Мы затронули ещё один способ самоубийства, довольно малоизвестный, но распространенный, между тем, под такое самоубийство, в военное время можно уже и подставить в крупных масштабах, и что самое интересное, это возможно сделать только в благородных целях. Под Сталинградом очень много немцев покончили свою жизнь самоубийством, нормальной статистики там, разумеется, никто не вел, но по разным источникам, цифра доходит, чуть ли не 20%. Вряд ли можно этим источникам верить уж слишком невероятная цифра, тем не менее, даже в условиях таких кровавых боев, суицида среди немцев было очень много. Во время поединка, или военных действий, возникает эмоциональный всплеск, и мы особенно сильно чувствуем как негодяев, так и честных людей готовых отдать жизнь ради благого дела. В этом психологическом концерте эмоций, огромное значение имеет резонанс. Сносит крышу, и негодяи начинают мочить друг друга и убивать себя. Иначе чем по честному на такое толкнуть нельзя, но всему свое время, нельзя забегать вперёд, писатель я не опытный, не стану усложнять себе задачу, но одно я сказать обязан, это понять можно и самому, если осмыслить механизм подвига, и сложить с самоубийством.
***
Конечно, нельзя обойти стороной в этом вопросе русских классиков. Как красиво наши великие мастера пера касались этой темы, что у меня бы глаза разбежались, не зная на ком, остановится. Я бы мог, выбирая разорваться на много маленьких кусочков, если бы не величайшее произведение Льва Николаевича, которое в этой теме затмевает сразу всех русских мастеров бравшихся, когда-либо разбирать эту тему. Да я и в мире не вижу ему конкурентов в этом вопросе, кстати, тоже непонятый современными критиками, даже в своем времени. Попробую закрыть этот вопрос, знаменитой Анной Карениной, которая ввиду своей «исключительной честности», оказалась жертвой несправедливого общества, и пострадала за свою «чистую», как горный хрусталь любовь. Я уже касался этого романа, и кое, что приоткрыл, но теперь нам необходимо раскрыть главную тему, самоубийство, и весь этот механизм, как он начинается, и чем он может коснуться всех нас, ибо мы в обществе живем, которое иногда находится в стадии размышления.
В этом романе описываются сцены предательства в виде супружеских измен. Начало: «Всё смешалось в доме Облонских» Муж изменил жене, точнее жена его застукала, это не одно и то же, и он долго, долго рассуждает, перебирает все нюансы, раскрывая ряд таких фактов, которые выворачивают их взаимоотношения. Из его рассуждений мы видим, что жена знала, об его постоянных интрижках, явно догадывалась, и даже, кажется, её это устраивало. Такая любовь. Так чем отличается именно эта измена? Почему именно эта измена завела в тупик всю семью? Ответил Облонский ей не так, он улыбнулся, всё пошло бы впрок, но не глупая улыбка. В данном случае супруг мог поступить как угодно, просить прощение, или врать, все было допустимо, если бы он округлил глаза, посмотрел бы на неё как на дуру, и рассказал бы, что это не то, что она видела. И такой вариант он рассмотрел, и выделил, и признал допустимым.
«Вместо того чтоб оскорбиться, отрекаться, оправдываться, просить прощения, оставаться даже равнодушным – все было бы лучше того, что он сделал!»
Дарья Александровна из любого положения извлекла бы свою выгоду, предоставив супругу, оставить за собой свои права, которые трудно назвать даже животными.
При всей витиеватости мыслей Облонского, очевидно, что это «семейное счастье» строила его супруга, она сама аккуратненько подвела их семейную жизнь к этому? В первую очередь ей были выгодны его любовницы. Долли не могла, как Анна Каренина изменять мужу, но в этом процессе как я уже писал, измена не первична, главное в «семейном счастье» было «первой ступить на коврик», а потом быть первой во всем. Как бы мы не думали, как бы мы не верили в приметы, но главное не коврик, а неистребимое желание первой на него ступить, и потом не потерять эту цель в жизни.
