Колкая малина. Книга четвёртая

Поиск

 
Наберу с собой в дорогу шмурдяка,
И в самом дешёвом вагоне
Уеду от вас навсегда,
Сам себе наигрывая блюз на саксофоне.
 
 
Не пробуйте искать меня по следу,
Я и в Москве, и в пещере Лейхтвейса,
Ну, а если к вам в гости заеду,
Встречайте меня с цветком эдельвейса.
 
 
Он и есть легенда жертвоприношения,
И песня страсти во имя любви.
Это цветок моего притяжения
К нежелающим жить взаперти.
 
 
Я искал их, как задиристый щенок,
Который ждёт добра и ласки,
Как ждёт богоявления пророк,
Как заблудший ждёт подсказки.
 
 
Я их любил совсем без разрешения
И доверял без страха и сомнений,
Я сам душой разделся без всякого смущения,
Но только сном меня сморило от этих ощущений.
 
 
Но если меня соловьи не добудятся,
То, значит, я умер во сне;
И если надежды не сбудутся,
Меня будут жарить на адском огне.
 

Цена

 
Её на юг в королевство Таиланд
Вроде как за стильными покупками
Увёз какой-то местный коммерсант
С томными глазами и пухленькими губками.
 
 
А он двинул поклониться Храму Воскресенья
И, чтобы Гроб Господень облобызать,
Он искал совета и прощенья
Там, где учили любить и страдать.
 
 
Она коммерсанта кормила стриптизом,
А он её лизал кокосовыми губками;
Для неё казались суперпризом
Бумажные пакеты с дешёвыми покупками.
 
 
Когда монахини звонят в колокола,
Солнышко восходит над Святой Землёй,
А продав меня за сумку барахла,
Ты голая в прибое блещешь чешуей.
 
 
Каждый утешается как может:
Кому-то надо власть, а кому – стероиды,
Но рано или поздно сердце занеможет,
Если мы не просто гуманоиды.
 
 
Нас всех рожали во грехе
И учили жить на собственных приметах,
А тебя купили по цене
Шмоток в бумажных пакетах.
 

Чего творим

 
Сделаны звонки, розданы визитки
И проработаны приветственные реплики,
Вяжутся в букеты маргаритки
И урезонены нытики и скептики.
 
 
Благородно и приватно
Прошуршали лимузины,
И только не совсем понятно —
То ли это похороны, то ли именины.
 
 
Там, где балдахины, должно быть и тризне,
И надо приходить, если позовут,
Ведь память – как туман в современной жизни,
Не приедешь сам – силой привезут.
 
 
А если именины, то, значит, маскарад,
И тут ни от кого не увернуться,
Никто тебя не спросит: ты рад, или не рад?
Здесь очень важно телом извернуться.
 
 
А в тризне в куче похороны с именинами,
Где на углях погребального костра
Пляски до упада под разными личинами,
И где дерётся каждый за себя.
 
 
Говорят, не бывает печали без радости —
Мы их сжигаем, а сами горим.
Нам, наверно, не хватает самой малости,
Чтобы, наконец, понять, чего творим.
 

Чужая душа – потёмки

 
Мы встретились среди живого мира,
Но ни одной травинки не измяли,
Нас не пугали трагедии Шекспира,
И романтические вирши вдохновляли.
 
 
Когда горизонт в куполах золотых
Венчает небесные Храмы,
А у нас – два венка полевых
И кадило курит фимиамы.
 
 
Душа была омыта и чиста,
Нас будто только что достали из купели,
Нас ещё реальность не нашла,
И яблоки раздора не созрели.
 
 
А сегодня – это мы или не мы,
Как были в ту, первую, встречу?
Сегодня всё – с обратной стороны,
И я сам себе во всём противоречу.
 
 
Потерялось ощущение бессмертия,
И пропал восторг прикосновений,
Пропала целая эпоха милосердия
И колдовские запахи мгновений.
 
