Не откладывая дело в долгий ящик, Трегубов в тот же день вынес такое постановление. В нем он указал, что в действиях указанных лиц отсутствуют признаки какого – либо преступления.
И это при том, что в деле имелись доказательства причастности Мельникайте к смерти или, по крайней мере, к причинению телесных повреждений потерпевшему из хулиганских побуждений. Ведь в ходе всего следствия он не представил ни одного доказательства того, что часы вообще у него были похищены. И тем более того, что кражу совершил именно Жаркевич.
Вроде и не вызывал он своего друга Болотного для расправы и наказания Жаркевича. Что тот и сделал после того, как потерпевшего избил сам Мельникайте.
***
Тем не менее, работники районного отдела Следственного комитета не решились на предъявление соответствующего обвинения Мельникайте.
Пусть это будет на совести следователей! На совести Карташова! На совести Селезневой, которая так «надзирала» за расследованием этого уголовного дела, что «не заметила» явных нарушений законности со стороны следствия. И не только в ходе расследования дела. Но и потом, ознакомившись с ним полностью уже перед направлением его в суд для рассмотрения по существу.
Хотя у нее были свои доводы, оправдывающие такое поведение. Они сводились главным образом к тому, что после того, как Мельникайте избил Жаркевича, добил потерпевшего Болотный.
С одной стороны, вроде бы, эти государевы служащие все приняли активное участие в том, чтобы наказать зло. Но сделали они это так коряво, что остался неприятный отпечаток на душе не только Жаркевич Людмилы и ее матери, но и других жителей города, которые прекрасно знали этого «невиновного» Мельникайте
Через некоторое время в том же июле 2013 году Трегубов с помощью все того же Карташова направил дело районному прокурору для передачи его в суд.
Селезнева, не найдя ни одного нарушения в расследовании, направила его в районный суд, полностью согласившись с предъявленным Болотному обвинением, а также с прекращением уголовного преследования Мельникайте и Эльвиры.
Почти три месяца длился судебный процесс. Связано это было с тем, что свидетели не спешили являться по вызову в судебное заседание. Их приходилось доставлять туда с помощью милиционеров. Но одного, а именно Мокрого, так и не нашли. По официальной версии работников МВД он выехал на постоянное место жительства в Россию, где проживали его родственники. А она, Русь – матушка, как известно, велика. И спрятаться там довольно просто.
А, возможно, спрятался где-то в Беларуси, чтобы отсидеться и не попасть впросак. Его официально так и не нашли. В связи с этим в судебном заседании государственный обвинитель огласил все его показания.
В суде Болотный неоднократно менял свои оказания. После ознакомления на следствии с заключениями судебно-медицинских экспертиз в суде он уже не утверждал о том, что, когда он только вошел в квартиру, то увидел, как Мельникайте и Маханькова избивают потерпевшего, а потом пытают его электротоком. С помощью защитника он сообразил, что глупо упорствовать и доказывать то, что опровергается довольно легко экспертизой.
В связи с этим он заявил, опять же по согласованию с защитником, что действительно Мельникайте и Маханькова начали избивать потерпевшего, а он только помог им в этом. Но категорически отрицал истязание Жаркевича и тот факт, что именно он прыгал на голову потерпевшего. Как не признал и то, что явился в квартиру Жаркевича по просьбе Мельникайте.
***
– Конечно, – сам себя прервал Адам Александрович, – ты можешь сказать, что следователи в ходе предварительного расследования, либо государственный обвинитель в ходе судебного следствия в порядке статьи 302 УПК, взяв срок для проведения дополнительных следственных действий, могли довольно легко опровергнуть его показания об отсутствии предварительной договоренности с Мельникайте. Ведь у них была реальная возможность проверить телефонный разговор между этими субъектами. Для следователей это было сделать не трудно. Но в этом случае было бы практически невозможно прекратить уголовное преследования Мельникайте. Со всеми вытекающими последствиями. А этого ни руководство РО СКа, ни следователи допустить не могли, как ты уже понял.
