Место Силы. Первый уровень. Здравствуй, друг

Глава 6

Если до сих пор я считал всё происходящее вокруг более-менее реалистичным, то сейчас, глядя на эти не то голографические, не то магические оружия, усомнился в собственном здравомыслии.

Слишком уж много всего и сразу. Другой мир? Ок. Буквы в голове в определённых местах? Ладно. Распределяющая силу «вторая кожа»? Чёрт с вами, съедим и это. Даже и способность мгновенно изучать иностранные языки я готов принять. Но всё, по ходу, только начиналось. И вот теперь передо мной вращалось оружие.

– Бегом, – процедила Лин сквозь зубы. – Крейз, хотя бы ты не тормози!

Я сделал шаг вперёд, остановился. Где-то рядом со мной тяжело дышал не назвавший имени толстяк. Широко раскрытыми глазами он смотрел туда же, куда и я. Смрад, исходивший от него, правда разил наповал. Хорошо хоть он в душ сходил. Если б не сходил – стоял бы тут вообще голым. А он как-то «обтяжку» надел.

Так, ладно, чёрт с ним, с толстяком. Выбрать оружие. То, которое подскажет сердце. Ну, сердце? Скажешь чего-нибудь, нет? Как тебя вообще слушать-то?

Оружие медленно вращалось. Вот мимо пролетел прямой европейский двуручный меч. Я представил, как размахиваю им, сокрушая каких-то абстрактных врагов. Поморщился – нет, не моё. Что-то вроде катаны – подписей над единицами оружия не было, и на том, как говорится, спасибо шизе, что не полная.

Катана мне тоже не понравилась. Хрен знает, как там это сердце слушать, но махать мечом мне почему-то не хотелось совершенно. Так же я пропустил лук со стрелами. И на миг отвлёкся, потому что толстяк, что-то выкрикнув, схватил забракованную мной катану.

Реально схватил. Как только он коснулся рукоятки, меч перестал быть прозрачным. Толстяк держал в руке реальное оружие.

– Крейз! – сдавленно прошипела у меня за спиной Лин.

Да блин! Почему никто не предлагает АКМ?! Впрочем, меня бы и «беретта» устроила. Что-нибудь реальное, а не вся эта фигота из детских комиксов. Вообще, как-то неправильно всё сделано. Сначала бы показали, с кем драться предстоит, а потом уже – оружие выбирать. При чём тут вообще сердце? Если на меня кинется, допустим, какой-нибудь тролль с каменной шкурой, я дико пожалею, что не взял лук, потому что глаза – его единственное уязвимое место.

А-а-а, чёрт, хватит уже думать, Крейз, действуй!

Я схватил первое же оружие, которое почему-то не вызвало у меня отторжения.

Это был топор. Красивый двусторонний топор, лезвие блестело, как серебряное, а полированная до блеска длинная рукоятка совершенно не скользила. Топор лёг в руки как родной.

И остальное оружие тут же исчезло.

– Удачи, парни! – крикнул кто-то.

Обернуться я не успел. Потому что в этот миг та самая дверь, открывать которую ночью отговорил меня Сайко, открылась сама. У меня на глазах провернулось колесо. А потом дверь с грохотом распахнулась.

Я машинально выставил топор перед собой. Сердце билось часто и тяжело. Во рту пересохло.

Сначала показалось, что ничего не будет. Это были пять секунд ложной надежды и тягостного ожидания. Как будто кто-то медленно и с наслаждением вытягивает из тебя жилы, наматывая их на катушку.

Но вот послышался сдержанный рык, и из тьмы, сгустившейся за дверью, вышел…

– Ч-ч-ёрт, – прошептал я.

Практически одновременно со мной толстяк произнёс слово на букву «f».

Это был человек и в то же время не человек. Он должен был быть мёртв, потому что с такой степенью разложения, если не ошибаюсь, даже прокажённые уже не живут.

Рубаха и штаны висели на нём клоками.

