Басманный суд
Образцом добра и объективности.
Все старейшины Израиля пришли
К Самуилу. Мол, в преклонном возрасте
Ты устал судить, а мантию решил
Передать сынам, но с этим поспешил
По причине их профнепригодности.
Обирают сыновья твои мирян,
Гнут их, словно те беспозвоночные
(Есть среди людей такой подвид, отряд).
Так поставь, Судья, над нами ты царя,
Чтоб мы жили как народы прочие.
Не понравились пророку те слова,
Господа спросил, сошлись во мнении –
Корпус впрямь Судейский слаб, жуликоват,
А старейшин сонм не просто хитроват,
Наглый он по Богу отторжению.
Бог с Египетской их выводил земли,
А они с Астортами якшаются.
И как Господом они пренебрегли
(Позабыв, что без Него они нули),
Так и с Самуилом не считаются.
Но не сбросить со счетов сужденье их
С глупостью их просто беспардонною.
Всех не вылечить на голову больных,
Можно лишь для не особенно тупых
Разъяснить права царя законного.
«Вот какие будут у царя права –
Самуил старейшинам поведал всем –
Брать в солдаты оперившихся едва.
К голове они вернутся голова,
А над ними – наградная ведомость.
Всем кто в теле и кто с голода худы,
Тысяченачальники, рабочие,
Вам на жгучем солнце греть свои зады –
Виноградные, масличные сады
Вам возделывать на царской вотчине.
Под открытым небом в поле ночевать,
Пласт земли вздымать тяжёлым лемехом,
Хлеб вам сеять, жать, мечи царю ковать,
Часть десятую прибытка отдавать
На гарем, на слуг, на шлюх и евнухов.
Лучших ваших юношей, ослов, рабынь
Царь возьмёт под нужды оборонные.
Вкапывать ежи, бетонные столбы
Вам тащить до грыж и от такой судьбы
Восстенаете, лбы толоконные».
Но народ послушать глас тот не хотел
(Не ходил масон в его приятелях),
Мнение о нём особое имел,
Жрец Верховный одряхлел и не у дел –
На хрена такая теократия?
«Ставь царя над нами срочно, Самуил,
Власти вертикаль нам не расшатывай.
Пусть на войны нас зовёт не дым кадил
Тот, что опиумом все глаза застил,
А царя горластые глашатаи».
Жрец тот бред монарший, мягко говоря,
С алтаря в эфир послал без рации.
Разрешил в ответ Господь им дать царя,
Как не ведающим, что они творят –
То-то неразумным было радости.
Глава 9. Саула на царство
Некто из сынов Вениамина,
Имя его Кис, в округе жил.
Знатный человек, имел скотину
Он в достатке и красавца сына.
Вот уж кого Бог не обделил
Ни лицом, сложением, ни ростом.
С ним сравниться чтобы – лезь на стул.
Закурить попросит папиросу –
Отдадут всю пачку без вопросов.
Вот таким был Кисин сын Саул.
Как-то раз ослицы у папаши
Загуляли, не вернулись в хлев.
Сына шлёт отец искать пропавших
Тех ослиц, слугу Саулу давши,
Пастухов за ту пропажу взгрев.
И пошёл сын на гору Ефрема,
Землю Шаалим всю обошёл,
Исходил сто вёрст и днём, и в темень,
Но искал скотину бессистемно,
Потому ослиц он не нашёл
И сказал слуге: «Давай вернёмся.
Как в стогу застёжки от штиблет,
Не найти пропажи, мне сдаётся.
А отец наш с горя изведётся,
Думая, что мы пропали вслед».
А слуга, видать, с солидным стажем,
Отвечал: «Нет, нам назад нельзя.
Кис тебя, возможно, не накажет
И простит сынку ослиц пропажу,
А меня он взгреет почём зря
Так, что жир растопится подкожный…
С высоты на бренный мир взглянуть
Нам Господь без ДжиПиЭс поможет.
В городе здесь человек есть Божий.
Он укажет нам к ослицам путь».
«Только что нам дать тому провидцу? –
Говорил Саул слуге в ответ –
Издержались мы, как говорится,
Даже лезвий нет, чтоб нам побриться,
Навести хотя бы марафет».
Здесь слуга, калачик тёртый, в тиглях
Побывавший по его годам,
Серебра вдруг вынул четверть сикля
И сказал, преобразившись ликом:
«За ослов последнее отдам».