«Всё смешалось в доме Облонских». Все люди, когда сильно расстроены, машинально занимаются самым привычным делом. Женщины хватаются за вязание, или за мытье посуды, даже если нет грязной – перемывают чистую, мужчины, что что-то чинят розетку или замок, которые подождали бы ещё месяц-другой, или идут в гараж, что бы делать какую-то машинальную работу, во время которой можно руками делать одно, а головой думать другое. Облонская кроме того как возиться с детьми больше вообще ничего не умела, однако дети были брошены. Не будем забывать, что Долли не бедна, вокруг неё некий культурный мир, она вполне могла оставить детей под присмотром, что бы хоть как-то учувствовать жизни, но она вообще ничем не интересовалась вокруг себя, кроме возни с детьми, но эти три дня пока они с супругом в ссоре:
«Дети бегали по всему дому, как потерянные».
«в эти три дня меньшой заболел оттого, что его накормили дурным бульоном, а остальные были вчера почти без обеда» Рассуждала она.
«Она говорила себе, что это не может так остаться, что она должна предпринять что-нибудь, наказать, осрамить его, отомстить ему хоть малою частью той боли, которую он ей сделал.».
Это она думала вместе с той мыслью, когда рассуждала о том, как меньшого накормили испечённым бульоном. Любая обычная мать при известии, что ребёнок заболел, забудет о здоровом муже, кинется разбираться, что там с ребенком, а тут вдруг вообще пропал всякий интерес к детям. Где её игра? Когда с детьми возилась до этого, или когда бросила их?
«Как вообще нередко безукоризненно нравственные женщины, уставшие от однообразия нравственной жизни, она издалека не только извиняла преступную любовь, но даже завидовала ей» (Ей – Это Анне Карениной, в период её загула, когда последняя уже не в меру распоясалась и начала Вронскому рога примерять).
Вот такая двоякая безукоризненная нравственность. Можно ли Льва Николаевича обвинить в косноязычии? Разумеется, нет, тогда что это за фраза, в которой одновременно сочетается два таких противоречия? А это мысли Долли, её восприятие действительности. Где бы Долли ни упоминалась, она всегда пыталась устроить свою нравственность, за счет подчеркивания чужой безнравственности. И здесь во время измены её мужа вначале повествования всё сложилось не плохо для неё, но Стива глупо улыбнулся. То есть свёл на нет все её «Семейное счастье». Облонский смеяться начал, оставив за собой право животных отношений с любой гувернанткой. Все бы ничего, не в первый раз, но он отобрал у жены право, «садится на шею мужа». Говоря современным языком, доказывать всем, а главное себе, что все мужики-козлы, что являлось смыслом существования этой «любящей» супруги. Это «глупо улыбнулся» нельзя теперь просто так отменить. Дело сделано, мосты сожжены, обратной дороги нет. Он попытался зайти к ней и предложить, что бы она его наказала, и простила.
«Я виноват, и накажи меня, вели мне искупить свою вину. Чем я могу, я все готов! Я виноват, нет слов сказать, как я виноват!».
Стива предлагает жене то за что она боролась, но может ли она это сейчас принять после того как, он улыбнулся? Это уже подаяние, это нельзя принять, это нужно завоевывать.