 
Много можно в жизни потерять;
Для нас разные готовят панорамы.
Никогда не надо о страхах забывать,
Ведь любовные романы – это тоже драмы.
 

Это я

 
Я много в жизни чего повидал,
Вот только богатств не нажил,
Но всё, что хотел, себе доказал,
И свою цену за всё заплатил.
 
 
Я себя сам всегда узнавал,
Хотя и блуждал в миражах.
Жаль, что много любимых людей потерял,
Пройдя мимо них впопыхах.
 
 
Меня когда-то тоже ждала мама,
Сидя на скамеечке в ветхом шушуне.
И всегда повторяю упрямо:
Нет крови человеческой на мне.
 
 
Мне чудится: вот-вот я что-то угадаю,
Верно, мне хочется друга обнять.
Я, наверно, ничего не понимаю,
Разучившись любить, научился прощать.
 
 
Я бы поднял упавшую с неба звезду
И закинул её в глубину небосвода.
Пусть я много уже не могу,
Зато я узнал, что такое свобода.
 
 
Все ошибки – это моя личная судьба,
И пусть Солнце к закату кренится,
А потом будет вечная тьма,
Я иду за всех живых и мёртвых помолиться.
 

Антимир

 
У нас история – история болезней,
Воспалений и горячечной тревоги.
А цари – один другого злее и помпезней,
Но зато у нас всегда свои дороги.
 
 
Мы пролезли сами в зазеркалье
В поисках окольного пути.
Мы свои придумали устав и заклинанье,
И их пытались выше неба вознести.
 
 
Но это не проклятье и не сглаз,
Это мы проснулись в антимире,
Где предложили гадить в белый унитаз,
А не в деревянном покосившимся сортире.
 
 
Нас уложили в прокрустово ложе
И учили жить наоборот.
Нам сменили и кожи, и рожи,
И теперь каждый непосеянное жнёт.
 
 
Стали левые и правые счастливыми,
И жизнь у них теперь, как сладкий сон.
И под этими понятиями лживыми
Окончательно распалась связь времён.
 
 
Когда не нужно ни прощения, ни чуда,
Только важно, в какой идёшь сортир,
Сквозь игольное ушко не протащить верблюда,
А служение Мамоне и есть тот самый антимир.
 

Попроси

 
Не успевали колотить гробы,
Когда списками писались некрологи.
Уже разрушены последние мосты
И не осталось не заплёванной дороги.
 
 
Водка из фляжки хватала за глотку,
За отца и сына гвардейского полка.
И пусть любую исполнят чечётку —
Неуязвима честь фронтовика.
 
 
Пусть на грязной небритой щеке
Солдат не заметит слезу,
Он пишет детям и жене,
Чтобы они прокляли войну.
 
 
В артиллерийские стволы дует Сатана —
Учредитель всех идеологий.
Кому война как мать родна —
Те и сочинители новых мифологий.
 
 
А те, кто пишут книги про войну,
Смотрят на неё новыми глазами.
А что такое жизнь, когда она в аду,
Расскажет интернат на Валааме.
 
 
Парад и фейерверки пропусти,
Помолись за них и отслужи,
И о самом главном Бога попроси —
Чтобы не было болезней и войны.
 

Про правду

 
Не надо напрягаться мир изменить,
Лучше себя сохраняйте.
Не пытайтесь всё зло победить —
Свою чашу донесите и не расплескайте.
 
 
Если с вами распрощались, не стоит догонять,
Надо забыть навсегда и даже встреч избегать.
А если простили, не помните зла,
Чтобы от тоски душа не умерла.
 
 
И не надо подавать, если не попросят,
И ни в чём не признавайся, пока не допросят.
У утраченных надежд искусанные губы,
Но надежды при этом всё же жизнелюбы.
 
 
А те, кто не умеют надеяться и ждать,
Не пугайтесь, если вас самих сумеют потерять.
А дружбу берегите зорче, чем себя,
С верными друзьями у вас одна судьба.
 
