***
Мне возразят, а как же партизан, попавший в руки к фашистам, выпрыгнул из окна, или кинулся на штыки, из боязни не выдержать пытки, и по слабости или в беспамятстве не навредить товарищам? А это другая, но не менее интересная история, причем хорошо связанная с той предыдущей. Рассмотрим эту самую другую его часть.
Скажем так. Появление порядочных людей, раздражают предателей, если эти порядочные люди заботятся друг о друге, то раздражать начинают ещё сильней. Строй солдат, во много раз психологически сильнее, чем те же солдаты бегущие толпой. Если человек готов рискнуть своей жизнью ради товарища, идеи, Родины, то это не только раздражает очень сильно, но и может подтолкнуть к самоубийству, а, что происходит, когда человек пожертвовал своей жизнью ради чего-то светлого? Так как все эти законы относятся к общественным, то имеет значение только отношение к обществу.
В знаменитой книге Валентина Пикуля «Реквием каравану PQ17», описывается атака капитана II ранга Николая Лунина, немецкого линкора «Тирпица» летом 1942 года, где автор удивился, что за такой подвиг, его не наградили орденом Героя Советского союза. Здесь не трудно запутаться, что является подвигом и что им не является, все-таки сложнейшая атака, при таких масштабах можно и запутаться в мельчайших нюансах. Таких заявлений, а больше возмущений, сейчас видимо, не видимо, а вот здесь уже не путаница, а явное непонимание вопроса. Дело в том, что само понятие «Подвиг» у нас, к сожалению, давно утеряно, многие не понимают разницы между тем, что является подвигом, и что им не является. Поскольку мы коснулись этой темы, то возникает необходимость четко разграничить границы этих понятий. Иван Середа захватил немецкий танк с топором в руках, напугав фашистов до такой степени, что им пришлось сдаться всем экипажем, вместе с танком, это событие значительно подняло боевой дух своим солдатам и неким образом снизило боевой дух врагу. Замешательство врагов и поднятие боевого духа своих произошли вместе с ростом самого Ивана Середы над собой. Все эти три события работают вместе, участники войны, обсуждавшие это, говорят, что подвигом обычно считается, когда участники были на пределе возможностей. Верный ответ, но не окончательный, поэтому я раньше не понимал до конца этой мысли.
Вроде все понятно, но окончательно концы с концами не сходятся, так иногда бывает, что вроде все понял, и нет вопросов, но подсознательно чувствуешь, что где-то там, в глубине сознания, есть такие вопросы, которые я сам ещё не придумал. Раньше, когда мы мальчишки работали с участниками войны в одной бригаде, и общались с ними запросто, часто нечаянно, осознавали, что мы не понимаем самых простых вещей, о которых даже не задумывались. Почему у одного такая награда, а у другого, какая то другая, мы естественно задавали вопрос, а что лучше, как это все квалифицировалось, что во сколько раз больше, или лучше? И вдруг выяснялось, что это такой сложный вопрос, что сразу на него и не ответить. Сама постановка не корректна, как попытка сравнить красное с горячим. Война – это не соревнование за первые призовые места, и там нет пятого, двадцатого места, война – это победа или смерть.
Если попросить детей изобразить на рисунке подвиг, то скорей всего мы увидим, что угодно, только не это, здесь будут и солдаты возвращающие домой, и медсестра, перевязывающая раненых, в лучшем случае, нарисуют летящий самолет, стреляющий танк, или солдата с ребенком на руках. Последний рисунок будет как минимум у полвины детей, солдат с ребенком на руках, ассоциируется с подвигом, даже у многих женщин. А если попросить их мам, что бы они объяснили своим детям, что такое подвиг, то скорей всего будет скандал. Они же дети! А при чем здесь их детство? Мы разве о сексе говорим, или о размазанных кишках, по земле? Само это слово иногда у некоторых людей вызывает раздражение. При подвиге обязательно меняется мировоззрение у окружающих, у одних поднимается боевой дух, у других опускается, причем происходит это по неким довольно сложным законам. Говорить, что атака «Тирпица» – это ерунда, нельзя даже с натяжкой. Это серьезное событие, тем более развернувшее всю эскадру назад, такое событие не может остаться без награды, но изменения в головах она не произвела никакого. Да, радости нашим войскам эта атака прибавила, спасла жизни многим хорошим людям, операция «Ход конем» сорвана, но конкретного условия для получения Героя Советского союза выполнены не были. Казалось бы с одной стороны атака такого гиганта как «Тирпиц», и срыв важнейшей операции, с другой стороны атака немецкого танка без жертв вообще, хотя и с пленением всего немецкого экипажа, вроде два несопоставимых по масштабам действия. Выходит так, что на такой конкретно сформулированный простой вопрос, не получается дать однозначный ответ, вернее ответы поднимают другие вопросы.
