Сатана, неплохой парень

«Небесной ваты караван

Над головой,

Гонимый ветром.

Где пристань обретет?»

Глава 6

«Куратором» был старший оперуполномоченный в районном отделе, с которым Алекса свела судьба после того, как он демобилизовался из армии, отслужив инженер-лейтенантом два года в местах, весьма удаленных от людских глаз. Вернувшись домой, он был обязан как всякий военнообязанный встать на учет в военкомате по месту жительства. Военком, строгий служака-полковник, пригласил к себе в кабинет, что было необычно. Офицеров обычно регистрировал майор, начальник отделения для «запасников». Нормальная бюрократическая процедура принятия и снятия с учета. Раз-два – свободен.

В кабинете райвоенкома находился незнакомый молодой человек лет, на первый взгляд, тридцати. Высокий. Темный костюм, темный галстук, приятное, располагающее к себе лицо.

– Александр Павлович, – отрекомендовался тот, подавая руку.

– Алехандро…

– Будем знакомы. Я – из Управления Комитета государственной безопасности. Нет-нет, с вами все в порядке. Мы знаем, где вы служили и как себя проявили, в нашем распоряжении ваша характеристика от командования полка.

– И все же я не очень понимаю, Александр Павлович…

– Это дело поправимое. Давайте встретимся в удобное для вас время где-нибудь на недельке, вот вам телефон, позвоните.

– И где же?

– У нас, разумеется, никто не помешает разговору. Знаете, где мы находимся?

– Откуда же… нет.

– Это неподалеку…

Александр Павлович назвал адрес.

– А, знаю… найду.

Разговор подошел к концу.

– Спасибо, Иван Максимович, за содействие. Вы уж не обессудьте, что воспользовался вашим кабинетом.

– Ну что вы, Александр Павлович, что за вопрос, одно дело делаем…

Алекс распрощался и вышел. Оперуполномоченный задержался у военкома, наверное, были еще какие-то вопросы, не для посторонних ушей.

Серьезный разговор состоялся через два дня. В просторном помещении райотдела, на самой верхотуре дома, – возможно, раньше там был чердак, – куда не заглядывали любопытствующие посторонние, не было ни души. Конец рабочего дня. На вахте оставался только дежурный офицер.

– Садитесь, Алехандро, – после крепкого рукопожатия предложил хозяин кабинета. – Расскажите немного о себе…

Алекс не был удивлен или озадачен. Служба в армии была связана с допуском к секретам государственной важности, к секретности было не привыкать, за секретность доплачивали к денежному довольствию офицера. Да и ранее, по окончании института перед распределением он получил первый допуск и не придавал этому большого значения. Для него это было в порядке вещей. Отец-фронтовик демобилизовался в звании полковника после сорока лет службы. «Военная косточка» играла и в нем. После школы хотел поступить в Военно-медицинскую Академию, но не прошел по зрению. Предложили идти в Военно-транспортную, там конкурс небольшой, уж наверняка бы… Но душа как-то не лежала. Отец тогда советал подать документы в ВУЗ, готовивший кадры для оборонки.

– И как вам эта идея – прийти к нам, побеседовать?

– Наверное, начитался всякого… – пошутил Алекс. – Романтика позвала. Литература. Раньше думай о родине, а потом о себе.

– И кто же вам нравится? – чекист уточнил вопрос. – Кто из писателей?

– Маяковский, Фейхтвангер, Драйзер… Пушкин, конечно, со школы, Лермонтов. Вообще, трудно так вот перечислить. Я читать люблю. Исторические романы особенно.

– Странное соседство… Маяковский и Драйзер, а?

– Ничуть. Маяковский – горлан революции, талантливый, оригинальный, а Драйзер классик жанра, виртуоз детализации, мелочей, которые и составляют правду жизни.

– А музыку какую предпочитаете?

– Классическую по большей части. Знаете, когда отец служил еще, мы жили далековато от центра, в провинциальной глуши, можно сказать, за Байкалом. Привык слушать радио на ДВ, длинных волнах, передачи из Москвы – другие не доходили. Опера, оперетта… Утесов… Дунаевский… Смирнов-Сокольский… «Вот идет пароход». Сейчас выглядит забавно, но тогда…

– Вы помните свою историю поступления в институт?

