Технология Иуды

Не первый век такая наука практикуется, так поступают многие успешные, именно успешные командиры, не только милиционеры. Так выходят из «послезастойного» состояния, а нам ещё одно человеческое скотство в копилочку. Ябедничество, это тоже признак демократии, в коллективах, большинство сдаёт друг друга, и в отличие от времён середины века, когда за это с лёгкостью били почти не боясь закона, сейчас это воспринимается беззлобно. Даже со стороны пострадавших.

Был у меня интересный случай, работал я в коллективе на проходной крупнейшего завода. У меня своя работа, коллектив человек восемь выполнял свою работу. Но у кого-то в этот день был праздник, кажется, день рожденья, кто-то проставился. Выпили втихаря, без застолья, выполняя свои обязанности. Пропускали машины, досматривали их, оформляли документы, согласовывали, бегали, делали своё дело, меня не считали, я чужой, у меня своя работа. Но! Каждый, оставшись один, позвонил по начальству, доложил кто, сколько выпил, между прочим, походя, не стесняясь меня. Настолько обыденно, я был в шоке.

Оказывается, как мне позже объяснили, что такое иногда практикуется. Никто не заругает за то, что выпили, но уволят, всех кто не доложил. То есть это взаимная договорённость, сейчас это мало кому интересно, необычно, но не ахти какое из ряда вон выходящее происшествие. Но расскажи я такое в 70х, или в 80х это могло быть сенсацией, если бы мне поверили. Но, что интересно, сейчас аж желчью плюют на времена, где, по их мнению, только по одному доносу могли.… Только по доносу? Как вообще может существовать государство, где по доносу можно посадить? Только в дешевых сериалах, после перестройки, человек может серьёзно разговаривать с ябедником и доносчиком. В книге Булгакова показан случай, когда Коровьев донёс на председателя домового комитета, то что он валюту в вытяжке хранит. Пришли, проверили, валюту нашли, но не только по одному же доносу? Его с поличным поймали.

Даже в школе учительницы, женщины терпеть не могли доносчика. Нередко подставляли, как бы случайно проговаривалась. Донос – это порок начала или конца веков, но никак не середины века. Доносчика непременно выслушают, иногда заставят донести, но наказать по одному доносу, а тем более относится к ним, как к людям, по человечески, неприемлемо. Считается, что простое общение с таким людьми отнимает удачу, во всяком случае, участники войны, часто такое говорили, у людей прошедших через войну выработалось свое суеверие, очень необычное, сложное и мудрое. Но один из главных признаков ябедничества в середине века, это демонстративное внимание к ним, и не менее демонстративное презрение их. Сейчас же мы демонстративно любим это явление, и демонстративно показушно смеёмся над серединой века. Какая-то нелогичная несуразица. Если вспомнить книги и фильмы о царской охранке старые, писаные тогда, когда ещё живые свидетели оставались, то там описаны способы современного ябедничества. То есть доносчиков не любили только те на кого они доносят. Такое отношение было в начале прошлого века, такое в норме вещей вначале этого века, а что между ними? Есть такой фильм про пионерский лагерь, «Добро пожаловать или посторонним вход запрещен» там, у начальника лагеря была девочка ябедница, это первые хрущевские изменения. За такое если бы кто-то узнает наверху при Сталине, можно было, очень дорого поплатится. Но приветствовались открытые выступления, то есть разобрать на собрании не то, что можно, но и нужно, но выделять ябедника, а тем более делать из него героя, если где-то ещё и пройдет такое, то детей калечить, никто не позволит. Такие изменения произошли сразу после ХХ съезда, но естественно критиковались и высмеивались. Нельзя на основании художественного произведения высчитывать точку поворота но, по моему мнению, разницу отношений описать нужно. Все изменения вроде осуществляются постепенно, но это не так, происходят едва заметные, но скачки.

