Теймур резко схватил её за волосы, высоко задрав голову пленницы назад, и навалился всей своё мощью на её окровавленную спину. Его затвердевшая плоть плотно тыкалась в её бёдра и ягодицы, пока, наконец не нашла спрятанную в золотых кольцах волос узкую ложбинку и не вошла в неё всем своим существом.
Схватив сопротивляющуюся жертву за горло, Теймур в порыве животной страсти не заметил, как сильно сжал его. Он не думал об этом. Им двигала ненависть ко всем чужестранцами, перемешанная с диким желанием удовлетворения. Нежные чувства, питаемые к любимой, переросли в накрывшее его чувство отмщения, и несчастной девушке просто не повезло в это время оказаться с ним рядом.
Пытаясь схватить задыхающимся ртом крупицу воздуха, она с обезумевшими от предчувствия приближающейся смерти глазами пыталась отодрать сильные пальцы, до крови расцарапывая шею. Но это, казалось, ещё больше возбуждало насильника, и он с остервенелой яростью сильнее сдавливал кисть на горле жертвы и, измазанный в сочащейся из её тела крови, наваливался на неё всей своей мощью. И только тогда, когда руки девушки неожиданно не обвисли под его толчками, он, так и не выплеснув накопившуюся внутри него энергию, отпустил пленницу и удивлённо посмотрел, как её тело безжизненно упало на ковёр.
–Стража!– заорал он страшным голосом неудовлетворённого зверя.
В юрту испуганно вбежал воин и, метнув взгляд на женщину, присел на колено.
–Убери это отсюда, – отворачиваясь от жертвы, приказал Теймур и, направляясь к ложу, добавил: – и приведи другую.
Приближаясь ближе и ближе к мерцающему голубоватому свету, тянущемуся волнами от земли до самого неба, Балтозар не мог сдержать внезапно охватившего его волнения. Никогда ещё в жизни не видел он ничего подобного и величественного. Подъехав в плотную к колыхающемуся полотну, он двинулся вдоль него, разглядывая мельчащие голубовато-синие искорки, неприрывно движущиеся в одном направлении, отчего оно, закрывающее весь горизонт, плавно переливалось и колыхалось.
Мужчина протянул руку в желании дотронуться до этого чуда, осторожно коснулся его кончиком мизинца, и приятная холодная теплота поползла от ногтя по пальцу, кисти, руке и ниже, ниже, в самый комок нервов, прячущийся далеко в животе.
Кровь мощным потоком ударила в голову Балтозару и он глубоко вздохнул, задержав дыхание.
Какое же это было блаженство! Наверное, лучше могут быть только ласки нежных красавиц!
О! Как давно у него не было женщины!
Изнемогая от желания, иирк закрыл глаза.
Теплота сжала его сердце, пробираясь в самый центр души и искорки заплясали в его голове, выстраиваясь в замысловатые картины, рисуемые возбуждённым мозгом.
Тонкие голубоватые фигуры неземных красавиц нежно обвивали руками и ногами его тело, срывая ненужные одежды. Лёгкие поцелуи касались его губ и волос. Тонкие покрывала, сотканные из мерцающих искорок, нежным облаком покрывали истомлённые конечности.
Мерцающее полотно затягивало его всё глубже и глубже, в самый центр своего естества. Всё более чёткими и красочными становились окружающие его картины. Всё более реальным чувствовалось настигшее его наслаждение.
Лёгкие бабочки запорхали в низу его живота, и мужчина на мгновенье приоткрыл глаза, не понимая, сон ли это или чудесная явь, явившаяся непонятно откуда в этой богами забытой степи?
Темнота.
Острая, раздирающая мышцы и выворачивающая суставы боль.
Тошнотворный запах крови.
В ужасе раскрыв глаза, последнее, что он увидел в окружающей темноте – это звериный оскал и длинные когти, рвущие его ослабевшее тело.
Парящие высоко в небе два гигантских горных орла наблюдают, как снежная лавина, подхватив двух глупых человечков, стремительно понеслась в низ.
Сделав пару кругов, они опускаются и, переглянувшись, выдёргивают когтистыми лапами безжизненные тела из снежного плена и взмывают в высоту, прячась за мохнатыми шапками белоснежных облаков.