– Странный вопрос, извините, конечно, помню.

– Последний экзамен, по математике?

– Да… Одна задачка оказалась каверзной. Вроде и было решение, но никакой уверенности, что оно правильное.

– Да. И тем не менее ваш экзаменатор поставил вам «четверку», что и позволило оказаться в числе принятых, так?

– Ну, я еще немного удивился и обрадовался, само собой, когда на доске объявлений по итогам приемных экзаменов увидел свою фамилию.

– Это был наш человек. Он приметил в вас кое-что, решил, что надо дать возможность пойти в рост вашим способностям.

– Выходит, вы за мной наблюдали все это время?

– Мы никого не торопим, не принуждаем. Человек должен «созреть», принять ответственное решение самостоятельно. Мы лишь этому способствуем, исходя из интересов Управления и, естественно, государства.

Они перешли в соседнюю комнату. Александр Павлович, не переставая расспрашивать гостя, вставлял в шредер предназначенные для утилизации служебные документы, собирал и бросал уже измельченные узкие бумажные змейки-полоски в печку-буржуйку.

– И какое впечатление осталось у вас от службы?

– Знаете, хотелось остаться… серьезно. Но… семья… Пришлось вернуться в родной город. За тещей надо было кому-то присматривать, она больна. В общем, пришлось отказаться. И потом, если честно, огорчил отказ на мой рапорт.

– Что за рапорт?

– Мы с товарищем по окончании службы надеялись поступить в Краснознаменный Институт КГБ. Первое собеседование прошло удачно, но потом нам сказали, что решение по рапорту будет принято позднее, когда мы отслужим еще год-два. Надо, мол, с вами познакомиться получше, поближе. Ну, знаете, как молодой специалист на гражданке обязан отработать по месту распределения.

– Что ж, порядок есть порядок. С кандидатами у нас принято работать основательно, изучают привычки и наклонности, проверяют на благонадежность. Обучение в Институте КГБ – это испытание характера и способностей. Там опытные преподаватели, психологи, умеющие подбирать нужных людей на определенные, конкретные направления нашей деятельности. Абитуриенты должны соответствовать высоким требованиям, которые к ним предъявляют. Поэтому кураторам приходится изучить своего слушателя, простите, как облупленного, чтобы при выпуске можно было поручиться за него и в буквальном, и в переносном смысле… И теперь у вас появляется новая возможность.

– Какая же?

– Дважды войти в одну и ту же реку…

Собеседование закончилось предложением трудоустройства, точнее, прохождения или продолжения службы в иной, нежели армейский военный инженер, ипостаси. В качестве секретного сотрудника. Актива. Сексота.

– С вакансиями у нас сейчас не очень, – признался Александр Павлович. – Присмотримся к вам на будущее. Но необходимо будет пройти медицину. Это в любом случае. Поможем с устройством на работу. Да, и в качестве напутствия, примите как добрый совет. В нашей работе есть специфика, как вы, вероятно, догадываетесь. Подумайте об этом на досуге. Так вот. Есть два сорта людей, с которыми вам предстоит общаться в новом качестве. Первый – это ваши друзья, второй… второй мы называем «объекты». Те и другие могут вас окружать, быть близки, а могут находиться в отдалении. Но! Их никогда нельзя – по нашим правилам – смешивать. С друзьями вы можете быть по-прежнему откровенны, не распространяясь, естественно, о специфике вашей деятельности, испытывать к ним благорасположение, даже в какой-то мере нести ответственность за их судьбы. «Объекты», как и следует из обозначения этой категории людей, вашими друзьями никогда стать не должны. Это, извините за резкость, расходный материал для разведчика или контрразведчика. «Объект» из числа ваших фаворитов сможет в одночасье разрушить вашу легенду, вашу жизнь под прикрытием, что для службы совершенно неприемлемо. Никаких колебаний: вы к ним равнодушны и вам их не жаль. «Объектам» дозволено вас любить и жаловать, проявлять по отношению к вам чувства… Они же для вас лишь добыча. Вы – охотник. Представьте, что вы инопланетянин… прибыли на Землю с некой миссией. Примерно так. Не привязывайтесь к посторонним людям. Никогда! Ну, и приходите завтра в Институт радиовещательного приема и акустики. Устроим вас в спецлабораторию. В вашем же районе…