Что было в середине веков, в данном случае, рассматриваем двадцатый век. Откуда взялись такие люди, и куда они деваются, к середине веков? Не может быть, что бы совсем исчезли. Под какой лавкой прятались? Совсем это не могло исчезнуть, и ни с чего появится. Здесь опять-же уживаются две проблемы, они и двигают друг друга. Во-первых, количество таких людей увеличивается, кстати, не только в низах, но и во власти, но и отношение к ним меняется. Что из этого первично, что вторично – вопрос не из последних. Вспомним историю о том, что бы изменить человека можно заставить ходить его строем. Что бы изменить речь, занимаются лепкой пластилина, или вышиванием. Много проблем в одночасье не возникает, есть одна главная, остальные все с ней связаны. Зачем при Анне Кровавой, водили по городу преступников, и те кричали: «слово и дело» а доносчиков били? Что бы изменить отношение к ним, и ко всему, что с этим связано.

«Два процента людей – думает, три процента – думает, что они думают, а 95 процентов людей лучше умрут, чем будут думать».

Бернанд Шоу.

Если глупого человека, отказывающего думать, в тайной канцелярии ненадолго подвесили на дыбу, за то, что на него донёс сосед, а он знает, что сосед, это сделал за ради первого кнута, не за деньги, не корысти для. Заставит ЭТО его задуматься? Ну, если даже это не заставит задуматься, то и черт с ним, но как Вы думаете, ЭТО может кого-то заставить зашевелить мозгами? Ну, хоть кого-то? Выход общества из сложившейся ситуации не может быть найден теми, чья «Жизнь похожа на фруктовый кефир» Сначала нужно растормошить хоть кого-то, кто бы начал думать: «И что же это такое с нами происходит?» То, что происходило при Сталине – это всё действия, для того что бы заставить человека думать. Сейчас, и в начале ХХ века это отупление, причем не на уровне государства, во всяком случае, этот вопрос не только сверху продавливается. Учителя прикладывают все силы, что бы упростить программу. Мамы решают за своих детей жизненно важные задачи, что бы только их чадо, ни дай бог, не стал умнее. Да, они при первом удобном случае выпячивают гениальность своего чада, и готовы платить учителю, за лишнюю ненужную пятерку, но в своем большинстве, не позволяют недорослю делать самостоятельно никаких действий от которых он может поумнеть. Человек сам пытается отключить свое мышление, людей начинает раздражать, и очень сильно, если его заставляют, что-либо понять: «Я так глубоко не задумываюсь». «Зачем тебе это надо?». Это не правительственная программа, хотя возможно и они руку приложили, в одной стране живем, это мы сами боремся с образованием, но главное чего мы боимся – это развития. Нас очень сильно стало раздражать, что-то умное, логическое: «Я не люблю загадок!».

***

Было в советское время такое явление – очередь. За колбасой и не только. Очереди были и после войны, но тогда другое дело, критиковать ту вынужденную необходимость – кощунство. Очереди были и в кино, и в театры, за книгой, но это говорит о высокой культуре, потому, что книг, театров и кинотеатров было больше, чем сейчас, уж чего-чего, а культурных зрелищ тогда было много, но что бы ни путаться, мы пока рассмотрим именно очередь за колбасой и только её. Очереди за ней были даже в Москве, где её было предостаточно, до сих пор, о большой очереди говорят: «Там очередь как за колбасой» Интереснейшее явление, давали килограмм в одни руки, занимали очередь, не смотря на мороз, жару, снег, ветер и дождь, ещё с ночи. Два раза отстоять было очень сложно, часов 12 толкотни в тесной потной очереди, за килограмм колбасы, по мне так это пытка. Но такая же колбаса, да ещё и на выбор лежала в любом коопторге на 30-70 копеек дороже, в зависимости от региона.