– Конечно, понимаю. И все – таки не понимаю одного: по какой причине они не проверили телефонный звонок Мельникайте. Это просто верх безалаберности!
– Вот именно. Не думаю, что эти деятели от юриспруденции в действительности не знали о такой возможности. Но ничего не делали в этом направлении. А зачем? Начальство не требует, можно и не шевелиться. Вот такое расследование и государственное обвинение по простому, казалось бы, с юридической точки зрения делу. Но вернемся, как говорится, к нашим баранам.
***
Болотный неоднократно заявлял в ответ на «неудобные» вопросы в основном даже не государственного обвинителя, который такие вопросы не задавал, он вообще больше молчал, чем работал по делу, а представителя потерпевших адвоката Суворовой, что плохо помнит события того вечера: «Все было, как в тумане». Он заявил, что не помнит, при каких обстоятельствах прекратилось избиение Жаркевича. Но при этом же указал, что отлично помнит о том, что, когда он уходил из квартиры, хозяин ее лежал на диване. Какое – то выборочное «просветление».
И вот, наконец, в конце ноября 2013 года районный суд, самый гуманный суд в мире, выносит приговор. Согласно этому вердикту Болотный признается виновным в причинении Жаркевичу тяжкого телесного повреждения, то есть повреждения, опасного для жизни, совершенного способом, носящим характер истязания, из хулиганских побуждений, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего.
На основании части 3 статьи 147 УК ему было назначено наказание в виде лишения свободы на срок десять лет с отбыванием наказания в исправительной колонии в условиях усиленного режима.
Кроме этого, согласно подготовленному Суворовой искового заявления в пользу Жаркевич Людмилы суд взыскал с обвиняемого 800.000 неденоминированных рублей (это 80 руб. по-новому, – от автора), в счет возмещения расходов на оказание юридической помощи. Взыскивать моральный вред Людмила не стала. Наверное, посчитала, что все равно он не рассчитается с ними до конца своей жизни. Она была уверена, что раз Болотный не работал до «посадки», так, скорее всего не станет работать и в колонии и после освобождения из мест лишения свободы.
Хотя, Татьяна Васильевна разъясняла им, что имея не погашенный иск за плечами, Болотный не смог бы никогда рассчитывать на амнистию, то есть на естественное сокращение срока наказания как минимум на один год. Потому, как в последнее время все амнистии распространяются на тех осужденных, у которых нет задолженности по искам. Да и с условно-досрочным освобождением возникли бы трудности. Но они решили так, как решили. Это их право, а не обязанность, предъявлять иски.
Вроде бы справедливость восторжествовала. Виновник в причинении смерти другого человека наказан. Наказан он по всей строгости закона. Так думала, скорее всего, судья. Так думал государственный обвинитель в лице помощника прокурора района, да и Селезнева.
Людмила Жаркевич устала от ожидания хоть какого – то вердикта суда. Так устала, что ей уже было все равно. Хотя бы частично, но правда восторжествовала. Поэтому она не обжаловал и не опротестовал этот, скажем так, не совсем «законный» приговор.
Она и должностные лица прокуратуры согласились с приговором.
Но нашлись такие, которые не согласились с таким вердиктом суда.
Ведь в деле участвовали обвиняемый и его защитник. Можно много рассуждать о причинах дальнейшего их поведения. Но нужно учитывать, что сам обвиняемый не признавал себя виновным в совершении такого изуверского преступления. А защитник подыгрывала ему.
Поэтому адвокат Байкевич в декабре 2013 года составила кассационную жалобу, в которой указала, что ее подзащитный осужден незаконно по надуманным основаниям. В основу жалобы она положила показания Болотного. При этом не привела ни одного довода в противовес тем доказательствам, которые привел суд в описательной части приговора.