«Двойная» жизнь. Есть над чем подумать. Постоянно разделять личное и «профессиональное». Это нелегко. Это трудно. Это и манипулирование людьми, и ложь «во спасение» домашним. Я живу, весь опутанный тайнами. Я ни с кем не делюсь секретами, – благодаря этому, возможно, еще жив. Мне нравится хранить секреты при себе, и есть, что скрывать: в тайном знании есть власть, но с годами это утомляет. Власть над людьми, знание людей – сама суть заложенной в моих генах жизненной программы. Я это всегда чувствовал. Кому-то предопределено быть королем, а кому-то – дворником. Но кто я такой? Зачем мне это надо? Почему не быть как все?

Алекс размышлял: идти-не идти. Потом решил: было бы некорректно отказать в такой пустяковой по-существу просьбе. Он приехал в назначенное время на Каменный остров, где по соседству с виллами партийных бонз, госдачами и спортивными базами находился ИРПА. Александр Павлович познакомил его с зам. директора по режиму и кадрам. Что-то вроде смотрин, как показалось Алексу. Обещали рост, неплохую зарплату, карьеру, загранкомандировки. Но… отчего-то не лежала душа к этой работе. И добираться сюда будет нелегко, несмотря на близость к дому в Ждановском районе. Несколько пересадок плюс пешочком. Каждый день. Утомительно. И зачем мне это?.. Сидеть за столом, паять микросхемы по восемь часов в день, изобретать велосипед или подслушивающие устройства… В этом виделась проблема. И перспектива кандидатской диссертации не увлекала. И даже загранкомандировки… Нет, это не для меня, – решил Алекс.

– Спасибо вам большое, нет, в самом деле, но я пока не готов принять ваше предложение. Поищу сам, что-нибудь, – сказал он Александру Павловичу, когда они вышли из кабинета.

– Ничего страшного. Будем на связи… Всего доброго!

Алехандро еще не отошел от армейских будней, откровенно не хотел возвращаться к обыденному существованию. То ли дело там, в лесной глуши. Секреты за семью печатями, спутники-шпионы. Испытания ракетно-космических систем. Жизнь за «колючкой». Своего рода романтическое уединение, вдали от шума городского, как на островах в Тихом океане. Почему Тихом?.. Он же тихий?.. Однако мореплаватели, проходя проливом Дрейка, этого не подтверждают. Говорят, куда спокойнее на Соломоновых островах, рай земной, с тем, правда, уточнением, что местные жители были когда-то замечены в каннибализме. И за что аборигены съели Кука? – никто не знает до сих пор, и Высоцкий тоже, хотя сочинил же песенку на эту тему. А на днях наткнулся на статью, больше похожую на рекламное объявление. На английском, но кое-что понял, самое главное. Краткое описание того самого рая земного.

Волны медленно накатывают на светло-коричневый песчаный пляж, в небе над головой парят парашюты кейтбордистов. Человек в ковбойской шляпе скачет на лошади вдоль берега. Кто-то сидит в кафе, попивая свежую кокосовую воду прямо из раковины всего за 2 доллара. Отмель, вода, отливающая изумрудом, теплый шаловливый ветерок. Широкий, длиной в три мили пляж. И, конечно, городок. Здесь живут экспаты-пенсионеры со всего мира: скандинавы, французы, швейцарцы, американцы… Фантастичная международная кухня. Вы можете выбирать из сотен ресторанов в широком диапазоне цен. Местное население около 85 тысяч человек, городок достаточно велик, чтобы позволить себе все современные удобства, необходимые для людей свободных профессий и пенсионеров с деньгами. И это не только пляж и кейтбординг, но и школа игры в гольф. Майкл, приехавший сюда из Канады несколько лет назад, тратит за все около 600 долларов в месяц, без ипотеки за приобретенную недвижимость. Это включает в себя расходы на еду и напитки, один сеанс массажа в неделю, один раунд гольфа в неделю, медицинскую страховку, электричество, телефон, платное телевидение и интернет. Не хотите покупать? – к вашим услугам аренда. Вы можете арендовать 2-х комнатную квартиру в пяти минутах от пляжа всего за 430 долларов в месяц. Быстрый домашний интернет стоит около 15 долларов в месяц, мобильный телефон 4G – всего 8 долларов. За стрижку с бритьем с вас возьмут 3 доллара. Полностью меблированную виллу с четырьмя спальнями и бассейном в 10 минутах от центра города вы снимете за 985 долларов в месяц, а меблированный трехэтажный таунхаус в районе, где живут экспаты, с общим бассейном, можно арендовать за 624 доллара в месяц. Не жизнь, малина… Были бы деньги, настоящие деньги.

