Хорошо, если дивизионов было два-три, а стрельбы выполнялись днём. Тогда мы успевали до вечера всё посчитать и уехать на ночь домой. А когда дивизионов было пять-шесть, или ночные стрельбы, тогда работать приходилось всю ночь, в сумасшедшей жаре, в табачном дыму, делая короткие перерывы на кофе и обливание холодной водой. А утром, в 9 часов, я обязан был доложить начальнику центра результаты стрельб и оценку стрелявшему полку. Получив его согласие с представленной оценкой, отправлялся проводить разбор учения, на котором по решению его руководителя могли присутствовать только руководящие товарищи, либо весь офицерский состав полка. Далее нужно было отработать отчётные документы: заполнить контрольные карточки стрельб (12 страниц текста и таблиц в каждой из четырёх), написать и отправить телеграммы в Астрахань и в Москву.
Таким образом, напряжённый стрельбовый день (четверг каждой недели) плавно перетекал в бессонную ночь, а она опять в рабочий день. Нагрузка была запредельная. И эта «карусель» крутилась с апреля по октябрь.
Я не просто упомянул, что был на полигоне «главным» для иностранцев. Кроме того, о чём написал выше, в мои обязанности входило:
встречать и провожать на ж/д станции руководящий состав, прибывающий (убывающий) пассажирскими поездами или воинскими эшелонами;
организовывать перевозки людей со станции на «Точку» и обратно, задействуя офицеров отдела в качестве старших на машинах и автобусах;
организовывать перевозки на стартовые позиции;
заказывать необходимое количество мест в гостиницах;
держать связь с ж/д комендантом Астрахани и еженедельно направлять к нему своего бойца за билетами для иностранцев на обратный путь.
При всём этом никто меня не освобождал от руководства собственным отделом.
Три года подряд меня избирали секретарём партийной комиссии части, дополняя служебную нагрузку общественной. Приходилось регулярно проводить заседания комиссии, решать вопросы приёма в партию солдат и офицеров, «прорабатывать» и наказывать провинившихся коммунистов, ездить на партийные форумы в Астрахань и в Москву.
В зимний период, когда не было стрельб, отделу ставилась задача подготовить боевые расчёты из своих офицеров и солдат, и весной выполнить этими расчётами первые боевые стрельбы. Делалось это с такой целью, «чтобы карась не дремал».
Я когда-то пытался посчитать, сколько стран в лице их зенитчиков-ракетчиков прошло «через мои руки». Получалось более 30, в том числе шесть стран Варшавского Договора: Болгария, Венгрия, ГДР, Польша, Румыния, Чехословакия; далее: Югославия, Куба, Ангола, Ливия, Сирия, Эфиопия, Замбия, Мозамбик, Индия, Лаос, Алжир, Йемен и другие. Боевые расчёты из развивающихся стран обычно 5 месяцев учили в учебных центрах (Янгаджа и Мары в Туркмении, Гатчина в Ленинградской области), а затем привозили на стрельбы на полигон.
В 1986-м году руководством Войск ПВО было принято решение обучить два ливийских полка на ЗРК С-200 непосредственно на полигоне. Срок обучения – 5 месяцев, с февраля по июнь. В этих целях было сформировано учебное отделение, куда вошли два десятка преподавателей, откомандированных на полигон из академий и училищ, группа курсантов-переводчиков из Военного института иностранных языков, инструкторский состав групп С-200 моего отдела. Догадайтесь, на кого возложили всю ответственность за организацию и результаты этого эксперимента. Правильно, на кого же ещё. Меня назначили начальником этого учебного отделения.
Ливийцев, офицеров и солдат, «наловили» у себя на родине и прислали к нам. Какой это был контингент! Залюбуешься. Досталось мне тогда забот и хлопот и с ливийцами, и с преподавателями, привыкшими к комфорту. А у нас его не было. Приходили, ныли, просили «подогнать» тепла, улучшить другие условия проживания. Ливийские солдаты в казармах укладывались спать под два одеяла, не снимая советских армейских бушлатов, шапок и валенок, с сигаретой в зубах. Срезали электропатроны с проводов и вместо них прикручивали самодельные кипятильники, сделанные из двух лезвий для бритья. Однажды чем-то недовольные бойцы поломали оборудование в одном учебном классе. После доклада их командованию об этом безобразии виновных постигло суровое наказание. Офицер построил человек 50 на плацу, приказал стать на корточки и до полного изнеможения гонял в этой позе по плацу, прикладываясь стеком по спинам отстающих. Особо «отличившихся» нередко можно было видеть стоящих голыми коленями на горячем песке по несколько часов. Даже наши солдаты возмущались такой жестокостью.