В щеках прогнили дыры, глаза были блевотно-жёлтого оттенка, в них даже не было зрачков. Седые волосы отросли до плеч. На пальцах почти не осталось кожи и плоти, существо щёлкало ими друг о друга, издавая ужасающий звук – клик-клик, клик-клик… Как будто кто-то взял в руку несколько шахматных фигур и поигрывает ими. Почему-то именно такая ассоциация у меня возникла.

Легко сказать: «зомби» или «оживший мертвец». Увидеть – это совсем другое. Когда эта тварь стоит перед тобой, ярлыки из головы как-то исчезают.

Шатун – теперь до меня дошёл тонкий юмор, с каким местные прозвали этих тварей – с шумом втянул воздух ноздрями. Голова его дёрнулась, невидящие (наверное) глаза уставились на меня.

Я сильнее стиснул рукоять топора. Спокойно, Крейз. Окей, это – зомби. Они ведь двигаются медленно, так? Они еле волочат ноги, бредут, вытянув руки перед собой, и стонут: «Мозги! Мозги-и-и!» Ведь так же, да?..

Одним стремительным движением шатун оказался на карачках. Я этого вообще не ожидал, потому растерялся и не сразу отреагировал, когда он огромными скачками понёсся ко мне, словно собака, которой крикнули: «Фас!»

Я заорал.

Возможно, моя растерянность сослужила мне добрую службу. Потому что сориентируйся я чуть раньше – попытался бы отскочить или бросился бежать. Тогда эта тварь наверняка бы меня настигла и растерзала в клочья.

Но когда я обрёл способность действовать, отпрыгивать было поздно. Оставалось только воспользоваться этой штуковиной, которую я держу перед собой, хочется верить, не для красоты.

И я шагнул вперёд, вкладывая в удар вес всего тела.

Шатун прыгнул одновременно с замахом. Я моргнуть не успел – лезвие вонзилось в грудную клетку. Руки ощутили удар и погасили его. То ли «кожа» так удачно распределила и погасила импульс, то ли шатун основательно выгнил и был лёгким.

И тут, как и тогда, в коридоре, у меня подкосились ноги.

Вскрикнув, я упал на колени. Шатун всё ещё был насажен на мой топор. Я вцепился в рукоять мёртвой хваткой. Эти плюс-минус полтора метра были всем, что отделяло меня от смерти.

Шатун, рыча, рвался вперёд. Я давил на топор, который медленно погружался в гнилую грудину. Шатун не испытывал боли, его полностью устраивал вариант, при котором он бы лишился грудины как таковой, развалился пополам, но – добрался бы до меня.

А мне предстояло выйти за рамки человеческих возможностей. Я знал, что нужно сделать. Нужно выдернуть топор из груди шатуна, размахнуться и снести ему бошку. Чёрт знает, правда ли все эти выдумки насчёт головы, но одно точно: без головы ему жрать меня будет нечем.

Попробуй, проверни такой финт, когда единственное, что отделяет тебя от клацающих челюстей зомби – твой топор, в который ты вцепился мёртвой хваткой. Вот это и называется – «выйти из зоны комфорта», чёрт побери.

Давай, Крейз! Давай, твою мать, сейчас или никогда!!!

Я заорал снова, на этот раз – до хрипоты. Рванул топор на себя. Шатун потерял равновесие, но падал-то он на меня, так что его всё устраивало.

Короткий замах – удар!

Не совсем как хотелось, удар пришёлся в висок, практически плашмя. И всё-таки он дал мне возможность подняться на ноги и занять боевую стойку.

«Не надо так больше! – заклинал я „вторую кожу“. – Не надо ничего распределять, мать твою этак! Дай мне самому справиться, иначе мы сейчас тут сдохнем вдвоём, я и моя вторая кожа!»

Шатун уставился на меня. Дыра в его груди, словно ещё один рот, открывалась и закрывалась. Там двигались кости. Я не сомневался, что тварь сумеет откусить мне руку даже этим дополнительным «ртом». Безумие какое-то, боже, пусть это уже закончится!