Что вообще произошло в доме Облонских? Насколько такое реалистично? Часто ли мы такое в жизни видим? Это не любовь ни с той, ни с другой стороны, здесь нечто другое, скорее то, о чем я перемарал так много бумаги. Жили они счастливо, он изменял супруге, постоянно, уже шесть из восьми лет совместной жизни, она терпела. Терпела и страдала, или терпела и всё? Мы уже знаем, как болезненно включать логику в такие моменты, поэтому для простоты все сводится к любви. Но именно в этот раз отношения загнаны в тупик, никто не может объясняться, именно не может, ибо нужно включить логику, и эту «любовь» придётся назвать своими именами. Есть такое положение в шахматах, называется «Цугцванг», когда любой ход одного или обоих игроков приводит только к ухудшению ситуации. Именно это и произошло, отношения между супругами, никак нельзя назвать человеческими. И это свинство нельзя произносить вслух до конца, его вообще нельзя касаться, а желательно умалчивать, услышав фразу о любви говорим: «Ах!», вместо старого Shareman и отключаем всякий мыслительный процесс, делаем то, что приводит к неврозу, но дело сделано, выхода нет.
Тут Облонский придумывает красивый ход, вызывает сестру, и Анна Каренина, в этом деликатном деле выступая как посредник, сглаживает именно этот нюанс. Будучи посторонним человеком, понимая всё, но якобы не замечая мелочей, передоговорила пакт о «взаимной любви» не проговаривая тех «мелочей» которые ей якобы неведомы. Без называния ситуации своими именами. Она никому из них ничего не открыла, она как посредник избавила всех от подробностей. Но некоторый читатель в этом «Зеркале Русской Революции» увидел сначала сломанную, затем восстановленную любовь, трудами чистой, почти святой женщины. Каренина помирила своего брата с женой, но, с помощью дешевеньких приемов, как в пошлой дворовой песенке поется «Не надо, не надо, не надо» увела у младшей сестры, жены Облонского, молоденькой красавицы Кити жениха. Именно увела, глаз она на него положила при первой же встрече на вокзале:
«Когда он оглянулся, она тоже повернула голову. Блестящие, казавшиеся темными от густых ресниц, серые глаза дружелюбно, внимательно остановились на его лице, как будто она признавала его, и тотчас же перенеслись на подходившую толпу, как бы ища кого-то.»
Это первый момент, когда они зацепились глазами, после этого, при каждой встрече она начала обрабатывать Вронского грамотно, не упуская ни секунды.
А в это время Кити, в порыве «любви» выбирая между красавчиком-повесой, Вронским, и скучным, но относительно порядочным помещиком Левиным. Заметим, что мама Кити, принимала самое активное и очень неприличное участие в выборе женихов, это сильно раздражало папу миленькой Кити, но он не смог обойти отработанные приемы супруги, и проиграл в борьбе за душу своей дочери. Маму, разумеется, счастье дочери интересовать не может, она же мама, да и видит она это счастье, своеобразно, её ничуть не интересовали ни вкусы ни интересы дочери, она подбирала не жениха дочери, а себе зятя. Левин, второй жених Кити, после скандала застеснялся своей любви и уехал в деревню, оставив Кити у разбитого корыта. Тем не менее, Каренина начинает активно выставлять своего любовника свету, придумав себе замечательное оправдание, которое она неоднократно озвучивает: «Я честная, потому, что ни от кого не скрываю своего любовника, а мой муж НЕ честный, он НЕ желает, показывать всему свету «Моё» счастье». Что это? Это не любовь, это борьба, точно такая же, как у Облонских, только там давно понятно, кто победил в поединке, где не бывает победителей, а здесь результат не понятен, Каренин покрепче Облонского будет. Изначально отношение Анны с Вронским можно назвать увлечением, но только изначально, и только увлечением и только ошибочно, далее он только её инструмент, как и её сын Сережа. Любовь это интимное чувство, её не выставляют напоказ, и уж тем более не пытаются демонстрировать абсолютно всем.
Никто мне не поверит, если я всем начну рассказывать, как я кого-то люблю, напротив все нормальные люди покрутят пальцем у виска, даже если многие считают: «Ну и люби себе на здоровье». А зачем нужна эта демонстрация? Мне не поверят, но верят Анне Карениной, которая супер демонстративно, только тем и занимается, что всем демонстрирует, любовь к любовнику, и к сыну. Последний кстати, странно отвечает на её чувства. Со страхом. Вот Вронский к Анне испытывал страсть, которую в нем разожгла Анна, грамотно, хорошо отлаженными манипуляциями.