Для совсем молодых поясню, что кооперативная торговля, это нечто среднее между частной и государственной продукцией. Коопторги были даже в Москве, где было достаточно продуктов, по твёрдой госцене, но вся коопторговская продукция была чуть выше качества. Она так же делалась по госту, но мясо шло от частника, чуть разнообразнее питание, поэтому чуть вкуснее. Я нарочно пустился в подробности, это подзабыли даже старые люди, а молодежь этого вообще не знает, от потока информации они попросту запутались. Подводим итоги: Государственная колбаса, варёная самая обычная, стоила 2,80, даётся килограмм в одни руки, а рядом в коопторге от 3,00 до 3,50 в зависимости от пояса, бери, сколько хочешь. Ну не было у нас такой материальной проблемы, что бы 10-12 часов толкаться, из-за, 70 копеек. Максимум семьдесят. Сейчас многие вспомнят, что была ливерная по девяносто с чем-то копеек, докторская, полу копчёная, по 2.20, по 5 рублей, но эта самая огромная очередь, была только за одной единственной колбасой, которая стоила на несколько копеек дешевле такой же. За остальными сортами собирались иногда небольшие очереди, это естественно, тогда магазинов меньше было. Едешь, ночью часа в 3-4, погода мерзкая, еле поднялся, чем хочешь готов пожертвовать, ради того, что бы в постели оказаться, глядь, уже очередь, уже толкаются, уже ругаются. Это же они как минимум часов 12 в этом аду, гавкаться друг с другом будут.

Зато как послушаешь, что они с этих очередей выносят, какие истории, какие сплетни, и невольно задумаешься: «Какой же это для них ад? Для них это рай!». Тогда же не было современных телепередач, где депутаты на всю страну делятся своим идиотским видением политических структур, над которыми домохозяйки ржут, считая себя умнее их. Тогда не обсуждали по телевизору личную жизнь спившихся от несчастной 33 любви звезды кино или эстрады. Не было соцсетей, где можно было обсудить с братьями и сёстрами по разуму, что все бабы – дуры, или все мужики – козлы, или какие хохлы или москали придурки потому, что не того президента выбрали. А самое главное там можно поругать Родину и начальника.

«Мне на днях знакомый КГБ шник рассказывал! Мы с ним часто в очереди за колбасой встречаемся. Такое, такое…! Оказывается нам всё врали…»

«Что там было, как ты спасся, каждый лез и приставал»

Часто во время аврала просили задержаться бригаду в пятницу, или выйти поработать в субботу до обеда. Сейчас не просят, до революции вообще 12 часовой рабочий день норма, а в те времена был строгий восьмичасовой рабочий день, но нередко просили поработать сверхурочно. Во времена очередей, кроме возвышенных слов, «Надо», задержка на работе оплачивалась вдвойне. То, что ты способен не бросить в трудную минуту коллектив, который хочет получить премию, за выполнение плана, и себя в том числе, многим это продвигало не только очереди на бесплатную квартиру, но и давало почти бесплатные льготы, путёвки, на курорты, книги, и ту же колбасу. Некоторые не хотели оставаться, это их право, никто, как правило, не заставлял, хотя вопрос,: «А, что тубе дома делать?» звучал куда логичнее, чем сейчас, потому, что протестовали как правило те кто по очередям толкается. Обычно добровольцев хватало, но кое-кто даже пытались ругаться, что совсем не понятно. Мастер, бригадир, начальник цеха-участка просит задержаться, заставлять ни у кого прав не было, одно дело сказать: «Не могу», даже «Не хочу» но часто кто-то именно пытался скандал устроить, протестовать. Многие до сих пор вспоминают, что его, когда-то оставили после работы, чего он простить не может.