Возьмем, к примеру, подвиг Александра Матросова, таких поступков у нас было очень много, около 70, кажется 71 с большой вероятностью, могло и так случится, что мы потеряли в вихре событий ещё подобные случаи, но нужного результата достигли не многие. Только над Матросовым сейчас негодяи смеются, только от его подвига всем непорядочным людям плохо. Любое действие, совершенное ради общества, меняет настроение всем окружающим, даже мужчина, думающий о семье бесит не честную женщину, а уж риск своей жизнью, ради Родины, меняет себя и весь окружающий мир в лучшую сторону многократно. Именно в лучшую сторону, и именно мир, в конечном счете, немцам тоже повезло, что они присутствовали, и даже стали участниками такого великого события. Если бы Иван Середа был не поваром, а служил во взводе специализировавшимся на уничтожении танков, то вряд ли в нем произошли такие резкие изменения. Кроме того, что он бы уже внутренне был готов к такому роду поступкам, никого из его окружения это не шокировало бы, ни врагов, ни друзей, и он бы не изменился, это тоже, имело бы свою награду, но не такую.
Вот, например история из немецких мемуаров:
Пишет Командир штурмовой самоходки Штуг Шарфюрер, дивизии СС, «Мертвая голова», Феликс Леман. На тот момент она ещё была мотопехотной дивизией, а не танковой. Летом сорок первого года, при наступлении они при поддержке, авиации, разбомбили наше танковое подразделение, и пошли вперёд. Вдруг приходит радиограмма срочно вернуться, в тылу возникла проблема. Рота пехоты Totenkopf второго эшелона нарвалась на этом поле с уничтоженной техникой, на массированный огонь, и залегла. У роты не было противотанкового оружия, и они вызвали подкрепление. Приказ был продублирован с самолета, значит дело серьезное. Само это возвращение было не потерей часа-двух, а серьезная затрата времени, измеряемая сутками, пока возвращались одна из единиц техники потеряла управление, что-то с ходовой частью, пришлось оставить подкрепление на всякий случай, и спешно продвигаться дальше на подмогу к своим. Оказалось, что атаковали не танки, а танк. Стрелял один Бт-7. Танк обездвижен, вращалась только башня, стрелял пулемет, потом притих по какой-то причине. Когда разобрались, начали адекватно оценивать обстановку, командир роты взмолился, дело подсудное, трибуналом пахнет, делать нечего начали разбираться, что за танк, есть ли там люди. Под прикрытием, подобрались к танку. Вскрыли. И увидели такую картину, что механик-водитель Белдер начал заикаться от увиденного. Танк пробит дважды, один из снарядов разорвал одного из членов экипажа напополам, человек без ног не умер от болевого шока, а начал стрелять из пулемета по врагам. Вести орудийный огонь он не мог по понятным причинам, и стрелял, пока не умер от потери крови. Тот самый Бедлер, механик, который начал заикаться, впал в истерику, все повторял: «А мы бы так смогли?»
Автор этого повествования, успокаивал своего водителя, что им так не надо, когда понадобится, конечно же, сможем, и так далее. Потом описывал, как они бежали от Москвы, бросив своих товарищей. Не смогли они так. Поэтому мы сейчас стараемся не верить в Гастелло, Зину Портнову, Зою Космодемьянскую, что мы тоже не доросли мы до такого понимания, нам непонятен механизм, что заставляет человека, уже почти мертвого думать о Родине, в то время, когда многие из нас не способны позаботится даже о себе и своих близких. Но что остановило ту роту, тех немцев, перед одним единственным пулемётом? Страх, всей роты? Усталость? Военная хитрость, вызванная желанием отдохнуть, или энергетика того солдата, который из последних сил, корчась от боли, думал о Родине? Кто сейчас может точно ответить на этот вопрос? Все подобные события совпадают результатом. Я могу привести ещё десятки примеров, аналогичных ситуаций подтверждающих мои слова, если провести серьёзную работу могу и сотни примеров привести, отсортировать их расклассифицировать, все эти примеры подтвердят мои слова, но каждый в отдельности может быть раскритикован.
