Ошибка Фаэтона. Книга первая. Цитадель

Сержант криво улыбнулся словам о чистоте перед законом, взял ключи и они прошли к камере.

– Реквизированные наручники мы оставим, если не возражаете, – сказал он, – Или у вас есть основания считать их собственностью задержанного?

– Как хотите, они нам не нужны, – раздражённо сказал Эриксон; его начал злить дух полицейского заведения, – Открывайте ваш каземат.

Подойдя к Лерану, он положил руку ему на плечо и мягко сказал:

– Ну, поехали?

С тем же отсутствующе–равнодушным видом Леран поднялся со скамьи и, не глядя на сержанта, прошёл на выход. Пешком до их дома они добрались бы за десять минут, но час пик на улицах оторвал полчаса. Барт заварил крепкий чай с мёдом, единственный из крепких напитков, употребляемый Лераном. Себе налил полстакана виски и устроился напротив за столиком. Леран сделал три глотка и отставил чашку, будто провёл ночь не в заключении, а только что вернулся от застолья.

– Рассказывай! – потребовал Барт.

Леран коротко изложил почти то же, что и сержант.

– Ты их знаешь? Видел раньше?

– Нет. Барт, я вот чем поражён: с любым человеком другие люди могут делать всё, что хотят, не спрашивая. Как посторонние, так и те, кто отвечает за порядок в городе. Почему?

– Ты не освободился от детских иллюзий? То ли ещё будет. Похоже, у нас с тобой начинается в жизни новая эра. Не подумав, мы высунулись. Не ждал, что начнётся так рано, – непонятно для Лерана заметил Барт, – Оставайся дома и жди меня. Мне надо на работу. Вечером всё обсудим.

* * *

Оставшись один, Леран задумался над тем, чего не рассказал Барту. Впервые скрыл от старшего брата что-то очень и очень важное. А Барт, с его сверхчувствительностью, угадал. Пусть не совсем точно, но угадал. Видимо, он прав, началась новая эра. Барт, – единственная его опора в этом сумасшедшем городе, единственный достойный полного доверия человек. И он не может ему открыться!

…Поднимается ствол пистолета, из него рвётся струя газа.

И, – всё кругом вдруг исчезает. Лицо с шапкой золотых волос заслоняет машину, людей в масках, улицу… В золоте волос, – серебряные нити. Леран понимает, – возраст. И глаза, так похожие на его собственные! Только они умные, добрые, всё понимающие. На лице нет морщин, но Леран понимает, – этот человек значительно старше его отца, Ирвина Кронина. Невообразимо старше. Откуда это знание?

И голос, – тёплый, родной…

– …Не бойся. И не торопись. Ты успеешь. Не все люди – друзья. Эти – враги. Их будет много. Придёт время, – узнаешь, почему. Они бессильны перед тобой, никто из них не может причинить тебе и малейшего вреда… Напряги волю, материализуй желание…

«Кто ты?» – хотел было спросить Леран, но остановил себя. Память прошлого, понял он, она сама откроет себя, когда будет нужно.

– …Не спрашивай меня ни о чём. Рано. Я всегда буду с тобой: не бойся никого и ничего. Со мной ты неуязвим. А теперь делай то, что нужно. Я вернусь…

Человек из забытого прошлого не дал никаких советов, но Леран знал уже, как поступить.

Лицо, до боли знакомое, но пока безымянное, исчезло, вернулся город: улица, машина в двух шагах с распахнутой дверцой и двое, вцепившиеся в его руки.

Он вдохнул облако усыпляющего аэрозоля, расщепил его на безвредные составляющие и выдохнул. И одновременно оттолкнул нападающих от себя вперёд, стараясь не причинить им вреда.

Ошеломлённые его поведением, они потеряли уверенность и, услышав вой полицейской сирены, бросились в машину. С подъехавшими через пару секунд полицейскими Леран не стал спорить. Он был убеждён: где полиция, там безопасность.

Золотоглазый человек, проживший где-то и когда-то очень долгую жизнь, заслонил для Лерана Кронина всё то, что отделяло его от забытого прошлого. И Нью-Прайс, и Сент-Себастьян стали полуреальными тенями, невесомым фоном для поднимающейся из затемнённой воды памяти глыбы истинного знания о действительной жизни.