– Сложно обсуждать этот опус, а другого слова к такому «документу», я имею в виду жалобу, – заметил Адам Александрович, – не подберешь. Мало того, что в начале жалобы указаны одни обстоятельства, а затем по тексту другие, вначале приводятся одни показания обвиняемого, а затем другие, опровергающие прежние. И так далее. Автор жалобы основывается на тех показаниях Болотного, которые, на ее взгляд, подтверждают его версию. Только не понятно, какую именно. Ведь он три или четыре раза менял свои же показания в зависимости от задаваемых ему вопросов.
Да, существует презумпция невиновности. Обвиняемый не должен доказывать свою невиновность. Это обвинитель должен доказать его виновность в совершении преступления.
Правда, это только в том случае, если обвиняемый не дает показания. Если же он дает их, то он должен сослаться на факты или доказательства, подтверждающие их. И его показания могут быть использованы против него. Такова судебная практика.
Интересно и то, что Байкевич в жалобе утверждала, что неприязненные отношения между Болотным и Жаркевичем возникли задолго до этого вечера. Еще после того, как, по словам ее подзащитного потерпевший украл у него деньги.
Хотя при этом она не указала, что «вспомнил» тот об этом уже в судебном заседании, а не в ходе следствия или еще ранее.
Тогда возникает естественный вопрос, с какой целью он вообще пришел в квартиру Жаркевича, заранее зная, что тот украл его деньги? Или, может быть, для того, чтобы получить от Жаркевича те деньги, которые тот якобы украл у него? Ответов от него на эти довольно простые вопросы суд так и не дождался.
В жалобе адвокат Байкевич допустила не только такие «ляпы», но и также ошибки, которые свидетельствуют о ее плохой подготовке, как юриста вообще, и адвоката, в частности.
Например, она не удосужилась указать конкретные пункты определенных статей Уголовного кодекса, что имеет значение для подтверждения ее выводов.
В жалобе она просила судебную коллегию по уголовным делам областного суда прекратить уголовное дело в отношении подзащитного.
Такие выражения можно простить человеку без юридического образования. А юристу с высшим юридическим образованием, не первый год осуществляющему защиту интересов обвиняемых, такое не подобает. Дело в том, что статья 385 УПК предусматривается прекращение производства по уголовному делу, а не прекращение уголовного дела в отношении обвиняемого.
В конце концов, она, видимо, до сих пор не знала, что в уголовном процессе нет адвоката.
Адвокат – профессия человека, который участвует в уголовном процессе в разных качествах.
В деле она являлась защитником. Но в жалобе указано, что она – адвокат без ссылки на свое процессуальное положение в этом уголовном процессе. Это – абсурд.
Вот из таких «неточностей» и состояла жалоба фактически ни о чем практикующего юриста с высшим юридическим образованием.
При этом она ежедневно оказывает юридическую помощь в юридической консультации тем, кто к ней обращается. Люди думают, что она является специалистом своего дела. И поможет им. Но, как видно, ошибаются.
***
– Представляешь, как и чем она может помочь людям в их бедах. И при этом при всем она не несет никакой ответственности, ни материальной, ни моральной за такую, с позволения сказать, «помощь». С нее оказывается и взятки гладки.
– Представляю, – откликнулся Иван Николаевич. – А ведь за такую «помощь» она еще и денежки от людей получает. И не плохие по теперешним временам денежки. Дела! А что же было дальше с этим делом?
– А дальше было вот что.
***
Людмила Жаркевич с помощью своего представителя подготовила и направила в областной суд возражения на эту, с позволения сказать «жалобу», которая, конечно же, учитывалась при принятии решения коллегией по уголовным делам.
Жалоба и возражения на нее были поданы в тот же суд, который рассматривал дело, как это и предусматривает УПК.
Но, что удивительно, тут снова проявилась волокита. Уже со стороны судьи. Ведь только в конце января 2014 года она направляет уголовное дело, приговор по которому вынесен в конце ноября 2013 года, в областной суд для рассмотрения жалобы.