Мощные взмахи крыльев приводят в себя Яромира. Повиснув на них лицом вниз, он открывает глаза и видит, как далеко под ним расступившиеся горные вершины открывают вид на прекрасную, утопающую в разноцветных красках долину со спускающимися в её лоно прозрачными водопадами и сверкающими мерцающим блеском высокими башнями, увенчанными круглыми плоскими площадками.
«Я в краю богов», – радостно подумал мужчина и, облегчённо вздохнув, закрыл глаза.
Высокая спиралевидная башня, стоящая на краю сверкающей белизной площадке, с одной стороны подпирается гладким разрезом скалистой горы с журчащим по её боку водопадом, стекающим по её стене глубоко в ущелье, чернеющим где – то в низу. А с другой стороны обвивается цветущими лианами , дающими её помещениям прохладу и тень от высоко стоящего солнца. Заснеженные вершины с обнажёнными деревьями, припорошенные инеем, зачарованно мерцают, освещаемые лучами восходящего светилы. И, укутанные заледенелым снегом, ветки похожи на сказочные кораллы с соляными наростами, поднятые с морского дна и водружённые на величественные горы. Фруктовые деревья со спелыми плодами окружают площадку и мягкий, низко подстриженный травяной ковёр покрывает всю окружающую её землю.
Орлы бережно опускают Яромира и Белояра перед башней и озабоченно переглядываются друг с другом.
Встрепенувшись, они расправляют пернатые крылья и, начиная от темечка на голове, превращаются в двух молодых светлокожих гигантов – Шаула и Виория – со светлыми вьющимися волосами, одетыми в обтягивающие белые комбинезоны с крутящимся на груди диском металлического оттенка.
Переглядываясь друг с другом, они сверху в низ смотрят на лежащих перед ними человечков, не показывая при этом, однако, никаких эмоций и словно ожидая чего – то.
Через некоторое время стены башни раздвигаются и к ним выходит такой же высокий, но уже заметно постаревший мужчина – Кассиопей, чьи золотистые волосы переплетаются с седеющими прядями и ниспадают на широкие плечи. Он наклоняется над славличами и внимательно рассматривает их. Уже много лет, как он не видел людей так близко. Когда же это было в последний раз? А они нисколько не изменились. По крайней мере, внешне. Такие же низкорослые и щуплые.
–Где вы нашли их?– спрашивает Кассиопей молодых андромедян.
–Их накрыло лавиной, – начал Виорий, но замолчал под гневным взглядом старца.
Зачем они притащили их сюда? Правила точно указывают, что им нельзя так открыто вмешиваться в жизни людей. У них есть более важные задачи, требующие ежедневного и даже ежечасного присутствия на своих постах. Да и что значат жизни двух смертных в сравнении с той миссией, которую день за днём, год за годом, столетие за столетием выполняют несколько служителей? А люди… они слишком малы и слишком ничтожны, что бы уделять им внимания больше, чем они заслуживают. По крайней мере, пока.
–И что? – Равнодушно посмотрел Кассандр на Виория. – Это не наша вина. Одним больше, одним меньше. Какая разница?
–Они из славличей. Никто ещё из них не заходил так далеко. И это должно быть странным, – попытался оправдаться Виорий, ища взглядом поддержку у друга.
–Я вижу, – отрезал Кассиопей. – Выясните, зачем они здесь. Вы знаете, что делать, – и, повернувшись спиной к молодым людям, направился в башню.
Виорий переглянулся с Шаулом и, подхватив людей на руки, мужчины пошли следом за старцем.
-Это кинжал фригов, – Кордулай протянул каюму орудие убийства, – только они могут так искусно украшать их рукоятки. Очень ценное, должен сказать, оружие.
–Значит, это не послы…– вертя в руках клинок, задумался Теймур.
Казалось, бы это умозаключение должно было удручить его, казнившего ни за что иссидов, но ни один мускул не вздрогнул на его лице, словно ничего накануне и не было.
–Не уверен, – покачал головой военачальник.
–Почему?
–Кто-то из них мог купить его на ежегодных ярмарках, проводимых жителями северных земель.