5. Расстрел в Нью-Прайсе

«…демоны, потерявшие себя и не имеющие разума, занимаются ужасной, вредной деятельностью, направленной на разрушение мира». Бхагавад-Гита

* * *

Тоска, охватившая Барта Эриксона в день происшествия с Лераном, не оставляла его. Мучили вопросы. Кто стоит за попыткой похищения? Есть ли гарантия от повторения? Причина непонятна, объяснить её нельзя. И ведь ясно, что не случайность. Поводом, точнее, – ускорителем неприятностей, – послужили телепередачи о Фаэтоне. Талант Майкла Крамова сделал необычное, легко запоминающееся лицо Лерана Кронина известным всему побережью. И, можно быть уверенным, теперь его знают далеко за пределами округа. Но кому нужен молодой, удачно начавший карьеру на телевидении сын рыбака?

Мерседес похитителей не нашли, его номера нигде не зарегистрированы. Эриксон ожидал чего-то подобного. Рано или поздно. Лучше бы случилось попозже. Слишком юн Леран, слишком плохо знает людей. И не представляет, как неприглядна изнанка царящей в городе жизни. Жестокость, превосходящая звериную; жадность, не знающая насыщения…

Барт Эриксон с Ирвином Крониным допустили ошибку. Не надо было оберегать Лерана от скверны мира, а сразу сдёрнуть маскирующие покрывала, показать отвратительные внутренности людского сообщества. Одно дело, – воспитание средствами массовой информации, где хроника людской суеты так же далека от истины, как сказка о добрых и злых людях. Совсем другое, – слово близких людей, познавших эту трагическую хронику вблизи и на себе.

Кровь, пролитая на экране, – не кровь человеческая, имеющая имя, а нечто абстрактное. Зло гнездится не в речи телеведущего, а на улицах и в домах, прикрытых искусственным светом и ложными красками ночи.

Леран до последнего времени не представлял себе всего этого, считая всех людей более-менее хорошими, выделяя среди них лучших и не подозревая о многочисленных худших.

Вот и началось. Как-то продолжится?

С такими непростыми мыслями Эриксон вернулся домой. Вид Лерана, потерявшего часть окаменелости, несколько успокоил. Они просидели до полуночи за чаем, в разговорах о том, о чём раньше говорили так мало.

Эриксон не удивлялся быстроте и глубине ума Лерана, убеждаясь, что его брату и другу нужен учитель мудрее и опытнее, чем он сам. Но где найти такого? И, – снова открытие, – его начал пугать взгляд Лерана, по-прежнему искренний, но ставший в один день совсем другим. Пряталось в золотой глубине что-то ненормально чужое, тяжело превосходящее обычное людское. Не оно ли, прячущееся в тайниках души и сердца, ещё не познавших самих себя, не оно ли притягивает к нему неизвестное зло?

Редкий случай: после чаепития Леран уснул сном ребёнка. Барт у окна, мучимый бессонницей, разглядывал созвездия, изучить которые так и не удосужился. Сколько сумел успеть Леран за несколько лет, разобрался и в этой премудрости. Мог бы преподавать математику и астрономию в школе Нью-Прайса. Но от назначенного нигде не спрячешься.

Барт ждал утра, чтобы отыскать Сириус. Не зная, что этой ночью его собственная, начавшая было разгораться, звезда покатилась с небосклона к нижним слоям земной бездны.

В пять утра телефонный звонок ударом невидимого ножа раскроил его судьбу на трудное восхождение к лучшему и мучительное падение к подножию жизненных высот. Первое внезапно закончилось, второе вдруг открыло зияющие мраком объятия. Лезвие ножа воплотилось в голосе комиссара полиции Сент-Себастьяна Эрнеста Мартина.

С запоздалой горечью осознал Барт Эриксон, что оплошал и на этот раз. Но на этот раз непоправимо и непростительно. Ещё вчера он мог поднять всех кого можно и кого нельзя. Мог просчитать все варианты за тех, кто носит маску. Мог, наконец, наглотаться до смерти наркотиков, но добиться просветления. И не допустить того, что произошло в предрассветный час в Нью-Прайсе. Кто более наивен, беспечен и ненадёжен, чем он, заурядный журналист, надевший на себя чужую тогу наставника!?

