– Ну, ты же прекрасно понимаешь, что увеличение выявленных фактов незаконного оборота наркотиков связано с коренным усиление борьбы с этими преступлениями. Это огромный плюс в работе, правда, не следователей, а оперативных служб. А вот со взяточничеством не все так просто. Не секрет, что по некоторым вмененным эпизодам получения взяток обвиняемых в суде оправдывают. Какие – то эпизоды остаются. По разным причинам. В том числе и в результате, скажу так, непрофессиональной работы следователей, расследующих эти дела. Но, что самое удивительное, так это то, что даже те эпизоды, по которым обвиняемые в суде признаны не виновными, а значит, должны быть сняты с учета, как факты получения взяток, остаются на учете. Ведь они уже прошли по всем учетам. И больше к этому уже никто не возвращается. И обэпники на коне. Вот, фактически, откуда, на мой взгляд, и рост выявленных фактов взяточничества.
– А ты слышал, что скоро еще больше будет выявлено преступлений по линии борьбы с экономическими преступлениями?
– Это почему же?
– Как, разве ты не читал вступившее в законную силу с 5 февраля 2016 года постановление Совета Министров, не помню его номера, о выплате вознаграждения тем, кто способствовал выявлению коррупции?
– Нет, не слышал даже, – ошарашенно пробормотал Иван Николаевич, удивленно глядя на друга.
Видимо, это сообщение его действительно сильно удивило. Он даже озадаченно головой покивал.
– Погоди. Мы ведь такое уже проходили. Еще в тридцатых – пятидесятых года прошлого века процветало стукачество. И чем закончилось! Все ведь еще свежо в памяти народа. Поэтому прекрасно знаем, к чему это привело.
– Ну, посмотрим, что из этого получится. А, может, все хорошо будет. И мы искореним коррупцию в нашей отдельно взятой стране.
– Ты сам – то в это веришь? – улыбнулся Иван Николаевич.
– А без веры в лучшее жить не возможно. Но я сейчас говорю о другом. Вот смотри, если согласно данным статистики уменьшается количество регистрируемых преступлений, значит, естественно, должно сокращаться количество уголовных дел, которые возбуждаются по этим фактам. Если выстроить дальше логическую цепочку, то получается, что должно уменьшаться и количество уголовных дел, которые находятся в производстве у наших следователей Следственного Комитета. Отсюда получается, что должно уменьшаться и количество уголовных дел, которые направляются прокурору для передачи в суд. У меня нет последних статданных. Но, насколько я помню, по отчетам Верховного Суда только с 2011 года по 2014 год поступление таких дел в суды страны уменьшилось с семидесяти тысяч до сорока тысяч. Это почти в два раза! И с каждым годом показатели меняются только в одном направлении – уменьшение дел, рассматриваемых судами.
– Так это же хорошо. Значит, криминальная обстановка в стране улучшается. Меньше преступлений совершается. Что в этом плохого?
– Формально да. Но вот что интересно. При всем при этом штаты работников правоохранительных органов, в особенности, нашего родного ведомства – МВД, остаются практически без изменения. Тоже и в Следственном Комитете. Да, проводится некоторое сокращение штатов. Это в ответ на призыв нашего Президента: «Мы не такие богатые, чтобы содержать лишнее количество силовых структур». Но это мизер по сравнению с тем, что должно быть на самом деле. По данным Организации Объединенных Наций в 2015 году в Беларуси на каждые сто тысяч населения приходилось тысяча четыреста милиционеров.
– Не пойму, это много или мало?
– Все познается в сравнении. По данным той же ООН во времена СССР, то есть в наше с тобой время, их было только триста на сто тысяч населения. И справлялись с преступностью, которая по статистике была даже покруче, чем теперь. Кстати, по этому показателю мы превосходим Россию, где в том же 2015 г. было 950 милиционеров на сто тысяч населения. Вот такие пироги, дружище.
– Так ты считаешь, что нужно в два раза сократить численность сотрудников в МВД?