Мы уже разбирали, что такое уровень падения, и зачем это нужно, она явно не относится к людям способным взять на себя заботу о ближнем, напротив, она ищет борьбы. Главное не то, что Анна не любила своего мужа, она его ненавидела, и мстила ему. Ненавидела беспричинно, как ненавидят предатели порядочных людей, Вронский был её инструментом, а мы, в этих отношениях ищем чистую, хоть и не вовремя вспыхнувшую любовь. Что искали, то и нашли, мы себя там искали, оправдание себе, это наши грехи, не все зашли так далеко, но некоторые видят в этой ситуации свои грехи.
Главная фигура в нашей теме – Анна, это она самоубийца, но я начал разбирать Облонских, потому, что они являются той лакмусовой бумагой, которая показывает истинное лицо Карениной. Они чувствовали благодарность к ней за собранную воедино их разбитую любовь, или по каким-то другим причинам постоянно пытались подлить маслица в огонек отношений между Анной и Вронским, но на неоднократные предложения Облонского стать посредниками в их разводе, она отвечала только одно «Вы не понимаете». Вы не понимаете и все. Эта фраза повторялась много раз в разных вариантах. Тоже она говорила и Вронскому, у неё свои планы на эту любовь. Именно планы понятные многими, но крайне редко озвученные прямо, даже классики кино и литературы озвучивают эти чувства намёками, дабы не травмировать наше нежные отношения, к этому святому чувству, а Облонские, которые «ЭТО» хотят выставить как любовь, путают карты, перестарались. Когда сам Каренин объявил жене о начале бракоразводного процесса, с её стороны была озвучена замечательное предложение, которому мало кто предает значение. Она попросила мужа, оставить ей сына, на время. (!?) Именно на время. Пока она не родит себе другого ребенка, которым она уже давно беременна от любовника.
«– Алексей Александрович, оставьте Сережу! – прошептала она еще раз. – Я более ничего не имею сказать. Оставьте Сережу до моих… Я скоро рожу, оставьте его!…»
Муж-деспот, мягко говоря, сильно удивился от такого предложения, мозги растопырил, и давай думать ими. Когда человек думает, что то происходит вокруг него, и это сильно раздражает всех людей отвыкших думать, особенно тех о ком думают. И тут Анну понесло, и она ещё безумнее «полюбила» своего сына. После этого изменилась форма упоминания о Серёже, и изменились отношения между ей и сыном, и некоторые читатели восхитились этой вычурной, показной любовью, отнюдь не похожей на ни на любовь, ни на добрые отношения. У Анны такая же любовь возникла к Вронскому перед смертью, она не предусматривала взаимности, а деспотично требовала к себе подобострастия, и полного приношения себя в жертву, точно так же как и от своего сына. Да, она сама готова вечно целовать и миловать, резко переходя от любви к ненависти, и наоборот, не признавая ни за кем права на другие поступки, что иногда называют любовью, но вряд ли это ей является. Интересный момент, совершенно естественный, с точки зрения психологической достоверности, необходимый для нашего восприятия, действительности, ибо такое в жизни происходит довольно часто. К тому же очень интересны отношения людей, к такому действию.
Отец естественно занимается, с ребенком, обучает его:
И прочтя много книг антропологии, педагогики и дидактики, Алексей Александрович составил себе план воспитания и, пригласив лучшего петербургского педагога для руководства, приступил к делу. И дело это постоянно занимало его.
Трудно представить, что такая мать может хоть чему-либо научить своего ребенка понятие «Любовь» превратила все её действия и мысли только в обнимашки-целовашки, но при этом подавляющее большинство критиков и просто людей не понимают, как можно это существо, потерявшее здравый рассудок лишить игрушки, ведь это её дитя!