Для сознания условий рождения подвига нужна безупречная честность, осознание, что наше дело правое. Вот почему ни немцы, ни белогвардейцы не совершали подвигов, не было у немцев таранов, не закрывали своей грудью амбразуры, и раненых своих они не редко добивали, а не выносили. Не было и не могло быть осознания безусловной правоты. Со мной сейчас кто-то может поспорить, как это не было таранов, ведь многие говорят о немецких летчиках-ассах. У наших сталинских соколов, сбитым считался только подтверждённый самолет, у немцев другие правила, у меня другая тема, и я не стану от неё уходить, если хотим сравнивать, то давайте по одинаковым правилам. Возможно в вихре событий и наши герои не получили своих заслуженных наград, но ведь и не все преступники получили заслуженные наказания.
Есть такой приквел фильма «17 мгновений весны», «Исаев», при том, что снят относительно не плохо, казалось бы, даже лучше чем его предшественник, но не популярен, потому, что нет психологического совпадения, много мелких моментов, про которые можно смело сказать: «Так не бывает». В частности есть такой сюжет, когда заключенный выпрыгнул из окна, что бы под пытками случайно не проговорится, а на это не правильно среагировали, с досадой, но слишком просто, поставили решетку, оставив окно. Другой заключенный вроде бы кинулся выбрасываться, по этому поводу начальник тайной полиции пошутил, что там решетка, а он разбил стекло и перерезал осколком себе горло, а начальник отреагировал, как будто при нём курицу зарубили. Так не бывает. На самоубийство так можно отреагировать, если человек смертей навидался, на простое убийство он может легко смотреть, но так покойно находится рядом со смертью во имя чего-то, можно, только в том случае, если перед тобой кривляются. Кривляться может Анна Каренина, что Сережу любит, но кривляясь себе горло перерезать, невозможно.
А что происходит в такие моменты? Наша страна недавно прошла через самую кровавую войну за всю историю человечества, советский человек совершил не малое количество подвигов. Наша литература и кино сотни раз описывали подвиг, тем не менее, у нас неприлично мало людей правильно понимают, что это такое, а многие даже считают всех кто погиб на войне героями.
Давайте понаблюдаем, как реагируют на подвиг и на героев, спустя столько лет? Открываем интернет, находим тему с обсуждениями о личном подвиге, например Зои Космодемьянской, или Александра Матросова и начинаем думать: «Откуда столько ненависти к таким героям?» Примерно один из пяти обсуждая Зою Космодемьянскую, ненавидят её. Именно ненавидят. Говорят, что ненависть исходит из того, что она, сжигая фашистов, отягчала жизнь мирным гражданам, которые честно работали на врага, и оставляла мирных жителей без крыши над головой. От неё не отмахиваются, мол, какой там подвиг, тоже мне героизм! Её ненавидят, спустя много лет, так же как и всех героев, так же как и Матросова, и Гастелло, но мы не можем остановиться на всех сразу, в связи тем, что тогда труднее будет сосредоточится, и легче будет все отрицать, переводя факты в эмоции, поэтому задержимся на той с кого начали, на Зое, а точнее на том, что в ней необычного.