Он разбудил Лерана и не своим голосом сообщил о несчастье в рыбацком посёлке. И жутко поразился видом бесчувственного каменного лица. Маска актёра японского театра! Лживый, пусть и невидимый, толстый слой цветных белил и румян съели человеческий лик Лерана: ни горя в нём, ни сожаления. А ведь догадался обо всём, хотя Барт и не назвал имён. И если бы Барт не понимал сейчас собственного ничтожества, то крикнул бы во весь голос: «Человек ты или что?»

Нет на Земле инопланетян, что бы о них ни говорили и ни писали. Нет зелёных человечков. Если и был кто-то когда-то, то растворился в человеческой всё ассимилирующей ассенизационной массе, оставив от себя пустые мифы и легенды, не поддающиеся разгадке. А сегодня и время мифов закончилось.

– Подробности мне неизвестны, – запуская двигатель, заставил себя говорить Эриксон, – Мартин с бригадой из отдела убийств на месте. Нам с тобой надо быть готовыми к самому страшному. Кронины, – не только твоя, но и моя семья. Боюсь, сегодня я негоден для роли старшего брата…

Дорога пролетела в свистящем молчании. Тёплый воздух, насыщенный дурным запахом гниющего моря, теснил грудь отравленной безысходностью.

Гасли обманувшие Землю звёзды, бледнели лучи фар. Давно поднялся Сириус, острой подгоняющей иглой вонзившись в спину.

Шум моря, безмолвные дома, однобоко розовые и посторонние…

Этого утра они не хотели оба, но оно поднялось и накрыло их против воли у дома Крониных падающей колесницей Гелиоса. У дома Крониных мигали слетевшие с неба синие и красные звёзды, – скоро они взорвутся сверхновыми. Рядом, – спокойная желтизна огней скорой помощи и службы «911». Рядом, – тихая, запоздало сочувствующая толпа соседей. Перед ней, – жёлтая лента ограждения, след разделяющего судьбу лезвия.

Барт поднял голову к небу: звёзд уже не осталось, и Сириус покинул дом видимости. Вместо них, – шерифские звёзды, блеск мишуры на фуражках.

Он остановил машину у ограждения, открыл дверцу и остался сидеть. Леран тоже не шевелился, его глаза были устремлены к дверям родного дома. К тому, что осталось от дверей.

Впервые их никто не встречал.

«Дом придётся восстанавливать, – мелькнула в голове Барта шальная мысль, – В копеечку влетит».

Ослепшие окна без рам. Прошитые насквозь стены. У крыльца куски стекла, дерева, штукатурки…

Из разбитой двери появился Мартин, увидел машину Эриксона, быстрым шагом подошёл и наклонился.

– Выходите. Ждать некого. Леда жива и невредима, она в доме. Вначале вам надо к машине «скорой», отец ещё жив. Его готовят к переезду в Сент-Себастьян. Больница предупреждена.

О Марии Эрнест не упомянул, тем внеся ясность.

– Барт, встряхнись. Помоги Лерану, – Мартин сжал пальцами плечо Эриксона.

Эриксон кивнул.

– Пошли, Леран. Отец…

К машине скорой помощи надо было идти мимо фургона службы «911» с распахнутыми дверцами. Леран потянулся к телу, закрытому простыней; рядом двое готовили целлофановый мешок. Барт схватил Лерана за локоть и рванул за собой. Они поднялись в салон скорой помощи.

Ирвин лежал без сознания, в горле у него хрипело. Капельница, стимулятор сердца, аппарат искусственного дыхания… Врач с ассистентом…

Они вышли, и Барт сказал:

– Леран, я остаюсь с отцом. Поеду с ними. Тебе нужно в дом, Леда одна.

Леран оглянулся на врача с ассистентом, потом сделал шаг к фургону с цифрой «911» на борту, но по сигналу Мартина двери машины захлопнулись и она рванула с места, обдав сухими струями ноги Лерана. Он немного постоял, стряхнул песчинки с ботинок и спокойным твёрдым шагом направился к дому.

Леда сжалась комочком в углу своей комнаты. Бледное лицо, остановившиеся бессмысленные глаза… Рядом, – женщина в белом халате со шприцем в руках.

– Леда! – Леран присел перед ней на корточки, сжал её холодные руки.