В феврале того же года судебная коллегия по уголовным делам областного суда оставила приговор без изменения, а жалобу защитника – без удовлетворения.
Приговор вступил в законную силу. Болотный уже отбывает наказание. Вот такие дела бывают.
– Не очень хорошие дела, скажем прямо. Но, что уже случилось, то случилось. Давай – ка, дружище, по единой и по домам.
– Давай. Ведь все течет, все изменяется. Дай – то Бог все изменится к лучшему и в следствии.
Э П И Л О Г
Как видит читатель, со времени совершения особо тяжкого, подчеркиваю, особо тяжкого, довольно жуткого преступления до вынесения вердикта областным судом прошло два с половиной года! Долгие два с половиной года для сестры и матери Жаркевича, которые страдали и мучились не только в связи со смертью близкого человека, но и от бессилия повлиять на справедливое расследование всех обстоятельств случившегося. А также для их родственников и знакомых, которые по – своему переживали случившееся.
В течение этого времени произошло много событий, не связанных напрямую с этим таким не типичным делом. Жизнь продолжалась. И люди, фактически так зверски убившие Ивана Жаркевича живы и здоровы. И даже на свободе.
Только Жаркевич не смог воспользоваться своим законным правом, гарантированным Конституцией. Правом жить на этом свете. Радоваться и огорчаться, страдать и безмятежно проводить время.
Следует сказать, что еще одно обстоятельство омрачало пусть и частичную, но все – таки победу близких Ивана Жаркевича.
Его престарелая мама, всю свою сознательную жизнь трудившаяся на свое государство, вначале на Советский Союз, а позже – на Республику Беларусь, и свой народ, практически одна поднимала двоих детей.
И все это при постоянном напряжении сил, не обращая внимание на собственное здоровье.
Вот оно – то, это самое здоровье и подкосила ее силы после смерти сына. В течение почти всего времени, пока шло следствие, она держалась, как могла. И после направления дела в суд держалась. Почти на одном желании узнать, что виновные в гибели ее сына будет справедливо наказаны. Хотя бы один.
Но не дождалась старушка осуждения одного из убийц сына. Сердце не выдержало испытаний, которые выпали на ее долю после смерти сына.
Дочь похоронила ее рядом с могилой Ивана.
В этой неприглядной истории есть еще один аспект. Получается, что с самого начала следователи заняли, если так сказать помягче, неправильную, ошибочную, не принципиальную позицию.
Но есть вопросы и к представителям милиции. Ведь очевидно, что данное преступление не могло пройти мимо работников уголовного розыска. Там ведь очень четко разделяют преступления раскрытые и не раскрытые, то есть так называемые «висяки». Ведь отчетность пока не отменяли.
В данном конкретном случае, очевидно, что для работников розыска, как и для руководства отдела и районного управления в целом это преступление обоснованно считалось раскрытым с самого начала. Да, решение по делу принималось представителями Следственного комитета. Но отчетность о состоянии преступности в районе и городе составлялась именно работниками милиции.
И не только. Одновременно такую же отчетность составляли ежемесячно и работники районной прокуратуры.
И при всем при этом уголовное дело не направлялось в течение длительного времени в суд для рассмотрения по существу. Полтора года дело «мурыжилось» в РО СК без принятия окончательного решения о привлечении виновных или виновного к уголовной ответственности. А это означало, что по всем официальным отчетам преступление должно было значиться среди нераскрытых.
Тогда и возникают вопросы: а куда смотрели представители милиции? В частности, уголовного розыска. Да, и в целом руководство РУВД. Почему не били в набат? Не требовали от следователей принятия законного решения по делу? Почему не обращались в вышестоящую инстанцию Следственно комитета?
Вопросов много. Ответов на них нет.
Возможно, что они что – то и предпринимали. Но все это было, как пугой (то же, что и кнут: прикреплённая к палке веревка или круглый кожаный ремень, служащие орудием понукания животных и наказания людей, – от автора) наказывать воду. Только брызги в стороны разлетаются без всякого результата.