В биографии её есть маленькая, но важная деталь, это её честность. Возвышенная любовь ко всему окружающему и тому, кто и что вокруг неё, и это не ложь, а подтверждено многими источниками. Это можно назвать юношеским максимализмом, только в таком случае люди обычно бросаются в крайности, Зоя не совсем такая, я бы назвал это принципиальностью. Шестой уровень из семи «Принципиальный, перед интегративным. Есть ещё одна маленькая деталь, которая имеет большое значение, Зоя дружила с Аркадием Гайдаром. Они случайно встретились, в санатории, или доме отдыха, и их общение повторялась много раз, то есть она была интересна очень хорошо развитому взрослому мужчине командовавшему полком в 16 лет, и их беседа повторялась много раз. Все известные люди часто общались с детьми, в этом нет ничего удивительного, но только если бы они поговорили бы один-два раза. Ну максимум три. Он не отмахнулся от нее, а они, что-то обсуждали, они были интересны друг другу, а люди интересны друг другу, только тогда они примерно развиты одинаково. Порядочному честному мужчине не интересно общаться с вертихвосткой, как и порядочной женщине не интересен мужичок, который по борделям с проститутками бегает. Кроме того обычным девочкам очень тяжело находится возле порядочного мужчины, они обыкновенных бесят. Это именно та черта характера вокруг, которой все завертелось, потому, что началось все не со статьи, которую все прочитали, и все, все восхитились её подвигом. В первую очередь не наши советские люди были сильно удивлены, изначально немцам как сейчас любят говорить: «Башню снесло». Начнем с необычных слов из её речи под виселицей:
«Прощайте, товарищи! Боритесь, не бойтесь! С нами Сталин! Сталин придёт!…»
А при чем здесь Сталин? Она же не имела ввиду, что Сталин на лыжах приедет мстить за нее? Ну не до пафоса под виселицей после пыток, которые здорового мужика сломать могут. Сталин здесь при том, что на допросе немцы её спрашивали: «Где Сталин?». Поразительно. При чем здесь партизанка и Сталин? Откуда она могла знать, где Сталин? Это психология допроса. Сначала задается парочка самых простых вопросов, на которые ответить легко, при этом человек якобы никого не предаёт, но в таком случае, допрашиваемый поддерживая беседу, уже психологически идет на сотрудничество. Во всяком случае, это располагает к более откровенному разговору, поэтому все допросы всегда начинают с: «Фамилии, месте работы», и так далее, которые совершенно не интересуют следователя. Ответив, на вопрос: «Где Сталин?» словами: « Не знаю?» или, что ещё лучше: «Откуда я могу знать, господин гер убер штубер…?» допрашиваемый психологически уже как бы начал сотрудничество. Зоя изначально не пошла на это, то есть пока она категорически отказывается отвечать на простейший вопрос, то о дальнейшем говорить вроде как бесполезно. Так и не совсем так, дело в том, что в любом случае все были эмоционально взвинчены, а Зоя нет, вот всех и зациклило на первом вопросе. И спрашивать-то собственно было не чего, она же не Штирлиц. Мы уже не раз разбирали ситуацию, когда рядом находятся честный, принципиальный человек готовый идти до конца, мы очень хорошо чувствуем разницу в силе, но как я узнал, какие люди были среди немцев? Я бы сказал, что одной реакции на Зою мне достаточно, что бы понять… и так далее. Возможно понять достаточно, но утверждать однозначно трудно.
Дело в том, что на этом допросе присутствовали две бабы с этого села, которые помогали немцам издеваться над Зоей, и я сразу представляю «эмоциональный подъем», который должен происходить в такой ситуации, и даже частично могу представить комичность всей этой картины, еще и нелепость всей этой страшной и грязной истории. Эти бабы не просто присутствовали, а играли там, чуть ли не равноправную роль били её наравне с немцами, задавали свои вопросы, требовали от неё что-то. Немцы начали нервничать, это состояние начало передаваться на всю деревню она уже пошла на подвиг. На мученичество. Поэтому как показывает опыт за последние две тысячи лет, её не только будут помнить, к ней будут все, кто только раз услышит её историю по особенному относится. Вокруг неё пошла волна. Это не обходчик путей занятый общественно полезным трудом, которого встретила Анна Каренина во время своего метания. Это молодая, красивая девушка, не принужденная умереть, а добровольно решившая умереть ради Родины, не выклянчивая пощады, и даже не прося легкой смерти. Дрянной «Анне Карениной» гадившей своему мужу и сыну, рядом с ней делать не чего. От её имени через много лет ничтожества покрепче, чем Анна, в истерику впадают. Немцы, её пороли ремнями, выводили на улицу и водили босиком по морозу, немец орал: «Где Сталин?» Она отвечала, что Сталин на посту, жители удивлялись: «При чем здесь Сталин?» и тоже сильно нервничали, выбегали обливая её помоями. Две местные бабы Агафена Смирнова, Феодосья Солина, как я уже сказал, постоянно присутствовали при этом и помогали её избивать. Сразу представляется картина состояние психологической неуравновешенности, даже истерики. Редко встречаются материалы великой отечественной войны, что бы для избиения партизанки привлекали, когда-либо добровольцев, из мирных жителей, тем более баб. Очень часто полицаям позволялось выпустить дух, позабавится, но тогда немцы там не учувствовали, это понятно. Здесь все было слишком, все неправильно, поэтому такая необычная ситуация заставляет задуматься.