Опять эти деньги… мани… А если просто найти старую, заброшенную хижину у самого берега моря, и жить… просто жить, не думая ни о чем. Каждый день, от одной зари до другой, глядя на месяц в ясном ночном небе: вот он растет, становясь медным пятаком, вот он исчезает, превращается в узкий серп… Только волны, прибой, шелест пальмовых ветвей и завывание ветра в дощатых, наспех сбитых стенах твоего временного убежища. Утром выбежать на песчаную отмель, бухнуться в набегающую теплую пену… Потом насобирать разноцветных ракушек, подивиться их узорчатым створкам, лечь на горячий песок… и затеряться во Времени. Ты – свободен, наконец, свободен, и весь мир у твоих ног. Не спеша пойти на рынок, насладиться обилием выставленных заморских яств, незнакомым говором, ритмами, купить кое-что, самое необходимое, если повезет – увидеть, как за горизонтом проплывает океанский лайнер. О, боже милосердный… Есть только один путь быть счастливым и этот путь – к свободе… Как же я хочу этого…

Новоиспеченных лейтенантов собрали в тайге для обслуживания новой, совершенно секретной техники и оборудования. Здесь, на Севере, запланировали разместить центр для запуска в космос спутников военного назначения по линии ГРУ, Главного управления Министерства обороны. Понадобились свежие кадры. Решили, что лучше всего для этого подойдут выпускники нескольких профильных институтов. Так Алекс оказался в числе «счастливчиков». Поначалу разместили в казармах, как и солдат, отбывающих воинскую обязанность (или повинность). Общий котел. Строевая и боевая подготовка плюс специальные занятия, изучение матчасти, которую предстояло обслуживать. Через пару месяцев командование выяснило нужды молодых офицеров и приступило к распределению свободного жилого фонда в военном городке, что располагался поблизости от полигона. Начальство было заинтересовано в том, чтобы молодые офицеры остались на службе, посему семейным предлагали квартиру из двух комнат. Вполне цивильная жизнь в военном городке, с магазинами, Домом культуры, плавательным бассейном под открытым небом… Не бог весть что, но жить можно. Все лучше, чем в лесу.

Утром всех забирал и развозил к местам службы «мотовоз». Вечером таким же способом добирались домой. Два года, заполненные проверкой «изделий» в монтажно-испытательном корпусе, работой с ними на стартовой площадке, наконец, пуски, разбор полетов… Время летело незаметно… Были и не поощряемые начальством удовольствия, которые вносили некоторое оживление в армейские будни. К концу лета Алекс с надежным (не проговорится!) сержантом его отделения отправлялся на сбор брусники, которой здесь было видимо-невидимо. А кто мог бы еще ходить по грибы-ягоды в запретной зоне? – разве что медведи, кои во множестве бродили здесь по таежным тропам. Еще изредка четверка друзей – молодых лейтенантов – выезжала за периметр, на волю. Вечером в местном ресторанчике (днем – обычная столовка) подавали неплохую поджарку, а соленые черные и белые грузди казались просто сказкой, до того было вкусно… Алкоголем не баловались. Естественно, об этих шалостях командиру полка было все доподлинно известно, но он относился к молодежи по-отечески: по пустякам не бранил, но и вольницы не допускал.

