Годфрид достал огромную спичку из внутреннего кармана туники, перетянутой крест-накрест кожаными ремнями, и ловким движением зажег ее о шершавую штанину. Головка спички ярко вспыхнула, осветив пространство под ногами. В небольшом очаге света он разглядел факел, валяющийся на полу, и быстро его подобрал. Приближаясь к алтарю медленными и тяжелыми шагами, Годфрид яснее мог видеть главную часть церкви и ее убранство. Настенные фрески пестрели библейскими сюжетами, распространяясь на весь свод. Подняв голову и присмотревшись внимательнее, он разглядел, как эти двое прилипли к потолку, сливаясь с изображениями ползучих гадов, искушающих святых. Сохраняя бдительность, Годфрид перевел взгляд на алтарь, делая вид, что не заметил вампиров, подвешенных, словно на присосках.
Держа правую руку ближе к ножнам, в которых покоился серебряный кинжал, пропитанный специальным ядом на основе чеснока, он остановился у алтаря. Годфрид взглянул на забрызганное кровью распятие и перевел взгляд на мертвого старика – тот лежал подле креста с застывшей ужасающей гримасой и с глубокой раной на шее. У бедняги был такой вид, будто из него высосали все соки: кожа мертвеца обтягивала торчащие буграми кости.
«Видимо, это Каспар», – подумал про себя Годфрид, после чего ровным голосом произнес:
– Господи, дай мне силы в этот час не погибнуть, но предать сих дьявольских сущностей вечным мукам в аду.
У знаменитого на всю Голландию истребителя вампиров были с кровопийцами свои счеты.
– Годи, – раздался вдруг заплаканный мальчишеский голос. – Годи, мне страшно. Помоги мне, Годи…
Годфрид замер. В его памяти мгновенно возникли образы далёкого, но сохранившего ясность воспоминаний детства.