– Да, ничего я не считаю. Кто я такой, чтобы предлагать такие вещи? Я считал и считаю, что штаты таких служб, как уголовный розыск, патрульной службы, службы участковых инспекторов милиции нужно не сокращать, а увеличивать. Тем более, что особо молодежь туда не рвется идти работать. Слишком сложная, а частенько и опасная не только для здоровья, но и для жизни эта работа. Лучше же бумажки с места на место перекладывать, как это делают некоторые следователи. К тому же они на виду у общественности и начальства. Ведь люди со стороны считают, что все преступления раскрывают следователи. К тому же, не только обыватели так считают. Но и деятели искусства. Иногда, когда сморишь художественные фильмы, сериалы, читаешь некоторые романы, кажется, что лучше бы проконсультировались эти горе – сценаристы, режиссеры и писатели со специалистами, прежде, чем показывать в своих книгах и фильмах, например, следователей уголовного розыска. Тьфу ты! Неужели они не знают, что нет таких следователей? Да и вообще, ты посмотри, как они показывают расследование дел уже действительными следователями. Смех, да и только. Где это видано, чтобы следователь сам лазил по чердакам и помойкам, задерживал преступников, внедрялся в банды. И вел записи показаний свидетелей и подозреваемых в блокноте.
– Кстати, я недавно прочитал в газете, что скоро Президент проводит большое совещание по обсуждению деятельности правоохранительных органов. Одна из тем совещания – оптимизация штатов этих органов. Может что-нибудь получится, раз решается на самом высоком уровне. Правда, при этом он сказал, что это меньше всего касается Следственного Комитета, который создан сравнительно недавно, если рассматривать это в мировом масштабе.. А ты как думаешь?
– А чего тут мне думать? За меня теперь есть, кому и думать, и решать. Меня ведь никто спрашивать не станет. Да, что там меня. Кто я такой? Пешка, пенсионер. Но есть ведь действующие специалисты. Неужели они не могут подсказать, направить в нужное русло? А в отношении оптимизации штатов Следственного комитета, я могу сказать и тебе, и другим, что это делать нужно, обязательно. Я не знаю, и не узнаю, скорее всего, что и кто докладывает Батьке про следствие. Но вот приведу тебе такой пример. Ты прекрасно помнишь, что во времена Советского Союза в нашем регионе было два отдела внутренних дел. И в каждом по следственному отделению. Город обслуживали 14 следователей, из которых один был начальником отделения и еще один его заместитель. Начальник и заместитель дела сами не расследовали. Значит, расследование проводили только 12 человек. В районе было 10 следователей, из которых один начальник отделения и один его заместитель. Там только начальник отделения не расследовал дела. А его боевой заместитель и дела расследовал, как следователь. В военной прокуратуре в основном все бремя работы ложилось на плечи дознавателей. Три следователя только оформляли дела. В прокуратуре города и района было 4 следователя. Позже ввели еще одну блатную единицу под конкретного молодца. Ты знаешь, о ком я говорю.
– Помню этого выскочку. Папенькиного сыночка. Кстати, я слышал, что он позже пошел в гору. А отец, прокурорский работник со стажем был на высоте. Настоящий мужик. Работяга и умница.
– Как поднялся, тот молодец за счет авторитета отца, хитрости, наглости и подхалимства, так и упал. И довольно низко. Слабак, с задатками прохиндея. Он мог и по трупам пойти, если это было нужно для его карьеры. Хотя я не о нем. Теперь считай: 20 человек в МВД, 5 и 3 человека в прокуратуре. Всего получается 28 человек. Потом постепенно под предлогом увеличения нагрузки расширяли штаты. А после создания РУВД их еще больше расширили за счет дознавателей и руководителей подразделений. И получилось, что в прокуратуре осталось количество следователей то же, а в МВД их стало 34 человека. При чем, работали даже пенсионеры – отставники. Правда, как говорится, на полставки. И все из-за того, что не могли найти или подготовить достойные кадры следователей. Накануне создания Следственного комитета было уж 42 следователя и 25 дознавателей. 67 человек только в МВД. Да еще прокурорских следователей сколько. Практически все они, за исключением отдельных личностей, которые, либо не захотели сами, либо так уж не понравились новому начальству, перешли в Следственный комитет. И это, подчеркиваю, при значительном снижении уровня преступности в регионе. Это значит, что автоматически уменьшалась нагрузка на каждого в отдельности следователя. Мы с тобой только мечтать об этом могли. Хотя, возможно, на бумаге нагрузка и не уменьшилась. Ведь некоторые следаки расследуют дела годами. С учетом того, что незаконно приостанавливают или прекращают. Потом возобновляют. Потом опять приостанавливают, прекращают. И так далее.