И вот – приказ из Москвы, присвоение очередного звания, демобилизация, и он опять в родном Питере. Ладно, довольно лирики, ближе к телу, как говорил Мопассан. Еще в юности Алекс, да и сейчас, испытывал отвращение к жестокому эгоизму людей, суть которых ничуть не изменилась за прошедшие с Первого дня творения тысячелетия. Но в то же время игнорировать окружающий мир, или, как говорили тинейджеры, быть к нему в игноре, он не мог. Алехандро пришел к выводу, что идеальное место для разрешения таких противоречий – работа в органах. Высшая смелость, как он полагал, быть самим собой, распоряжаться самим собой. Это – как личное досье, куда нет доступа никому. Правда, надо отдавать себе отчет в том, что если притворяешься быть тем, кем не являешься на самом деле, рано или поздно могут возникнуть проблемы: притворяться придется даже тогда, когда ты этого не хочешь, а хочется хотя бы ненадолго избавиться от своего «двуликого Януса». И как же иногда так хочется просто исчезнуть… просто бросить все, упорхнуть за тридевять земель. Слишком много секретов и слишком часто приходится обманывать тех людей, кто тебе дорог. Но у тебя есть причина, чтобы остаться тем, кто я есть, и она того стоит.

В назначенный день Алехандро прибыл на Литейный. Он знал, что медосмотр – это своего рода обязательный и предварительный экзамен для начинающего агента. Ничего хорошего он не ждал. При том, что на здоровье не жаловался, спортсменом не был. Да и глаза… В Медицинскую академию в свое время не взяли: острота зрения не соответствовала стандартам… Глупо было бы надеяться, что сейчас он проскочит. Так и произошло. Но пришлось пройти и еще один экзамен.

– Вы правда готовы с нами сотрудничать?

– Да, правда.

– И вы не против пройти проверку на детекторе лжи?

– Нет, разумеется, я понимаю… если так требуется.

– Вы не могли бы снять пиджак? – нужно сделать укол, это не больно.

– Да, конечно.

– Что ж, можем начинать… Как вас зовут?.. Где вы работаете?.. Были ли у вас контакты с иностранными спецслужбами?..

Вопросы следовали один за одним, по давно отработанной методике, разработанной лучшими психологами Службы…

– Должен вас огорчить, Алехандро, – мягкий голос Александра Павловича в трубке звучал успокаивающе. – Медкомиссия вас забраковала… Однако по многим другим параметрам шанс для вас остается. Мы в Управлении подумали и решили предложить вам пройти вечерний курс специальной подготовки. Подходите к нам, обсудим поподробнее, что и как.

В условленный час Алекс был на месте. После приветствия Александр Павлович сразу перешел к делу.

– Я читал ваше досье. Кандидат в шпионы должен владеть определенными навыками: иметь пространственное мышление, креативный подход к решению задач. Такого рода способности заметны у ребенка уже в пять лет. Вас мы вели, извините за профессиональный жаргон, со школы. Вы из семьи офицера Советской Армии, хорошо учились, подавали надежды. У шахматистов все названные мной навыки присутствуют… так что… Можно с большой вероятностью сказать, что мы не ошиблись с выбором. И с учетом того, что в институте вы входили в состав комсомольского оперативного отряда, – так ведь, я не ошибаюсь? Кстати, почему ушли?

– Я тогда шахматами занялся довольно серьезно, в сборную института входил, играл на первенство города среди ВУЗов, мечтал о большем, стать кандидатом в мастера, а рейды по вечерам отвлекали, ну, так и получилось, что отошел… Хотя, признаюсь, было интересно.

– Разведка, конечно, не в шахматы играть. Специфика нашей профессии предполагает способность быстро переключать свое внимание, не теряя ничего из поля зрения. Это особенно важно, поскольку действовать приходится в условиях стресса, нагрузок на психику, когда восприятие и рефлексы могут быть искажены и неадекватны ситуации. Представьте, для примера, что вы проникли в офис и пытаетесь взломать сейф, добыть важные документы. С одной стороны, необходимо выполнить задание, а с другой – своевременно унести ноги, попросту уцелеть.