–Но ты сам говоришь, что оно дорогое и редкое. Навряд ли убийца воспользовался бы им и тем более оставил в теле жер…– густой комок горечи, возникший в горле каюма, не дал ему договорить это страшное слово и он, сглотнув, поправился, – Хайны.
–Наверное, ты прав, – согласился с ним Курдулай. – У северян в ходу всё же бронза. А сталь… Может быть, у самых богатых и важных. А вот во фригии – это повседневное…
–Но почему фриги?– перебил его Теймур.– Разве не заключили мы мир? И почему Хайна? Случайность? Или намеренность?
Курдулай, не зная, что ответить, молча пожал плечами. Да, он был во дворце их правителя. Видел непомерную алчность в его глазах. Видел роскошь, которая и не снилась каюму. Но настолько, насколько показной была эта роскошь, была и их вялость и лень. Погрязшие в греховном разврате, за сотни лет мира они растратили свой воинственный пыл и наслаждались военными игрищами не столько для пользы, сколько для утехи своей хищной натуры.
В том, что они были хищниками, Курдулай не сомневался.
Стоило лишь посмотреть на их бешеные во время состязаний глаза – и всё становилось ясно. Вид крови забавлял и возбуждал их, а мучения несчастных жертв приводили в ни с чем не сравнимое чувство экстаза. И, возможно, их правителю наскучили приевшиеся ему гладиаторские сражения и он, захотев чего-то большего, решил нарушить мирный договор? Понятно, что с севером и западом у него налажены тесные торговые связи и, как бы то ни было, фриги умело обводят вокруг пальцев своих недалёких соседей, набивая барышами карманы. То ли дело невесть откуда взявшиеся тургары. Ясно, что они со своими далеко идущими планами могли нарушить столетиями сохранявшийся мирный уклад. И Владыка, увидев в их лице сильного соперника, вполне мог испугаться не только своего могущего пошатнуться влияния, но и потерять во время войны тургар с северо-западом львиную долю текущих в его закрома дармовых товаров и пошлин. И, с одной стороны, заключив так называемый мирный договор и разрешив им право приобретения оружия в своих мастерских (к чему терять хорошего покупателя?), с другой стороны решил внести смуту в армию противника. И что может быть лучше, чем убийство жены каюма? Только вот на что он надеется? Что Теймур сломя голову понесётся мстить? Кому? И этот нож… Если бы Владыка хотел отвести от себя гнев каюма, то постарался бы перевести подозрение на других. Значит, он сделал это намеренно? Надеется вызвать противника на бой и разгромить его? Он прекрасно понимает, что, если Теймур пойдёт на него, сделать это можно только со стороны моря. Но в данный момент к такому наступлению они не готовы. Владыка умышленно торопит их? Зная, что не подготовленную армию легче разбить?
Курдулай мог бы ещё долго размышлять над создавшимся положением, но голос каюма прервал его мысли:
–Они хотят войны? – уверенно спросил Теймур и тут же ответил сам себе. – Они получат её! Готовь армию. Мы выступаем!
–Но, мой повелитель, – удивился Курдулай, услышав из уст повелителя недавно прозвучавшую собственную мысль: « Этого он и добивается», – подумал он и с опаской подметил:
–Наши корабли ещё не готовы…
–Он ждёт нас с моря, а мы…
Каюм подошёл к висевшей на стене юрты карте и ткнул пальцем на северо-восток:
–Мы нападём отсюда.
Курдулай посмотрел на то место, которое указал Теймур и с ужасом посмотрел на него.
–Да, знаю, – коротко ответил на его немой вопрос каюм-баши:
–Но с этой стороны нас никто не ждёт.
Кантимир, охотившийся в том же лесу, что и Кайра, видел, как она ловко метнула нож в лань.
«Какая баба!»– восхищённо подумал он, украдкой наблюдая за точными движениями её рук, ловко разделывающих тушу и, вздохнув, тихо углубился в чащу.
«Дурак ты, дружище, – мысленно обращаясь к Ратибору, думал он, – ой, дурак! Такую девку упустил! И было б из-за кого. Нет, конечно, эта славличанка вполне даже хорошенькая. Но Кайра… Огонь, а не баба! Сам бы такую завалил». – Думал Кантимир, уверенно шагая в сторону селения с несколькими тушками ещё не разделанных русаков за плечами.