– Конечно. Никто и не заикался в наше время о расширении штатов. А теперь …,-Иван Николаевич махнул рукой. – Между прочим, В наше время только одна Высшая школа МВД в Волгограде, если не ошибаюсь, конкретно готовила кадры для следствия. А теперь только в нашей республике в Академии МВД есть целый факультет, который готовит следователей и экспертов. Этих молодых специалистов, нужно куда-то устраивать на работу. Они же ведь все аттестованные офицеры. Вот и устраивают в расширенные следственные отделы.
– А знаешь, сколько следователей и начальников над ними сейчас?
– С учетом того, что почти всех следователей и дознавателей перевели в комитет, то их должно быть не менее 60 человек.
– Правильно. Я, конечно, не допущен к личным делам следователей. Но судя по телефонному справочнику их более 60 человек. Что самое интересное, количество непосредственно расследующих уголовные дела следователей практически не изменилось. Ведь в общий список входят и те, кто только руководит ими и контролирует их работу. Начальник районного отдела, три его заместителя, начальники отделений. Это ж надо было додуматься до того, чтобы распределить следователей по отделениям, в которых расследуются дела определенной категории. Глупость несусветная. Следователь должен быть готов расследовать дела, возбужденные по фактам совершения различных преступлений. Ведь со временем он станет, должен стать начальником следственного подразделения. А получается, что он знаком с тактикой и практикой расследования только определенных дел. Как тогда ему придется трудно!
– Согласен с тобой на все сто процентов. Ты посмотри, как наше верховное руководство создает все условия для успешной работы следователей. Всячески поддерживает их. А качество их работы не улучшается. Сейчас уже не встретишь такого, чтобы по 4 – 5 следователей сидели в одном кабинете. Техника, да еще какая, всегда под рукой. Компьютеры, интернет. Всех следователей и их руководителей приравняли к государственным служащим. А это многое значит не только с моральной стороны, но и материальной. О процессуальном положении и возможностях вообще молчу. В кои – то века у следователей в производстве было по 3 – 4 уголовных дела! Есть, правда, некоторые, у которых по десятку и более. Но тут действует принцип: кто везет, на того и грузят. И чтобы расследовались они по три, а то и шесть месяцев, а сплошь и рядом по году и больше. Да за это с нас, с руководителей, раньше уже давно штаны бы сняли. А теперь все это в порядке вещей. Я помню прекрасно, иногда было так, что приходит вызванный тобой человек, а ты даже не сразу сообразишь, о чем его спрашивать, по какому делу он вызван, так много переплетающихся дел было у каждого в производстве.
– Вот мы все говорим об уменьшении количества зарегистрированных преступлений. Но есть ведь и латентные, то есть скрытые преступления. Они фактически совершены или совершаются. Но о них пока никто ничего не знает. В основном это хозяйственные преступления. Но есть и по линии уголовного розыска, когда потерпевшие по разным причинам не заявляют о них. Например, об изнасиловании. Не каждая женщина, а тем более ребенок, может перешагнуть через природную или внушенную кем-то стеснительность и обратиться в органы. А нет заявления, нет и преступления.
– Ты забываешь еще об одном факторе, который влияет на уменьшение количества зарегистрированных преступлений. Во все времена, несмотря жесткие, даже иногда жестокие меры, преступления укрывались, и укрываются, я уверен, сейчас. Это достигается многими способами. Но самый распространенный, на мой взгляд, это необоснованный отказ в принятии заявления или незаконный отказ в возбуждении уголовного дела. Этим, как ни прискорбно, в основном страдают наши бывшие коллеги, работники МВД. Но в связи с созданием Следственного комитета эта привычка плавно переходит к следователям. Это при том, что прокуратура ежегодно выявляет множество таких фактов. Виновные наказываются в дисциплинарном порядке, конечно же. Но ничего не меняется. Мне кажется, что виноваты в этом в первую очередь руководители, которые требуют от подчиненных раскрывать все преступления. Хотя они же не дураки. Они прекрасно понимают, что не все преступления могут быть раскрыты. По крайней мере, в настоящее время. И все из-за этой статистики, которую нужно улучшать, даже такой ценой.
– Давай выпьем, и я расскажу тебе одну историю о таком же факте.
– И то дело говоришь. А то разговорились мы, а о самом главном забыли. Разливай до конца. Я из холодильника еще одну достану.
– Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец. Ну, «поехали», как сказал первый в мире космонавт, когда его запускали в неизвестность, то есть в космос.