Как-то в субботу, поработав до обеда, иду с женой, слышу, вроде зовут меня, оглядываюсь, никого. Жена говорит, что зовёт меня кто-то, оглядываюсь, ни кого. Догоняет. Тот самый, что вчера драл глотку, что не хочет оставаться именно из протеста, рассказывает, запыхавшись, что он здесь рядом в очереди за колбасой стоит, с тёщей, женой, детьми, племянниками, (килограмм в одни руки дают) предлагает и мне с ним постоять, дружеский жест, осталось немного часа три четыре. Естественно поскандалить придётся, влезть в чужую очередь возможно, но без скандала, вряд ли получится. Я показываю ему: «Вон коопторг, вон коопторг. И вон там за углом ещё коопторг, поработал бы сегодня до обеда на своей работе, с товарищами, заработал бы разницу в цене такую, что колбасой объелся бы, и тёщу бы накормил, и детей бы не таскал по очередям. Разница между коопторговской ценой, и государственной, была ничтожной. Задержка после работы на три часа, или выход в субботу до обела, это как минимум десятка, не говоря о положении в коллективе. Как ни крути, что ни говори, это не та сумма, ради которой можно было, в три часа ночи, в тридцатиградусный мороз, или летом в жару, или в дождь, занять очередь с детьми и тёщей, что бы к закрытию волноваться, не скажут ли тебе перед носом, закрывая дверь: «Просили не занимать! Вы, что не слышали?» Можно возмущаться как угодно, но в коопторгах дефицита не было, и разница всего в несколько копеек. Тогда, что это было? Зачем?

Построили мы МЖК, ещё в 80х. это интересное явление, молодёжно-жилищный комплекс. Для себя строили, сами там работали, пока строили, перезнакомились. Въезжали весело, друг, другу помогая, уже зная соседей, кого хорошо, кого только по имени. Молодые были, собрались сходить пивка попить, выходим толпой из подъезда, сидит парень на лавочке, вместе отрабатывали за квартиру, но знаем его почему-то не очень. Тихий такой, скромный, пойдём – говорим – с нами, пивка попьём. Не могу – отвечает – мне в Саратов нужно ехать (это другой город по другую сторону Волги) Я там раз в неделю обязательно отмечаюсь, в очереди за мебелью записан, уже больше года регулярно езжу, вот такая жизнь наша несчастная. Парни задумались: что же это за мебель такая? Слышали мы, что есть где-то очередь, за чешской, югославской мебелью, и ещё какой эксклюзив, но не год же за ней ездить, отмечаться, интересно стало, начали подробности расспрашивать, выяснилось, что обычный кухонный гарнитур?! Так рядом мебельная фабрика, взял бы там, зачем жизнь тратить, что же в твоём гарнитуре такого особенного? Бац! Ещё один выстрел! Оказывается он за нашей мебелью стоит. Тут же парень на мебельной фабрике работает. Давай – говорит – 10 рублей сверху, в понедельник я тебе привезу кухню, мы же соседи. Мнётся. Что не так? Червонца жалко? Тот парень даже обиделся: Я же – говорит – не себе. Мне подписи собирать, шоколадку дай, не стоять же в очереди? Грузчикам рублёвку, водителю трешку. Тебе же, к подъезду привезем. Не потащу, же на себе? Мялся, мялся. Я – говорит – уже больше года езжу, отмечаюсь, осталось каких ни, будь два-три месяца…

Мы удивились и потеряли, казалось-бы интерес к этому человеку. Тем не менее, ещё пару раз вставала эта история в обсуждениях. Бесплатно с Саратова ему никто мебель не привезёт, не далеко, но это другой город, сэкономить он ничего бы не сэкономил, кроме того раз в неделю ездить в другой город, отмечаться. В то время автобус не дорого стоил, но как минимум три транспорта, один из них междугородний, копеек 40, если экономить, или ещё дороже, если что подошло, на том и поехал. Вот тебе и тихий, скромный мальчик. Говорят, подходил он потом к соседу, аж с вызовом отдавая деньги, проявил благодушие, разрешая себе помочь, ему, разумеется, отказали, не в нём суть. Таких людей было великое множество, даже не они интересны, а само это явление в комплексе, сами люди, которые сначала спрашивали: «Кто крайний?», а уж потом: «Зачем стоим?» и отношение к таким людям. Здесь всё логично, скажи, кому ни будь, что есть такие люди, все об этом знают, это явление считается уродливым: «Ну, есть такие люди». Но здесь не глупость это такое явление, о котором все знают, но… начинают подменять понятия, стараются не только избегать этого понимания, что было бы ещё полбеды, но люди начинают нести чушь, прикидываться непонимашечкой, но у некоторых действительно теряется адекватность, они действительно выключают себе часть мозга. Это уже следующая тема, даже после-следующая, что происходит с мышлением? Мы все поняли о чем речь, но об этом нельзя думать.