Она не шевельнулась, выражение глаз не изменилось.

– Что с ней? – спросил он врача.

– Стресс. Шок, – она спрятала шприц в чемоданчик, – Она ничего не видит и не слышит. Угрозы для жизни нет, но одну её нельзя оставлять. Побудьте с ней, пока всё не закончится. Кто вы?

– Я её брат.

– Простите, я должна была догадаться. Примите мои соболезнования. Ваша мама… Она спасла вашу сестру, закрыла её собой…

Только теперь Леран увидел, что пол в рыже-красных пятнах, везде раскрошенные стекло, камень, дерево. Внешняя стена зияет пробоинами, в других следы пуль. Ни одного целого предмета.

– Я унесу её в другую комнату, – он поднял Леду на руки, – Здесь нельзя находиться.

Врач согласно кивнула; она сама ещё не овладела собой.

Нетронутой оказалась только кухня, расположенная в глубине дома; через неё Ирвин сделал проход в подсобные помещения. Держа Леду одной рукой, Леран перенёс на кухню сохранившееся целым кресло из гостиной, усадил её, сам присел рядом. Следом вошла женщина в белом, Леран жестом попросил её удалиться, она молча подчинилась. Он сделал несколько безуспешных попыток вернуть Леде способность восприятия. Раза три заглянул комиссар Мартин. Наконец появился Барт Эриксон, с осунувшимся тёмным лицом, горящими больными глазами.

– Как она? – Барт присел рядом, всмотрелся в лицо Леды, – Я вернулся с полпути. Много тяжёлых ран… Он не смог… Но пришёл в сознание, узнал меня. У него была одна просьба, к нам обоим.

– Леда? – молча, одними глазами, спросил Леран.

– Да, – так же ответил Барт.

Вошёл Мартин, задержался взглядом на Леде и сел на табурет. Приложив платок к влажному лицу, сказал:

– Бригада заканчивает осмотр и опрос. В целом картина мне ясна. Вчера вечером со стороны Сент-Себастьяна появился «Мерседес» с тонированными стёклами. Медленно проехал по берегу, на шоссе свернул в направлении Стар-Форта. Рекогносцировку проводили… В четыре утра та же машина без света фар остановилась перед вашим домом. Тут же открыли огонь. Четыре автомата и крупнокалиберный пулемёт, – это был ураган. И кирпич бы не выдержал, а тут – доски… Они знали, что делали. Леду спасло чудо. Через три минуты машина исчезла. Люди в масках. Операция подготовленная, рассчитанная. Мы перекрыли все дороги округа, аэропорт, море… Федералы обещали поднять свою агентуру. Мы найдём их.

Эриксон вздохнул и сказал:

– Эрнест, тебе надо связаться с полицейским участком морского порта. Похоже, люди те же, – он рассказал о нападении на Лерана, – У них наручники, могут остаться отпечатки. Есть свидетели.

Мартин поднялся и вышел. Вернулся он через несколько минут.

– Наверное, ты прав, Барт. Одинаковый почерк, приметы, транспорт. Мы ещё поговорим об этом сегодня. А теперь пора. Надо ехать.

Барт посмотрел на Лерана. Тот разомкнул застывшие губы и глухо произнёс:

– Леду забираем с собой, Барт?

– Как же иначе! – отозвался Эриксон.

– Я их отвезу, – вмешался Мартин, взяв Барта за предплечье, – Тебе придётся остаться. Надо продумать и решить всё, что положено… Я вернусь часа через три. Экспертиза к тому времени закончится, я привезу Ирвина и Марию. Несмотря ни на что, жизнь продолжается…

– Им теперь всё равно, – сказал Леран, подняв Леду на руки, – Барт, сделай всё без меня…

Леран снова натянул свою отвратительную маску. И к Барту вернулась пронзающая раздражённая мысль–вопрос: «Кто же ты такой, Леран Кронин?» Он тут же отогнал её, не подчинившись неправоте обиды. Во всём мире с этого утра только один Эриксон знал тайну появления Лерана в семье Крониных. Леда была не в счёт. Ирвин и Мария унесли знание с собой в иной мир. О просьбе Ирвина, пришедшего в сознание по дороге из Нью-Прайса в Сент-Себастьян, – хранить эту тайну, – Барт никому не мог сказать. Ведь Ирвин, получивший одновременно несколько смертельных ран, вырвал у смерти несколько часов только затем, чтобы напомнить Барту Эриксону о Леране и Леде. Ирвин оставил его на Земле за себя. А врач скорой признался, что не понимает, каким чудом жизнь ещё тлела в изрешечённом теле. Для любого одной только пули, пробившей сердце, было бы сверхдостаточно. С таким организмом Ирвин Кронин мог бы прожить ещё не меньше пятидесяти лет.