«…Бедлер, механик, который начал заикаться, впал в истерику, все повторял: «А мы бы так смогли?»
Человек обязан при такой разнице со своим поведением попытаться сопоставить себя, и ответить как минимум на два вопроса: «А зачем ей это?» и «А я бы так смог?». Оба вопроса сводятся на себе, и оба включают логику, если человек стремился к росту, то вопрос привычный, даже если не мог так поступить, возникает цель, куда расти, зачем расти, пусть не сразу, но это семя даст свои всходы. А если ты вредитель, всю жизнь, искал какую бы бяку сделать? Такие люди отвыкли теребить свою совесть, и такие вопросы давно себе не задают, но сейчас попробуй не задуматься? А нечем, включить мысль, не получается, а душа болит, а куда бы эту боль спрятать, а кто виноват? Ну не может же быть виноватой самая умная баба, оставшаяся жить под немцами, перехитрив всю красную армию, значит она виновата, партизанка чертова, а душа болит, а кому бы в морду дать? Ну не немцев же бить, благодетелей? Приходится в морду дать этой, или помоями облить, но из того что я уже написал мы точно знаем, что это не поможет, а душа болит, и все бесятся, а Сталин на посту, черт бы его побрал. Поставь за стенкой не сведущего иностранца, который не видит, что там творится, и не может понять, так языка не знает, ни немецкого ни русского, и он взбесится.
Ну не может человек в такой ситуации быть безучастным. Что произошло со всей прислугой, когда Анна Каренина забежала на минуточку навестить сына? Никак нельзя остаться нейтральным, эмоций немерено, но там блудная мама и сынок, соскучился, ей бы пинка дать, а сыну подзатыльник, и обоим, в конце концов, на пользу пошло бы, но совсем ничего не сделать труднее всего, а тут подвиг. Как эмоции сравнить? В сто раз больше, или в тысячу? Восемьдесят лет прошло, но до сих пор многие не могут остаться безучастными, в интернете такие дебаты идут, с матом и оскорблениями, месяцами матерятся, а что тогда в Петрищево творилось? Не курицу рубили, и не пленных расстреливали как баранов, молодая красивая девочка сама добровольно смерть принимает, и не вымаливает прощенье, а гордо с поднятой головой призывает не бояться, бороться, до конца, верит в победу, и уговаривает немцев сдаваться, для их же счастья, перед теми кто добровольно остались сотрудничать с врагом. И она ведь права.
Её повесили, труп висел долго, немцы издевались над трупом, порвали на ней остатки одежды, тыкали её ножами, отрезали грудь. Истерия вокруг Зои не прекращалась до самого ухода немцев. После освобождения Петрищева, корреспондент газеты «Правда» Пётр Лидов, услышав эту историю, много дней подряд ездил в Петрищево, и опросил всех кого смог, кто что видел, и кто, что слышал, и показания получил самые разные. Все видели одно, а увидели и услышали совершенно разное, в зависимости от своего мировоззрения. Из всех показаний он собрал ту страшную, и необычную картину, даже для того времени, когда казалось бы уже не чему было удивляться.
Между тем, в соседней деревне около 10 километров от села Петрищево, тоже при таких же обстоятельствах, поймали партизанку, тоже симпатичную, Веру Волошину, они с Зоей были из одного отряда, естественно знали друг друга. Тоже повесили, но без истерики, конечно, избили, повредили руку, вешали её с машины, немец-эсесовец, отказался сесть за руль, но ему пригрозили пистолетом, и он выполнил свою работу. В Петрищево от желающих казнить Зою не было отбоя, что среди немцев, что среди нашего мирного населения, а в соседней деревне, специально обученный для такой работы немец начал ерепенится, и ему даже пришлось пригрозить пистолетом, тут как раз все нормально, они люди, и немцы и русские, у них есть и жалость, и подлость, в Петрищево все необычно, с самого первого момента, и до самых наших времен, все на это событие необычно реагируют. Одни ненавидят Зою, другие уважают, особенно из тех, кто хоть, что ни будь, об этом слышал, но даже из тех, кто об этом подвиге ничего не слышал, уж слишком демонстративно об этом ничего не хотят знать, а узнав хоть самую малость, слишком многие бросаются в крайности.