 
Выйдите весною на разливы рек,
И мир увидит, что есть человек.
И помните, что горе не беда,
А жизнь, она всегда только одна.
 
 
И говорят, что правда всегда тоже одна,
И тут же говорят, что она у всех своя,
Но вы не очень слушайте о том, что говорят,
Ведь паникеры вряд ли кого-то удивят.
 

Сила и красота

 
Не тот силён, кто плакать не умеет,
А тот, который может сострадать,
Который в мёртвом холоде согреет
И не даст никому унижать.
 
 
Не тот, что никогда не ошибался,
Будет истинную правду изрекать,
А только тот, что никогда не продавался,
Имеет право людям предрекать.
 
 
Когда красивость выставляют напоказ,
На витрину, как произведение,
То только подвиг без угоды и прикрас
Есть пример бессмертного служения.
 
 
И что бы кто ни говорил,
Что суждено – не оборвётся.
И если он по-настоящему любил,
То и с того света отзовётся.
 
 
Пусть обнимет сила красоту
И над стихией в вальсе закружит,
И, поклонясь распятому Христу,
Они увидят, что им мир принадлежит.
 
 
Не покушайтесь на земное притяженье,
Мы все на ней в приливах и отливах.
Пусть никогда не кончатся сомненья,
А что мы были, пусть запишется в архивах.
 

Сказано

 
Он читает СМСки с телефона,
Прикрывая ладонью экран,
А я читаю притчи Соломона
И понимаю, что всё – самообман.
 
 
Из тени приходят и с тенью уходят,
Сегодня огонь, а завтра зола.
Те, кто искал, ничего не находят,
Ибо всё вокруг – только маета.
 
 
Для тех, которые умеют умно врать,
Им тоже жизнь – сплошной туман.
Если даже и получится что-нибудь урвать,
То это всё равно в чужой карман.
 
 
Ничто не измеряется поступками,
И ни с кого ничто не взять;
Вы только всё запутали уступками,
Спутав время врачевать и время убивать.
 
 
Не ищи на Земле правосудия,
Пытаясь быть разумным существом,
И в нескончаемом потоке словоблудия
Срам не прикроешь фиговым листом.
 
 
Нету карликов, как нету и титанов,
И никому своих камней не подобрать,
А в гробу не делают карманов,
Есть только время жить и время умирать.
 

Скиталец

 
Если все твои попытки – не просто голый понт,
Значит, разбежавшись, прыгни высоко.
А коль ушёл, иди за горизонт,
Где нет ничего твоего.
 
 
Не бывает исполнителя желаний,
Который ждёт смиренно где-нибудь в теньке,
Бывает страх от встреч и радость расставаний,
И строчки из слов, как следы на песке.
 
 
Может, это идёт исполнитель желаний,
А может его травят по следам.
Если он не мастер слёзных оправданий,
То, значит, ищут по надуманным долгам.
 
 
Он – наживо отрезанный кусок,
И бредёт, сам не зная куда.
Это на лезвии кинжала прорезан кровосток,
А у него в поводырях лишь солнце и жара.
 
 
Погружаясь в миражи и полусон,
Он наблюдал, как жалом на песке
Для него рисует карту скорпион,
Которая ведёт к живой воде.
 
 
Всегда было много небесных посланцев,
Предсказанных святыми и пророками,
А сколько их ещё падёт, скитальцев,
В борьбе с духовными пороками?
 

Сытая душа

 
Можно во все стороны податься,
Но Солнце всегда на Востоке восходит,
А душа должна свободою питаться,
Если ум за разум не заходит.
 
 
Где есть разум, там есть сила воли,
Но не разделить на равные пропорции
Смеющихся от радости и плачущих от боли,
Потому что раньше разума рождены эмоции.
 
 
Тот, кто покусился на жену товарища,
Будет награждён осиновым колом.
А если надо вытащить икону из пожарища,
То лучше это делать нагишом.
 