Шум моря утихал, начинался отлив, обнажая сырой песок и редкие чёрные камни с копнами волос престарелых русалок.

Лучи солнца осветили Лерана, прижавшуюся к нему Леду. Одинаково красная кожа… Наследие предков Ирвина. Брат и сестра… Если бы не такая разница в цвете глаз и волос! Порыв ветра смешал алое золото Лерана с красной чернотой Леды, она открыла глаза, они вспыхнули холодящей синью, но не узнали Эриксона. Что она ощущает, больно ли ей?

– Эрнест, я уверен, объект интереса, – Леран, – сказал Эриксон Мартину у полицейского джипа, – Всё началось после обретения им популярности.

– Крамова нет, прячется в своих горах, и сообщить некуда, – отозвался Мартин, наблюдая, как Леран устраивает Леду на заднее сиденье, – С его лёгкой руки лицо Лерана пошло в тираж. Ты знаешь, я не доверяю никому. Кроме тебя. Ты уверен, что Майклом руководил чисто художественный интерес?

– Нет, на предательство Майкл не способен. А идея его родилась при нас, по просьбе Лерана. Портрет он увёз с собой на Тибет. Да и кто мог его использовать?!

– Ну пока, Барт. У тебя часа три-четыре. Подготовь всё, не нужно тянуть с ритуалами. Соседи тебе помогут, я говорил с ними.

Джип Мартина пошёл впереди, следом за ним на двух длинных «Мерседесах» бригада по расследованию убийств. Трепетала жёлтым сигналом на ветру забытая лента ограждения места происшествия, дом смотрел безглазо тупо, как изъеденный ржавыми червями череп.

На Барта Эриксона навалился кошмар подготовки к похоронам и приведения в порядок окровавленных стен и полов. С чего было начинать и чем продолжать? Пришла на помощь сопереживающая толпа. Она вытолкнула из своей отстранённо инертной массы людей: знакомых и незнакомых жён рыбаков–соседей. Одна из них, увидев растерянную неопытность Барта, взяла руководство на себя. Он передал ей все наличные деньги, а сам принялся мести скрипящие и хрустящие половицы.

К вечеру вернулся Мартин на синем «Мерседесе» полицейского управления, без мигалок и с обычными номерами. Высадив комиссара, машина умчалась в сторону Стар-Форта.

– Как ты, Барт?

– Порядок, – он показал рукой на женщин, выносивших вёдрами мусор из дома, – Если бы не они, ничего бы не успел. Когда их привезут?

– Машина уже выехала. Скоро будут здесь.

– Мне посоветовали подождать до завтра. Но я отказался. Проведём похороны сразу.

– Верно. Обряды придуманы людьми. Людям их и менять. Пойдём в твою машину. Я привёз с собой кое-что.

Барт увидел висящий в руке Эрнеста большой полиэтиленовый пакет, ярко контрастировавший с нейтральным цветом полицейской формы. Они заняли места на передних сиденьях, Мартин разместил на плоскости у ручки управления коробкой передач пластмассовые тарелки с едой, наполнил стаканы.

– Держи. Русская водка. Лучший напиток для таких дней. Впрочем, не тебя учить. Давай. За упокой невинных душ… Не свой удар они приняли на себя.

Барт не заметил вкуса водки и повторил дозу. Со второго раза желудок обожгло и он вспомнил, что ничего не ел со вчерашнего чаепития с Лераном. Мартин подождал, пока Эриксон утолит голод и попросил:

– Расскажи мне о Леране Кронине. Того, что я знаю, недостаточно.

Барт понял, что Эрнест с ним согласился: путь к убийцам Крониных пролегает через пространство-время Лерана.