– Совсем как агент 007.

– А как вы думали? Вам предстоит работать в обстановке, не исключено, приближенной к боевой, возможно, внутри организованных группировок, преступных или криминальных. Хладнокровие, расчет, сообразительность, присутствие духа – без этого не обойтись. Что-то подобное можете вспомнить из вашей прежней жизни?

– М-м-м… пожалуй. Однажды партком нам дал задание поприсутствовать на американской выставке. Она была устроена в ДК имени Кирова на Васильевском. Это было грандиозно! Американцам разрешили вести пропаганду их образа жизни, причем, совершенно беспрепятственно, официально, можно сказать. Потепление в отношениях между странами произошло, потом стали это называть разрядкой напряженности. Тогда, вы знаете, конечно, передачи «Голоса Америки» глушили. Только начинался выпуск новостей – после первых же слов включали шум, в котором ничего невозможно было разобрать. Ну, а молодежь жизнью за рубежом интересовалась, что скрывать. И нас вывели на эту выставку, проинструктировали, как себя вести, как помешать общению советских людей с приезжими агитаторами. В фойе были развешаны всюду плакаты, гоняли один и тот видеоролик про Америку. Музычка… Народ ходил туда-сюда… Американцы хотели показать, как у них все хорошо, и по контрасту – как у нас все плохо. Довольно скучная атмосфера, помню. И была небольшая палатка, куда вход был ограничен. Там вели обработку «стиляг», ну, тех, кто очень уж хотел познакомиться с американцами поближе. Кстати, в Ленинград тогда приехала известная в эмигрантских кругах Тамара Домбровская, ведущая передач «Голоса Америки». Она и служила главной приманкой. А наша задача заключалась в том, чтобы под любым предлогом помешать общению посетителей выставки с Тамарой Домбровской. «Наши» под видом интересующихся проходили вместе с небольшими группками в палатку, задавали дурацкие вопросы, спорили, чтобы занять время. Правда, американцы быстро нас раскусили… Но мы получили боевое крещение.

– Понятно… Для вашего сведения: курс включает кроме специальных дисциплин лекции о международном положении и ситуации в ряде стран, ну и т. д. Вам это должно быть хорошо знакомо по факультету международных отношений, верно?.. Еще вас научат вербальной технике общения – она необходима агенту. Психологии и психоанализу отношений. Стрелять, мимикрировать… язык подучите… Помните, наша работа предполагает видение темной стороны жизни, которая обычно скрыта от людских глаз. Учитесь видеть худшее в людях. Цинично звучит? – да, несомненно. Задания, которые вам будут поручать, всегда будут разные, но не сомневайтесь в том, что предстоит сражаться с настоящим врагом, который может носить тысячу личин. Самое главное, будьте благоразумны, вы обязаны не позволить гневу или отвращению помешать выполнению задания… Холодная голова и горячее сердце. «Юпитер, ты сердишься? – значит, ты не прав». Да, кстати, в вашем роду были татары?

– Не припоминаю… Как-то бабушка сказала, что вроде бы из татар. Мы ведь в советское время – советский народ – своей национальной принадлежностью, пятым пунктом интересовались мало, как и прошлым своих родителей и бабушек. Но точно ничего сказать не могу.

– У нас сведения, что ваша бабушка из репрессированных ногайцев… Ногайцы – те же татары, расселившиеся в силу ряда причин в Крыму, на Северном Кавказе, в Турции после распада Золотой Орды. Так история описывает.

– Могу вас заверить, Александр Павлович, к Золотой Орде отношения не имею. Хотя бабушку люблю и уважаю.

– Ну, ладно, поверю вам на слово. Шучу, конечно… На этом и закончим…

По дорогу домой Алехандро пронзила догадка, почему его кандидатуру «задробили» в здании на Литейном… Репрессированные родные. Лучше, как говорится, по логике кадровиков, перебдеть.