Обучение ливийцам давалось трудно, особенно солдатам. Офицеры не отличались высокой дисциплинированностью и усердием в учёбе, пьянствовали в гостинице, грубо приставали к официанткам в столовой. В месяц великого поста рамадан ливийцы питались только два раза ночью, когда «аллах не видит», и совсем мало спали. Какая уж учёба при таком режиме, они засыпали на занятиях. Мясо они признавали только свежее, добытое в присутствии их представителя. За баранами ездили по окрестным кошарам в сопровождении наших офицеров, сами выбирали из стада. Помещали привезенных баранов в отведённом месте и выдерживали некоторое время голодными, и лишь потом забивали. За крупными рогатыми ездили в Харабали на мясокомбинат. Выбранную животину ставили головой на восток и забивали, выполняя все требования ливийца. Зима выдалась на редкость холодной и снежной для этих мест, показала «русский характер» нашим подопечным, а заодно и нам добавила проблем.
Но ничего, «всё претерпели мы, божии ратники, люди немирного труда». Обучили, успешно отстреляли, отправили домой. Получили благодарности за эту адскую работу.
За время службы на полигоне мне довелось немало поездить в командировки по различным делам. Постараюсь пройтись по ним в хронологическом порядке.
19—21 ноября 1979-го – в Астрахань на подведение итогов работы базы.
10—16 февраля 1980-го – в Костерёво на подведение итогов тактических учений с боевой стрельбой за 1979-й год.
5 января- 6 февраля 1983-го – на месяц учёбы в Костерёво.
29—31 декабря 1983-го – в Баку по хозяйственным делам.
29 января -3 февраля 1984-го – в Минск на ракетно-стрелковую конференцию. В свободное время мы посетили мемориальный комплекс Хатынь на месте сожжённой гитлеровцами деревни вместе с её жителями.
15—19 февраля 1984-го – в Костерёво на подведение итогов.
9—15 декабря 1985-го – в Москву на партийную конференцию частей центрального подчинения.
5—10 января 1986-го – в Костерёво на подведение итогов.
22 января прибыл в Мурманск. Оттуда встречавшие товарищи довезли машиной через Полярный в Оленегорск, где проводилась ракетно-стрелковая конференция северной армии ПВО. 25-го из Мурманска вылетел в Киев, на такую же конференцию, только уже киевской армии. Поскольку Киев не принимал самолёты по условиям погоды, нас посадили на несколько часов в Одессу. Выполнив свою миссию в Киеве, вернулся через Харьков, Ростов, Астрахань в Ашулук. Привёз знаменитый киевский торт.
22—27 декабря 1986-го ездил в Москву на партийную конференцию.
23—31 января 1987-го – на очередную ракетно-стрелковую конференцию киевской армии ПВО.
30марта- 3 апреля 1987-го – в Москву на собеседование по вопросу перевода в Генеральный штаб.
В 1985-м году из Главного штаба ПВО пришло указание направить меня в краткосрочную командировку в Чехословакию, по приглашению чехов. 4-го октября я прилетел в Москву, встретился там со своим попутчиком полковником Евстигнеевым из Главного штаба, и мы вылетели в Прагу. Принимали нас, как дорогих гостей. Ознакомили с достопримечательностями Праги, съездили в Карловы Вары, в Лидице – бывший концлагерь, Кладно, Жатец, Добрич, Миловице. В роли гостеприимного хозяина выступал командир Пражской бригады Франтишек Навратил, мой давний знакомый, ежегодно приезжавший на полигон. Мне предложили выступить в Главном штабе войск ПВО Чехословакии на подведении итогов, где был собран весь руководящий состав во главе с Главкомом. Пришлось собраться с мыслями и выполнить их просьбу. Вообще все вопросы, представляющие взаимный интерес в части служебной деятельности, были обращены ко мне. Мой спутник более высокого ранга при сём лишь присутствовал. Нас свозили на строящуюся позицию С-200, попросили оценить, всё ли правильно делается. На 500 взятых из дома и обменянных на чешские кроны рублей я привёз оттуда немало разного «добра». Впечатления об этой первой заграничной командировке остались очень хорошие.
