Даша осторожно подобралась к двери, приоткрыла её и заглянула. Рома стоял посредине комнаты с неподключенной электрогитарой наперевес и размашисто бил пальцами по струнам. Вдруг он резко повернулся, двумя руками перехватил инструмент за гриф и с размаху врезал им по полке, на которой стоял плеер. Аппарат подпрыгнул и, увлекая за собой шлейф проводов, грохнулся на пол. Музыка смолкла. Пошатываясь, хозяин квартиры сделал пару шагов к дивану, мутным взглядом осмотрел сломанную пополам гитару, отшвырнул её к стене и рухнул на диван лицом вниз. Даша, как заворожённая, наблюдала за этой сценой, затем быстро прикрыла дверь и шмыгнула на кухню. Забравшись с ногами на диван, она нервными движениями набрала номер брата.
– Гена, приезжай скорей.
– Что случилось?!
– Рома, похоже, пьяный. Крушит аппаратуру у себя в комнате.
– Закройся в спальне! Я сейчас!
Звонок Даши застал ребят в баре, куда они вернулись после встречи с проектировщиками. Гена просматривал техническую документацию, делая выписки в кожаный черный блокнот. Переговорив с сестрой, он побледнел и мгновенно сорвался с места.
– Миша, погнали домой! Там Рома чудит. Даша говорит, ломает всё – не дай бог и ей достанется!
Миха более спокойно отнёсся к этому известию, но медлить не стал, и уже через минуту они гнали на «крузаке» по проспекту.
– Успокойся, Геша. Ромка на женщину в жизни руку не поднимет. Скорее они его когда-нибудь прибьют. А посуду побить может. Похоже, довели его сегодня. Нужно мне самому было к этому продюсеру ехать.
Миха на ходу достал мобильник и нервно прорычал в трубку:
– Ты где, Митяй?! Рома пьяный, что ли?! Ну а какого ты не проконтролировал?! Он буянит там!
Дорога заняла у них не более десяти минут. Когда они влетели во двор и лихо затормозили у подъезда, подняв в воздух тучу брызг, Димкин «мерс» уже стоял неподалёку. Едва ввалились в квартиру, Гена бросился искать Дашу. Сестра сидела на кресле в гостиной и мирно смотрела телевизор в компании Митяя.
– Ты в порядке?! – беспокойно осматривая её, выкрикнул Гена.
– Ложная тревога, – ответил за девушку Митяй. – Боец спит. Ну, похулиганил чуток в своей комнате, и отрубился.
Гена расслабил перекошенное тревогой лицо, вытер выступившие на лбу капельки пота и облегченно выдохнул.
– Мировой парень, говоришь? – негромко бросил он, повернувшись к Мише, который первым делом заглянул в комнату Романа и теперь маячил в дверях гостиной.
Тот осклабился, удручённо развёл руками и, обхватив друга за шею, потащил его на кухню. Митяй поднялся, вздохнул, лукаво подмигнул Даше и поплёлся за ними следом.
– Сколько же он выпил? – поинтересовался Миха, когда они расселись за кухонным столом.
– Да вроде немного. Может, догнался? – пожал плечами Митяй.
– Чем?! В квартире спиртного нет.
Дмитрий, виновато почесал затылок, исподлобья глядя на друга. Тот злобно прищурился:
– Ты, гад, ему купил?
– Вообще-то я вам на вечер купил. Ну, он попросил – я дал.
– Дать бы тебе, – мрачно сообщил Миха.
– Попробуй, – набычился Митяй. – Я что, с ним нянчиться должен?
– А когда тебе нянька была нужна, Игорь не спрашивал, должен он или не должен!
Митяй после этих слов сразу сник, виновато скривил лицо и поднял вверх руки, словно собираясь сдаться.
– Понял, согласен, накосячил, – коротко бросил он.
– Смоешь кровью, – усмехнулся Миха.
– Лучше вискарём.
– А есть?
– Ну, если наш буян всё не выжрал, то есть.
Он прошёл в прихожую и тут же вернулся с пакетом, в котором лежали две бутылки «Блэк Дэниэлс»
– И это ты ему в квартире оставил?! – возмутился Миша.