Сейчас не редко в открытую, демонстративно оправдывают жителей села Перищево, в том, что она обрекала их на мороз, что Советское правительство поступало бесчеловечно по отношению к мирным жителям, это все ерунда. В России с древних времен, при опасности приближения врага, жгли посад. Всегда. Во все времена. И не были немцы так благодушны к мирным жителям, не позволялось гражданским людям, спать в своих домах, максимум, что им было разрешено, так это жить на скотных дворах. Это даже не прихоть того или иного немца, офицера или солдата. таковы правила на тот момент, возможно этим двум бабам-помощницам и разрешено было спать с немцами, но это другая история. Там недалеко интересное событие произошло.
Из воспоминаний ст. лейтенанта 5 стрелковой дивизии Акимова Александра Ильича о контрнаступлении под Москвой войск Калининского фронта в декабре 1941года.
– Ворвались мы в Смолино и там началась резня, а потом мы увидели страшное. За домами штабелями трупы, женские детские, люди на этой войне зверели, а немцы, которые мерзли в мороз, они вообще все человеческое там потеряли, они забирали у местных всё. Всю одежду и тряпье отбирали. Любое полотенце, одеяльце детское которое могли на себя намотать, что бы согреться и что бы выжить, а местных выбрасывали на мороз, а сами битком набивались в их дома. Люди все почти из этого населённого пункта замерзли, дети женщины все как манекены застывшие, жутко, понимаешь? Мы сами то очень многих при штурме потеряли, а когда вошли и все такое увидели, командование, командир нашего подразделения с нами посовещался, опросил пару особо ценных немцев и сказал, ребята они ваши делайте на свое усмотрение я не осужу если что. Мы почти всех оставшихся в живых немцев загнали в сарай и решили, что раз они очень хотели так согреться, что погубили столько детишек и женщин то сейчас они у нас согреются. Немцы поняли все, когда мы начали обливать сарай керосином. Немцы скулили, кричали, умоляли, но решение было принято, мы закрыли сарай и подожгли.
Из статьи Александра Фадеева опубликованной 14 января 42 года. «Изверги-разрушители и люди-созидатели» Те же места
«В деревне Рубцове Моркино-Городищенского сельсовета Калининской области немцы выгнали за околицу все население, стариков, женщин и детей, и расстреляли из пулеметов. Раненая трехлетняя девочка, плача, пыталась поднять свою убитую мать, тянула ее за руку и все приговаривала: «Вставай, мама, вставай, мама, вставай», – пока немецкий солдат не приколол девочку штыком.»
«Население деревень Даниловского, Некрасовского и Борисовского сельсоветов, общим число до 2000 человек, немцы выгнали в лютый мороз за речку Тьмаку и стали расстреливать из автоматов и пулеметов. До полутораста человек было убито и ранено, остальные разбежались по лесу. За время скитаний 16 грудных детей замерзли на руках у матерей.»
Не было у местного населения повода так на Зою злиться из-за жилья, здесь другое. Следует обратить внимание, на то, что происходило вокруг этого подвига, и всех подвигов вообще. Мы уже начали понимать, что толчком к самоубийству является истерика, когда вдруг произошло некое особое понимание, того, что человек не просто не прав, а неправ вообще всю свою никчемную жизнь. Что бы пошатнуть человека потерявшего равновесие в этой жизни, заставить напрячь мышление, нужно определенное лицо, или конкретный коллектив, как например попугая Кешу натолкнул на эту мысль весь скотный двор, потому что там все были другие, они честно занимались своим делом. Есть две категории людей, они не понимают друг друга, считают себя лучше, постоянно идет внутренняя борьба и сбор доказательств, что мы лучше других, вот на этой пирамиде нами же воздвигнутой и держится все наше спокойствие, но если её чуть пошатнуть, то весь смысл жизни теряется. Анна Каренина более всего раздражалась, от общения с порядочными людьми, она чувствовала как окружающие её понимают, не жалеют, не видят её такой, какой она хочет казаться, а способны понять, какая она на самом деле.