Тварь дёрнулась ко мне. Я ударил топором, на этот раз удачнее, сверху вниз, наискосок. «Вторая кожа» вняла моей мольбе, и я остался с той силой, которая была мне отпущена изначально. Может, её бы и не хватило, чтобы перерубить живого человека, особенно какого-нибудь бугая вроде Минка. Но гниющему мертвецу оказалось за глаза.

Лезвие прошло через ключицу и вышло в районе тазобедренного сустава. Легко так вышло, будто сквозь масло пролетело. Шатун не остановился. Я инстинктивно поднял ногу и врезал шатуну в живот пониже раззявленного «рта» в грудной клетке.

Вот когда сказал огромное спасибо за ботинки. Под жёсткой подошвой что-то отчётливо хрустнуло. Шатун взмахнул руками и повалился на спину. Падая, он разделился на две неравные части по диагонали.

Части упали на пол, задёргались. Верхняя половина издавала бурляще-рычащие звуки, колотила руками по полу, но подняться не могла. Ноги без толку колотили по полу пятками.

Только сейчас я ощутил, какое зловоние исходит от этого существа. Меня чуть не вырвало прямо на него.

– Голова! – услышал я крик.

Повернул голову, увидел Дуайна. Парень стоял на скамейке и отчаянно жестикулировал, поднимая и опуская руки, как будто что-то рубил.

– Давай! – крикнул он. – Собери яйца в кулак и прикончи эту хрень!

– Вали его, Крейз! – присоединилась к Дуайну Лин. – Один удар, всё уже закончилось!

Я медленно повернулся к поверженному мертвецу. Адреналин разом исчез из крови, я ощутил чудовищную усталость, которая удивительным образом мешалась с ужасом.

Давай, Крейз. Один удар. Знаю, что не можешь. А ты – через не могу.

Я переступил через сучащие ноги, миновал скребущую по полу руку, остановился. Поднял топор.

И, стиснув зубы, опустил.

Гнилая длинноволосая башка отделилась от тела, покатилась прочь. Руки и ноги перестали дёргаться в то же мгновение.

Вот теперь всё действительно закончилось.

***

Здравствуй, друг!

Ты прошёл Испытание, теперь ты один из нас.

Отныне ты можешь с полным правом называть себя Избранным.

Выбери свою пятёрку. Эти люди станут твоей семьёй.

Они никогда тебя не оставят. Ты никогда не оставишь их.

Вы покинете этот уровень либо вместе, либо никак.

Всегда забирай тела своих братьев и сестёр с поля боя.

Избранное тобой оружие отныне принадлежит тебе.

Испей из чаши, выбери свой путь.

Ты раскроешь новые силы и способности.

Используй их, чтобы перевести семью через Врата на второй уровень.

Удачи!

***

Я тряхнул головой, буквы исчезли.

Я стоял с опущенным топором, тяжело дыша, и смотрел на гнилые останки. Не сразу различил звуки.

Звуков было, по большому счёту, два. С одной стороны мне хлопали и кричали что-то ободряющее. Все сто с лишним человек аплодировали, как один. Я тупо смотрел на них и не знал, что сказать, пока не дошло, что я слышу и другие звуки.

Я медленно повернулся и приоткрыл рот.

Толстяк, про которого я совсем забыл, лежал на полу, на спине, раскинув руки в стороны. А второй шатун по плечи забрался в его брюхо и жрал.

Второй шатун, которого я даже не заметил…

Толстяк был мёртв, окончательно и бесповоротно. Я не строил иллюзий насчёт спасения его жизни. Но нельзя же было просто стоять и смотреть, как человека жрёт эта инфернальная мразь.

Я шагнул в их сторону, поднимая топор.

– Крейз, нет!

– Не надо, Крейз!

– Остановись, стоп!