– Миха, парень вообще-то практически не пьёт. Можно сказать, совсем. Сегодня накатил. Понятно, стресс. Но я же не мог подумать, что он так догоняться будет. Я его привёз, на диван уложил, думал – проспится пару часов, и всё.
Миша достал из пакета абсолютно полные бутылки и удивлённо посмотрел на Диму.
– Так они не тронуты. Что он тогда пил?
– Так у него третья была.
– Так ты три взял?!
– Ну!
– Три на четверых?
– Ну! Чтобы потом не бегать.
– Вообще-то на троих, – уточнил Гена. – Ты же, Митяй, не пьёшь.
– Так Ромка ещё.
– Он на сегодня своё выпил.
– Ладненько, – согласно кивнул Миха, поднялся и двинул в комнату Романа. – Нужно конфисковать остатки.
Вскоре он вернулся с початой бутылкой, в которой не хватало порядка ста граммов.
– Пара глотков и такая фигня, – удивленно покачал головой. – Сколько же он в баре выпил?
– Вроде немного. Так, в меру пьяненький, но не в умате. Да он больше часа дрых, пока ехали. Нормально проспался. В квартиру сам шёл, даже не качался…
– Просто стресс, – заключил Гена. – Дашку только напугал.
– А позови её? – попросил Миха.
– Я здесь, – послышалось сзади, и все повернули головы к двери.
Девушка стояла в дверном проёме и мило улыбалась.
– Ну, а ты говоришь! Смотри, ни в одном глазу! – радостно воскликнул Миша.
– Успокоилась? – спросил Гена сестру.
– Да я и не нервничала особо.
– А чё орала по телефону?
– Это ты орал. Я спокойно говорила. Немного испугалась. Не за себя. Испугалась, что он всё в квартире разнесёт и сам побьётся.
– Наливай! – потёр ладони Миша, потянулся к открытой бутылке, но Даша, сделав два шага вперёд, выхватила её у него прямо из-под носа и спрятала за спину.
– Не понял… – возмутился Михаил и повернулся к Генке, словно ища у него поддержки.
Гена только недоумевающе дернул плечами и криво ухмыльнулся.
– Не вижу обещанных продуктов, – строго заявила Даша.
– Так ты же сама нас сдёрнула.
– И что? Теперь мы есть не должны? Только пять часов. Ещё не вечер. Давайте в магазин, а я пока картошку сварю, стол накрою.
Миша посмотрел на часы, согласно кивнул и встал. Гена поднялся за ним следом, только Митяй даже не шелохнулся.
– А тебе что, особое приглашение? – наехал на него Миша.
– А я здесь не живу. Да и пить не буду, так что три корочки хлеба…
– Вот за ними и поедешь. Подымайся!
– А если Рома проснётся?
– Вряд ли.
– Проснулся уже, – объявил Роман, протискиваясь мимо заполнивших всё пространство кухни здоровяков. Его слегка покачивало, но на первый взгляд он выглядел вполне адекватно.
Рома достал из холодильника полупустую бутылку с водой, на глаз оценил количество содержимого и, решив не заморачиваться со стаканом, приложился губами к горлышку.
– Как ты? – поинтересовался Гена, когда Рома оторвался от пустой бутылки.
– Нормально. Я тут, похоже, пошумел немного… Прошу прощения.
– Да ничего, пустое, – ответила за всех Даша.
– Ты зачем инструмент разбил? – поинтересовался Дмитрий. – Небось, дорогой был.
– Решил с музыкой завязать. Достало всё.
– Ну что ж, давно пора, – хмыкнул Миха и тут же тихо буркнул себе под нос: – Зарекался кот сметану не жрать… – Затем громко объявил: – Пошли, ребята.
Рома с Дашей остались в квартире одни. Девушка принялась чистить картошку, не обращая внимания на стоящего у окна Рому. Он наблюдал, как она аккуратно срезает кожуру с картофелин, а та падает длинными завитками. Периодически девушка поднимала руку с ножом и тыльной стороной ладони отводила со лба выбившийся локон. Рома, словно заворожённый, не мог оторвать взгляд от этой картины и неожиданно поймал себя на мысли, что так же ловко чистила картофель его мама. И в эту секунду его охватило странное чувство к этой девушке. Сродни чувству к родному человеку – тёплое, домашнее.
