– Надя тоже обладает способностями… – Вера взглянула на бледное лицо дочери.
– Я? Я не останусь без тебя!
– Надо, девочка моя, для выживания и дальнейшего сосуществования необходимо знание формулы, – Вера отвернулась от Нади. – Надо разделить знание. Это дает нам шансы на спасение… Владимир!
– Да?
– Ты отвечаешь за нее! Балканский полуостров…
– Да, госпожа… – Владимир изобразил само раболепие. – А вы?
– Я и Георгий отправимся к северным землям, там есть где переждать опасность. – Она с тоской бросила взгляд на полыхающие свечи. – «Готовить» я не разучилась… Да и Георгий склонен к обучению. Мы справимся…
– Вне всякого сомнения! – Георгий кинул взгляд на Владимира.
Тот прочел в нем все и «увидел» дальнейшее развитие событий. С печалью перевел взгляд на Веру. Надя молчала.
– Нам необходимо подкрепиться перед дорогой, – Вера взглянула на поднимающегося Владимира. – Только не концентрат, он не даст нужных сил…
В проеме мелькнула выходящая из ресторана пара. Смех. Чаевые официантам. Пожелания всем хорошего вечера.
Они долго целовались на парковке, пока к ним не подошла взволнованная красивая молодая женщина.
– Извините, мой молодой человек не приехал, наверное, что-то случилось… – Она поглядывала на табло своего телефона. – Вы едете не в сторону озер?
– Здесь дорога одна! – рассмеялся мужчина, вытаскивая руку из-под блузки спутницы.
– Простите еще раз, я не местная…
– Садитесь! – девушка протянула руку навстречу Вере. – Мы не бросим вас здесь…
Большой лимузин, качаясь и глухо бухая басами, покатил в сторону садящегося светила. Отполированный металл отражал кровавые лучи солнца. С рабочей парковки ресторана тронулся вслед лимузину вкруг тонированный спортивный автомобиль.
– Владимир, не спеши…– Надя, закусив губу, трогала руку ведущего автомобиль.
– Что с Верой? – Владимир раскручивал авто по дорожной спирали, глядя вслед мелькающим стоп-сигналам.
– Она чувствует кого-то более сильного… – голос Нади дрогнул.
– Она боится? – сверкнули глаза Георгия, сидящего на заднем сиденье.
– Да…– тихо прошептала Надя.
– А ты?
– А я за нее…
*
– Говорят, их было шестеро. – Генрих хлопал в ладоши. – Работаем, работаем! Еще двенадцать часов назад они были здесь… – Он принюхался к ароматам соцветий растений, посаженных в клумбах. – Чем пахнет?
– Розами! – воскликнула одноименная названию цветов девушка.
– Кофе.
– Лазанья, – пожала плечами Саша.
– Первыми увольнениями. – Генрих достал листок бумаги.
Четыре человека, чьи фамилии он назвал, собрались и, сев в микроавтобус, покинули территорию ресторана.
– Работаем, работаем! – Пританцовывая, Генрих отправился в прилежащий к ресторану парк.
– Тебе не кажется, что он болен? – Александр, заходя вглубь здания, потирал виски разболевшейся головы.
– Как и все на земле…– Саша горько усмехнулась.
– Браво, мисс оптимизм! Приз зрительских симпатий…
Персонал ресторана сменился. Из телефонных звонков работников прошлой смены построить что-то связанное в единое целое не получилось. Гуляла веселая компания, сорили деньгами, танцевали танго и самбу. Шумной толпой уехали в ночь, одарив оставшихся щедрыми чаевыми.
Прибежал взволнованный Генрих. Он запыхался, не в силах начать говорить.
– Смотри, как бодрит зеленая парковая зона! – Александр призвал Сашу насладиться внешним видом начальника. – Нам бы туда…
– Не было бы… счастья, да несчастье… помогло, – Генрих наконец-то выговорился.
– О как! – Александр театрально достал ручку с блокнотом. – И на бис…
Выяснилось, что группа, отбывшая по домам, невероятным образом встретилась с парой преступников из сообщества, заблокировав им выход из трехзвездочного отеля, взяли их и уже ведут дознание.
С десяток пар глаз переглянулись, кто с кем мог. Кого на что хватило.
– Верится как-то с трудом…– Александр закрыл блокнот. – Но подкупает простотой. – Он бросил взгляд на Сашу. – Как тебе?