«А она? Вот тоже, дура! Уцепилась за него всеми мыслями. Как будто других мужиков нет. Вот хотя бы я. Чем плох? Да, ростом немного не вышел. Но тоже не из карликов. И стрельнуть могу. И там, – посмотрел он ниже живота, – то же всё в норме. Девкам нравится. Решено. Всё, вот подойду сейчас и прямо спрошу, примет мой…» – и, недоговорив, мужчина замолчал, когда, выйдя на поляну, где совсем недавно Кайра разделывала животное, увидел одиноко болтающуюся тушу лани, облепленную стаей воронов, нещадно вырывающих от неё куски мяса.
–А ну, кыш, – замахнулся на них парень, и птицы с недовольным карканьем разлетелась в стороны и разместилась на ветках выше, ожидая ухода незваного гостя, прервавшего их пир.
–Кайра!– позвал Кантимир.
Тишина.
«Странно, – подумал охотник, – на неё не похоже. Кайра никогда бы просто так не оставила свою добычу».
Мужчина огляделся ещё раз.
Никого.
Подошёл к лани и, ослабив держащую её верёвку, опустил дичь на землю.
«Заберу с собой. Там отдам. Не то, – покосился мужчина на нетерпеливо следящих за ним птиц, – много тут всяких, охочих до чужой добычи».
Взвалив лань на плечи, Кантимир крепко обхватил руками её за копыта и продолжил путь.
Последняя ночь перед переходом выдалась особенно тёмной.
Тяжёлые тучи свинцовым обручем сковали бархатное небо, прикрыв своими мохнатыми шапками далёкие звёзды, молчаливо наблюдающие из своего укрытия за отдыхающей армией тургар.
Тысячи угасающих костров тлеющими точками разбросались по окраинам степи, граничащей с пугающей равниной мёртвой пустоши, уходящей сливающимися с ночной мглой дюнами за горизонт.
Тишина.
Ни крика птиц, ни воя степных разбойников – волков.
Даже ветер, и тот, казалось, застыл в этой пугающей своей неизвестностью местностью.
Изготовив для Каюма порцию расслабляющего напитка, Шаман вышел из походной юрты и, почти не касаясь земли, поплыл мимо уснувших от дневного перехода воинов, направляясь в сторону темнеющей пустоши.
И там, скрестив ноги крест – на крест, он сел на холодный песок и, закрыв глаза, вытянул руки вперёд ладонями к небу.
…взмах двух огромных крыльев…
…острые стрелы бьются о непробиваемую броню и, обломав свои наконечники, сплошником покрывают землю…
…Мощная струя воды сбивает с ног бегущих с дубинками людей и поток смывает их с каменистого выступа в глубокое ущелье. Что-то крича, они беспомощно машут руками, стараясь зацепиться за торчащие из скал кривые ветки. Кому – то это удаётся и он взбирается верхом на сухой сук. Но тот не выдерживает и, монотонно потрескивая под нагибающей его тяжестью, ломается и падает вместе со сломавшим его человеком.
Мгновение…
…и десятки тел в самых неимоверных позах кровавыми точками покрывают дно ущелья.
…широкий огненный язык до черноты слизывает полоску сухой травы вместе с бегущими по ней человечками, в миг рассыпающимися чёрным пеплом от соприкосновения с ним.
Один…
Второй…
Третий…
… Тонны земли, сажи и пепла обрушиваются с неба на небольшую кучку оставшихся в живых людей, навсегда похоронив их под собой.
Свежий ветерок, набежавший на степь, коснулся ласковым дуновением лица Шамана, он открыл глаза и посмотрел на небо.
Первый луч восходящего из-за горизонта солнца окрасил золотой краской серые тучи, медленно освобождающие небосклон и устремился в высь, к затухающим на небе звёздам.
Глава 18
Перед многотысячной армией на многие сотни акров раскинулись багрово красные дюны, уходящие каменистыми шапками до самого горизонта.
–Это самое узкое место пустоши, – окинул взглядом равнину Курдулай. – Если идти от заката до рассвета, за несколько дней успеем. Потом ещё около недели вдоль побережья и мы – у ворот белого города.