На этом я завершаю краткий отчёт о своей работе на полигоне. Настал черёд обратиться к семейной жизни.
Прожив больше месяца в гостинице, мы вселились в свою квартиру. Разобрали, расставили, разложили вещи, хранившиеся до этого в одной комнате. Квартира была, в общем-то благоустроенная: центральное отопление, водопровод, канализация, для горячей воды – газовая колонка. В городке были два магазина – продовольственный и промтоварный, дом культуры, госпиталь, баня, музыкальная школа, столовая, за забором – овощной магазин. Продовольственное обеспечение – не выше «удовлетворительно». И ассортимент не богат, и неискоренимую советскую очередь надо было отстоять за тем, что дают. Бывая в командировках, всегда привозил оттуда что-либо повкуснее. В сезон не было проблем с вишней, абрикосами, арбузами, дынями. Само собой, всегда была на столе рыба. Перепадала по сходной цене и чёрная икра. Один из уезжавших с полигона офицеров оставил мне свой погреб, мы в нём хранили овощи.
Наташа недолго поработала бухгалтером в военторге, а затем устроилась на постоянную работу по этой же специальности в домоуправление.
Марина стала ходить в школу, в соседнюю Тамбовку, так как в городке школы не было. Позднее стала посещать музыкальную школу, нам пришлось купить для неё пианино. Училась Марина хорошо, контролировать её не требовалось. Сразу похвалюсь за дочку – школу она закончила с золотой медалью. Дружила и с физкультурой, участвовала в соревнованиях по бегу. В летнее и осеннее время школьники много работали на колхозных полях: сажали рассаду, пололи, собирали урожай помидоров и арбузов.
Как я уже упоминал ранее, жизнь нам усложняли жара, мошкара, пыльные бури, сверчки. Зато как хорош был семейный отдых в компании друзей на берегу реки с купанием, ухой, варёными раками. Мы ходили в наш ДК посмотреть какой-либо новый фильм или выступление местной самодеятельности.
Отпуск в 1980-м году мы провели на месте, делали ремонт в квартире.
Отпуска 81-го и 82-го, оба летние, провели в Копыловке. Туда уезжали поездами через Москву, а обратно – через Саратов (пересадка), Волгоград.
В 83-м году организацию нашего отпуска взял на себя полк из Феодосии. Дело было в июне. В составе воинского эшелона, которым полк возвращался со стрельб, нашей семье предоставили отдельное купе в пассажирском вагоне. До Феодосии мы «пилили» почти неделю при изнурительной жаре. Оттуда нас доставили в один из дивизионов полка, расположенный на берегу Чёрного моря неподалёку от Судака. Поселили в гостевом домике, рядом с отличным пляжем. Зона закрытая, никаких посторонних. Купайся, загорай, лови барабульку, любуйся на дельфинов. Питались нехитрыми солдатскими харчами в дивизионной столовой, а что-либо повкуснее покупали в Судаке. Однажды я и Марина решили подняться на мыс Меганом, находившийся слева от нас и круто обрывающийся в море. Поднялись уже больше, чем до половины. И тут с горы, на самом верху которой стояла радиолокационная станция, побежал нам навстречу солдатик с явной целью перехватить «нарушителей». Нам пришлось ретироваться. Начальник штаба полка свозил нас на Азовское море в Мысовое половить бычков, отведать ухи из них. Съездили на экскурсию в Большой Каньон. В Феодосии мы навестили проживающую там тёщу Сергея Данильчука, нашего коллеги по полигону. Ознакомились с шедеврами музея Айвазовского. Посетили завод шампанских вин в Новом Свете, ознакомились с процессом их производства. Побывали в городке Саки, где проживала семья Юрьевых. С ними мы были знакомы по совместной службе в томском полку. Наташа и его жена Клава вместе работали в магазине в Нелюбино. Евгений окончил Калининскую академию позднее меня года на три. И вот теперь мы встретились в Саки, где он был заместителем командира полка. Пообщались, вспоминали службу и работу в Сибири. В дальнейшем военная карьера его резко пошла вверх. Из Крыма он уехал в Группу советских войск в Германии на должность командира полка. Неоднократно приезжал на стрельбы на полигон. Однажды мне вместе с Валерой Куперасовым пришлось «вытаскивать» его из завальной ситуации на стрельбах. По моей просьбе, когда я уже готовился к переводу в Москву, привёз мне из Германии несколько видов обоев для предполагаемой будущей квартиры. Они и были использованы по назначению в условиях всеобщего советского дефицита. В дальнейшем, Евгений окончил академию Генерального штаба, пошёл по службе всё выше и выше и дослужился до командующего Уральской армией ПВО.