В дверь позвонили. Рома с сожалением выбрался из состояния лёгкой прострации и пошёл открывать. На пороге стоял Гога, нагруженный многочисленными пакетами.
– Помоги, сейчас руки оторвутся.
Рома перехватил у него несколько пакетов и потащил их на кухню.
– Что-то быстро они вернулись, – удивилась Даша.
– Это Гога. Еду из ресторана привёз. Так что заканчивай готовить, здесь и на свадьбу хватит.
– Гога – это кто?
– Гога – это я! – громогласно объявил вошедший в кухню грузин. – Здравствуйте. Гостей принимаете?
– Принимаем, – ответила Даша, с интересом разглядывая новое лицо. – Я Даша.
– А я тебя помню. Вот такую… – он поднял руку и показал тонкую щель между большим и указательным пальцем. – А сейчас, гляди, какая красавица – даже смотреть больно!
– А ты очки солнцезащитные надень, – недовольно посоветовал Роман. – А то вдруг ослепнешь, что жена на это скажет?
Гога ухмыльнулся, хитро подмигнул ему, обвёл взглядом кухню и решительно заявил:
– Мы здесь не поместимся. Давай-ка, Рома, в гостиной стол раскладывай.
Рома понял, что теперь придётся выполнять его приказы, поскольку Гога считал себя непререкаемым авторитетом в организации застолья, но при этом всю черную работу всегда сваливал на других.
Пока Рома возился со столом, Гога разгрузил принесённые пакеты. Шашлык, рыбные и мясные стейки, сырные нарезки, салаты, овощи, фрукты, зелень, лаваш – многочисленные пластиковые контейнеры едва поместились на кухонном столе. Даша замерла, изумлённо глядя на это изобилие, потом тихо произнесла:
– По-моему, нам ещё один холодильник понадобится.
– Не переживай, – успокоил её Гога. – Увидишь, к утру одни объедки останутся.
– Как – к утру?! Мне утром на обследование, – растерялась девушка.
– Я в курсе. Это не проблема. Дима не пьёт, так что личный водитель у тебя есть. И сопроводить кому найдётся. Хочешь, мы все с тобой поедем?
– Не хочу, – обиженно отказалась Даша. – И кому я картошки столько начистила?
Она держала в руках кастрюлю с белыми клубнями, и вид у неё был такой, словно она сейчас расплачется от обиды. Роман молча отобрал у неё кастрюлю, налил туда воды, накрыл крышкой и поставил на плиту.
– Завтра сварим. Мишка с Гешей всегда голодные, сожрут.
А Гога положил Даше руку на плечо, легонько погладил и успокоил:
– Не переживай, у всех завтра дела, так что засиживаться никто не будет. А вот когда поправишься, мы настоящий праздник устроим. Тогда уж до утра!
Даша согласно кивнула в ответ и благодарно улыбнулась. Вскоре вернулись остальные и её вновь посетила мысль о дополнительном холодильнике. Ребята явно не страдали минимализмом, и второй раз подряд за этот вечер девушка испытала шок от увиденного количества продуктов. Когда её тщетные попытки принять участие в приготовлении вечеринки были вежливо отвергнуты, Даша сдалась и перебралась в гостиную, где перед телевизором уже обосновался Рома. Наконец стол был накрыт, все расселись по местам, только Рома так и остался в кресле, словно это всё никоим образом его не касалось. Гога удивленно спросил:
– Ты чего, Ромаха? Садись за стол, выпьем за встречу.
– Я на сегодня норму перевыполнил. Воздержусь.
– Отходняк начался?
– Вроде этого, – лениво бросил Рома.
– Так и пить бросишь.
– Может и брошу.
На этом от Романа все и отстали. Застолье плавно покатилось своим чередом. Гога попытался произносить тосты, но его быстро угомонили. Всем хотелось простого общения и дружеской беседы без лишней патетики. Через какое-то время Даша поняла, что она лишняя в этой компании. Некая скованность присутствовала в разговоре, словно ребята боялись сболтнуть лишнее. Она решила не мешать мужчинам и, сославшись на усталость, ушла к себе. Рома практически не слушал своих друзей и реагировал, только когда обращались непосредственно к нему. Для него этот день оказался слишком тяжелым. Тело ныло, словно его прокрутили в огромной стиральной машине, и он понимал, что вот-вот заснёт прямо в кресле.