А ведь, прояви своевременно зрелую гражданскую позицию и волю следователи, их руководители, прокурорские и милицейские работники, и все было бы иначе.
Сейчас, почему-то, никто не высказывается о негативных моментах в деятельности Следственно Комитета, не критикует работу нерадивых следователей.
Но мы – то в нашей истории уже такое проходили. И прекрасно помним, чем все это закончилось.
Это при том, что руководство самого Комитета уверяет всех, в том числе и Президента, что где, где, но в самом Комитете нет неприкасаемых. Оказывается есть.
Как приукрашивали статистику раньше, так и приукрашивают ее и теперь. Положительные результаты, прежде всего. И любыми средствами.
А кому это нужно? Руководству страны? Нет, определенно. Людям, которые страдают от преступников? Тоже нет. Так кому же? Не понятно.
Хотя Людмила Жаркевич с помощью, адвоката добилась победы, но эта победа какая-то урезанная, что ли. Пиррова победа.
***
«Секретная» информация.
Пи́ррова побе́да – выражение, обозначающее ситуацию парадокса, когда победа достаётся слишком высокой ценой; либо даже когда победа, в итоге, ведёт к общему поражению.
***
А, значит, и не победа вовсе. Ведь не все очевидные виновники в гибели ее брата привлечены к ответственности. Как и укрыватели особо тяжкого преступления. Они вообще прошли по делу свидетелями. Забыли следователи и прокуроры, что уже давно известно: безнаказанность порождает новое зло.
Мельникайте не пришлось долго радоваться, что сорвался с крючка правосудия. Видимо, рассчитывая на то, что ему опять все сойдет с рук, почувствовав эту самую безнаказанность, совершил кражу. И теперь по другому, правда, делу привлекается к уголовной ответственности. Будем надеяться, что они с Болотным встретятся на зоне. Вот будет концерт! Интересно было бы посмотреть на это! Ведь встретятся два «Друга».
Произошли перемены и в стройных рядах следствия.
Так, начальник РОСК к сегодняшнему дню уже ушел на заслуженный отдых.
Из местных его заместителей или важняков, то есть следователей по важнейшим делам, руководство Следственного Комитета не нашло достойной кандидатуры на его замену. В том числе это коснулось и Карташова, который опять «пролетел, как фанера над Парижем» и остался на должности заместителя начальника РО СК, как ни рвался он на должность начальника отдела. Поэтому отдел возглавил варяг из другого региона страны, хотя и уроженец этой местности.
Гаровец ушла, но не на заслуженный отдых, так как она еще довольно молодая по возрасту и у нее не достаточно для выхода в отставку выслуги лет. Она сменила беспокойную работу следователя на более спокойную, как говорится, кабинетную работу. Довольна. Никаких тебе дежурств, трупов, пьяных дебоширов, наглых подозреваемых и обвиняемых, «странных» потерпевших и их родственников, требовательных адвокатов, и вообще никаких уголовных дел и обвиняемых. Тем более, что она как была ранее государственным служащим со всеми вытекающими отсюда последствиями (зарплата, досрочная по сравнению с другими категориями тружеников страны пенсия, причем по размеру значительно превышающая среднестатистическую), так и осталась ей. И специальное звание осталось с ней.
Монич стала, наконец-то по ее мнению, заслуженно следователем по важнейшим делам. Уж, какие там важнейшие дела она сможет расследовать, время покажет. Видимо, нет в отделе, кроме таких вот, с позволения сказать опытных, грамотных и бесхребетных следователей, других кандидатур на эту должность. Но это не самое удивительное с нашей точки зрения в карьере этого «следственного специалиста». Гораздо более значимо то, что по мнению руководства не только ее родного РО СК, но и всего Следственного Комитета в 2021 г. она была включена в список лучших следователей страны.