Вредители не просто боятся, что их раскусят, этого они боятся всегда, но им достаточно того, что бы люди вокруг делали вид, что не замечают, их отношения обществу, им даже иногда нравится, когда люди видят, какие они есть, но якобы не замечают, возможно, потому, что это уже предательство, ничтожное, но падение. Но когда вредители точно осознают, что их раскусили в полном их ничтожестве и не скрывают того, что их презирают, и даже не пытаются скрывать своего презрения, то им становится невыносимо. Анна Каренина, зайдя к Облонским, почувствовала, что там находится, Шербацкая, у которой она увела Вронского, ей стало очень неприятно, что Кити к ней не вышла поздороваться, все дрянные люди очень щепетильны к мелочам, но здесь она именно поняла, что с ней не хотят общаться, потому, что презирают её. Ей объяснили, что Кити кормит ребенка, причина уважительная, но Анна почувствовала, что это не правда. Когда же Кити вышла к ней поздороваться, раздражение Карениной усилилось, Кити, вроде сглаживала все острые углы, льстила, старалась как можно мягче разговаривать с Анной, но не искренне, и не перед ней кривлялась, а не хотела перед сестрой показаться невоспитанной, что ещё сильнее раздражало Анну. То есть эта игра была не ради неё. Если бы Анне нахамить, в это время, то ей, возможно, было бы легче, она боялась взаимного уважения, окружающих, того, что они другое общество, а ей тут не рады, потому, что это заставляло задуматься, чем они лучше. Та же самая ситуация, в которой невозможно оставаться равнодушной, нужно принять какую то крайнюю точку. Происходит осознания, что вокруг них рядом есть большое и светлое, куда им вход воспрещён. Им страшна демонстрация другого мира, как Её муж воздействовал на Вронского перед попыткой самоубийства этого горе-влюбленного: «Вот он мир где уважают, заботятся друг о друге, любят и сопереживают». Сразу сыпется вся основа жизни, весь фундамент разваливается, нужно, искать новые пути и цели. А представьте, что Кити вышла бы к Анне с мужем, и они при ней проявили искреннее уважение друг к другу. В этот момент, Карениной было бы ещё невыносимее, тогда она возможно сразу бы выскочила из окна или выбежала из дома и тут же кинулась бы под колеса. Тоже произошло и в Петрищево Зоя продемонстрировала перед всеми другую жизнь, другие цели, все наоборот, от того о чем они мечтали. Но жители Петрищево, не перед мужем кобенятся, они Родину предали, добровольно остались на немцев работать, а Зоя не просто более честная чем они, она жизнь свою отдает, за то, что бы даже не выглядеть перед немцами покоренной. Здесь разница как между микробом и горой.
«Два пограничника из Брестского погранотряда дали бой колонне немецких мотоциклистов. Их ранили, схватили, поставили расстреливать. Расстреливаемые вели себя спокойно и даже нагло. Смеялись над немцами, издевались и шутили. Досталось и молодому германскому офицеру отдавшему приказ. После он написал в дневнике:
– Эти русские солдаты совсем не боялись нас. Это была не бравада и напускная храбрость. Мне даже на секунду показалось, что это я стоял на их месте. Отвратительное ощущение. Ушли с улыбкой на губах, и я готов поклясться, что не только у меня, но и у моих солдат, пробежали мурашки по спине и неприятный холодок, в тот момент, когда их тела коснулись земли. Они были абсолютно уверены, что за них отомстят, а мы проиграем войну».
Они так же изменили сознание, показав другую жизнь. Такое не забывается и будет до конца жизни теребить душу.
Не стоит рассматривать, какое впечатление производят эти поступки на немцев, русских, советских, современников или потомков. Они производят конкретное воздействие на человека находящегося на конкретном уровне развития, и такое самопожертвование сохраняет жизнеспособность во времени. Порядочному немцу, которому это было неприятно, не может быть хорошо, потому, что он не вступился за Зою, но и в петлю он, вряд ли полезет, и скорее всего не выскочит из окопа во время обстрела. Следует напомнить, что по статистике в военное время, самоубийств меньше, чем в мирной жизни. Это не совсем так, я уже разбирал случай из фильма «Холодное лето 53», когда человек начинает метаться перед самоубийством, он, легко может найти свой конец, без приложения столь тяжких усилий. Что творилось в душе у Анны Карениной, и представьте, шанс на выживание, с такими же проблемами, во время боя, или другой экстремальной ситуации. Переводя на современную жизнь, безопаснее бутылку водки выпить и поехать лихачить с такими же пьяными друзьями, чем просто сесть за руль в таком состоянии души. Даже падение в уровне во время любых экстремальных событий, облегчает возможность найти себе конец, то, что я сказал: «В петлю такой человек вряд ли полезет», вовсе не значит, что он не найдет себе смерть, в тех условиях.