Вечеринка едва не закончилась ссорой. Миша уселся на своего любимого конька – обсуждение семейных отношений – и принялся поучать друзей. В качестве примера он, довольно неудачно, выбрал Митяя, который развёлся год назад. Тяжело развёлся, со скандалом, взаимными обвинениями и претензиями, и для него эта тема до сих пор была как красная тряпка для быка.
– Для семьи, Митяй, важно иметь общие цели, – басил Миха, размахивая наполненной рюмкой. – Супруги должны ценить и понимать друг друга. Это тяжёлый труд, но для некоторых он становится непосильным. В итоге – развод! У некоторых семья как заезженная старая пластинка с великой классикой: скрипит, трещит, заедает – но её всё равно слушают до конца, потому что это великое произведение. А у других вроде и звук хай фай – а произведение полный отстой. Прослушали начало, и выключили.
– Ты хороший тренер, Миша, но как спортсмен – полное дерьмо! – злобно обронил Митяй, которому надоели пьяные разглагольствования друга.
– Не понял!..
– Для особо одарённых поясню. Твои советы по организации семейной жизни – им же цены нет. Ты круче любого семейного психолога! Только где твоя семья? Ты сам почему им не следуешь, своим советам? Честно говоря, твоя первая была настоящей стервой. Только трахаться и умела, по твоим словам. А вот вторая…
– Чего-о-о? – злобно зарычал Миша, приподнимаясь на стуле, но Гога положил ему руку на плечо и вдавил обратно.
– Митяй прав, и ты это знаешь, – тихо произнёс грузин.
– Ну и к чему это он сейчас?!
– К тому, что твоя вторая жена, Лиза – это, возможно, то, что даётся раз в жизни. Это – как дар судьбы. Но ты сумел всё изгадить. Ты зачем ей мозг выносил с утра до вечера? Что в ней было не так? Что ты хотел в ней исправить? А теперь только раздаёшь советы и тренируешь…
– Мудила ты, Митяй. Откуда тебе знать?
– Да она моей бывшей только и делала, что жаловалась. Совета просила.
– Вот сучка. Эх, если бы соединить первую и вторую, – мечтательно выдохнул Миша.
– Галатея нужна, – попытался пошутить Рома.
– Ты о чём? – не понял Гога.
– Галатея – ожившая статуя. Идеальная женщина, – пояснил Роман.
Неожиданно шутка Романа вызвала у понабравшегося Михи приступ ярости.
– В жопу! – грозно рявкнул он. – И статую твою, и тебя! А лучше статую тебе в жопу. Чтобы до самых мозгов достала, чтобы прояснилось в башке.
Он выпил и, размахнувшись, грохнул кулаком об стол. Гога моментально ухватил его за шиворот, сильно встряхнул и прорычал в лицо:
– Ты что, охренел? Угомонись!
– Да пошли вы все!
Миша расслаблено откинулся на спинку стула и отвернулся в сторону. Гога злобно посмотрел на Митяя и покрутил пальцем у виска. Тот скорчил в ответ страшную рожу, давая понять, что не он начал эту свару.
– Ну что, так и будете морды воротить? – спросил Гога.
Дима встал со своего места, подошёл к Мишке и протянул ему ладонь. Миха хлопнул по ней и ткнул его кулаком в плечо. Инцидент был исчерпан. Впрочем, Рома в таком исходе дела и не сомневался. Подобное иногда случалось между его друзьями, но никогда дело не доходило до серьёзных разборок. Всё-таки они были очень привязаны друг к другу.
Понимая, что начинает проваливаться в сон, Рома собрал остаток сил, выполз из кресла и побрёл в свою комнату.
***
Ни обиды, ни ревности, ни ненависти… От них остается хоть что-то, что оживляет воспоминания. Странно, но сегодня утром Рома ничего не чувствовал по отношению к Алле. Словно и не было ничего, что связывало их, словно она приснилась ему.