Я уже объяснял ранее, как действуют на окружающих ярко выраженные поступки Дело в том, что это очень эмоциональный шаг, а все подобные всплески эмоций, вызывают неоднозначное к себе отношение, по которому легко судить человека. Достаточно самому разложить весь этот набор действий и эмоций здраво, или просто экспериментальным путем отделить как люди к этим действиям относятся. Затем подумать, и проверить как те же люди относятся к любому другому делу. Что именно нас или кого-то другого, например заказчика интересует? Кроме всего считается, что такое отношение воздействует на объект на расстоянии. То есть даже на нас читателей, спустя полтора века такие поступки оказывают эмоциональное давление.
Вронский от всего этого должен чувствовать Анну, на удалении, возможно не так сильно, как и её сын, Серёжа чувствовал мать.
– Я знал, я знал! – повторял он свою любимую фразу и, схватив ее руку, которая ласкала его волосы, стал прижимать ее ладонью к своему рту и целовать ее.
До этого случая не раз упоминалось в разных контекстах, как Сережа чувствовал их встречу заранее. Следует обратить внимание как вся прислуга сразу встала на сторону матери, зная и понимая, чем это все может и должно кончиться, когда отец ребенка узнает подробности такой встречи, ведь отношение между родителями для них секретом не были. Здесь явно все руководствовались не здравым смыслом и уж точно не благородными порывами. Отношение к таким поступкам всегда либо крайне негативное, либо крайне позитивное, и никакой середины быть не может, кроме того, если начать обсуждать это вопрос с человеком который не согласен с этим мнением, то легко можно поссорится, не смотря на то, что это просто книга, художественное произведение.
Я уже упоминал, что почти во всех книгах и фильмах про войну, обязательно показывают девушку или жену солдата, как она живет без него, её отношение к жениху, обязательно его отношение к невесте, и вид смерти или победы солдата, то есть, какая любовь к чему приводит. Одно дело любить девчонку, отвечающую тебе взаимностью, а другое дело ту, которая смеётся над тобой. Не просто так во все времена женщину считали как источником всех бед, так и привлекающую благополучие и удачу, все зависит от отношения её, к ней и между ними. Часто ли мы замечаем закономерность, что судьба человека напрямую связана от отношения между женщиной и мужчиной? Многие даже прочтя эти строки, начнут переубеждать себя, что не может быть такого, авторы случайно упоминают о любви, или только с целью разбавить напряжение войны. Между тем, это важно. Общество виновато, в том, что деспот Каренин, свою жену до самоубийства довел, или Облонский со своей женой, активно проявляли, свое участие, в виде сводников? Мы нередко в наших проблемах обвиняем нечто большое, Америку, хохлов, москалей, масонов, (общество) но не себя, не своих близких друзей. Общество реагировало, так как и должно было реагировать, здесь всё достоверно, если себя не загонять в тупик, не придумывать ничего ненужного, любовь, дружбу, зависть недоброжелателей. Где мы здесь любовь увидели? Это Анна придумала, что офицер Вронский стрелялся в сердце, и промазал из-за любви к ней.
А между тем у Каренина с Вронским произошел очень интересный разговор, который иногда упускается, потому, что они не говорили ни о чем таком особенном. Каренин знал или ему так показалось, что у Вронского совершенно отключена логика, и достучаться до его сознания можно только эмоциями, поэтому и разговор был странным. Попугай Кеша тоже не мог понять, логическим, нормальным языком, какой он негодяй, и какая «жалкая, ничтожная личность», ему тоже очень странным способом свинья, петух и лошадь объясняли. Весь скотный двор Василия вряд ли понимал, что творят в душе у этой птички, но понимал ли Каренин, переворачивая сознание Вронского, что он там натворил, или делал это бессознательно?