Наполнив вместительные кордюки водой из последнего выкопанного на окраине степи колодца, многотысячная армия тургар, сопровождаемая караваном невозмутимых верблюдов, остановилась у выжженной чернотой полоски земли, тонкой лентой уходящей далеко на север и юг.
Словно начертанная чьей-то невидимой рукой, она разделяла два мира: этот, кипящий жизнью в широкой степи с колыхающимися под ветром пучками ковыля и мелькающими в зелени сиреневыми огоньками цветущего чабреца и тот, с безжизненными каменистыми барханами, бурыми пятнами, разбросанными по потрескавшейся земле, покрытой тонкой обезвоженной паутиной.
Первые робкие шаги копыт ступают на забытую богами землю и в нерешительности останавливаются.
Никто за сотню лет не переходил запретную черту.
Никто не знает, что скрывается за безмолвными холмами, что охраняют каменистые пески и что ждёт тех, кто нарушит их многолетний покой.
Теймур посмотрел на зеркально-голубой небосклон, сливающийся у горизонта с рыжей пустошью и, повернувшись к стоящей за его спиной армии, азартно блеснул голубым взглядом.
Тысячи глаз, серых, зелёных, карих и чёрных с надеждой и покорностью смотрели на него, готовые следовать за своим командиром.
Он не может обмануть их ожидания.
Данное им обещание сделать их богатыми и сильными ещё разжигает огонь в их сердцах.
Вот он, Улукбек (Теймур помнил его ещё по походу к Дхалибу), когда-то совсем недавно тщедушный мужичок, терпящий побои от жены, остепенился и даже словно вырос на пару голов выше, величественно сидит на своей кобылке, свысока поглядывая на только что влившихся в его отряд молодых, ещё не чуявших запаха крови, воинов.
Алгаш…Брат Хайны, жаждущий мести за любимую сестру, готовый нещадно рубить и рвать голыми руками врагов.
Юкумай…
Мамлик…
Белбек…
Вон тот молодой, ещё не прославившийся подвигами солдат, сын, кажется, славного пехотинца Якума, погибшего в битве с Хатымом…
Многих из них он знал по именам.
У многих знал погибших в боях отцов.
И каждый из них сейчас смотрел на него, своего Кама-баши, и только и ждал приказа, что бы, не думая о своих жизнях, сложить в бою головы за великую империю.
–Мои славные воины! – начал Теймур. – Там, – указал он на багровые холмы , – вас ждёт славная добыча. Вам осталось только протянуть руку и взять её. Но прежде… Прежде вам нужно покорить это, – широким жестом каюм обвёл раскинувшуюся за его спиной местность.
–Но разве испугают эти безжизненные камни тех, кому нет равных как в бою, так и в пирах? Тех, перед которыми трепещет весь восток?– продолжил он и обвёл вопросительным взглядом слушающих его воинов.
–Нет! Нет! Не испугают! Мы с тобой! – Встрепенулась толпа слабыми возгласами. – Нет! Нет!– Слились одиночные крики в один многоголосный хор, подхваченный ветром и взлетевший над безжизненной пустыней, вздымая клубы бурого песка.
–Тогда вперёд!– выкрикнул Теймур и, вытянув саблю в сторону манящего своей неизвестностью горизонта, пришпорил коня.
Клубы красной пыли скрыли круп вырвавшейся в перёд лошади и ударили в носы последовавшей за ним громаде неистово визжащих и кричащих кавалеристов, устремившихся за мечтой о славе и богатстве.
-Вот, как то так, – удовлетворённо выдохнула Кайра, отпустив переставшие сопротивляться руки Йорки, и поднимаясь на ноги.
Но в этот момент тело славличанки неестественно дёрнулось и выгнулось, как туго натянутая тетива лука. Грудь засветилась голубым блеском, побежавшим мерцающими огоньками по мёртвому телу.
Кайра испуганно отступила назад и взялась за рукоятку кинжала.
Голубое сияние, исходящее из-под утопленной, колыхающимися волнами стало кругами расходиться вокруг Йорки, сливаясь с холодной водой, отчего та вспенилась и забурлила, словно вода в котелке над жарким костром.