Вспомнилась Рита – первая женщина в его жизни. Ему было шестнадцать, ей двадцать. Тем летом Рому пригласили принять участие в туристическом слёте. Турист, впрочем, как и спортсмен, из него был никакой, зато Рома мог управлять звуковой аппаратурой, имел неплохую коллекцию записей. Да и нужно же кому-то побренчать на гитаре вечером у костра? Участники слёта, съехавшиеся из разных городов Подмосковья, разбили палаточный городок на территории турбазы. В каждой палатке жили по трое и даже по четверо человек, но Роме выделили отдельную, в которой разместился надувной матрас, усилители, проигрыватели и другая техника. Он вообще был на особом положении и чувствовал себя наравне с преподавателями. Рита, молодая практикантка из Подольска, как раз отвечала за организацию музыкального вечернего досуга. Девушка не строила из себя строгую училку, позволила называть себя по имени и вела себя с Ромой так, словно они ровесники. Он запал на неё с самой первой встречи. У Риты было юное симпатичное лицо, короткая стрижка и высокая грудь. Она носила широкие рубашки навыпуск и лосины, обтягивающие красивые бёдра, от которых Рома не мог оторвать глаз. Он не раз замечал, как во время его вечерних выступлений у костра Рита с первыми аккордами замирает и до конца песни не сводит с него томных глаз. В эти минуты он пел только для неё. Рома знал, что она замужем и даже не мечтал о том, что между ними может быть что-то, кроме дружбы, но здесь и сейчас это не имело для него никакого значения. А Рита словно дразнила парня: нет-нет да ерошила ему волосы мимоходом или будто ненароком прижималась телом, когда они готовили вечерние музыкальные программы.
Оставалось каких-то два дня до окончания слёта, и Рома уже начал считать часы до расставания, до того момента, когда Рита навсегда уйдёт из его жизни. Он мысленно смирился с этим, придумывал слова, которые скажет на прощание, чтобы она поняла, как он любит её. Однако в его сценарий вмешалась непогода, страшный ливень за день до их отъезда.
Рома собирал и упаковывал аппаратуру, когда крупные капли редко и размерено принялись стучать по крыше палатки, а затем обрушились на неё мощным потоком. Он сунулся ко входу, чтобы закрыть молнию, когда Рита, застигнутая ливнем на полпути к своей палатке, ворвалась к нему, вымокшая до нитки, с мокрыми взъерошенными волосами. Она споткнулась на входе и едва не грохнулась на упакованные ящики, а он каким-то чудом спас её от падения, успел подхватить сзади под мышки и прижать к себе. Его руки касались груди девушки, и он понимал, что нужно убрать их, но не мог двинуться, охваченный желанием. Она замерла на секунду, затем развернулась, и их лица оказались так близко, что он ощутил губами тепло её кожи. Рита медленно подняла глаза и неожиданно потянулась к нему лицом. Спустя секунду их губы слились. Он и сейчас помнил вкус этого поцелуя. Её язык проник ему в рот, и он понял, что границ больше нет – проникая под мокрую одежду, его руки пустились в невероятно приятное путешествие, а ее тело начало изгибаться под его ласками. Рита, в свою очередь, пыталась стащить с него майку, которая уже промокла от её рубашки. На мгновение они оторвались друг от друга – лишь для того, чтобы избавиться от одежды – и снова слились в объятиях. Два обнажённых сплетенных тела рухнули на надувной матрас, и палатку наполнили сдавленные, восторженно-сладостные стоны, заглушаемые, на их счастье, непрекращающимся ливнем. Дождь продолжался несколько часов, до самой темноты, и всё это время Рома с Ритой не отрывались друг от друга. Он не помнил, когда крепко заснул, совершенно выбившись из сил. Проснулся поздно утром и не обнаружил её рядом. На территории палаточного городка её тоже не было, команда из Подольска уже уехала.