– Ты слишком предвзят! Как топор палача…
Более дюжины человек, «ловящие тень в темноте», наконец-то представили мысленно пойманную цель. Оживление спадает после четверти часа дороги. Жара. Кондиционеры не справляются. Застекольные пейзажи наталкивают на мысли о вечной дороге, о бренности бытия и о вероятном окончании бесконечной погони.
Они были на месте через три часа. На месте были все, кроме подозреваемых. Не вполне адекватные лица опальной команды подтверждали «успех» всей группы.
Генрих был похож на военного диктатора, пережившего поражение в решающей битве. «Его лучшие воины», в прошлом два спецназовца и оперативник, были абсолютно деморализованы. Один выведен из строя физически и госпитализирован. Слюна одного из оставшихся текла изо рта, капая на белоснежную рубашку. Слюна беснующегося Генриха забрызгала стол на ресепшене отеля.
– Такое впечатление, что все бессмысленно, – проговорила Саша, садясь на зеленый ковер газона, протягивая руку к бабочке шоколадного цвета.
– Объективно… – Александр не разделял ее скепсиса, но голова не работала в поисках разумного решения.
Жара. Гонка по кругу. Безвыходность ситуации.
Генрих мрачнеет лицом и сжимается под натиском телефонного разговора. Саша кладет голову на плечо Александра. Как награда – прохладная ночь в отеле. Отдых с паузой в работе – двое суток.
*
Владимир с Надей неслись в спортивном автомобиле по автобанам Европы. Девушка переживала. Владимир переживал вместе с ней. С момента начала их влюбленности прошло более века. Но это не два знающих все друг о друге сморщенных старика, чей симбиоз очевиден и рутинен, подобно тине в заброшенном пруду. Нет. Они открывают друг в друге новые качества, которые только укрепляют их чувства.
– Я впервые без нее… Не требуй от меня слишком многого! – Надя подставляла лицо потоку воздуха, врывающегося в открытое окно.
– Тебе только нужно развить твои гипнотические способности, и мы можем существовать автономно… – Владимир гладил ее по щеке, не отрывая взгляда от дороги. – Только практика дает необходимый опыт.
– Думаешь, это так просто?
– Отнесись к этому легко, как к укладке волос…
Она смогла сконцентрироваться только на третьей остановке. Две предыдущие попытки вымотали Надю. Мелкие морщины усталости и недосыпа паутиной легли на ее лицо.
Полупустой отель. Утренний кофе с омлетом в номер. За окном пение проснувшихся птиц.
Владимир критически рассматривал свое лицо в зеркале, когда услышал невнятность в словах молодой горничной. Он бросил взгляд в проем двери и улыбнулся успеху Нади.
Мулатка лет двадцати, оттолкнув в сторону тележку со своими рабочими принадлежностями, рассказывала Наде о своем детстве, отрешенно глядя в сторону. Жестикуляция слушательницы была похожа на движения дирижера, но более медленные и пластичные.
Владимир с сожалением взглянул на оттенок кожи служащей отеля. Оставив их наедине, спустился в сад. Там одинокий гроссмейстер преподавал уроки шахмат самому себе. Владимир принял вызов. Он играл больше столетия, и попытки пятидесятилетнего игрока загнать Владимира в угол были смешны.
«Зарвавшийся юнец!» – Владимир улыбался происходящему.
Надя появилась к обеду на террасе. Легкий макияж скрыл тень безвыходности на ее лице. Глаза. Глаза светились всеми оттенками коричневого: от светлой охры до темно-бурого. Владимир улыбался осознанности их временного успеха, дающего шанс на спасение. Подтверждением обретения навыков Надей стала путаница официанта во время обеда. Он не отрываясь следил за сверкающими приборами в руках Нади, вслушиваясь в ее убаюкивающий голос. В итоге перепутал заказанные блюда и чеки, отданные возмущенным посетителям.
Они двигались дальше во взятом напрокат BMW восьмой серии. Впереди тысяча километров. Несколько остановок. Позади помутнение рассудка среди служащих отеля. Пропавший уволенный со дня официант. Чья кровь придала сил и уверенности влюбленной паре, мчащейся в уже ставшей редкой серии автомобиля. Глаза их светились чем-то запредельным, а кожа приобрела оттенок свежести.
Тело официанта, обескровленное, схожее с мумией, лежало в пластиковом пакете, прикрытое густой травой придорожной канавы.
Георгий с Верой оставляли после себя не менее кровавый след. Точнее, обескровленный. Эмоциональные срывы Веры требовали поглощения большего количества крови, чем обычно. Георгий не противился этому факту: ведь кровь как наркотик. И доза может повышаться, если кто-то разумно ее не контролирует. Это всегда делала Вера. Но она в данный момент сама бесконтрольна.