Комсомольский оперотряд из новичков-первокурсников был сформирован в институте буквально в первые дня учебы. Возглавили его комсомольские вожаки факультета. К группе прикомандировали опытных оперативных работников, комитетчиков, они и давали задания, проводили инструктажи. В задачу отряда входило наружное наблюдение за иностранными дипломатами, их надо было «вести» на выходе из консульств, наблюдать, с кем они встречаются, с кем и, желательно, о чем разговаривают, где проводят время – потом все это заносилось в рапорт. Алексу первое время даже нравилось. Изображать на улицах массовку, перевоплощаться в гуляк, праздношатающихся, быть причастным к некоей тайной, негласной группировке, быть «на подхвате» у настоящих контрразведчиков.

– Мы направим вас в нашу школу, это на Охте. Учиться полгода, без отрыва от производства, по вечерам. Основные предметы. Ну, а потом – в резерв главного командования, – подвел черту Александр Павлович. – И у вас есть мой номер… Звоните…

Школа №401, – так именовался в то время этот закрытый для посторонних глаз объект в черте города. Таковым он оставался и в период разгула демократии, когда последний руководитель КГБ СССР Вадим Бакатин умудрился в знак доверия и расположения выдать американцам план размещения «жучков» в строящемся новом здании Посольства США в Москве, передал им на блюдечке с голубой каемочкой уникальную технологию и схему прослушки. Лишь в последнее время, уже в 2012 году, бывшая «школа» стала государственным образовательным учреждением, с телефонами, выходом в соцсети, связями с общественностью и прочим… ФГОУ Институт ФСБ… Впрочем, специализация учебного заведения с годами ничуть не изменилась: оно входило в состав «семерки», 7-го Главного управления, и его профилем оставалась подготовка агентов наружного наблюдения. Прибавилась «открытость»… Хотя, если рассудить, какая может быть открытость у «топтунов»?

Алекс нечасто бывал в том районе, однако не мог не обратить внимания, когда проходил мимо по улице, на угрюмое, с виду заброшенное 2-х этажное здание не то школы, не то детского садика, с совершенно особой аурой, распространявшейся на десятки метров в округе. И ни одного входящего или выходящего человека! Как будто с внешним миром «школа» соединялась посредством подземного тоннеля или слушатели школы проникали туда через печную трубу на крыше. Был еще и вариант – как в сериале про Доктора Кто – посредством телефона-автомата напротив: покрутить диск, набрать номер – и провалиться сквозь землю, транспортироваться прямо в классную комнату… Сюда теперь и предстояло приезжать по вечерам два раза в неделю. И так – в течение шести месяцев, стандартный срок для секретных сотрудников, не зачисленных по разным причинам в штат УКГБ.

Учеба Алексу давалась легко. Немного теории шпионажа и контрразведывательной деятельности, но в основном практические занятия. Разбивались на группы, небольшие, мобильные, менялись ролями. То одни прятались или пытались уйти от слежки, то другие. Планомерно осваивали один район города за другим, так, что могли ориентироваться в них, что называется, с закрытыми глазами. Иногда выезжали «в поле», пострелять. Алексу в армии ранее приходилось держать в руках пистолет, боевые стрельбы входили в план тренировки офицеров, в их распорядок дня. Начальник группы подполковник Т. был им доволен: как-то Алекс несколько раз попал в «девятку» с 50 метров, за что заслужил уважительное к себе отношение. Подполковник был строевым офицером и пуще всего следил за выправкой молодых лейтенантов, дисциплиной, чистыми подворотничками и их успехами на плацу. Космос, ракеты, разведывательные спутники, – то, что составляло назначение части, – его интересовало в меньшей степени.