Рома думал, что потерял её навсегда, однако через месяц Рита сама позвонила и они стали изредка встречаться у него дома; Игорь не возражал, он с пониманием отнёсся к увлечению младшего брата. Безумное счастье длилось почти полгода, но однажды Рита объявила, что беременна от мужа, и это была их последняя встреча. После они иногда созванивались, и почти всегда она тихо плакала в трубку. Звонки становились всё реже, реже, и в конце концов прекратились совсем. Сказать, что он тосковал по ней – ничего не сказать. Ещё долго при воспоминании о Рите у него перехватывало дыхание и сердце рвалось наружу. Волшебное, ни с чем не сравнимое состояние…
Он больше никогда так не влюблялся, не чувствовал так остро, не летал. Бывали интрижки, влюблённость, случайные и неслучайные женщины, которые приходили и уходили, не оставив ни воспоминаний, ни следа в душе, и только с Аллой он вновь испытал давно забытое ощущение счастья и внутреннего полёта. Он впустил её в свою жизнь, в свой дом, в свои сердце и душу, а она в итоге плюнула туда, растоптала всё светлое и высокое, что было там и что он хотел разделить с ней. Осталось только разочарование – чувство, которое убивает любовь. Разочарование и мрачная пустота.
Часы показывали девять, когда он заставил себя выползти из-под одеяла. В теле ещё сохранялась лёгкая ломота, как после спортивной нагрузки накануне, однако голова была ясной. Захотелось размять затёкшие мышцы, одеть спортивный костюм и пробежаться. Он уже более двух месяцев не бегал по утрам, хотя до этого лет десять не изменял привычке через день совершать пробежки.
Спустя год после смерти мамы его как-то избил пацан из соседнего дома – не сильно, без злобы, просто чтобы показать своей компании, что он чего-то да стоит. По-видимому, выбор для самоутверждения был не случаен: пацан, по сути, был хлюпиком и трусом, его наглость и уверенность подкреплялись находящимися рядом друзьями, а неспортивного Рому он посчитал идеальной жертвой. Ребята были не из их двора и никого из этой компании Рома не знал. Впрочем, и с дворовыми он никогда не водил дружбы. Знал по именам, здоровался, и не более. Его круг общения состоял из пары одноклассников и парня, с которым вместе учился в музыкальной школе. Еще ни разу в жизни Роме не приходилось драться, всегда удавалось избежать подобных конфликтов, но не в этот вечер. Он шёл из магазина с пакетом продуктов и когда пересекал сквер, его окликнули по имени. Ничего не подозревая, Рома остановился. Прыщавый дрыщ по имени Виталик, живший в соседнем доме, лениво направился к нему, дернул за лацкан куртки и, обдавая прогорклым сигаретным перегаром, заявил:
– Мы тут скучаем, музыкант. Ну-ка, спой нам!
Рома застыл в недоумении, слова Виталика не сразу показались ему обидными, однако уже через несколько секунд он опомнился и коротко бросил:
– Тебе нужно, ты и пой.
Он хотел повернуться и уйти, но Виталик не дал, неожиданно ударив его в живот левой рукой, а потом правой в лицо. Удары были откровенно слабыми, не причинив особого вреда и боли. Гораздо больнее Рому ударил дружный хохот компании, сидящей на лавочке, и грязная ругань в его адрес. Он молча повернулся и пошёл прочь. Его никто не преследовал.
Вечером Игорь долго допытывался, почему он такой кислый, и в конце концов Рома ему всё рассказал. При этом накопившаяся обида вырвалась на свободу с громкими рыданиями. Игорь, обычно скорый на расправу, не сорвался с места, чтобы разобраться с обидчиком брата, не стал утешать и нянчиться, но на следующий день Рома уже тренировался в секции рукопашного боя. Вначале ему жутко не нравилось там, но перечить брату он не посмел. Ребята, которые окружали его в секции, были словно из другого мира, который немного пугал. Характеры парней, жёсткие, как и их мышцы, не располагали к душевной близости, но всё это было напускное. За стенами секции большинство ребят оказались вполне дружелюбными, и с некоторыми у Ромы завязались приятельские отношения. Тренер, хороший друг Игоря, пару месяцев уделял его брату особое внимание, пока Рома не почувствовал вкус к спорту и не втянулся в тренировки. Он даже сам удивлялся, что стал спешить в спортзал и гонял там себя до седьмого пота, поставив целью отомстить обидчику. Он занимался в секции три года. Спортивными успехами не блистал, но основные приёмы уличной драки были отработаны им до автоматизма. Рома возмужал, появилась уверенность в себе, и он уже не выглядел безнадёжным ботаником. Мысли о мести давно оставили его, хотя в каком-то смысле он всё же отомстил своему обидчику. Спустя полгода после начала тренировок он повстречал того самого Виталика, буквально столкнулся нос к носу. Рома уже собирался ринуться на него, но парень резво бросился наутёк. Это было так неожиданно, что Рома просто зашёлся от смеха. Почему-то моментально в голове всплыла фраза из старого военного фильма: «Развалинами рейхстага удовлетворён». Больше этот трус не попадался ему на глаза, наверное, сознательно избегая возможных встреч, и вскоре Рома даже думать о нём забыл. Спорт закончился, когда тренера переманили в Питер. Роману сразу стало неуютно с новым наставником, у которого были другие, довольно завышенные требования, и он решил бросить тренировки. Остались только обязательная утренняя разминка и пробежки четыре раза в неделю.