Мужчины выпили, закусили. По всему было видно, что они уже раздобрели от выпитого. Но такую гвардию одной бутылкой на двоих не свалишь. Хоть они не пьяницы, но выпить могут еще.
Поэтому на столе незаметно появилась запотевшая холодненькая бутылочка прямо из холодильника, который стоял тут же на кухне.
***
– Ты хотел какой-то пример привести по сокрытию преступления. Давай, жарь.
– Дело было давно, еще в конце прошлого столетия. В дежурку позвонил муж одной женщины, я конечно, ни имен, ни фамилий уже не помню. Он заявил, что на его жену только что напали двое и отобрали сумку. Выехала опергруппа. Потерпевшая рассказала, что она возвращалась со второй смены домой. Уже когда подходила к своему дому, то на нее сзади напал какой-то человек. Он молча ударил ее чем-то по голове. Она стала падать. И в этот момент мужик, а она отчетливо увидела, что это не женщина, стал вырывать из ее руки сумку. Она пыталась удержать ее , но не смогла. Тем более, что нападавший еще раз ударил ее по голове. Вырвав сумку, он убежал вместе с еще одним мужчиной, который ожидал его недалеко. Опер и участковый инспектор обошли близлежащие дворы, но никого и ничего подозрительного не заметили. На следующий день судмедэксперт установил у потерпевшей легкие телесные повреждения, повлекшие за собой кратковременное расстройство здоровья. Во все времена это – чистейший разбой. Правильно?
– Конечно. Никаких сомнений быть не может. Возбуждай дело и проводи расследование.
– А оказалось, что не все так просто. Следователь, который выезжал на место происшествия, «не усмотрел» в данном факте разбоя. И отдал все материалы для проверки в уголовный розыск. Сыщик, который проводил проверку, кстати, очень хороший опер, поверь мне, предпринимал все попытки раскрыть преступление. Но вся загвоздка была в том, что потерпевшая не рассмотрела лицо нападавшего. Да и одежду описала только приблизительно. Не до разглядываний ей бедной было при нападении и ударов по голове. Как назло конец квартала подошел. Нужно отчеты представлять. А тут не раскрытое особо тяжкое преступление. И начальство намекнуло оперу, что нужно что-то придумать, чтобы не портить статистику. Нет, прямого приказа нарушить закон не было. Но намек был самый реальный. Посоветовался тот опер со своим другом, таким же опером. Тот вначале подсказал, а потом и помог составить заявление от имени потерпевшей, в котором она сообщала, что при подаче первого заявления скрыла тот факт, что была выпившая, потеряла сумку. А, опасаясь, что муж будет ругать ее, придумала нападение. На этом основании опер отказал в возбуждении уголовного дела. А начальник горотдела с чистой совестью утвердил его постановление. Как говориться, на нет и суда нет.
– Вот это да! Надо же такое придумать. Я до такого не додумался бы никогда. Ну, а что дальше?
– Дальше случилось то, что не предполагали милиционеры. На их беду этот отказной материал проверял внимательный работник прокуратуры. Были еще такие в наше время. Да все, наверное, повывелись. Его удивил ход событий. А именно крутой вираж со стороны заявительницы на 180 градусов. Получалось, что в тот вечер она боялась мужниного гнева, а потом перестала бояться. Так что ли? Поэтому прокурорский вызвал к себе потерпевшую и стал ее укорять, что она обманула работников милиции, вызов опергруппы был ложный, и так далее. И за это ей придется отвечать материально. Та очень удивилась. И сказала, что она никого не обманывала. Все было так, как она указала в своем заявлении. Тогда помощник прокурора показал ей второе заявление от ее имени. Женщина даже расплакалась. Успокоившись, заявила, что не писала этого заявления. И не подписывала его. Прокурорский проверил. Действительно подпись у нее была несколько иная. Это было видно и без почерковедческой экспертизы. Но, что самое важное было в этом, так это то, что в заявлении стояла дата, написанная цифрами. Женщина продемонстрировала, что она цифры пишет совершенно иначе. При опросе опер сознался, что это он все состряпал. Но второго опера не выдал. Все на себя взял. Хотя было очевидно, что липовое заявление написано не им, а другим человеком. Может поэтому, а может и по другой какой причине, его не стали привлекать к уголовной ответственности. А ведь могли. Отделался он выговором. Проверка, кстати, проводилась накануне Дня милиции (4 марта). И руководство выдвинуло этого опера для награждения грамотой горисполкома. Пришлось отозвать представление. Хочу только сказать, что сейчас этот опер носит погоны с большими звездами и служит в аппарате Главного управления уголовного розыска МВД. Так-то вот. Значит, не ошиблись в нем прокурорские. Прокурор отменил постановление об отказе в возбуждении уголовного дела и возбудил уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного частью 2 статьи 207 УК. Раскрыто это преступление или нет, я не знаю.