«Он чувствовал себя выбитым из той колеи, по которой он так гордо и легко шел до сих пор. Все, казавшиеся столь твердыми, привычки и уставы его жизни вдруг оказались ложными и неприложимыми. Муж, обманутый муж, представлявшийся до сих пор жалким существом, случайною и несколько комическою помехой его счастью, вдруг ею же самой был вызван, вознесен на внушающую подобострастие высоту, и этот муж явился на этой высоте не злым, не фальшивым, не смешным, но добрым, простым и величественным. Этого не мог не чувствовать Вронский. Роли вдруг изменились. Вронский чувствовал его высоту и свое унижение, его правоту и свою неправду. Он почувствовал, что муж был великодушен и в своем горе, а он низок, мелочен в своем обмане».
Каренин заставил Вронского думать. Что для него было невыносимо, поэтому он неоднократно пытался перевести мысли на рельсы любви, что бы хоть немного притупить свое сознание и тем самым облегчая боль, но у Вронского ничего не получалось.
«когда в третий раз мысль его направилась опять по тому же самому заколдованному кругу воспоминаний и мыслей, и, приложив револьвер к левой стороне груди и сильно дернувшись всей рукой, как бы вдруг сжимая ее в кулак, он потянул за гашетку.»
Нет ничего позорнее для мужчины, а тем более для военного, стреляться в грудь. Самоубийство само по себе позорно, но выстрел в сердце опасен тем, что высока вероятность остаться не только живым, но и калекой. Военный это знать обязан, у женщины необходимость – она мечтательница, и не может перед этим не представить, как она будет выглядеть в гробу. Впрочем, его любовница Анна не такая. Лев Николаевич превосходно показал, как её борьба с мужем друзьями любовником и со всем обществом, наконец, завела её в такую точку, где перед ней возникла необходимость, осознать, наконец, свое состояние, и искать выход из создавшего положения. Именно искать выход из себя. Насколько точно Толстой описал её состояние, но все её беспорядочные мысли сводились только к одной единственной цели, ни дай бог не включить логику.
«…опять стала думать.
Да, на чем я остановилась? На том, что я не могу придумать положения, в котором жизнь не была бы мученьем, что все мы созданы затем, чтобы мучиться, и что мы все знаем это и все придумываем средства, как бы обмануть себя. А когда видишь правду, что же делать?»
Она металась во все стороны сразу, возможно если бы рядом с ней находился человек, хорошо осознающий это её конкретное самочувствие, то он мог бы попробовать вывести её из этого состояния. Тяжесть такого ощущения, усугубляется тем, что от него невозможно отдохнуть, выйти из него хотя бы на минуточку, самое невыносимое, когда мы находимся на эмоциональном подъёме, нам бы сосчитать до десяти, но ума не хватает что бы остановиться и вспомнить, что нужно сделать. Я уже писал, что нужно фифти, фифти, пару слов сказал ей, и заставить выдавить из себя одно-два слова, что бы почаще переключать её туда-сюда. Перейдя на логику, она не сможет надолго там удержаться, и снова машинально включит эмоции, опять окажется среди своих невыносимых мыслей. Ей необходимо углубляться в себя, ну и ладно, пусть углубится снова, но не давать утонуть в себе.
Обычно человек не сам входит в эту тихую истерику, ему, как правило, помогает окружение. Кто-то должен сделать главный еле заметный щелчок для потери равновесия всей этой плохо устойчивой конструкции. Нужно осознание того, что рядом находятся порядочные счастливые люди, которые всю жизнь за них думали, те самые которых они всегда презирали, с которыми всю жизнь боролись и теперь общество должно само догадаться, как помочь, должно, обязано, но не помогает, лишь расшатывают все построение. Есть люди, вечно требующие для себя чего-то, они ждут, что кто-то для них чего-то сделает, кто-то обязан за ними ухаживать, должен накормить, направить, защитить объяснить. И они постоянно находят тех, кто о них заботится. Такие люди, как ни странно, живут в обществе, борются с ним, доказывая какие все плохие, пользуется их благами, но осознав, что для общества они не центр, вдруг впадает в такую депрессию плавно переходящую в истерику, что диву даешься, как вообще можно было жить с таким самомнением. Так не бывает никто и никогда для нас ничего, не делает, и не будет делать, это чужой мир, это чужие желания, мы можем только сами для себя что-то сделать, то что нам нужно, это есть только в нашем сознании, в нашем мире иллюзий или реальности, но, тем не менее, кто-то старается, кого-то обслужить.