Роман с сожалением взглянул на валяющуюся в углу разбитую гитару, вернул на место опрокинутый плеер и покинул комнату. Умывшись, он намеревался сделать разминку, но вместо этого двинул на кухню, где с удивлением обнаружил сидящего за столом Миху. Перед другом красовалась сковородой с яичницей.
– Будешь? – спросил тот вместо приветствия.
Рома отрицательно покачал головой, налил полный стакан воды и медленно опорожнил его.
– Ты чего дома? – промочив горло, спросил он.
– Надоело всё. Муторно.
– После вчерашнего?
Миха утвердительно кивнул, зачерпнул вилкой огромный кусок яичницы, подержал на весу и плюхнул назад в сковороду.
– Может, тебе опохмелиться?
– Да что мы там выпили? Не от этого, – скривился Миша.
– Ты из-за Митяя?
– Да, он прав. Просрал я Лизку. Сам виноват.
Рома настороженно застыл, затаив дыхание. Если Мишку опять начнёт колбасить, если он снова сядет на стакан и будет чудить, их ожидает куча проблем. Миха поднял глаза, понял, о чём он думает, и небрежно махнул рукой.
– Не напрягайся, Малой. Прошлое – это прошлое. Всё будет хорошо. Я не слечу с катушек.
Рома вздрогнул, услышав своё детское прозвище. Так называл его только Игорь, а Миша никогда. «Почему он вдруг решил сегодня вспомнить об этом? Видимо, ему совсем погано, и он хочет, чтобы рядом был кто-то родной или хотя бы родственная душа, – прикинул в уме Рома. – Ну что ж, пожалуй, это он по адресу. Родная душа, это про меня».
– Ты чего раскис, Миха?
– Раскис? Да нет, я в норме. Сейчас доем и поеду на стройку.
– Дашу с Геной отправили?
– Отправили. Их Митяй повёз. Ты сегодня дома?
Рома ещё не думал, чем займётся сегодня, и вопрос застал его врасплох. Он на секунду задумался, потом отрицательно качнул головой.
– Нет. Хочу проехаться по магазинам. Может, инструмент новый присмотрю.
– Шоу продолжается, ну-ну… – буркнул Миша, вылезая из-за стола.
***
За два месяца простоя и после затяжных осенних дождей Ромина новая «БМВ», купленная менее полугода назад, покрылась грязными разводами и сейчас мало напоминала сверкающее лаком шикарное изделие немецкого автопрома, каким предстала перед ним в автосалоне. Он купил эту машину, когда познакомился с Аллой и начал ухаживать за ней – хотел произвести впечатление на девушку. Вообще-то, он давно собирался заиметь люксовый автомобиль, но никак не мог расстаться с семилетней «тойотой», которую в своё время подарил ему Игорь.