– И ещё я не знаю, надо ли мне разбираться с его прошлым. Ведь он в Нью-Прайс приехал несколько лет назад? Я ведь тогда просто поверил твоим словам…

– Ирвин рассказывал, что его воспитывало индейское племя навахо. Оттуда родом сам Ирвин. Убеждён, что этот период его жизни полиции будет неинтересен. Закрой эту тему, Эрнест.

– Хорошо. Пусть будет так. Ясно, что в деле нет индейской руки. Но Леран Кронин, – личность непростая. Многие им интересуются, всем он нужен… Зачем? Пусть пока он, – глина. Но из такого материала можно вылепить и ангела, и чёрта. Весь вопрос, – кому нужны такие неординарные люди. И для чего. Профессиональное чутьё подсказывает: мы столкнулись с серьёзной организацией. Расстрел Крониных нелогичен, не понимаю я мотивов. Если им нужен мальчик, они всё равно взяли бы его. Зачем же семью уничтожать?

– Следствие неудачного похищения. Своеобразное последнее предупреждение, – хмуро произнёс Барт, – Такое возможно?

– Уверен, они действуют про сценарию. Знать интерес, – можно и прогноз какой-то сделать. И поиск вести целенаправленно. А так…

Эриксон подумал, как трудно ему будет сдержать обещание, данное Ирвину. А вот Лерану, – придёт такой день, – он раскроется. Эрнест прав: пусть уже не мальчик, – но ещё глина не созревшая. И на нём теперь задача придания ей формы.

– Знаешь, Эрнест, давай перенесём разговор об этом, и о Леране, в Сент-Себастьян. На ночь. Всё равно она будет без сна. С ума можно сойти…

Возвращение домой пришлось отложить на неопределённое время. После завершения прощальных хлопот они вдвоём устроились на кухне дома Крониных. Мартин выразил сожаление, что привёз с собой мало водки, Эриксон извлёк из холодильника литровую бутыль.

– Что это?

– Продукт производства Марии. Ирвин любил угощать меня этим. Теперь ко времени.

В коптильне и в бочках нашлось много готовой к употреблению рыбы разных видов, стол их приобрёл эстетическую законченность. Если бы не осиротевший полуразрушенный дом и причина, приведшая к тому, Мартин мог бы заявить, что ради такого простого застолья вдали от города он готов не спать неделю.

– Крепость превышает мои привычки, – заметил комиссар, отпив глоток, – Но вкус приятен.

– Лучше всего того, что мы употребляем по случаю и без в барах и ресторанах Сент-Себастьяна. Теперь и этому пришёл конец. Как и всему прочему в нашем не лучшем мире, – с грустью заключил Эриксон.

– Что ж, посидим часок. Тебе надо отдохнуть, Барт. Никогда таким тебя не видел. Как призрак из склепа. Встряхнись, мы же не девочки!

Приглушённо прозвучал звонок, Мартин вытащил из внутреннего кармана куртки мобильный телефон.

– Комиссар Мартин. Говорите! – выслушав доклад, он резко повернулся к Барту, – Как с горючим в твоей машине?

Барт сказал, что больше половины бака.

– Обнаружен похожий «Мерседес». Пока я уточняю координаты, готовь машину. Мы должны успеть.

Эриксон завёл машину, проверил свет. Появился Мартин с телефоном у головы.

– Пересядь, Барт. Машину поведу я.

Эриксон занял соседнее сиденье.

– Их засекли на подходе к Стар-Форту в двадцати милях. Мы там организовали заградительный пост. Другой дороги нет. Мерседес развернулся в обратном направлении. Они стремятся вырваться из нашей зоны, обойдя Сент-Себастьян по окружной, далее к Мэн-Сити. Если мы их не перехватим сейчас, дальше будет сложнее.

– Куда мы едем?

– Через полчаса они пройдут здесь, мимо Нью-Прайса. Мы их будем ждать между посёлком и городом. Есть там удобное место. Я дал команду, все ближние патрульные машины прибудут через десять–двадцать минут. Сделаем заслон, перекроем обратный путь. Им никуда не деться, Барт, мы возьмём преступников.

– А если они бросят машину у Нью-Прайса и попытаются скрыться пешком?

– Их держит мой заместитель, в свете фар.

– Это та синяя, с обычными городскими номерами? На которой ты приехал?

– Да. Я как знал, что они устремятся на север, через Стар-Форт. Наверняка у них там кто-то есть.

