За рекой ищет ветер рассветы

Я к одиночеству привык

Я к одиночеству привык,

Люблю один я оставаться,

Грех праздности в меня проник,

С ним не могу никак расстаться.

Весь день без праведных трудов

Скудеет ум, слабеют руки.

Всё отлагаю на потом,

И не приносят радость муки:

Усталость, что дана трудом,

Сознанье, что ты был полезен.

Бездумно день идёт за днём,

Я сам себе такой не нужен.

Я не жду уж весны, и мороз на дворе

Я не жду уж весны, и мороз на дворе,

Наступает суровая долгая осень.

Годы жизни моей пролетели в каре

И в туман будто сгинули тёмные ночи.

Солнце тихо встаёт, оживает туман.

На рассвет поглядеть снова хочется очень.

Солнце светом зари выжигает обман,

Но туман, друг ночей, поддаваться не хочет.

За траву, что с росой, за застывший покой

Хочет тьма, зацепившись в ночи задержаться.

Словно жизнь я хочу удержать за собой.

Снова в жизни своей я хочу разобраться.

Посмотреть на себя без ночной пелены,

На беду иль на славу под солнцем остаться.

Что людская молва? Или гром тишины?

На земле этой вечно нельзя задержаться.

Солнце строго глядит, улыбается мне,

Словно ласково гладит ладонью девчонка.

Ободрило меня. И сказал я себе:

«Солнце любит тебя на всю жизнь, как ребёнка».

Солнце светом своим заиграло, как друг,

А туман вдалеке всё ползёт к горизонту.

За жену, за детей, за друзей, что вокруг,

В свете яркой зари поклонился я солнцу.

Я не могу в полсилы

Я не могу в полсилы.

Я не хочу никак.

Всё враз и всё едино.

И если всех, то с нас.

Я не хочу вчерашних.

Я не могу кой‑как.

Я не люблю вприглядку.

И не хочу впросак.

Я не хочу, как было.

Не нужно как вчера.

Не буду я уныло

Пустые ждать слова.

Не спрятаться от ветра

Не выжить без беды.

Не плакаться в жилетку

Когда в ответе ты.

Не буду отпираться,

Когда ответ придёт.

Чтоб быть, а не казаться,

Чтоб видел весь народ.

Я не хочу, чтоб в душу

Заглядывал любой.

Я клятву не нарушу

Наедине с собой.

Слова оценят люди.

Побыл я там и сям.

Измерено всё будет.

Воздастся по делам.

Я ни о чём не прошу

Бога я ни о чём не прошу,

Мне не нужно ни слов, ни молитв,

Только всё, что в душе я ношу,

Выше всяких божественных митр.

Я у Бога не буду просить

Вечной жизни, вечерней зари.

Всё сумею в душе сохранить

Вопреки непорочной любви.

Не забуду я солнечный зной

И любовь в ходе жизненных битв.

Не заменит их вечный покой,

Не заменит акафист молитв.

Зло в душе и семейный обман,

Всё на землю приносишь не ты.

Дым кадила, как лёгкий туман,

Развевает дурные мечты.

На земле я хочу познавать

Муки жизни и радость семьи:

Это внуки, что детям под стать,

Что до счастья меня довели.

Это небо и солнце зимой,

Это звон осмелевшей капели.

Соловьи над затихшей рекой

И зелёные с проседью ели.

За себя не молю, уж прости.

Дети, внуки: земное люблю.

Ты свою им любовь подари,

А меня осуди, я стерплю.

Бога я ни о чём не прошу,

Мне не хочется в церковь ходить.

Всё, что в жизни я этой люблю

На земле. Мне не нужно просить.

Я ни писать, ни думать не могу

Я ни писать, ни думать не могу.

Умчались мысли от меня со свистом.

Пройдусь сегодня, распахнувшись на ветру.

Пусть ветер душу мне наполнит новым смыслом.

Я плачу, слёзы сами льются

Я плачу, слёзы сами льются.

Когда зачем и почему

С душой я где‑то разминулся.

Я что‑то в жизни не пойму.

Успел на свет я наглядеться,

Женился, вырастил детей,

Но всё хочу я оглянуться

Назад к истоку прошлых дней.

Ушёл из дома очень рано

За лучшей жизнью. Не с клюкой.

Но сердце беспокоит рана

Любви по детству за рекой.

Уже мне седина сказала,

Что за любимою рекой

Лежит отец, лежит и мама,

Что вечный принял их покой.

Мне дети подарили внуков,

И смерть уже не за горой.

Но душит праведная мука,

И слёзы катятся рекой.

Затем мне надо оглянуться

На вехи памятных ночей,

Чтоб к слёзам загодя вернуться

И не забыть судьбы своей.

Я сегодня пришёл, чтобы всем поклониться

На погосте стою у могил и крестов.

Те, кого я любил, кому верил без слов,

Будто снова со мной на поверке стоят.