"Хорошо ты говоришь; пойдём же –
Отвечал Саул – где твой пророк?" –
Быстро подсчитав в уме, похоже,
Что ослицы будут подороже.
Говорят же – жадность не порок.
(Что? Ошибся? Бедность, а не жадность?
Не таков Вениамина род?
За враньё меня пусть Бог накажет,
В Книге я встречал и не однажды –
У евреев всё наоборот).
Самуил им сам спешит навстречу,
Бел как лунь и крошится как мел.
Катаракт тогда ещё не лечат,
Только тот, кто Господом отмечен,
Силы сохраняет при уме.
Жрец имел виденье в полнолунье
Про Саула, появленья ждал,
Ведь совсем недавно накануне
За сынов своих как отступную
Дать царя старшинам обещал.
И теперь, едва завидев глыбу,
Гору мышц со взглядом не тупым,
Жрец услышал с неба: «Царь твой прибыл,
Глянь, какого парня ты надыбал
Среди прочей мелкой шантрапы.
Царь Саул помазанником Божьим
Разгромит врагов филистимлян
И народу нашему поможет.
Тот взывал о деле неотложном
Громко так, что вопль достиг Меня.
Будет управлять Моим народом
Этот человек, что выше всех
В Израиле, не иногородний,
Наш, Вениаминовой породы,
А не выкормыш сторонних сект.
Собери ни много, и ни мало,
Тридцать человек, на высоте,
С ними вместе Мне по ритуалу
Жертву принеси. Так этот малый
Обретёт царя авторитет».
Как бывает часто на охоте,
Зверем вышел на ловца Саул.
Самуил стоял в своих воротах,
На других смотрел вполоборота,
А к Саулу корпус развернул.
Тот к нему, понятно, обратился,
Видя надпись на дому – Судья:
«Где найти, отец, дом прозорливца?»
Старец отвечал не без амбиций:
«Прозорливцем этим буду я.
Расскажу, что у тебя на сердце,
Как придём с тобой на высоту.
Там уже готово мясо с перцем.
Жертвоприношение без специй –
Что кричать немому в пустоту.
О пропаже не печалься даже,
Прочь гони свою дурную мысль.
Скажешь ты, когда придёшь к папаше,
Про ослиц, три дня уж как пропавших –
На моём дворе они нашлись.
Одному тебе теперь отныне
В Израиле всё принадлежит
Вожделенное – вода в пустыне,
Города, сады, ослы, рабыни.
Всё, что неподвижно и бежит,
Пребывает в подчиненье дома
Твоего отца». Саул в ответ
Вроде как смутился: "Племя скромно
Наше по размеру, честь огромна…"
– «Бог решил, альтернативы нет!»
Дальше всё, что там происходило,
Шло на высоте на пикнике.
Но не там, где дуло и кружило,
А на даче мясо без прожилок
Приготовил повар в колпаке.
Самуил с прислужником Саула
В комнату на тридцать аж персон
Ввёл, в углу почётном, где не дуло,
Дал им место лучшее со стулом.
Осенил Саула жрец перстом,
А когда ему велел поставить
Мясо то, что раньше для себя
Приказал зажарить, перестали
Даже есть все тридцать персоналий,
С уваженьем глядя на ребят.
Далее с Саулом лез на кровлю
Самуил и долго говорил
Про нелёгкую царёву долю,
И на кровле (ближе к Богу что ли?)
Жрец постель Саулу постелил.
Рано поутру помазал мирром
Жрец Саула (тот не возражал),
Выдал ему царскую порфиру,
Приказал стоять по стойке смирно,
Как велел священный ритуал.
Глава 10. Неужто и Саул в пророках?
Взял Самуил сосуд с елеем,
На голову Саула лил
И долго, словно после геля,
Смывал елей, благоговея,
И наставленья говорил:
«С сего момента Бог помазал
Тебя в наследники свои.
Ты будешь царствовать, указы
Писать и оглашать их разом,
В колокола о том звонить,
Спасать Израиль от нашествий
Его врагов, сам нападать
На них начнёшь в удобном месте.
Теперь ты Господа наместник,
А не – пойди, возьми, подай.
То будет знамением важным,
Не зря пробьёт тебя озноб,
Когда два человека скажут –
Нашлась пропажа – и покажут
То место, где Рахили гроб.