– Да, дела! Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь.
Помолчали некоторое время. Вероятно, каждый думал о своем.
– А хочешь, – нарушил возникшую паузу в разговоре Адам Александрович, внимательно, как-то изучающе взглянув на друга, как будто сомневаясь говорить ему то, что хотел или не стоит.
И все-таки продолжил:
– Расскажу тебе очень грустную историю, в которой первую скрипку играют именно следователи, а не опера. Кстати, последние сработали сразу сравнительно не плохо. А вот на стадии возбуждения уголовного дела и его расследования возникли очень большие трудности. Даже не трудности. А несуразица какая – то. При чем, с благословения руководства следствия еще до возникновения Следственного Комитета, а потом и РО СК. При полном попустительстве со стороны «государева ока», прокуратуры разного уровня. Уверен, если бы не любовь и преданность, упорство потерпевших, а также не настойчивость и профессионализм адвоката, их представителя, справедливость, хотя бы частично, не восторжествовала бы до сих пор. При всем при этом руководство СК постоянно разъясняет подчиненным, что результат труда следователя – справедливость.
– Расскажи, конечно.
– Фамилии, имена, я, конечно, назову вымышленные. Сам понимаешь, у всех есть родственники, друзья, знакомые. Не хочется их травмировать. Тем более, что и следователи, и прокуроские, и судьи работают до сих пор. Разве только некоторые уже вышли в отставку и получают свои пенсии государственных служащих. Но все, что я расскажу, мне известно из уголовного дела, из судебного следствия. Я сам был в зале судебного заседания. Поэтому это уже доказанные факты, а не мои предположения и домыслы.
Приведу его рассказ без купюр и сокращений. С его же эмоциональными отступлениями.
Глава 2. Встреча «друзей»
В тот злополучный день, а это было в середине осени 2011 года, Иван Жаркевич решил выпить. Ничего сверхъестественного в этом желании не было. Нормальное желание человека, в особенности для такого, который привык выпивать. И не важно, был при этом день на дворе или вечер. В этом плане ему ничего не мешало.
Знал бы он, чем закончится конкретно для него эта пьянка, вообще бросил бы пить. Это уж точно. Но тогда он ничего не подозревал о последствиях такого довольно привычного для него шага.
Правда, выпивать в одиночестве он не привык. Ну, не мог он пить один. И все тут. Нужна была компания «единомышленников». А где ее найти? Сложный вопрос для человека несведущего. Но только не для Ивана. Ответ на этот вопрос прост, как, правда. Естественно, во дворе их многоэтажного дома. А где же еще? Там ведь и кучкуются (собираются вместе, группируются, – от автора) любители дармовщинки.
Вот именно туда, не откладывая все в долгий ящик, быстренько и направился наш герой.
Надо сказать, что при всей своей грузности, а также довольно суровой внешности, Иван был очень даже не конфликтным человеком. По натуре мягкий, покладистый, не жадный и компанейский человек. В народе про таких, как он, говорят, что обидеть его может каждый. И обижали не редко. Без всякого высшего образования, не читавший никогда научные книги, он философски относился к нападкам на него. И зла на людей не держал. Такой вот он был в жизни. Все это и сыграло с ним злую шутку.
Спустившись во двор, Иван сразу же заметил на лавочке у соседнего подъезда своих, как он считал, хороших знакомых. Можно сказать, друзей.
В этой группе скажем так, отдыхающих от дел насущных, которых в общем – то и не было, выделялся Мельникайте Игорек.
Хотя фамилия его была явно не белорусская, в Прибалтике и, в частности, в Литве, он никогда не был. Всю свою сознательную жизнь провел в этом городе. Скорее всего, кто – то из родственников – предков оттуда.
Выделялся этот пустобрех (тот, кто говорит много пустого и несерьёзного; болтун, – от автора) значительным ростом и плотным телосложением по сравнению со многими, а также умением переговорить любого заядлого болтуна. Это про него можно сказать, что язык до Киева доведет. Разлагольствовать, или, как Игорек сам говорил, размышлять вслух, он мог в любое время суток, в любой компании, в любом состоянии – нестояния.