–Что за хрень, – отступая назад, пробормотала охотница и, споткнувшись о камень, упала на спину.
Ей хотелось встать и убежать, но любопытство и страх сковали все её члены и охотница, распахнув огромные тёмные глаза, не могла отвести взгляда от поднимающегося из озерца голубого пламени, нежным цветком распускающегося над поверхностью воды, закрывая собой Йорку. Длинные лепестки, извиваясь и трепеща, вытянулись и собрались в длинный бутон, скрыв в своём чреве тело девушки.
Тело Йорки стало невидимым для глаз Кайры, которая, наблюдая за происходящим со сковавшим её ужасом, увидела, как волшебный цветок наклонился к лицу соперницы и, облепив его своими мерцающими лепестками, словно задышал над обездвиженным телом и от каждого его выдоха голубые нити поползли от его ядра по венам и сосудам утопленной.
Глубокий вздох.
Поднимающаяся грудь.
Фонтан задержавшейся в лёгких жидкости…
–Нет, этого не может быть, – зашептала Кайра и, не веря своим глазам, зажмурила их.
А когда открыла их снова, то увидела, как от Йорки в воду отползают извивающиеся лепестки, превращаясь в полупрозрачные руки, ноги, тело…
Ещё немного и охотница чётко разглядела спускающуюся в озеро полупрозрачную фигуру обнажённой женщины с распущенными волосами. Скрываясь в бурлящей воде, она обернула голову и посмотрела на Кайру такими нереально живыми глазами, что женщина снова зажмурилась.
А когда посмела вновь посмотреть, то…
На берегу стояла, как ей показалось, ещё более прекрасная Йорка и, грациозно вертя руками, удивлённо рассматривала, как по ним, растворяясь, бегут мерцающие голубые нити.
–Ведьма, – прошептала Кайра.
Йорка удивлённо посмотрела на неё.
–Ведьма!– завопила иирка и, подскочив на ноги, бросилась бежать, ломая попадающиеся ей на ходу ветки.
«Что это с ней»?– Подумала Йорка, смотря вслед убегающей девушки, и огляделась по сторонам.
–Ведьма! – повторилось далеко в лесу.
«Час настал!»– услышала славличанка глухой голос в своей голове и, обхватив руками разрываемую болью голову, без сознания упала на мокрый песок.
Ночь настигла армию тургар на Пустоши. Застывшие волны оплавленной каменной лавы петляли уснувшей рекой среди её холмов, похоронив под собой останки древних строений, местами возвышающимися обломками потерявшими форму стен.
Таинственное голубое сияние, неожиданно возникшее ни откуда, тонким покрывалом заколыхалось где-то далеко у горизонта и так же неожиданно исчезло за темнеющими барханами.
Тысячи костров огненными вспышками озарили мёртвую пустошь, словно стараясь наполнить её новой жизнью, и отразились яркими точками на зеркальной черноте неба.
И она ожила.
Через сотни лет сна она проснулась, услышав тысячи голосов, заполнивших одинокое сердце каменистой пустыни.
Развалившись прямо на бурой земле, усыпанной оплавившимися чёрными и белыми осколками у горящих костров, привыкшие к суровым условиям воины весело шутили, вспоминая страхи перед утренним переходом по пустоши.
Тихо переговариваясь, солдаты Улумбека натачивали истосковавшееся по битвам оружие и наблюдали, как их командир учит молодого тургарина готовить походный ужин.
–И что люди байки слагали, будто страшна пустошь?
–И ничуть.
–Ни сколечко.
–Равнина и равнина. Только камень вместо земли. И тот словно крупный песок, – не отрываясь от своего занятия, бросил пожилой мужчина и провёл пальцем по лезвию наточенного меча.
– А ты видел что ли? – недоверчиво спросил его один из собеседников, никогда не видевший моря.
– Кого?
– Да песок?
–Ну да, покуда к фригам ходили, – тургар снова посмотрел на меч и, шмыгнув носом, отложил его в сторону и обвёл всех взглядом. – А тогда у Курдулая в услужении был. Там и море и песок поглядел.