Новобранцев инструктировали старшие товарищи. Инструкции были отработаны до мелочей, это был коллективный опыт «наружки». Суть его можно было объяснить в нескольких словах или параграфах. Когда ты начинаешь встречаться, разговаривать с людьми, ты не можешь знать, что тебя ждет: успех или провал. Но если речь идет о разведчике, то грезы и мечтания – не про нас. Вас защитит легенда. Легенда – это щит, о который разобьются выпущенные по вашу душу копья и стрелы. Хорошая легенда – гарантия жизнеспособности агента. Думайте, помните об этом ночью и днем. Ваша профессия – это умение на ходу надеть на себя чужую кожу, в любой обстановке не потеряться, вывернуться, выкрутиться, чтобы потом снова стать самим собой. Как артист, сыгравший роль на сцене и ушедший за кулисы, в гримерку-уборную, чтобы на время снять с лица краску, перевоплотиться – и «снова туда, где море огней…»

– Многие имеют подобный жизненный опыт, им нравится таинственность, двойная жизнь. Она возбуждает, добавляет в кровь адреналина… Однако важно уметь контролировать себя. Ты хороший парень, и ты не хочешь понапрасну причинить боль другим. Но работа, результативная работа – прежде всего.

– Вы хотите сказать, что иезуиты были правы?

– Нам далеко до иезуитов с их лозунгом «цель оправдывает средства», но суть нашей работы – найти то, что от нас скрывают. Кто? Иностранцы и их пособники внутри страны. Мы хотим знать о них все. Докопаться до сути. Поэтому мы подсматриваем, подслушиваем, вербуем тех, кто нам нужен и кто полезен. Это и есть наша работа. Контрразведка. Нас учат в наших школах искусству лжи. Мы лжем, скрываем свои мысли, чтобы выведать чужие.

– Но вряд ли это всем по нраву, ведь в семьях нас воспитывали иначе…

– Хороший вопрос. Вот почему верность службе для нас, разведчиков, та ценность, без которой мы обречены. Предательство в нашей профессии – как кассетная бомба, начиненная множеством поражающих осколков. Никогда не знаешь, сколько сослуживцев она задела, убила наповал или могла поразить. Предательство – в медицинской терминологии – это как рак и его метастазы. Вы не знаете, как далеко они зашли, и чем это грозит лично вам и государственной безопасности. Если мыслить масштабно, следует признать, что враги повсюду: внешние, внутренние… Вы – сталкеры, вступающие в запретную зону, в мир, полный опасностей. Ваша задача – почувствовать ловушку и не попасть в нее. Терпеть присутствие врага, ничем не выдавая себя. Учиться на ошибках друзей и на собственных ошибках. Не позволять себе эмоциональных срывов, придерживаться легенды, она ваша кольчуга.

– Даже здесь, в стенах школы?..

– Вы уже на задании. Это вовсе не обычное место работы, где вы будете проводить весь день, с восьми до четырех и с перерывом на обед в заводской столовой. Запомните: вы на вражеской территории, и у вас три типа врагов. Первый. Коллеги, они же ваши конкуренты. Вы должны их изучить, найти слабые места и обойти, убрать с дороги – для них вы карьерист. Далее, ваши друзья, с ними легко потерять бдительность и наделать ошибок. Постарайтесь избегать излишней привязанности к ним: вы – сами по себе. Третий тип – это те, кто может вас погубить, физически или морально. Настоящие враги, ваши недоброжелатели. Интриганы, завистники, монстры, энергетические вампиры. Кстати, вы знаете, что в стране около сотни тысяч практикующих магов и ведьм, чернокнижников, гадалок и вещателей? Нет?.. Не всегда лучшее поведение в данном случае – – глухая защита. Иногда можно и нужно привлечь их на свою сторону. Как? – вот это уже ваша забота. Но делать это надо аккуратно, создав впечатление, что это они выбрали вас рабочей пчелой. Будто это вы собираете для них мед, выполняете черную работу. Пусть так думают. Командовать парадом и пожинать плоды будете вы. И последнее. Правила. Да, правила написаны для того, чтобы их выполнять. И они же существуют для того, чтобы вас защитить. Когда вы совершили ошибку и говорите себе: мол, все обойдется, – вы нарушили одно из важнейших правил и лишились защиты. Вас одолевает страх и сомнения, что все раскроется, – это понятно. Однако вы можете и даже обязаны признаться начальству в том, что допустили оплошность, но главное в таком случае – не теряться, по-прежнему полагайтесь на себя, доверяйте своим инстинктам и верьте, что вы в состоянии успешно преодолеть кризис и исправить ошибку без посторонней помощи.