После того, как они покинули отель, прошло более суток. Георгий откровенно успел испугаться. Глядя в глаза допрашивающего его, он увидел в них неминуемую смерть. Расхаживающий маятником за спиной дознавателя человек с внешним видом профессионального убийцы лишь дополнял чувство страха.
При задержании Вера попыталась ввести этих людей в гипнотический транс, но в ответ руки преступной пары быстро были стянуты, а рты заклеены.
Следуя логике ведения допроса, дознаватель почему-то однозначно дал понять, что о сообществе все известно. Фактически все. Неизвестны лишь некоторые детали. Полученная следственной бригадой полная информация дает возможность Георгию остаться под программой защиты свидетелей и вполне приемлемую возможность продолжения жизни.
Георгий, услышав это, испугался еще больше – никто не даст ему официально поглощать человеческую кровь. Никто не знает формулу «знания», продлевающего жизнь, сделанного на основе составляющей человеческого тела.
Ведущий дознание увлекся и не обратил внимания, как в открытую дверь вызвали маячившего сзади коллегу. Минутой позже появилась Вера и банальным ударом по голове лишила дознавателя возможности вести допрос.
Они уходили на север в микроавтобусе, хозяин которого с глупым выражением лица позволял Вере скачивать кровь с его толстых, как у быка, вен, стучась головой о заднее стекло.
Георгий бросал алчные взгляды в зеркало заднего вида. Высохшее тело хуторянина было прикрыто ветками деревьев на опушке. Кровопийцы двигались дальше.
– Не понимаю, что тебя так беспокоило? – Георгий держал за руку отдыхающую на пассажирском сидении Веру. – Ты так легко справилась с четверыми. Я думал, мы уже никогда не выберемся…
– Ты не понял… – Вера, не открывая глаз, потянула шею. – Те, кто идут за нами, не дадут нам даже шанса. Это лишь пешки…
*
Александр пробудился от легких касаний. Саша, поцеловав его, надевала шелковый халат. Стая летучих мышей, начиная с самой маленькой, на запястье левой руки, и заканчивая самой крупной, с окровавленными клыками, на спине, «спряталась» в шелке. Татуировку Александр увидел еще вечером после ужина. Но вчера было не до этого. Безудержный секс отодвинул все на задний план.
В ней все казалось идеальным. Интеллект. Неординарность мышления. Амбиции. Внешность, тело. И конечно, секс. Что для него являлось немаловажным. Как, впрочем, и для всех.
– Кофе?– она сверкнула зубами в улыбке, поправляя влажную от воды челку.
– Ты варишь… сама?
– Я, конечно, не кофемашина, но тоже кое-что могу…
– Хвастайся! – Александр отправился в душ.
Завтрак был переполнен флюидами и прерван посланником Генриха.
Начальник пил капучино между короткими подготовленными фразами, при этом он не забывал «напоить» свою рубашку. Пятна темнели на материи, вызывая усмешки присутствующих.
Присутствовали и новенькие – два научных сотрудника. Специалисты в области гипноза. Женщина напоминала повзрослевшую Пеппи-длинный чулок, мужчина – нереализовавшегося отличника. Они совместными усилиями вывели из транса трех сотрудников, контактировавших с преступниками. Один из четверки был госпитализирован с травмой головы.
Выход из транса дал мало информации. Они сообщили то, что и так все знали. Генрих вторично отправил их домой с наставлением: при возникновении рецидива появления в их поле зрения преступников в контакт не вступать, а связаться с Генрихом. Он повторял это до посадки аутсайдеров в автобус. Видимо, закладывая это на подкорку головного мозга отбывающих.
– Может, стоит разделиться по группам и, следуя по второсортным отелям, выявить, где налицо «невминоз», – Александр зевнул, забыв прикрыть рот ладонью, – среди персонала, тем самым определить направление движения преступников?
– В принципе, не лишено смысла… – Генрих потряс пустым стаканчиком и все-таки попытался из него глотнуть. Отбросил в сторону с сожалением.
– По-моему, здесь повсюду невменяемые, – проговорил аналитик с лицом боксера-тяжеловеса.
Александр переключился полностью на Сашу, утащив ее в конец автобуса.
– Эта татуировка…
– Она не для всеобщего обозрения! – Саша показалась чересчур резкой.
– Я понимаю…
– И не для внутренней полемики! – Она вскинула красноречиво руку вверх открытой ладонью к нему.