Возвращались домой самолётом из Симферополя в Астрахань, с промежуточной посадкой в Краснодаре. Марина по ходу этого путешествия трудилась стенографисткой, записывала всё в отдельную тетрадь.
.В этом году я получил звание «подполковник». Отмечали в кафе, в большой компании, с семьями. Гришковский, произнося тост, сказал:
– В чём разница в работе Хахунова и Жижки? Жижка что-то сделает – и тут же стремится показать. А этот просто делает свою работу, без показухи. Но в целом, оба работают хорошо.
Августовский отпуск 84-го года провели у родителей. В Сибирь ехали через Москву поездами, причём до Москвы доехали с группой поляков, возвращавшихся с полигона и предоставивших нам отдельное купе. На обратном пути в начале сентября заехали в Курган, побыли 2—3 дня у моих сестёр.
Отпуск 85-го года, также в августе, полностью провели в Сибири.
В 86-м отпуск мне был предоставлен в сентябре-октябре, я провёл его в Сибири один, без семьи. Вернулся в Ашулук 11 октября и не один, а с Анастасией Яковлевной, пожелавшей погостить у нас, а затем в Москве. Выехав с нами на речку, она удивлялась обилию рыбы, ходившей косяками на виду. Я выбирал рыбку покрупнее, бросал к ней удочку с наживкой, и она тут же оказывалась на крючке.
– Как в аквариуме, – восхищалась моя тёща.
По окончании визита Наташа сопроводила её до Москвы, повидаться с родственниками.
В 87-м году я взял путёвку в военный санаторий в Евпаторию на три недели, начиная с 20-го апреля. Марина осталась дома хозяйничать, продолжать учёбу. Мы с Наташей доехали поездом до Волгограда, а оттуда самолётом в Симферополь, автотранспортом в Евпаторию. Вода в море была ещё холодная, купались только в бассейне. Гуляли по городу, по берегу моря, принимали процедуры, пили лечебную водичку. Нашли кофейню с вкусным кофе и в обязательном порядке заходили туда раз в день. Съездили на автобусную экскурсию в Севастополь, Алушту, Ялту, Алупку. Посмотрели выступление цыганского ансамбля в доме культуры. Однажды, гуляя по городу, встретили чету наших «калининцев» Аношиных, с которыми два года вместе жили в соседних комнатах в общежитии академии. И это был единственный наш отдых по путёвке за все тридцать лет моей службы. «Непутёвочный», а может для кого-то непутёвый, я был отпускник. Лучшего отдыха, нежели в Сибири, для меня не существовало. Отдых по путёвкам, в мытарстве от безделья, я считал пустым времяпрепровождением.
Марина стала готовиться к вступительным экзаменам в Астраханский педагогический институт и успешно сдала их. Устроилась на съёмной квартире, стала учиться.
В начале сентября 87-го года я получил телеграмму о смерти моей матери. Сразу же выехал в Волгоград, а оттуда самолётами в Томск, с пересадками в Магнитогорске и Новосибирске. Маме было всего 64 года. Её, рожавшую восемь раз, похоронившую двух дочек, совсем ещё младенцев, сильно подкосила безвременная смерть Николая. Целый набор болезней, включая сахарный диабет и сердечную недостаточность, сделал своё дело. Она не дожила трёх месяцев до рождения Саши и моего перевода в Москву, не успев узнать об этих важных переменах в жизни нашей семьи. Её похоронили погожим сентябрьским днём, в присутствии многочисленных родственников.
Я вернулся в Ашулук в ожидании решения по вопросу перевода в Москву.