Возможно, происходит нечто подобное с рогатым мужем, которому начинают объяснять, что его обманывают, но отношение мужчины и женщины – это сугубо личное. Он защищается от самого явления, что кто-то нарушает его личное пространство, с любыми намерениями, добрыми ли худыми. Его можно понять можно, хотя и с трудом, что он дурака включает, и мямлит про любовь-морковь. А здесь что? Почему интерес к этому, вводит людей в ступор, сразу включается, что-то вроде того: «Ну не дураки же тогда были». Не было там ничего ни дурного, ни умного, это нечто иное от глупости или ума, и никакого отношения ни к интеллекту, ни к уму, ни к образованию не имеет. Такие люди готовы повторять не думая, только свой избитый вариант, хоть десятки раз, изо дня в день, но не задумываясь, при малейшем отклонении, сразу начинается психоз, или даже истерика, начинаются оскорбления, явно паническая боязнь проговорить правду. Потому, что правда здесь слишком не красивая.

Очередь можно сравнить с зарождением гражданской войны, с митингом, это политика, там и начали отбеливаться все эти «политически осуждённые» борцы с советской властью при помощи вшей, выброшенных собственных детей, и воровство по мелкому. Вот поэтому это закрытая тема, как будто речь идёт об интимных отношениях, эту тему тщательно оберегают и обходят те, кто давились в очередях, и те, кто презирал очереди и того, кто в них стоял. Даже не потому, что наши близкие измазались в этом явлении, это такой же вопрос, как вши, мелкое никчёмное воровство, предательство, как выброшенный или подкинутый ребёнок. После обсуждения этого возникает желание сходить помыться.

У Фадеева в книге «Молодая гвардия» есть описание предателя Стеценко, и вся «Старая гвардия» которая провалилась сразу, как только пришли немцы, очень его до войны уважала, такой он был милашечка. Никого не обидит, во всех компаниях душа-парень, это и есть типичный представитель очереди, во время войны таких вредителей вскрыли, и поэтому в 60-70 страна знала этот типчик людей любителей всего заграничного, вот они и облюбовали очереди. О них трудно, что-либо сказать, плохого или хорошего, они все в мелочах, как ходит, как смотрит, как ругает свое, и хвалит чужое. Это каста неприкасаемых, была такая в Индии, даже тень от них, коснувшаяся тебя, пачкает твою совесть. Это даже не нищие, которым лень трудиться или думать, но не стыдно побираться, это обеспеченные, или относительно обеспеченные люди, во всяком случае, не до того обедневшие, что бы за несколько копеек давится, и ругаться в очереди. Там было нечто их родное, уровень современного «Дом-2», клуб по интересам, там их жены тёрлись об потных мужиков, они это осознавали, но терпели, злились, но без этого уже не могли. Это жертвенность, давились, аж кости трещали, но наращивали в себе гнев, всех объединяла ненависть к начальнику, соседу, мужу, жене, Родине. Всё антисоветское зрело в очереди, с её помощью и уничтожили Советский союз.