Слёзы душат меня и туманят мой взгляд.

Я сегодня пришёл, чтобы им поклониться,

Постоять у крестов, слёзы молча смахнуть.

Я сегодня пришёл, чтоб душой укрепиться.

У родных берегов полной грудью вздохнуть.

Мне не хочется слов и не нужно молиться.

Как же долго я шёл: всё дорогу искал.

Ту, что раньше я знал: просто я заблудился,

Уходил – потерял, а пришёл – не узнал.

У священных могил, у родного порога

Нас встречает всегда нашей жизни судьба.

Спросит: «Где же ты был?» «Тяжела ли дорога?»

И как было не раз, всё простит нам любя.

Я счастлив не тому, что чей‑то раб я сирый

Я счастлив не тому, что чей‑то раб я сирый.

Не вижу счастья в том, чтоб в церковь грех носить,

Не напугать меня сырой землёй могилы.

Простите, дети, мне, я вас хочу любить.

Не вам судить меня начётчики, кликуши,

Что ходят в церковь, чтоб глазеть, а не молить.

Простите, дети мне неистовую душу.

У Бога не успел прощенье получить,

Раскаяться в грехе любви к земле и людям,

Не исповедал я смиренье и покой.

Не облегчал я в пост молитвой свою душу.

Бог был всегда со мной. Хранил своей рукой.

Простите, дети, мне земные прегрешенья.

Бог знает, кто грешил, когда, где и кому.

Когда свершу дела, я стану на колени.

С открытою душой я кары все приму.

Раскаянья мои примите и сомненья.

Невольные грехи, как крест, я пронесу.

Приму от вас хулу людей приму презренье.

Простите, что я жизнь и дети вас люблю.

Я устал, потому что не вижу людей

Я устал, потому что не вижу людей,

Потому что приходит вдруг тихая старость.

Я забыл о себе. Я забыл и друзей.

Только внучки мои запоздалая радость.

Я люблю их за то, что напомнили мне

В годы юной поры беззаботную осень.

Годы быстро прошли. Только грёзы во сне

Возвращают меня в те забытые ночи.

Грёзы трезво стряхнув и гордясь сединой,

Понимаю, приходит мой жизненный вечер.

Как же мало я слов произнёс для родной?

Нежных слов для тебя в благодарность о встрече:

За детей, за судьбу, за душевный покой,

За бессонные ночи у детской кроватки,

За молитвы твои, что спасали порой,

И за душу, что ты отдала без оглядки.

Благодарен тебе за рассвет над рекой,

За зажжённые зори, что жизнь как загадка,

За домашний уют и домашний покой,

За себя, за детей и за всё без остатка.

Я хочу, чтобы не было войн на земле

Я хочу, чтобы не было войн на земле.

Я хочу, чтоб не рыли окопы солдаты.

Я хочу, чтобы дети росли без войны.

Я хочу, чтоб не рвали тротилом закаты.

Не хочу видеть горе из слёз матерей.

Не хочу, чтоб могила героя искала.

Не хочу видеть кров потерявших людей.

Не хочу, чтобы горе в душе застывало.

Не хочу видеть рано седеющих вдов.

Не хочу видеть рваные раны солдата.

Не хочу видеть семьи погибших отцов.

Не хочу видеть горе у всех без возврата.

Не хочу видеть в поле детей – мужиков

Деловито считающих длинные грядки.

Очень рано они заменили отцов.

При живом то отце всё играл бы он в прятки.

Ненавижу слепцов, гордецов, подлецов,

Развязавших войну, рассчитав на победу.

Пусть простуженный ветер побьёт им лицо,

Как когда‑то давно дед бил немцу и шведу.

Ненавижу подонков, хотящих войны.

За всё горе и смерть, что они доставляли

Чтоб ушли они в мир непрощённой вины.

И родные их мать и отец проклинали.

Я часто плачу тёмными ночами

Я часто плачу тёмными ночами.

О прошлом, о несбывшейся мечте,

Что с сединой осталась за плечами…

О том, что пройдено, измерено годами.

О том, что будет, измеряться будет днями.

Всё о прошедшем помнится во сне.

Вот над ручьём ракита наклонилась,

Берёзка смотрится в речную тишину.

Босые гуси быстро, торопливо

Бегут к ручью… Бегут к ручью…

И солнце из‑за леса, из‑за речки,

Как мама смотрит: строго и тепло.

И жизнь мою как ветром дым от печки,

Чуть дунуло и тихо унесло.

Жизнь навсегда даётся нам от Бога.

Нам жизнь нельзя другую попросить.

И если тяжела была дорога,

Нельзя проснуться и забыть.

О том, что плачу горькими слезами,

Я даже милой не сказал во сне.

Вот только жизнь, измеренную днями,

Я меряю прожитыми годами,

Когда мне детскими неточными словами

Кричат: «Ну, где ж ты, дед!» «Иди играть ко мне!»