 
А мы уже не раз тонули и горели,
И все в шрамах от колен и до локтей.
А к нам из колыбельки тянут детские ручки,
Чтобы мы спасли их от бешеных зверей.
 
 
Мы одинаково помянем простых и именитых,
И не будем упрекать осужденных и севших,
А схоронив умерших и убитых,
Объятиями встретим живых и воскресших.
 
 
Идите в жизни и дышите глубоко,
И не стоит верить в аскетизм:
Тем, у которых сытая душа,
Не страшен самый дикий сатанизм.
 

Золотая Рыбка

 
Жизнь в детстве досыта меня не накормила,
Но, что бы ни случалось, мы не жили в полцены.
Тогда я был ребёнком, и мама говорила:
«Лишь бы не было болезней и войны».
 
 
Всегда рядом то, что кажется далёким,
И будет проклят тот, кто проклинает.
Кто обратился к небесам, не был одиноким,
А кто живёт в любви, в любви и умирает.
 
 
Всё нажитое с горем пополам
Нам на Страшном суде подсчитают,
Но тех, которые по-детски верят чудесам,
На нём, конечно, оправдают.
 
 
Под реквием настраивают скрипку,
Тихонько жизни прикрывается окно;
Я держу в руке Золотую Рыбку
Как любовь, порок и волшебство.
 
 
Золотая Рыбка – чудо из чудес,
Я верил, что случится это чудо.
Она-то знает, что такое радуга с небес,
И понимает, кто пришёл откуда.
 
 
Я для себя ничего не прошу,
Спасибо, жизнь, что по заслугам оценила.
Я сегодня от вас навсегда ухожу
С пожеланием того, что мама говорила!
 

Часть IV. Песни

Здравствуйте, друзья!

Автор и все, кто помогал мне издавать этот сборник, просят вас попробовать свои способности и пропеть эти стихи на примере исполнителя Владимира Цветкова. Их можно исполнять в сопровождении любого для вас доступного музыкального инструмента: гитары, гармошки, аккордеона и т. д.

Оживите стихотворные строчки своими чувствами и голосами и станьте участниками поэтически-песенного марафона по всей нашей любимой и необъятной Родине.

Любите жизнь, и она вам ответит любовью.

С пожеланиями успехов,

Валерий Горелов.

Горячий снег

 
1 куплет
Над лагпунктом кулик тонко просвистел,
По прогретой мари лютик зажелтел.
Колкая малина – Родина моя,
Черные бараки, песня блатаря.
Иван-чай в проулке розовым встречает,
По нефтянке нефть и Уркт ее лакает.
Пусть уже не каждый правду говорит,
Все равно Медвежку месяц золотит.
 
 
Припев
На мёртвых льдинах заплывут холодные туманы,
Спасибо, остров Сахалин, за правду и обманы.
Пацанской юности моей ты – Книга и Ковчег,
Ты мой приют и мой разбег,
Ты – мой Горячий снег.
 
 
2 куплет
А когда наступит летнее тепло,
И прогреет день барачное крыльцо,
На гитаре будем песни подбирать,
По кочке морошку станем собирать.
 
 
Кто не разместился в узкой колее,
Уходя, оставьте что-то на крыльце.
Там еще умеют ждать и не судить,
Дорожить свободой, по долгам платить.
 
 
Припев
 
 
На мёртвых льдинах заплывут холодные туманы,
Спасибо, остров Сахалин, за правду и обманы.
Пацанской юности моей ты – Книга и Ковчег,
Ты мой приют и мой разбег,
Ты – мой Горячий снег.
 
 
3 куплет
От рассвета темень медленно сползает,
Пусть меня никто сегодня не встречает.
Маленький букетик лютиков нарву,
Побреду к могилам тех, кого люблю.
Над лагпунктом кулик тонко просвистел,
По прогретой мари лютик зажелтел.
Колкая малина – Родина моя,
Чёрные бараки, да песня блатаря.
 