В связи с этим возникает сам собою напрашивающийся вопрос: а как же тогда работают плохие следователи?
В отношении прокурорских работников можно отметить, что работу Селезневой заметили не просто на уровне района или области, а в самой Генеральной прокуратуре. По представлению прокурора области за отличную работу по надзору за предварительным следствием и отсутствие оправдательных приговоров в районном суде, даже в основном за последнее, она была награждена грамотой Генерального Прокурора, к которому был приложен небольшой по размеру конвертик с денежным поощрением.
Скорее всего, о таком уголовном деле, возбужденном по факту смерти Жаркевича, в Генеральную прокуратуру не сообщали. А там и не подумали проверить работу Селезневой по этому, конкретному делу. Ведь через ее руки проходит масса других уголовных дел. Что уж тут говорить про одно какое-то дело. Иначе подумали бы награждать ее или еще подождать лучшего положения дел по надзору за следствием.
Молодой помощник районного прокурора, выступавших в суде над Болотным в качестве государственного обвинителя, через некоторое время уехал из этого города с повышением по должности.
Конечно же, это рассказ о конкретном случае из следственно – судебной практики. По нему затруднительно судить обо всем многочисленном следствии. Но, к моему великому сожалению, это не единичный случай бесхребетности и безволия следователей-перестраховщиков и их руководителей, которые действуют по принципу: лучше перестраховаться, чем на неприятности нарваться.
При этом каждый из них думает о своей судьбе, о продвижении по служебной лестнице, о присвоении очередного классного чина. А о переживаниях других им дела нет. Или как говорится: под всех свои руки не подложишь.
О некоторых таких фактах из жизни следователей читатель может увидеть на страницах средств массовой информации и Интернета (в основном). Когда люди уже не в состоянии терпеть беззаконие. И только тогда разворачивается машина правосудия. Только тогда находятся доказательства виновности определенных лиц. Обидно, что делается это сплошь и рядом с большим опозданием.
Обидно за наше следствие, за судоустройство. Получается, что одна паршивая овца все стадо портит.
Обидно и по тем делам и фактам, о которых по разным причинам не пишут наши СМИ. Ведь некоторые наши граждане просто устали бороться за справедливость, и опустили руки. Не все способны, как тот отец убитой женщины, вот так вот восемь лет бороться за справедливое наказание виновного,
Это связано в основном с такими делами, которые, как описано в нашем рассказе, растягиваются на годы.
Подозреваемые, находящиеся, если говорить прямо, по вине отдельных недобросовестных следователей, в таком «подвешенном» состоянии подозреваемого, принимающие близко к сердцу и не обладающие крепкими нервами и вообще крепким здоровьем, умирают от сердечных приступов, так и не дождавшись справедливого расследования дел.
Родственники таких горемык по разным основаниям не обращаются с соответствующими жалобами на нерадивых следователей. И все спускается на тормозах. Тем более, что доказать наличие непосредственной связи между действиями следователя и судьбой подозреваемого очень сложно. Ни одного следователя за это не наказали. А за что наказывать? Нет прямого свидетельства того, что своим бездействием следователь способствовал смерти человека. И никто не вынесет вердикт об этом.
Такой случай произошел в том же районном отделе Следственно Комитета. Вот так то! Только следователь был другой. И остался он без наказания только по той причине, что родственники умершего по разным причинам не стали никуда жаловаться.
А ведь есть должностные лица, которые, кстати, на фоне других работающих в нашей стране неплохие деньги получают только за то, что надзирают и контролируют деятельность таких горе – следователей. Во время такой работы они тяжелее ручки в отличие от рабочего или земледельца не поднимают. Да и не крутятся они, как те же предприниматели, чтобы и закон соблюсти и не попасть под каток налоговой инспекции и ДФР (Департамента финансовых расследований Комитета государственного контроля) и в то же время прибыль получить, чтобы иметь возможность содержать свои семьи. Да, и от бандитов отбиваться. А их еще с достоприсных 90-х годов до сих пор не полностью вывели такие вот следователи. При выходе в отставку, кстати, раньше по возрасту тех же работяг на заводах и крестьян, пенсию получают, как настоящие государственные служащие. То есть повышенную. Интересно, да? Как быть с ними? Они, получается, вообще ни при чем. Опять обидно!