И, задумчиво замолчав, тургар будто окунулся в воспоминание далёкого похода и загрустил.
По знойным южным красавицам.
По упущенным возможностям.
По уходящей молодости.
И все вокруг него словно прониклись его чувствами и замолчали.
–Да травы нет никакой, -пропуская землю через пальцы, нарушил молчание один из собеседников.
–А, говорят ещё, город тут древний был. Может, сыщем его? Ну, или по пути найдётся, – предположил молодой тургар и тут же алчная искра промелькнула в его взгляде: « Вот бы найти сокровища спрятанные! Тогда и сосвататься можно по-быстрее».
–Ну да, найдётся! – присвистнул самый старый из воинов. – Сотни лет никто сюда не хаживал. Если и было что, то ветрами да дождями давно всё разрушено.
–Да нет, правда, – не унимался юнец.– Мне батька рассказывал. А ему- дед его, а тому… Да не важно уж, кто кому. Главное, что жили тута в давнишние времена люди. И кожа была у них белая- белая. И высокие были они такие, словно, – рассказчик осмотрелся по сторонам и, кивнув сторону помогающего Улумбеку воина, продолжил, – вон, словно два, а то и три Мамбека, поставленных на плечи один на другого.
–Ну, ты скажешь, – не доверчиво присвистнул пожилой тургарин, – это ж высота-то какая будет?
–Да это мы мелкие. А для древних это самая что ни на есть норма была, – не унимался молодой воин.
–Ну, а дальше то что?– торопил его самый нетерпеливый из слушателей. – Ты не отвлекайся, давай, рассказывай.
Тем временем Улумбек, проворно свернув голову годовалому барашку, мастерски стягивал с него шкуру от копыт, не делая при этом ни одного надреза, и затем стал выворачивать её наружу.
–А вот то и было. Жили они, жили. По земле ходили, даже по воздуху, словно птицы, летали…
–Брехня всё это, – перебил его снова недоверчивый тургарин.
–А ты не слушай, если не веришь. А другим не мешай, – вступились за рассказчика остальные тургары. – Давай, продолжай, малец.
Улумбек отделил позвоночник от головы и, снова вывернув пустую шкуру мехом наружу, крепко связал её у основания задних ног, предварительно положив туда большой камень.
–Ну и, значит, – довольный поддержкой, продолжал тот, – жили и тут прилетели другие. В стальных коробках прилетели. И были они, словно люди, руки, ноги. Ну, всё, как у человека полагается. Вот только лица были у них не человеческие. А словно морды какие – то, зверинные.
–Да не слушайте вы его, – забурчал пожилой тургарин и, отвернувшись, проворчал себе под нос,– тоже мне, люди, а вроде и не люди. Враки всё это!
–Да помолчи ты!– огрызнулся на него один из слушателей.– Ну, и пусть враки. А интересно послушать.
–Эй, вы, хорош болтать! Давай, начиняй шкуру, – прикрикнул командир на в миг притихших воинов.
Нехотя, тургары оторвались от рассказчика и, разделав баранью тушу на многие куски, в шкуру налили из курдюка малость холодной воды и слоями набросали раскалённые булыжники и куски мяса, пока шкура не наполнилась на половину. Далее, всунув баранью голову внутрь и крепко связав в этом месте шкуру, Улумбек приказал Мамбеку катать и валять её на земле до тех пор, пока в нутри не раздастся сухой треск и затвердевшая от жара кожа не начнёт лопаться.
Тем временем, освободившиеся тургары сели кружком вокруг рассказчика и нетерпеливо задёргали его:
–Ну, давай, чего дальше-то? Рассказывай, покаместь время есть. Прилетели другие, вроде как и не люди…
–Ну и вот, значит, – немного помолчав, продолжил тот, – и битва была между ними. И не только на земле, но и в воздухе, в стальных коробках.
–И где же это ты видел, что бы железо в небе летало? – снова повернул голову недоверчивый воин.
–Сам не видел, – терпеливо ответил юнец.– А вот батька рассказывал.
Недовольные слушатели замахали руками на мешающего слушать тургарина и снова всеми глазами вперились в рассказчика:
–Да не обращай ты на него внимание. Давай, дальше – то что? Кто победил?– раздалось со всех сторон.