Какой ещё «стоп»? Вы совсем сдвинулись?! Что бы тут ни происходило, я пока ещё в своём уме, и я не буду спокойно наблюдать за грёбаным каннибализмом. У меня всё ещё есть топор, и руки ещё помнят, как это делать.

Шатун почувствовал моё приближение. Резко вскинул голову, повернул её так, что хрустнули позвонки. Похоже, он сам сломал себе шею. Только это был не «он», а «она». Гниющее лицо сохранило женские черты. Когда-то она была, наверное, красивой.

Лезвие топора свистнуло, рассекая воздух. Я почти не ощутил сопротивления. Просто голова подлетела и, упав, покатилась по полу в сторону открытой двери.

Сделалось тихо. Обезглавленное тело рухнуло в кровавое месиво, в которое превратился живот толстяка. Я поспешил отвернуться. Сделал пару шагов в сторону и замер, шатаясь. Я стоял перед чашей со множеством ручек.

***

Здесь ты выберешь свой путь.

Ты должен взяться за две ручки.

Определи свои сильные качества.

Слон – сила

Обезьяна – ловкость

Тигр – скорость

Собака – смелость

Змея – хитрость

Птица – свободоволие

Черепаха – мудрость

Рыба – хладнокровие

***

Я тупо уставился на чашу. Внутри неё было что-то чёрное, густое. Взяться за две ручки…

Понять бы ещё, чего от меня ждут конкретно. Что значит «определи свои сильные качества»? В смысле, которые уже есть? Или то, что я выберу, во мне каким-то образом «прокачается»?

– Давай, Крейз. – Лин приблизилась к чаше с другой стороны. – Кто ты? Какой ты? Или, может быть, каким ты хочешь стать? Задай себе правильный вопрос и сделай выбор.

Ладно, дайте подумать. Сила? Ну, не силач я, это к гадалке не ходи. Не представляю себя кем-то типа Минка. Ловкость? Это пожалуй, это то, что мне нужно. Скорость? А это не то же ли самое?.. Нет, пожалуй, не то же.

Шатун двигался очень быстро, но я сумел его одолеть. Вот только не сказать, что получилось это ловко. Смелость… Нормально всё у меня со смелостью, штаны сухие. Хитрость – какое-то неприятное качество. Хладнокровие – вроде бы ничего, но его привязка к рыбе как-то напрягает.

Мудрость я, подумав, тоже отклонил. Слишком непонятно. Что такое мудрость? Какие-то левые знания, которые вольются мне в голову? Или прокачанный ай-кью? Нет, хватит уже лезть мне в мозг, спасибо.

Я выбрал обезьяну и птицу. Крылья птицы больно врезались в ладонь, когда я подносил тяжёлую чашу к губам. Глотнул раз, другой, третий… Боже, что за дрянь! Похоже на… кровь?

Хотелось отшвырнуть её прочь, но руки не слушались, вообще тело не слушалось. Я продолжал пить до тех пор, пока изнутри не поднялось что-то вроде встречной волны сопротивления.

Резко поставил чашу обратно, перевёл дух. Тыльной стороной руки вытер кровь с губ. Потом поднял топор, который поставил, прислонив к квадратному возвышению.

Взмахнул им. Подбросил, поймал левой рукой. А потом, сам не зная как, сделал нечто невероятное.

Топор будто сам собой провернулся вокруг моей ладони. Я сделал неуловимое движение, не дал ему упасть, подбросил. Топор переместился мне за спину, я ощутил его рукоятку поясницей…

Я вертел его вокруг себя как некоторые умельцы вертят нунчаки, только ещё круче, потому что я к топору практически не прикасался руками. Смутно понимал, что каким-то образом использую баланс оружия, силу тяжести, инерцию. Что ничего в этом «танце топора» нет принципиально неисполнимого, просто для того, чтобы такому научиться, понадобилось бы лет десять тренировок, и непонятно, зачем это нужно.

Выступление я закончил торжественным ударом, рассекшим воздух. Серебристое лезвие свистнуло и затихло. Топор замер у меня в руке.