Обойдя вокруг машины, зачем-то постучав по переднему колесу, Рома вздохнул и полез в салон. Двигатель откликнулся ровным гулом, едва он нажал кнопку стартера. Роман настроил радио, включил передачу и осторожно двинулся в сторону выезда на проспект. Никакие магазины он сегодня посещать не собирался: гитара, разбитая в приступе ярости, была хоть и любимой, но не единственной. За годы занятий музыкой у него скопилась небольшая коллекция инструментов. По мере того, как улучшалось его материальное положение, он старался приобретать новые, более современные и довольно дорогие гитары. Старые обычно продавал, но были такие, с которыми не мог расстаться и они продолжали храниться в его импровизированной студии. Так что приобретение нового инструмента взамен разбитого могло и подождать. Сейчас он ехал в сторону Черемушек.
Наверное, не зря говорят, что преступника тянет на место совершённого им преступления. Сегодня Рому необъяснимо тянуло к дому Кости. Он никак не мог успокоиться и простить себе, что оставил ему вчера деньги и стал невольным спонсором его пагубного пристрастия. Он опасался, что его тупой альтруизм приведёт Костю к гибели, что тот может сразу купить большое количество наркоты и устроить себе передоз. В голове крутились разные мысли: от простой – поделиться своими проблемами с Мишкой, который обязательно бы нашел решение, до самых радикальных, вроде заявления в полицию. Он мог бы обвинить друга в ограблении, упрятать в СИЗО и тем самым спасти его. Конечно, это был полнейший бред, но ничего более продуктивного в голову не приходило. У Романа не было определённого плана, не было ответов на вопросы – зачем он едет и что собирается предпринять. Наверняка, Костя либо уже спустил деньги на наркоту, либо просто пошлёт его куда подальше: и то и другое не будет иметь принципиальной разницы, если не получится помочь другу.
Рома медленно, словно крадучись, ехал по микрорайону, но по мере приближения к цели путешествия его энтузиазм сдувался, подобно воздушному шарику. Припарковавшись на подъездной дороге к Костиному дому, он заглушил мотор и замер в нерешительности. Мимо проехал белый фургон, похожий на машину скорой помощи, и остановился как раз напротив подъезда, где жил Славин. Из машины вышел человек в плаще, из-под которого выглядывал краешек докторского халата. Достав из фургона черный чемоданчик с красным крестом, мужчина скрылся в подъезде.
Ну вот и всё, подумалось Роману. Нужно было подняться, выяснить до конца, однако он медлил, собираясь с духом. Наконец решительно выбрался из машины и почти бегом бросился по лестнице вверх.
Дверь в Костину квартиру была закрыта. Он громко постучал по железу и замер в ожидании. Прошло достаточно времени, он уже собирался вновь грохнуть кулаком по двери, когда она неожиданно распахнулась: на пороге стоял высокий парень лет тридцати, в джинсах и модном свитере. Он вопросительно уставился на Романа, затем произнёс:
– Вам кого?
– Костя дома?
Парень подозрительно прищурился, оглядел гостя с ног до головы и остановил взгляд на его лице, помедлил, потом осторожно выдавил:
– Зачем он вам? Вы кто?
– Я его друг по институту. Мы с ним вместе учились.
– Друг? Ну заходите, друг.
Он отступил в сторону, освобождая проход в квартиру, Рома нерешительно шагнул и поплёлся в гостиную. За прошедшую ночь здесь практически ничего не изменилось. Купленные им картины по-прежнему лежали на столе, но деньги исчезли. Парень подтянулся за ним следом, остановился на входе в комнату и замер, сложив руки на груди.
– А где же Костя? С ним всё в порядке? – с беспокойством обернулся Рома.
– В спальне. Я врача ему вызвал, капельницу поставить.
– А вы кто?
– Я его двоюродный брат, друг.
– Я Рома.
– Евгений. Давай на ты.
Рома согласно кивнул, хотя как ни старался, не мог припомнить у Кости никакого брата. На свадьбе он перезнакомился со всеми его родственниками, но этого человека видел впервые.
– Костя никогда не говорил, что у него есть брат.
– Само собой, – криво усмехнулся Евгений. – Наши отцы, родные братья, лет восемь назад переругались насмерть и прекратили всякое общение. Такая семейка. Но теперь оба на небесах. Может, там помирились.
– А откуда ты узнал про…
– Ларисе позвонил. Мой отец месяц назад умер, ну я и решил с братом связаться. Узнал Костин номер, но он был всё время недоступен. Ближе родственника у меня вроде как нет. А тут такое…