Как раз именно это он и делал в настоящий момент.
А беседу этот любитель поговорить вел со своей боевой подругой Маханьковой Эльвирой.
Почему подругой, это понятно всем сразу.
А вот почему боевой, знали не все. Дело в том, что несколько раз в драках она не только защищала себя, такую хорошую, но и здоровье своего сожителя Мельникайте. Оно и понятно – сожитель ведь. Поэтому и боевая подруга.
Сейчас она не просто слушала Игорька, а просто – таки внимала всему тому, что он говорил. А говорить он умел. Как, впрочем, и пить тоже. При этом ей наверняка казалось, что более развитого и умного на свете, чем ее Игорек, никого больше нет.
Сама же Эльвира никакого интереса не то, что для общества, но и конкретно для Ивана не представляла.
Не работала никогда и нигде. Ни одного дня. Скорее всего, и трудовой книжки у нее не было вовсе. Шлялась вслед за такими «рыцарями», как Игорек. Перебивалась с хлеба на «бормотуху» (дешёвое низкокачественное вино, какое – то плодово – выгодное», например, портвейн «777», который пьяницы называли «Три топора» или «Лесоповал», или «Агдам», окрещеный «Как дам», – от автора). Да и то на «халяву». Так, перекати поле.
Тут же сидел и слушал байки Мельникайте еще один участник последующих событий – Петя Мокрый.
Мокрый – это не кличка, какая-то. Это его настоящая фамилия. Дед его был Мокрый. Отец – Мокрый. Поэтому он также был Мокрый. Вот какое объяснение объяснение.
Хотя все относительно в нашем мире. Практически мало кто знал, что зовут этого парня Петей. Тем не менее все привыкли называть его просто Мокрый. И он не обижался, а откликался, как тот бродячий пес.
Надо сказать, что это был «тихий пьяница». Он даже, если напивался, хотя это было не часто в связи с отсутствием средств, поскольку он, как и все в этой «боевой» компашке, не знал, что такое трудиться, то просто засыпал сидя или сидел и отрешенно смотрел на окружающих.
Он никогда ни с кем не ссорился. Если вдруг его обижали, а такое было и не раз, то он беззлобно реагировал: «А мне фиолетово».
Вообще был безобидный. И безотказный. Именно поэтому в компаниях его часто использовали для похода в магазин за спиртным и закуской. Ну, а потом, как водится, «за ноги», ему наливали. Пете и этого было достаточно. Ведь у самого денег никогда н было. Никто не знал, как он живет, на какие средства. И вообще мало кто знал даже, где он вообще живет.
Такой вот был наш Петя Мокрый.
Хорошая компания собралась в тот вечер во дворе дома Жаркевича.
При этом решался вопрос, что делать дальше, то есть где найти «поддачу на халяву». Именно сегодня эта задачка была трудно разрешимая. Именно сегодня ни у кого из компании вообще не было денег. И на обозримом горизонте не видать было денежных спонсоров. Отсюда и вид у товарищей по борьбе с пьянством и алкоголизмом путем выпивания был не выразительный.
Неожиданно, как манна небесная, к ним свалился Иван.
– Приветик, трудяги!
– Привет, – вяло ответил только Мельникайте, не охотно оторвавшись от своего красноречия и уставившись на подходившего Ивана.
Остальные промолчали. Видимо, появление еще одного желающего выпить на «халяву» не вызвал у них особого интереса. Никто из них даже мысли не мог допустить, что подошедший к ним «друг» при деньгах.
– Чем занимаемся?
Вопрос был риторический. Но нужно же было завязать разговор.
– А то ты не видишь, что мы делаем, – все еще вяло произнес Игорек. – Лучше скажи, чего это ты так сверкаешь, как иллюминация на празднике?
– Да, сеструха моя деньжат и продуктов кое-каких подбросила на прожитье.
Это явно неожиданное и со всех сторон радостное для всей честной компании известие заставило всех встрепенуться. Даже Мокрого. Лица друзей стали принимать благожелательное выражение, глаза заблестели. А как же иначе? Впереди замаячила пьянка. Но все нужно обставить по – порядку. Иначе пойдет не так, как желательно.
– Ну, что ж. Дело хорошее. Что предлагаешь?