– That’s cool, – сказал Дуэйн. – Really cool.

Я выдохнул. Встретился взглядом с Лин. Она мне улыбнулась:

– Поздравляшки, Крейз! Я в тебе ни на секунду не сомневалась.

– Вот чёртова сучка! – завопил кто-то из толпы. – Она его заранее охмурила, он теперь войдёт в её пятёрку!

Но злости в голосе не слышалось. Скорее – радость и дружеская подначка.

– Кто не успел, тот опоздал, Фальм! – Лин, не оборачиваясь, показала назад средний палец. – Пойдём, Крейз. Тебе нужно отдохнуть. Я знаю, эту хрень не так-то просто переварить. Идём.

Она потянула меня к лестнице. Идти нужно было мимо растерзанного толстяка. Около него топтались двое: парень и девушка, которых я ещё не знал. У обоих были одинаково кислые физиономии.

– Нафига ты второго-то убил? – буркнул парень, искоса посмотрев на меня.

– А что мне было делать? – окинул я парня мутным взглядом.

– Ничего, Крейз. Ни-че-го. – Парень легонько, но со злобой пнул мёртвого толстяка. – Возись теперь с ним…

Девушка присела на корточки и примирительно сказала:

– Ладно тебе, Гайто. Всё равно эта крошка бы его не смогла сожрать целиком. Сопоставь размеры.

Гайто в сердцах сплюнул.

– Я начну. – Девушка простёрла руку над чудовищной раной. – Убери шатуна, пожалуйста.

Гайто отшвырнул обезглавленную тварь в сторону. Девушка закрыла глаза.

– Идём, – тянула меня Лин.

– Что она делает? – спросил я.

– Восстанавливает его.

– Что?

– Исцеление. Регенерация. Как тебе понятнее?

– И что будет? Такой же шатун?

– Нет, просто будет живой толстяк со скверным характером. И ты будешь видеть его унылую рожу до тех пор, пока мы не помашем этому уровню ручкой на прощание. Вспомни буквы в голове: до семидесяти процентов можно восстановить.

Между ладонью девушки и брюхом толстяка засветилось как будто маленькое солнце. Девушка дёрнулась, по её лицу пробежала судорога.

– Она – целитель, – вполголоса говорила Лин. – Такая способность. Здесь у каждого со временем открывается своя способность. Целители – очень полезные ребята. Наш целитель – Киао.

Толстяк дёрнулся, с его губ сорвался едва слышный стон. Тут же девушка опустила руки и открыла глаза.

– Всё, – сказала она. – Кто-нибудь, подмените меня.

Рядом оказался Киао. Он тоже опустился на колени, вытянул свои тонюсенькие руки. Его «солнце» было гораздо ярче. Я воочию видел, как зарастает чудовищная рана, и как плоть медленно покрывает восстанавливающаяся «вторая кожа».

Толстяк рванулся вперёд, заорал.

– Держите его! – неожиданно громким и сильным голосом рявкнул Киао.

Гайто и подоспевший Минк прижали толстяка к полу. Киао продолжал «светить» над брюхом толстяка.

– Пошли, – решительно сказала Лин. – Здесь больше не будет ничего интересного.

Я медленно кивнул и повернулся к лестнице. Лин была права. Мне нужно было отдохнуть. Для первого утра в грёбаном бункере впечатлений – более чем достаточно.

Глава 7

Лин накинулась на меня сразу, как мы переступили порог моей комнаты. Так жарко, страстно меня ещё ни одна девчонка не целовала. Дверь захлопнулась – не то сама, не то Лин её толкнула, на это я внимания не обратил. Толчок в грудь – и я упал на кровать.

Стоя напротив меня, Лин расстегнула молнию куртки. Под кутрткой оказалась «вторая кожа».

– Стой, – сказал я.