Когда Горбачеву стало страшно от содеянного, он не мог просто заменить себя, на кого-то другого, нужен был спектакль. Создали хаос в снабжении, создались ещё очереди, как место сбора самых ничтожных слоёв населения. Для того, что бы в очередях не затесался, хоть один разумный человек, способный в самый важный час выкрикнуть: «Вы, что творите?» сзади за каждой очередью продавался тот же продукт, но оптом, по округлённой цене. Нужен тебе сахар, зайди за магазин, где за сахаром давятся, и купи мешок, с машины. Стоит он, к примеру, 94 копейки килограмм, кило в одни руки, к тому же ещё и талоны ввели, но за магазином с машины стоил, 50 рубля за мешок. Взял и забыл. Вся эта замятня была около полугода, а то и меньше, только для создания мест сбора. В час икс, подъехали к месту очередей с рефрижератором водки, и ни один не крикнул: «Что же Вы делаете, идиоты?» Не было в очереди ни одного порядочного человека, и быть не могло. Только пузырёк показали, слово: «Халява» прокричали, и закружилась, страна в бесовском танце! Сами под танки бросались. Это один человек придумал, или институты над этим работали? Наши или зарубежные? Но когда началось такое событие как очередь? В 70х мы осознавали уродливость явления, смеялись, над рассказами, приносимых из очереди. Это сейчас, такую галиматью, можно в каждом желтом журнале прочесть, в телевизоре посмотреть, в интернете пообсуждать. Но тогда? Где мы услышим историю чукрыниксв, которые пожирают кур, кроликов и коров, где в те времена послушать про секс с инопланетянами? Про кремлевскую таблетку. Там мы встретим знакомого КГБшника, который нам расскажет историю, как в армии мутанты солдат воруют, и едят:

«Ага, там раньше какую-то фигню испытывали, вот мутанты и наплодились!».

От туда была вырвана история, которая вошла в сюжет фильмов «Сволочи» и «Стиляги». Где поставили всё с ног на голову.

***

Попробуем разобрать разницу современного менталитета и середины века, по фильму «Стиляги», что могло произойти в 90х-2000 х никак не могло случиться в 60 х. Дело не в условиях борьбы, а именно в нашем табу. Вспомним сюжет из фильма «Брильянтовая рука» Семён Семёнович Горбунков-Никулин, приехав из-за границы, выходит из подъезда с разодетыми пацанами. А если бы они одни вышли в таком виде во двор в общество сверстников? Пистолеты им бы «простили» Штаны бы тоже, и курточки, но за всё вместе, если не по шее получили, то незримую стену между собой и друзьями воздвигли бы. И не от комсомольцев, а от друзей, не любили тогда понтов, и это не хорошо ни плохо, это так было, мы не можем такое ни ругать ни хвалить. Можно это попытаться понять, или не понимать, но это другая жизнь, там все было не так, вот эту разницу я и разбираю. В те времена была большая мода на самоделки. Выйти во двор с фирменной клюшкой, только на первый момент было верхом крутизны, обступят мальчишки похвалят, может кто позавидует, но на этом интерес не к клюшке а к тебе пропадет. Тем самым, мы выдавливаемся из общества пацанов, ты уже другой, и просто так тебе ни играть с этой клюшкой, но домой отнести, придется как-то решать эту неловкость. Одно дело похвастаться клюшкой, другое с ней в команду напроситься. С этого момента, ты уже не в команде, ты на понтах, на тебя нельзя положиться. И это правильно, вот только грань между этим и тем еле заметная, и каждый человек обязан её почувствовать сам. Мама и бабушка тебя этому не научат, они другие, они скажут, что плохие мальчишки тебе завидуют, и все, но здесь совсем другое, такие вопросы с пацанами обсуждаются.