Проблема в том, что для нашего развития мы должны жить в обществе, но принимать самостоятельные решения, при нарушении одного разрушается другое. Если мы не можем принимать самостоятельных решений, но плюём на общество, а рано или поздно жизнь перед нами поставит такую задачу, которую должны решить только мы. Никто не может объяснить попугаю Кеше, что делать дальше, он самостоятельно может только убежать от Вовки, но здесь ни Василий, никто по нему не заплачет, нестандартная для него ситуация, трудная задача, и он остался один. Подошел бы к попугаю Кеше Петух, и сказал бы: «Не грусти Иннокентий, пойдем Василию в колодец плюнем». Результат очевиден, Кеша стал бы ещё большим негодяем, и жалкой, ничтожной личностью, но о петле забыл бы мгновенно, на какой то срок, до следующего кризиса.
Защита от такого конца проста, создав общество таких же негодяев, они находят поддержку друг от друга. Вот для чего так любят сейчас собираться в соцсетях, вот для чего многие так стремились постоять в очереди, сразу спрашивая: «Кто последний?» а уж потом для завязки беседы: «А что дают?». Это ещё не является союзом, он создается по своим правилам, с целью вместе бороться с обществом, здесь нужно сочетание людей разного уровня, что бы подавлять один другого иначе они перегрызутся. Они все равно будут гадить друг другу, но, тем не менее, имеют общую цель, естественно разрушительную. Такой союз описан в смешном фильме «Волшебная сила искусства». Там старая учительница получила коммунальную квартиру с общей кухней, а соседи муж с женой начали её терроризировать. Эта парочка вряд ли покончат с собой, они и друг другу в тарелки плюют с таким же удовольствием как этой старой учительнице, но охотно поддерживают друг дружку, именно в неправом деле. Если бы Анна договорилась с любовником, вместе плевать в кастрюльку с супом Каренину, а затем вместе бы гадили, маме самого Вронского, и дружной семье Облонских, то такого трагичного конца не было. У них появилась бы цель в жизни, и Облонским они для этого нужны были, так или по другому, они бы постепенно выстроили с ними подобные отношения, ничего созидательного такие люди придумать не могут, даже гадят по мелкому. Что бы создать что-то более жестокое под силу лишь таким союзам как Белая гвардия, против Родины. Ну, там серия более сложных взаимоотношений, так кроваво и бессмысленно боровшихся друг с другом и с отечеством, тоже красотой не отличаются, но всё-таки не в тарелки плевать старой учительнице. Не зря все антигерои нашего времени, гадящие друг другу и ворующие металл влюблены в красивых белых генералов, да и во все белое движение.
Если бы Анна Каренина объединилась с Вронским, что бы гадить друзьям Вронского и любимым Анны, ибо приятнее всего гадить тем, кто нас любит, но возможно дело не в удовольствии, а в потребности. Мы так и не разобрались, для чего ей нужен был сын.
«– А вот это – скучная женщина, – уже не шептал, а громко говорил Коровьев, зная, что в гуле голосов его уже не расслышат, – обожает балы, все мечтает пожаловаться на свой платок.
Маргарита поймала взглядом среди подымавшихся ту, на которую указывал Коровьев. Это была молодая женщина лет двадцати, необыкновенного по красоте сложения, но с какими-то беспокойными и назойливыми глазами.
– Какой платок? – спросила Маргарита.