– В Стар-Форте? На базе военно-морских сил?

– Что тут удивительного? Наши военные внутри все мафиози. Ты бы посмотрел нашу статистику!

– А полиция?

– О полиции пока не будем, Барт. Я ведь тоже из полиции. Но если у тех и есть осведомитель в нашем управлении, он ничего не успеет. Мои ребята стараются засечь их волну в радиодиапазоне, но пока безуспешно. А я уверен, они поддерживают постоянную связь.

На шоссе Мартин развил такую скорость, что Эриксон перестал смотреть на спидометр.

– А она у тебя хоть куда. Ведь машине больше пяти лет? У какого колдуна-механика ты в такой чести?

– Я стараюсь не гонять. Обращаюсь с техникой соответственно.

– Мудро. Колёса погубят людей.

– Странная сегодня ночь. Ни одной встречной.

– Дорога блокирована. В пятнадцати милях от Сент-Себастьяна пробка уже на пять миль длиной. У Стар-Форта поменьше, но тоже… Завтра будет миллион жалоб.

– Сегодня, Эрнест. Всё будет сегодня.

– Пусть сегодня. А вот и моя команда. Берём управление в свои руки.

Фары эриксоновского «Бьюика» осветили впереди зебру шлагбаума. Завизжали колёса по сопротивляющемуся асфальту, Мартин трижды мигнул дальним светом. От ближайшей машины подбежал полицейский в каске и бронежилете, поднял зебру, свернул метровой ширины участок резиновой ленты в колючках, перекрывшей дорожную полосу. Как только они проехали, полицейский восстановил заграждение.

– Здесь мы их и возьмём.

– Хорошо бы живыми, – попросил Барт.

– Постараемся. Но как уж получится. Отведи, Барт, машину за пределы нашей зоны. И жди меня там. И никаких инициатив, – людей тут достаточно.

Эриксон поставил «Бьюик» позади второй линии полицейских машин, вышел на воздух. На месте Луны, – острый узенький серпик, его не хватало для приличного освещения. Звёзды горели слишком высоко. А залитый огнями Сент-Себастьян угадывался слабым заревом за ночным горизонтом.

С обеих сторон дороги около двадцати автомобилей, все с зажжёнными фарами, полоса асфальта тянулась ослепительно белой искрящейся лентой, обрываясь в черноте через тридцать метров, – здесь дорога делала крутой поворот. Где-то там замерла в кюветах группа захвата. Он посмотрел на часы: между полуночью и рассветом. И увидел, как крутнулись высокие звёзды над головой, увлекая за собой. Чтобы не упасть у машины, Барт схватился за открытую дверцу, переставил левую ногу и, не успев коснуться сиденья, выключился.

В ту же секунду Мартин поймал взглядом выезжающий на освещённую полосу чёрный «Мерседес» и взял в руки микрофон громкоговорителя. Водитель «Мерседеса», выскочив из крутого поворота в световой коридор и увидев перед собой шлагбаум, а за ним два десятка полицейских машин, ударил по тормозам.

Слева горы, справа песчаные пологие холмы, пройти через которые можно только на вездеходе. Позади группа захвата уже установила вторую ленту ежа. Чёрный «Мерседес» медленно покатил вперёд; преступники оценивали изменение ситуации.

Мартин через громкоговоритель приказал выйти из машины и лечь на асфальт, предупредив, что в случае невыполнения распоряжения будет дан приказ на уничтожение. Видимо, в «Мерседесе» поняли, что выскочить из ловушки не удастся, и автомобиль замер в двадцати метрах от первой линии заграждений.

Далее случилось непредвиденное. Над «Мерседесом» вырос огненный столб, гром взрыва больно грохнул по барабанным перепонкам.

Барта не смог разбудить и взрыв. Ногами наружу, он лежал ничком на переднем сидении.

Плюнув в ожесточённом расстройстве себе под ноги, Мартин скомандовал собрать все огнетушители к горящему «Мерседесу». Огонь удалось сбить через несколько минут.

Группа детективов-экспертов под светом фар занялась разборкой того, что осталось от металла, пластмассы и живой плоти.

– Камикадзе, комиссар? – спросил у Мартина подошедший к нему детектив с опалённым жаром лицом.