– Битва, говорят, была такой долгой, что солнце несколько раз успело обойти землю, цветы успели вырасти, отцвести, зачахнуть и с новой силой поднять свои ростки.
–Ни чего себе!– воскликнул кто-то из толпы.
–И тогда применили они свои секретные орудия. Мелькнули в небе огненные лучи и обрушились жестоким огнём на всё, что было вокруг и оплавили его до камней.
Рассказчик замолчал и все, кто слушал его, уныло опустили головы, представив разрушительную силу огня, опалившего землю.
–Ну, а победил-то кто?– нарушил молчание один из тургар и рассказчик, словно наслаждаясь вдруг свалившимся на него вниманием, с высока осмотрел всех и, выдержав долгую паузу, нравоучительно ответил:
–Не было в той битве ни побеждённых, ни победителей.
–Это как так? Всегда должен быть победитель! Это ж ради чего тогда воевать? – Посыпались возмущённые возгласы со всех сторон.
–Я ж говорил, враки всё это, – снова сплюнул недоверчивый тургар.
–Эй, вы! – Крикнул гоняющий по полю тушу тургарин.– Кажись, трескаться начала!
И, повскакав со своих мест, недавние слушатели потянулись к своим мискам, что бы зачерпнуть из нутра пожелтевшей шкуры жирный бульон с кусками полу-сваренного – полу-прожаренного мяса и наполнить ими изголодавшееся от дневного перехода нутро.
Бодро шагая, Кантимир услышал раздавшийся недалеко севернее него треск ломающихся веток и остановился: «Мощный зверь. Никак, лось будет, – не успел подумать он, как из кустов прямо на него, развевая растрёпанными волосами, пронзительно крича выбежала Кайра и, обдав струёй разрезанного её бегом воздуха и чуть не задев его, промчалась мимо:
– Ведьма!
– Что за хрень, – пробормотал мужчина, ошарашенно глядя в след уже скрывшейся из виду девушки и повернул в ту сторону, откуда она прибежала.
«Со стороны озера бежала, – догадался он. – Пойду, гляну, чего там».
И, не бросая тяжёлую добычу, свернул в сторону.
Сидя далеко в стороне от тургар, Шаман думал, смотря на тлеющие угли одинокого костра. Проходя через пустынную местность, усыпанную грудами больших и мелких камней, с потрескавшейся от недостатки влаги почвой, он усиленно вспоминал, когда и где мог видеть этот унылый безжизненный пейзаж. Он ясно различал сквозь пелену воспоминаний эти мелькнувшие когда-то лишь на одно мгновение перед ним багровые холмы, застывшие столбы лавы, напоминающие причудливые наросты, обугленные камни…
–Ты помнишь, помнишь…– услышал Шаман за своей спиной таинственный шёпот и быстро обернулся.
Мерцающее полотно тонким облаком колыхалось перед его взором. Переливаясь всеми оттенками голубого, оно всё ближе и ближе приближалось к очарованному мужчине, пока, наконец, почти не стало касаться его лица.
–Помнишь, помнишь… – прозвучало в его голове и Шаман ясно увидел, как от полотна в его сторону потянулся длинный отросток, медленно принимающий форму человеческой руки. Тонкие пальцы на узкой кисти были так отчётливы и реальны, что мужчина ясно различал еле-заметные нити линий, покрывающих женскую ладонь.
–Ты помнишь…– голос был такой знакомый и нежный, но Шаман не мог вспомнить его обладательницу. А что это была именно девушка, он не сомневался.
Рука медленно поманила его.
–Посмотри на меня…
И Шаман, подняв глаза выше, увидел смотрящие на него откуда-то из глубины полотно два огромных голубых глаза, с тоской смотрящих на него.
Это была она.
Да, он не сомневался в этом.
Но как это возможно?
Спустя столько лет?
В этом месте?
Он не успел подумать, как ощутил нежное, почти воздушное, прикосновение кончиков её пальцев к своей щеке и закрыл глаза.
Сосновые ветки больно хлестали его по лицу.
Пелена сильного дождя промочила бы насквозь, если бы не водонепроницаемый комбинезон, плотно облегающий его тонкое длинное тело.