Там твой отец, уж об ослицах
Забывший, с чаяньям одним
Тебя узреть так сильно злится,
Что всех прохожих бьёт по лицам –
Что с сыном, говори, моим?
Пойдёшь ты далее оттуда.
Три богомольца, три агнца
Для жертвы встретишь, хлеба блюдо
И мех с вином. Случится чудо –
Они нальют тебе винца,
Как другу лучшему на свете
Из трёх козлят двух отдадут,
Смеяться будут словно дети,
За то, что взял у них две трети,
Благодарить тебя начнут»…
(То знаменье толкую просто,
Хоть я совсем не богослов –
С таким как у Саула ростом
Жлоба завидев, без вопросов
Всё отдавали до трусов,
А тут две трети, эко диво…
Другое непонятно мне).
Там Божий холм, не зал спортивный.
Охрана там в костюмах с ксивой,
Цивилизованно вполне,
А ведь они филистимляне…
Пророков целый сонм с холма
Спускается… Соревнованье?
Тимпан, свирель…. и в том гулянье
Кому не лень, и стар, и мал
Пророчествуют… В продолженье
Слов Самуила: «Ты, Саул
(То знамения изложенье)
Примкнёшь к пророкам, их движенье
Возглавишь, точно есаул.
Пророчествовать будешь лихо.
Тебя Дух Божий посетит.
Как новый человек великий
Душой преобразишься, ликом.
В тебе проснётся трансвестит
В том смысле, что переродишься,
Иное сердце даст Господь.
Перекроишь кафтан свой Тришкин,
Нашьёшь карманов для излишков,
Заткнёшь за пояс всех господ.
Лишь знамения те в натуре
Все сбудутся, то будет знак -
Ты зряч и, даже глаз зажмурив,
Увидишь кто в овечьей шкуре
Волк, проходимец, вурдалак.
Ступай в Галгал. Туда, где режут
Для мирной жертвы скот и жгут,
Приду и я. Молись прилежно
И жди семь дней меня с надеждой.
Что делать, я тебе, скажу».
(С царями разбирался смело
Наш Чернышевский демократ,
Учил как жить, но неумело -
Советовал царю «Что делать?»
И доставал «Кто виноват?»,
Из жизни приводил примеры…
А царь ему на это – Брысь,
Уймись, не действуй мне на нервы,
И если ты горяч не в меру,
Поди в Сибирь, охолодись…
А что сегодня изменилось?
Давать советы при деньгах
То смелость или инфантильность?
Сменил бы царь свой гнев на милость,
Будь Чернышевский олигарх?
Когда, старик, в своём уме ты,
В пророка тогу не рядись,
И кем бы ни был ты при этом,
Не лезь к царям давать советы
Без окрика – Поберегись!)
Все знамения в ритме скерцо
Сбылись, едва ушёл Саул
От Самуила. Бог дал сердце
Ему (теперь не отвертеться
От царской доли, есаул).
Пришли к холму, там сонм пророков
Нарисовался неспроста.
И на Саула Дух высокий
Сошёл, да так скрутил жестоко -
Тот аж пророчествовать стал.
Народу было слушать горько,
По их понятьям, сущий вздор.
Неужто и Саул в пророках?
С времён тех эта поговорка
В миру гуляет до сих пор.
Саул смутился, стушевался,
Пророчествовать прекратил,
Что стал царём, не признавался,
По скромности не ждал оваций…
Тут появился Самуил,
Враз всем мозги на место вставил -
Авторитет ценили встарь.
Монархию жрец так представил,
Как будто это к свету ставни
И дверь к добру… Так где же царь?
Саул же прятался в обозе.
За ним послали, извлекли
Согбенного в неловкой позе,
Но рост такой, что все кто возле,
Пред ним так просто дохляки.
Здесь Самуил не шутки ради
Привёл сравненье про фонарь,
Что Бог зажёг при их ограде.
И все тогда как на параде
Воскликнули: Да будет царь!
Как люд с научных конференций
Шёл по домам своим, чужим,
Так и теперь – с трусливым сердцем
Желали люди отсидеться,
Лишь храбрые пошли за ним.
Негодные тогда Саула
Презрели, не несли даров –
Кто он такой, что нас задумал,
Подставив под ружьё и дуло,
Спасти? Пусть ищет дураков!
Саул те вопли антиподов
Как бы того – не замечал,
Недолго, правда. Через годы
Негодный, ставший неугодным,
Погибнет от его меча.