Если бы не эта обтягивающая хрень, я бы, наверное, не очнулся. Так и плыл бы дальше по течению, к хорошо известной гавани, и всё было бы хорошо…

Но вид чёрной «униформы» живо напомнил, где я нахожусь (невесть где) и зачем (а хрен его знает!). А заодно – и о только что пережитом Испытании.

Прошло всего несколько минут, но этого оказалось достаточно, чтобы переоценить события, посмотреть на них как бы извне. И у меня возникли вопросы.

– Почему все просто стояли и смотрели, как эта тварь жрёт толстяка? – выпалил я.

Теперь и Лин остановилась, прекратила раздеваться. Такие разговоры явно не способствовали атмосфере страсти.

– Может, мы потом об этом поговорим? – предложила Лин. – Тебе нужно расслабиться, выпустить пар.

– Расслаблюсь, когда сам решу, что мне нужно, – отрезал я.

– Тогда не факт, что я буду рядом. Или тебе не привыкать? – усмехнулась фиолетововолосая стерва.

– Ты мне сказала, что мы здесь все – в одной лодке, – сказал я, упрямо игнорируя подначки. – Ты мне даже не позволила за тебя заступиться, когда толстяк начал гнать. Типа, кругом мир, дружба, жвачка. А потом, когда я попытался хотя бы его труп защитить – меня останавливали. Что происходит?!

Вот теперь в голове всё начинало вставать на свои места. Да, мне хотелось сорвать с Лин одежду, уложить её в койку и «выпустить пар» по полной программе. Но я не считал себя наивным дураком. Переспать – не проблема, не с одной – так с другой. Но для этого нужно хотя бы минимальное доверие, или хоть понимание человека. Следуя этому нехитрому правилу, я ни разу не оказывался в сложной ситуации типа «а пока я спал, она спёрла все мои деньги и свалила».

В отличие от достопамятного толстяка, который сейчас мучительно оживал в столовой.

Сложив два и два, я сообразил, почему этот кадр вывалился из коридора во «второй коже» и в неадеквате. Скорее всего мужик, сам того не зная, нашёл «баг в системе». Забухал, заночевал у любовницы (у таких обычно семьи есть, всё культурно). Ночью, небось, встал по нужде, и где-нибудь в дверях сортира его и поймала та же штука, что подстерегала меня за дырой в заборе.

Вот и оказался он здесь в чём мать родила. Пьяный, нихрена не понимающий. Предложение утилизировать вещи вместо того, чтобы стать этапом адаптации, ввело мужика в ступор – у него ж ничего не было. Шкафчик открылся сразу. Дядька схватил первое, что попалось – «вторую кожу». Может, натянул бы и «форму охранника», но опять появившиеся буквы в голове сбили его с толку и ввели в истерику. Вот он и понёсся искать людей и качать права. А тут – ожившие мертвецы…

Короче, хотя типок конкретно неприятный, я ему где-то даже сочувствовал. Уж точно не хотел бы оказаться на его месте – такое себе «доброе утро» после хорошего загула. Можно и вовсе крышей поехать. Впрочем, у него ещё всё впереди. Возвращение с того света добавит шансов на успешный слёт с катушек.

Лин с досадой застегнула куртку обратно. Посмотрела на меня с таким посылом, типа «ты ещё будешь локти кусать».

Да пофигу, я не озабоченный, не страдаю.

– Тот, кто не прошёл Испытание, теряет оружие, не получает способностей. Он не становится Избранным и не входит в пятёрку, – пояснила Лин. – Он может стать только обслуживающим персоналом.

– Это до меня уже дошло, – кивнул я. – Очевидные вещи можно и не объяснять, не с дебилом разговариваешь.

– Крейз, Испытание проходит примерно каждый пятый. Большинство, как этот толстяк, обделываются и тупо ждут, пока их разорвут на части. Здесь ПОЛНО этого сраного персонала! (Она употребила английское слово «stuff», оно звучало в должной мере презрительно, потому что помимо, собственно, «персонала», означало ещё набивку для чего-нибудь, типа подушек или плюшевых медвежат). И они места занимают. Большинство пятёрок недоукомплектованы. Мы просто сидим и ждём у моря погоды, сходя с ума от безделья.