Помню, учился в классе 3-4 м, пошла мода среди мальчишек, даже не среди молодёжи, от силы лет до 12-14, рисовать на футболках рисунки, трафареты. Я быстро влился в это течение. Рисовать у меня таланта не хватило, но подправлять много раз перекопированный рисунок, я умел не плохо. Так как я был ещё салага, мне не полагалось заходить дальше «Ну, Погоди» и «Майти Маусов», но мальчишки постарше очень часто получали по шее от сверстников, за патлатую голову, или три волосатые рожи, и надпись на русском, английском или смесью русских букв и латиницы, Битлас, Битлез, Битыз. Некоторые по нескольку раз по шее получали. Даже я, мелюзга не зная, что такое битлы, быстро познали, что они не волосатые, и я не раз пытался объяснить тому, кто просил исправить трафарет. Как только выходил в свет, такой горе-стиляга с такой придурью, так «плохие мальчишки с рогатками»: «Эй! Иди сюда! Что это? Битлов любишь? А ты их видел, хоть раз? А это что?» Это не зависть, не тупость, это адекватное отношение. За триста лет до тех событий была такая Боярыня Морозова, двумя перстами крестилась, кроме того: «Лицо не белила, щеки не румянила, зубы не чернила». Персты главное? Или зубы не черные? Что первое в глаза бросается? Мы до наших дней веру донесли, а про мораль забыли, потому, что мода для нас –мелочь. А что в памяти остаётся? Предательство Колчака, его душегубство, открытия географические, о которых никто толком не знает, но восхищаются, чаще чем открытиями Антарктиды, или то, что он на суде про себя насочинял, или его венная выправка? Не было у них никакой выправки. Это уже в послевоенных фильмах начали показывать. У них и форма была у каждого своя, тогда мода была превыше всего, только это, скорее всего анти мода. Посмотрите на современных дембелей, вот это тоже самое. В разные времена, по-разному относятся к культуре, к моде, до раскола за щеки нарумяненные прямо на улице могли ведром ударить, проходит немного времени, и зубы, не накрашенные в диковинку. Это сейчас идёт мужик, на кепке по английский большими буквами написано «Монтана», а на футболке шикарная, по его мнению, дама в шляпе. Что должно быть под этой кепкой, кроме «А,чо?!» В 60х-70х даже мальчишки понимали, что это как минимум не адекватность. Самая нормальная реакция спросить: «Что это у тебя там написано?» Сейчас пожилая женщина руководитель подразделения, пришла на работу, на завод в бейсболке, с надписью «ФБР» не говоря о шортах и остальной одежде: «А,чо?». «Да ничо!» Сейчас ни у кого из рабочих не должно возникать вопросов, обязаны её слушаться подчинённые, или поинтересоваться у влюблённого в неё ещё большего руководителя «Ты чо?» В Советское время и директор бы и начальник отдела кадров, доказывал бы свою адекватность, да и быть этого не могло даже в школе за такой вид выгонят из класса, и родителей вызовут, что бы объяснить им, что такое приличие.

Когда Семён Семёныч Горбунков-Никулин вышел с детьми из подъезда, там не было ничего вызывающего, это смешно, потому, что безвкусно и глупо. Все зрители в 60х при виде такого Никулина с детьми хохотали, в 70х улыбались, в 80х не все понимали шутки, а уже в 90х в поверили, что комсомольцы и менты за «Стилягами» гонялись как угорелые. Ага! Потому, что власть придурков, что-то там себе возомнила от зависти к их раскрепощенному мышлению, и боялись такого свободомыслия. Если бы такого стилягу милиционер увидел бы в городе, он бы поддержку вызвал, что бы отбивать от толпы любопытных и желающих поинтересоваться, из какого он зоопарка. И ни дай бог, этот разукрашенный клоун глаза поднимет и посмотрит с высокомерием на человека. О чем можно разговаривать с человеком, который этого не понимает? Они сейчас собираются в стаи, у них есть какие-то их животные интересы, они ржут над человеческими привычками читать книги, уважать культуру, и отвечать за свои поступки, но их кто-то наделил такими же правами как обычных людей. И заметьте, во все века общество так развивалось. Я нарочно привожу примеры максимально разные.