– Не думаю, – зло и жёстко ответил Мартин, – Уверен, они не помышляли о смерти до самого её прихода.

Ему не хотелось расставаться с надеждой, что уже сегодня узнает имена организаторов расстрела в Нью-Прайсе.

К рассвету кое-что прояснилось. Обнаружили остатки взрывного радиоуправляемого устройства, «зашитого» в днище «Мерседеса» и мощной радиостанции, находившейся в момент взрыва в рабочем режиме. Кто-то, пребывающий вне пределов досягаемости, понял, что исполнители оказались в руках полиции, и нажал кнопку, уничтожая пути к себе.

Пять обгоревших до полной неузнаваемости трупов запаковали в пластиковые мешки и просеяли всё то, что осталось в салоне.

Несколько автоматов «Томпсон», армейский пулемёт. Патроны не успели взорваться, иначе фейерверк задел бы и полицейских. И ничего больше.

Мартин приказал проверить залитые жирным пеплом внутренности машины ещё раз. И под правым передним сиденьем обнаружили металлический контейнер, содержимое которого немного успокоило комиссара. Пачки стодолларовых купюр, крошащихся от прикосновения. Под ними, – армейский планшет-сумка.

При свете встающего солнца Мартин с предельной осторожностью извлёк содержимое сумки. Высокая температура за короткое время успела обуглить листы, но кое-что осталось нетронутым.

Карта побережья сохранилась почти вся. Но на ней никаких видимых знаков. Под картой – кусочек плана городских кварталов; Мартин всмотрелся и понял, – это не Сент-Себастьян. Самой любопытной и обещающей находкой был лист пергамента с перечнем фамилий и адресов.

Первым значилось имя Лерана Кронина, заключённое в красную рамку.

Тут же адрес в Нью-Прайсе, в Сент-Себастьяне, место работы. Ниже: Ирвин и Мария Кронины… За ними, – Барт Эриксон, краткая справка о журналисте.

Мартин поднёс фонарик ближе: знакомых имён больше не было. Вернулся к информации о Барте. Тут значились адреса и старой, и новой его квартиры. С вечера у него дома Леран с Ледой, в ожидании хозяина.

Требовались срочные превентивные меры.

Поручив заместителю закончить осмотр, составить протокол и доложить ему результаты экспертизы тотчас, Мартин направился к Эриксону и застал его спящим в крайне неудобной позе. С трудом разбудив журналиста, не ведающего, что он занесён в проскрипционный список, Мартин сел за руль старенького «Бьюика», и в сопровождении полицейской машины с двумя детективами, на высшей передаче устремился в Сент-Себастьян. Следовало торопиться.

– Всех взяли? – придя в себя, спросил Барт.

– Всех. Да не мы, – пробормотал комиссар, объезжая колонну автомобилей, растянувшуюся на несколько миль.

Узнав подробности происшедшего за время его сна, Эриксон нахмурился и до самой квартиры не произнёс ни слова.

Леда спала на кровати Лерана, сам он застыл у окна, не пошевелившись при появлении Барта и Эрнеста с полицейскими. Детективы проверили квартиру, но ничего подозрительного не обнаружили. Мартин оставил одного на лестничной клетке, другого у подъезда.

– Ребята, нам надо поговорить. Заодно и позавтракать, – скомандовал Мартин, – Леран, быстро на стол всё, что у вас имеется.

Только сейчас Кронин-младший встрепенулся, и через две минуты они сидели в комнате Барта за передвижным столиком.

– Как мать и отец? – спокойно, словно ничего и не случилось за сутки, спросил Леран.

– Я… Мы простились с ними. Они остались в Нью-Прайсе, – сообщил Барт, с трудом разжёвывая кусочек копчёной рыбы, которая ещё хранила следы тёплых рук Ирвина и Марии.

По глазам Лерана он увидел, что тот всё понял. Но Мартин смотрел на Эриксона вопросительно-непонимающе.

– Всё в порядке, Эрнест, – догадался о причине молчаливого вопроса Барт, – С ним всё в порядке. Просто он не такой, как мы. Он другой.

– Вам придётся сменить квартиру. Об охране в студии мы позаботимся, – произнёс Мартин, задумчиво глядя в ничего не выражающее лицо Лерана, – На первое время это необходимо. Пока не разберёмся…