– К ней камеристка приставлена, – пояснил Коровьев, – и тридцать лет кладет ей на ночь на столик носовой платок. Как она проснется, так он уже тут. Она уж и сжигала его в печи и топила его в реке, но ничего не помогает.
– Какой платок? – шептала Маргарита, подымая и опуская руку.
– С синей каемочкой платок. Дело в том, что, когда она служила в кафе, хозяин как-то ее зазвал в кладовую, а через девять месяцев она родила мальчика, унесла его в лес и засунула ему в рот платок, а потом закопала мальчика в земле. На суде она говорила, что ей нечем кормить ребенка.
– А где же хозяин этого кафе? – спросила Маргарита.
«Мастер и Маргарита». Булгаков.
Довольно частое явление, когда мамы убивают своих детей. Настолько частые, что не только Маргариту не заинтересовало, но и большинство читателей, не покоробило, то что ей не интересно ничего, кроме того, где хозяин этого кафе, даже закапывание своего ребенка живьем, заткнув ему рот платком вызвало у любимицы публики чувство сострадания к убийце. Но теперь я думаю, уже не стоит раскладывать отношения Анны Карениной и её сына, теперь уже читатель сам сможет решить эту задачку, не просто так самоубийц запрещено хоронить вместе с людьми. Это всего лишь простое падение, все идет поэтапно: «Если тебе изменила жена радуйся что она изменила тебе а не отечеству». Мы судим людей за действия, но их помыслы достойны не менее тщательного разбора, не просто так природа так безжалостна к предателям, и пытается казнить их своими собственными руками, ибо прикосновение к ним, слишком разрушительно.
Толчок попугая Кеши к тому, что он начал накидывать себе удавку на шею, произвел случай разоблачения, плюс товарищеский дружный коллектив всего скотного двора. Одно другое усилило. Возможно, и Анну чуть подтолкнул тот мужик, который выполнял какое-то единственное на тот момент полезное, но непонятное для неё действие, или ещё что-то подобное. Она металась, вокруг людей и каждая встреча ей напоминала, что всем не до неё. Это в её состоянии самое невыносимое чувство, но одно дело знать, что все праздно шатаются вокруг и не мечтают по своей глупости её утешить, другое дело видеть как кто-то занимается общественно полезным трудом, ради кого-то, или чего-то. Вронского толкнула искренняя забота Каренина, о нем и жене, не смотря на то, они только тем и занимались, что гадили ему.
«обманутый муж, представлявшийся до сих пор жалким существом, случайною и несколько комическою помехой его счастью, вдруг…»
«Роли вдруг изменились. Вронский чувствовал его высоту и свое унижение, его правоту и свою неправду»
Он не раз смеялся над ним. И на дуэль его мечтал вызвать, трудно определить, что больше нужно было Вронскому, обладание Анной, или выставить посмешнее её мужа, для нее, во всяком случае, сделать из мужа посмешищем было куда важнее, чем иметь красавчика Вронского, которого она с легкостью готова была променять на другого что очень сильно удивило Долли Облонскую которая гостила в то время у них. И самого любовника Анна начала изводить, перед самоубийством, когда муж и сын оказались вне её досягаемости. Появление в обществе порядочного человека всегда раздражает ненадёжных негодяев. Не просто раздражает, но и объединяет на борьбу с ними. Причем на борьбу не шуточную, сто лет тому назад, миллион сильных здоровых мужчин и дворян жизнью своей рисковали, что бы победить тех, кто мешает им предать свою Родину. Проиграв эту войну, одни пустили себе пулю в лоб, другие опустились от осознания своей ничтожности, и сдыхали как скоты в грязных подвалах, от вшей, туберкулеза и сифилиса. Такой конец трудно не назвать самоубийственным, они, так же как и Анна Каренина, Копалыч и попугай Кеша метались, среди своих мыслей не в состоянии выскочить из этого замкнутого круга, но все началось с борьбы.