 
Припев
 

Всё оно – наше

 
1 куплет
Где-то вдалеке звонят в колокола,
А коршун над полем рисует круги;
Каждому свои намерены срока,
И каждый свои оставляет следы.
На всех ответчиков один только истец,
Он – судья, но только не палач,
Сам человек и есть тот чёрный жнец;
Можешь помолиться, а хочешь и поплачь.
 
 
Припев
Для райских яблок самая пора,
Когда в окно глядит макушка лета.
В моей руке была её рука,
И мы успели до рассвета
Дойти до краешка земли,
И дальше было некуда идти,
Всё, дальше было некуда идти.
 
 
2 куплет
Скинула невеста белую фату,
Пытались розе шипы затупить,
Никогда не садитесь в игру,
Не зная, как оттуда соскочить.
Не пытайтесь вторить грому
И огрызаться на грозу,
И не верьте совету благому
На собственную шею навьючить узду.
 
 
Припев
 

Весна

 
1 куплет
На улице весна и красный транспарант,
А я вам свою песенку пою,
И мне на саксофоне лабает музыкант,
Пускай всем чудится, что это дежавю.
Пьяный участковый и пьяный домоуправ
Отмечают праздник Первомай,
Они за соблюдение всех гражданских прав,
А нам же, как татарам, всё – ёкарный бабай.
 
 
Припев
Нарезали холодной осетрины
И лафитники поставили на стол:
У Сонечки сегодня тезоименины,
И она танцует рок-н-ролл.
 
 
2 куплет
У нас общие причины для веселья
И один фасон на брюки клёш,
Нам неведомы ни страхи, ни сомненья,
Всё для нас – едрёна вошь.
Уже черешня набирает сладкий сок,
И нам бы заглянуть за поворот,
Но рядом секретарь, а не пророк,
И поэтому всё будет – ёшкин кот.
 
 
Припев
 

Гербовая печать

 
1 куплет
В зоне новый день и новая облава,
Подшилось дело с красной полосой,
И киногерой с улыбкой волкодава
Теперь будет присматривать за мной.
Собаки лают за жилым бараком,
В красном уголке склока у бригадников,
А в локалке вместе с полумраком
На отправку пакуют этапников.
 
 
Припев
В золоте отлиты лопата и кирка
В барельефе красного флага —
Пусть назовут героями труда
Архитекторов того архипелага.
А джин бессмертный с гербовой печатью
Пусть остаётся попечителем ГУЛАГа,
Ему надёжней с гербовой печатью,
Всегда сподручней с гербовой печатью.
 
 
2 куплет
Из чифирбака выжимают вторячки,
Кого-то загоняют в петушатник,
А с вахты выползают казачки,
Красную повязку нацепив на грязный ватник.
Если есть администрация в аду,
То там тоже заправляют подполковники.
Они отыщут, кто продастся за жратву
И кто с любыми кумовыми полюбовники.
 
 
Припев
 

Законотворцы

 
1 куплет
Я дал по роже депутату,
Мздоимцу, наглецу и бюрократу,
И это обозвали провокацией
Из-за моих проблем с субординацией.
Эти скорпионы стряпают законы,
Их пекут для самообороны,
Чтобы каждому досталось батраку
За колючкой проорать ку-ка-ре-ку.
 
 
Припев
Каждому достанется люлей,
Если кто не голубых кровей:
Заставят ломать шапку перед мусорами
И будут гнать по этапу пинками.
 
 
2 куплет
Не всех же насмерть засекут,
А если не убьют, то, значит, не согнут.
И там, где свой уклад и свой закон,
Их уже не сотня, а целый легион.
А лакированные рожи опять голосовали,
Их под копирку всех стилизовали.
Там всегда закон закону враг,
Где живёт архипелаг ГУЛАГ.
 
 
Припев