– Так вы стояли и надеялись, что шатун сожрёт больше семидесяти процентов, чтобы толстяк погиб навсегда, а вместо него появился новый потенциальный боец? – спросил я напрямую.

– Ну… Когда ты так об этом говоришь, звучит стрёмно, – согласилась Лин. – Но давай ты подумаешь о том, что ты здесь ещё и суток не прожил. А я торчу почти год. Представь, как ты взвоешь, если проживёшь год здесь, видя одни и те же стены, нося одну и ту же одежду и наизусть зная, в какой день какую жратву тебе подадут в столовой!

Я пропустил её доводы мимо ушей. Глядя в глаза, спросил:

– А если бы я не прошёл Испытание – ты бы точно так же стояла и смотрела, как эта тварь жрёт меня? Или отвернулась бы?

Лин отвела взгляд, приоткрыла рот, но не успела собраться с мыслями. Да я и не ждал ответа, понял уже всё, что хотел.

– Пошла отсюда.

Я встал, указал на дверь. Лин изумлённо посмотрела на меня.

– Что?

– Вон из моей комнаты, я сказал!

– Крейз, ты…

– Тебе помочь?

Лин шарахнулась от меня так, будто я в самом деле ударил бы её. Приоткрыла дверь, но задержалась на пороге. Сверкнула на меня глазами:

– Успокойся, ухожу. Просто запомни ещё одно…

– Ты медленно уходишь, – перебил я.

– Не вздумай кого-нибудь ударить или убить. Кто-нибудь может попытаться тебя спровоцировать – игнорируй. Здесь просто не всем уже хочется жить. Не веришь мне – зайди в тренировочный зал, ты его видел, недалеко от душевых…

Оборвав саму себя, Лин выскользнула в коридор. Дверь за ней захлопнулась.

Я от души выругался и заметался по комнате. Эмоции переполняли.

Лин была права: разумно было бы сначала выпустить пар, а уже потом начинать этот разговор. Сейчас же внутри меня бушевала гремучая смесь из страха, ярости, отчаяния, ненависти и неудовлетворённого желания.

Я для них – способ выбраться. Куда выбраться – они даже сами не знают. Персонала у них много, и они спокойно смотрят, как мертвецы жрут людей. Наложением рук возвращают людей с того света. Куда я попал?! Что это за трэш творится, и какова вообще цель всего этого, и…

Тут я запнулся обо что-то и, остановившись, уставился на грохнувшийся на пол топор. Поднял его.

– …и я только что своими руками зарубил двух живых мертвецов, – сказал я так, будто топор мог меня услышать и сказать в ответ что-нибудь нейтрально-утешительное, типа: «Бывает, бро. Такая фигня…»

Рукоятка коснулась моего запястья. Оно высунулось из рукава куртки, обтянутое «второй кожей». И прямо на моих глазах топор исчез. Не просто испарился, нет. Он вполне ощутимо «всосался» мне в запястье.

Сложно описать человеку, никогда не испытывающему такого, что это значит – когда тебе в запястье всасывается топор. Непередаваемые ощущения.

– Да твою-то ж мать, – прошептал я.

Нашёл в карманах перчатки, надел их. Поднял правую руку, нерешительно сжал в кулак, но не до конца. И вздрогнул – топор просто появился в руке, я ощутил его приятную тяжесть, которой только что не было.

Моргнул, отдавая по нервам приказ «убрать», и топор вновь исчез, на этот раз моментально втянувшись в перчатку.

Вот так вот, можно всегда и везде носить с собой оружие и при этом – не носить с собой оружия. Лишний повод как можно реже снимать «вторую кожу».

И повод задуматься: а не рехнулся ли я целиком и полностью? Потому что бункер с ожившими мертвецами – это ещё куда ни шло. Но оружие, которое «впитывается» в одежду – это уже вообще другой уровень.