***

В начале 70 все понимали, что во время, и сразу после войны, овчарку (Женщину забеременевшую на оккупированной территории), нужно было прятать от населения. Только отбыв свой положенный срок, в ссылке (не в тюрьме) за неё можно было, вступится, она свой грех смыла. В 40х-50х её бабы ведрами у колодца забьют, если она не так глаза на порядочных женщин поднимет. В 80х это уже не для всех аргумент. А в 90х, трудно убедить маму мечтающую подложить дочь под иностранца, что так делать нельзя. Все эти общественные изменения закономерны. Я не просто так начал описывать историю ещё со времен язычества, все меняется, но ничего не меняется. Меняется поведение, меняется отношение к происходящему. Не все люди аморфны, но общество в своем большинстве меняется довольно быстро, даже в течение одной жизни мы можем перейти через две противоположные полярности. Считается, что ели человека резко перекинуть вперед или назад на 30 лет, он с большим трудом будет воспринимать даже речь. Не знаю, насколько точен срок, может быть, это не только от цифры зависит, но и от событий, все возможно, все логично, все меняется и все остается неизменным.

Вспомним девятнадцатый век, как всё французское любили, и как описывали это с презрением грамотные писатели. А как Пётр I всё немецкое любил? Это невероятное поклонение чему-то не нашему, чужому, с обязательным отключением той части тела, которой положено думать. Как у компьютера удаляют ту или иную программу, мощность вроде не меняется, остальное соображает, возможно, ещё быстрее, но в данной области нет такой программы. Побеседуйте с такими людьми, объясните им что либо, многие из нас пытались объяснить, вспомните, что из этого вышло. Оттого и демократия, что принять самое простое решение, часто нет никакой возможности.

В фильме «Гусарская баллада» есть такой Граф Нурин – предводитель дворянства, (самый уважаемый человек дворянства, раз предводитель) модный, жеманный и трусоватый, большой любитель всего французского, обратите внимание, во всех таких людях, есть все черты, которые я здесь описываю. Это и есть стиляга. То самое ничтожество, над которым в разное время смеются, или их бьют, или им поклоняются, если, «это» сунуть в любое общество, «оно» будет везде популярно, это не значит, что все это полюбят, но популярно. А что ему можно доверить? Кто сейчас задаёт такие вопросы? А в середине века частенько себя и других спрашивали об этом. Поставить такого руководить коллективом, это вредительство, потому, что он гарантированно, развалит любое дело, его даже глупым нельзя назвать, потому, что под этим понятием мы подразумеваем, человека плохо, но, что-то соображающего. На половину общепринятых вопросов, которые все дети решают в повседневной жизни он не имеет представления, как ответить, и в его голове нет ни одной программы касающейся морали и чести. Кто носит фирму Adidas, тот завтра Родину продаст. Сначала к этим словам относились серьёзно, потом с улыбкой, сейчас над тем, кто произнесёт эту фразу, посмеются. В середине века не позволят носить на груди Montana, потому, что, в первую очередь зададут логичный, тогда, вопрос: «Зачем?» «Ты, что со штата Montana?» В то время ответ: «Просто!» никого не устраивал, ни комсомольцев, ни соседского мальчишку.

Это середина века, это адекватное мышление, но уже тогда были стиляги, они были в душе. Но им нельзя было так просто выти на улицу, для этого нужен переходный период. Вот эта очередь и начала вливать понемногу «демократию», а точнее извращённую демократию, ничего общего не имеющую с понятием выборности, и всем тем, что с ней связано, она нужна что бы предварить в жизнь «Стиляг». Фильм это наглядность того, что происходит, показ всего, о чём я пишу не в виде букв и цифр, а в виде движущихся фигурок. Что бы легче представить, как «это» двигается, смотрит, говорит. Поэтому я изначально планировал, опираться на примеры фильмов и книг. Далее всё глубже и глубже полезем в психологию. Там мимика, и движения имеют большое значение, как ещё это показать, что бы представить наглядно.