Согласен, нельзя огулом чернить работу всех следователей созданного Следственного Комитета. Пусть многие из них еще не имеют достаточного опыта практической работы. В комитет приходят молодые, подающие надежды кадры. По многочисленным делам видно, что большинство следователей стараются приобрести такой положительный опыт. Это даже с учетом того, что в среде следователей в настоящее время преобладают девушки и женщины. Хотя мое убеждение, и никто меня в этом по не переубедил, что профессия «следователь» – чисто мужская профессия. И не только потому, что следователю приходится частенько видеть кровь, страдания людей. Врачи, а среди них много женщин, видят это, скорее всего, гораздо больше и чаще. Если врачи общаются с больными и их родственниками, которые благодарят врача за оказание помощи, то следователь сталкивается в основном с отрицательными представителями рода человеческого. Как раньше говорили, с отребьем. Вот здесь и нужен мужчина, а не женщина со своим женским складом ума и более ранимой психикой.
Есть вопросы и с беременностью следователей женщин.
Как хочется, чтобы молодые следователи, которые преобладают в количественном отношении особенно в районных отделах СК, побыстрее приобрели опыт работы и не повторяли тех ошибок, которые случаются пока еще в работе следствия. Ведь, придя на работу в СК, они видят, как работают другие следователи. И стараются им подражать.
Как поется в одном прекрасном фильме: «Москва не сразу строилась».
Хочется, чтобы каждый, кто причастен к расследованию уголовных дел, понимал, что за отдельным делом стоят люди. Наши люди. Хорошие и плохие. Но люди. Они чьи-то родственники, друзья, любимые, в конце концов. Тем более, что на примере материнской любви можно сказать, что больше всего матери жалеют и помогают, как могут, именно тем, кого большинство людей называют плохими (мягко говоря).
А в качестве такого участника уголовного процесса, как потерпевший, может оказать любой из нас, в том числе и следователи и прокуроры. Думаю, что это нужно учитывать нам всем.
Кстати, они же могут оказаться в процессе и в качестве обвиняемых.
В качестве примера можно привести уголовное дело, возбужденное несколько лет назад Председателем Следственного Комитета РБ, против следователя Андриановой. Ее сравнительно недавно осудили, и, скорее всего, справедливо осудили за злоупотребление властью. Правда, и тут наш советский суд, самый гуманный в мире, учел все ее заслуги (а начальство в свое время нахвалиться не могло на нее) и то, что она родила ребенка, не направил ее в колонию. Но хоть привлекли к уголовной ответственности, и то этот факт резко выделяется на фоне того, что творят некоторые следователи. Подчеркиваю, некоторые. Единицы. Но и одна паршивая овца может испортить все стадо.
Как разительно отличалось ее поведение в то время, когда она вершила чужие судьбы, и когда сама попала в переплет!
Вот тогда, уже в качестве потерпевшего или обвиняемого, те же самые следователи ведут себя совершенно иначе, чем, когда сами расследуют уголовные дела. Совершенно иначе они смотрят тогда и на работу своих бывших коллег. Это уж точно. Проверено временем.
Хотелось бы, чтобы такие безобразия, о которых говорилось в рассказе ветерана следствия, происходили как можно реже.
На фоне всей этой вакханалии следствия и суда одно оставалось незыблемым, – это преданность родных и близких Ивана Жаркевича памяти сына и брата.
Иногда материнская любовь ослепляет. Мать видит в своем ребенке только хорошее. Даже, если этот «ребенок» великовозрастный лоботряс.
Только она, эта преданность и помогла хоть и не полностью, но все – таки восстановить справедливость.