– Мокрый! – С чувством собственного величия Иван повернулся к Петру, – метнись – ка у краму (в переводе с белорусского – в магазин, – от автора). Бери на все водяры (водка, разговорное, – от автора).
Он достал из кармана куртки большую часть денег, которые действительно передала ему сердобольная сестра, и передал их Мокрому.
После этого барственно, несколько картинно добавил:
– Сдачи не надо. Да, и закусона не надо. Сеструха подсуетилась.
– Хорошая у тебя сестра, заботливая. Мне бы такую, – мечтательно произнес Мельникайте, потирая руки в предвкушении выпивки. – Ты я смотрю парень толковый, не жмот какой-нибудь. С друзьями делишься. Похвально!
Его слова были как раз подходящими для Ивана. Как бальзам на рану. Он еще больше проникся чувством величия и уважения к самому себе. Как будто угощал компанию за свой счет, а не за деньги сестры.
Тем более, что прекрасно знал, что в переданных ему деньгах есть сумма и из пенсии престарелой матери. Но так получалось, что общался он скорее только с сестрой. Поэтому говорил только про нее.
– Ну, а мы пока ко мне поднимемся. Эльвира порежет что-нибудь для закуси.
Взяв деньги, Мокрый пулей полетел к магазину. У него всегда это хорошо и быстро получалось. Не в первой.
Остальные как бы нехотя, вразвалочку, с беззаботным видом потянулись за Иваном к его квартире.
На кухне совместными усилиями Ивана и Эльвиры закуска была порезана и даже разложена на чистые, вымытые, скорее всего, все той же сестрой, тарелки. Их торжественно внесли в комнату, в которой сразу же проявились ароматы приготовленной еды.
Эльвира еще на кухне облизывалась пересохшие вдруг губы.
А ее дружок Мельникайте, как старший в этой компании, сидя на диване в комнате, потихоньку глотал слюну, внезапно появившуюся и рвущуюся из полу беззубого рта наружу.
Ждать Мокрого им пришлось не долго. Он притащил аж три бутылки водки и две вина. Вино взял потому, что после покупки водки еще осталось какое-то количество денег, которые ему дал Иван. Не пропадать же добру. А красть у своих, он считал зазорным. . Не так был плохо воспитан. Да и побить за это могли сразу и без разбора.
Все чинно расселись вокруг стола в единственной в квартире жилой комнате. Иван присел к Мельникайте на диван, а Маханькова и Мокрый сели на стулья по другую сторону стола.
– Ну, что, начнем? – весело спросил Мельникайте. – Давай ты,– он обратился к Ивану, – на правах хозяина начисляй.
Долго уговаривать того не надо было. Быстренько откупорил бутылку и разлил водку по стаканам. Быстро и молча выпили. Так же быстро и молча закусили.
– Приятственно сидим надо отметить, – радостно провозгласил Игорек.
Остальные только в знак согласия помахали головами. Говорить они не могли, так как рты были набиты едой. Проголодались ребятки и девушка!
– Ну, что, как говорили древние славяне, между первой и второй промежуток не большой, – Мельникайте продолжал руководить посиделкой.
И снова обратился к хозяину квартиры:
– Начисляй.
Иван не заставил себя упрашивать и, опорожнив первую бутылку, раскупорил вторую. Снова разлил водку по стаканам.
Опять молча выпили, закусили. Все шло хорошо, как по маслу.
– Эх, – вздохнул Мельникайте, – куда ни шло, куда не выехало. Давай по третьей и покурим.
Иван уже привычно разлил водку по стаканам. Получалось, что закончили вторую бутылку. Довольно шустро пили ребята. Как говорится: опыт не пропьешь.
Все также молча выпили и закусили.
Пока остальные еще доедали, Мельникайте блаженно откинулся на спинку дивана.
– Нет, что ни говори, а без водки мужику некуда деваться. Да, и бабам тоже, – он подмигнул Эльвире.
Та, как собачка комнатная, согласно кивнула головой. При этом не забывала хватать со стола все, до чего могла дотянуться.
Вот тут бы и насторожиться Ивану. Ведь он прекрасно знал, впрочем, как и все участники этой пирушки, что после такого умиротворенного состояния Игорек быстро становился злым и подозрительным. Тем более водка способствовала перевоплощению этого существа. Такое с ним случалось сплошь и рядом. Тем более, что в этот раз он закусывал меньше всех. Значит, и пьянел быстрее всех.