Об этом немного подробнее. Работу моего отдела по обеспечению стрельб иностранцев в Ашулуке курировали и контролировали офицеры Главного штаба Войск ПВО. Чаще всего с этой целью на полигон приезжали двое из них – Павел Румынский и Анатолий Иващенко. Между нами установились очень хорошие отношения, как рабочие, так и просто человеческие. Высоко оценивая мою работу по руководству отделом, а также действия непосредственно на командном пункте во время стрельб, они стали прорабатывать возможность моего перевода в Главный штаб Войск ПВО. Положительное решение уже было согласовано со всеми инстанциями, и вдруг по воле кого-то из высоких руководителей на планировавшееся для меня место был назначен другой человек. Видимо, сама судьба устроила эту «засаду», подготовив мне место в более высокой инстанции. Тот же Павел Румынский «прозондировал» обстановку в Генеральном штабе и выяснил, что вскоре там увольняется на пенсию человек, который много лет занимается вопросами планирования и организации стрельб иностранцев на полигонах СССР. И этот человек хотел бы подготовить достойную замену на эту уникальную, единственную в своём роде должность. Румынский предложил рассмотреть мою кандидатуру. Меня пригласили в Москву на собеседование. Беседовали со мной начальник европейского направления Долженков Юрий Васильевич и тот самый специалист по планированию стрельб Баранов Алексей Данилович. Результатами беседы оба были удовлетворены, но было одно условие: на данный момент в направлении есть только одна вакантная должность – офицер направления, с категорией «подполковник» (а на полигоне- то моя категория «полковник»). При этом мне гарантировали, что в недалёком будущем освободится должность старшего офицера направления, и мой статус по званию будет восстановлен. Я согласился. Да, честно говоря, согласился бы и без этой гарантии. Из Ашулука перейти на службу прямиком в Генеральный штаб – об этом никто и мечтать не мог.
После неудачи с переводом в Главный штаб ПВО я сомневался в успехе и этого варианта. Тем не менее, в начале декабря пришёл приказ, предписывающий мне к 20-му декабря прибыть в 10-е Главное управление Генерального штаба Вооружённых Сил СССР для продолжения службы.
Это событие стало не единственным, резко изменившим нашу жизнь за какой-то десяток дней. 12 декабря у нас родилась Саша, названная так в честь тёти, Наташиной сестры. 17-го я привёз маму с дочкой из роддома, а 19-го уехал к новому месту службы. Такая вот накладка случилась. Все заботы о маленькой дочке на полгода легли целиком на плечи Наташи.
Я не знаю ни одного из начальников учебного центра, его заместителей, начальников отделов, кто прослужил бы на полигоне более трёх-четырёх лет. Работая с советскими войсками, они постепенно через них находили себе более высокие должности, а также лучшие условия для проживания, в городах, и уезжали с полигона. Мне довелось нести эту нелёгкую ношу восемь с лишним лет. Зато финальный разворот – прямо в «князи» – стоил того. Да ещё и с орденом Красной Звезды.
Прощай, Ашулук, «академия ракетчика». Отныне лишь память часто выводит на незримый экран события тех дней – радостные и грустные, лица многочисленных братьев по оружию (без всяких кавычек), как советских, так и иностранных, с кем вместе переживали успехи и неудачи. По-разному складывались отношения, но уверен – съеденный вместе ашулукский песок не позволит никогда забыть друг друга.
Я благодарен всем офицерам моего «иностранного» отдела, и старшим и младшим, истинным мастерам ракетного боя, делившимся своим бесценным опытом с коллегами из войск. С первым моим заместителем, Кравцовым, довелось работать недолго. Он перевёлся в Волгоград. На эту должность был назначен Виктор Григорьевич Кузьмин, старше меня по возрасту, настоящий боевой товарищ, на которого можно было положиться во всём. Он трагически погиб – разбился на мотоцикле, выехав на рыбалку. Его заменил Николай Крайнов, молодой, сверхэнергичный, расторопный и инициативный офицер. Он брал на себя хозяйственные и другие хлопотные дела, не дожидаясь указаний. Его служебное рвение не осталось незамеченным, Николая перевели на преподавательскую должность в Костерёво, где он и дослужился до полковника. После расширения отдела моим заместителем по политчасти был назначен Лёша Галентов, импульсивный, неунывающий (во всяком случае, прилюдно), мастер каламбура. С его появлением с моих плеч свалились все заботы по политической подготовке офицеров и солдат отдела. Он подпортил свою репутацию тем, что увёл у одного из офицеров жену с ребёнком, оставив свою с маленькой дочкой. Перевёлся в Калугу, после увольнения открыл какое-то своё дело. Хозяевами на стартовых позициях были многоопытные «бойцы» – начальники инструкторских групп Николай Лелюх, Владимир Пришибской, Стас Медведев, Владимир Дрыганов, Сергей Захаров, Сергей Надеждин, Александр Апарин, Владимир Мазуров и другие. Ещё раз спасибо вам, ребята, за вашу благородную ратную службу.