Александр покивал головой ее гордому профилю и погрузился в бульварное чтиво.
Специалисты по гипнозу двигались вместе с ними. Масками восковых фигур они белели в плотно зашторенном автобусе.
Александр повернулся к мирно сопящей Саше и взглянул на шелковистость ее кожи.
– И запомни: то, что произошло ночью, ничего не значит, – проговорила девушка, не открывая глаз.
– Аналогичное хотел тебе сказать и я, – на ухо Саше прошептал Александр.
*
– Это так символично! – Надя умиленно смотрела на окрашенное багровым цветом здание музея.
– Не была еще здесь? – Владимир держал ее за локоть.
– Даже не знала о его существовании…
– Ты так красива в свете заката… – Владимир потрогал ее блестящие медно-красным локоны.
– Ты меня смущаешь!
– Ого!
Надя рассмеялась. Две перекрикивающиеся между собой птицы замолкли, услышав ее смех.
– Зайдем?
– Но он закрыт, – проговорила она сквозь смех.
– В любом музее есть сторож, – Владимир тянул ее за руку ко входу, – который всегда готов пустить поздних посетителей и стать гидом. Преимущество в том, что они всегда знают больше об экспонатах и готовы поделиться с тобой этими знаниями.
Дом-
музей графа Дракулы.
– Графа Трахалы, – засмеялась снова Надя, глядя на табличку.
– Не оскорбляй святыню, – скрипнул незакрытой дверью Владимир.
Сторож оказался довольно-таки молодым и приветливым. Ноль удивления ночным посетителям. Напротив, он словно ожидал их. Объяснение было простым: пары частенько заглядывают сюда именно ночью, для «затачивания» остроты своих эмоциональных ощущений. Романтики…
Сама экскурсия была довольно скучной: обшарпанные экспонаты напоминали скорее свалку манекенов, чучел животных, летучих мышей, а заезженная история самого графа требовала аранжировки на новый лад.
Но зато успешно практиковала гипноз Надя, а затем и Владимир приготовил «свежеотжатые» напитки. Они уложили подобное мумии тело сторожа в гроб, принадлежащий графу, и слегка похулиганили с экспонатами.
– Знаешь, – глаза Нади светились неподдельным чувством, – сегодня утром я открою тебе формулу.
Владимир театрально прикрыл рот ладонью. В нормальном обществе это означало бы: «я твоя навечно, до последнего вздоха!», здесь – «до последней капли крови»…
*
Они стояли возле церкви. Ее покосившийся силуэт в вечерних сумерках мог стать «визитной карточкой» любого фильма ужасов. Заброшенная, застоявшаяся годами мрачность.
– Это безумие! – Георгий, не веря в услышанное, смотрел на символ святости, венчающий крышу. – Я не был в церквях с моментов похорон в прошлой жизни. Даже не вспомнить, как это было в последний раз…
– Это единственный способ передать тебе «знание». – Вера не смотрела на Георгия – изучив его за много лет, она знала реакцию на произнесенные слова. – Только венчание даст нужный эффект и полное понимание «знания»…
– Может, не стоить так спешить? – голос Георгия предательски дрогнул.
Вера обернулась, резко сверкнув отражением блеклой луны в глазах. Оскалила белоснежные зубы.
– Уже вчера было поздно спешить… – она усмехнулась горько. – Поверь мне, Георгий, так будет лучше для всех, если что-то случится…
– Не может ничего случиться! – Георгий застыл в порыве, встретив ее красноречивый жест.
– Позаботься о Наде…
Она взглянула на луну и, взяв Георгия за руку, повела его в храм к алтарю.
Венчание проходило в атмосфере, схожей с апокалипсисом. Священнослужителя трясло предсмертными судорогами. Свечи то гасли, то зажигались. Лики святых кровоточили. Только образы демонов, застывшие в вековых поражениях в битвах на фресках и росписях, выражали своими образами триумф, словно зло победило все на земле и под ней тоже.
Свечи погасли под клятвы вечной преданности. Проводящий обряд, едва дыша, корчился на полу под распятьем.
Они вышли из храма, наполненные новым для них чувством. Вера обретала новое счастье неоднократно, но впервые ее избранник имел право на жизнь.
Брачная ночь в пятизвездочном отеле дала право на продление жизни – их искали в более низкосортных «приютах».
Молодая путешествующая по миру ирландка приняла приглашение на ужин интересной пары. Ее отвлеченный взгляд блуждал по пентаграмме, нарисованной на стене, она ловила взором тени от горящих свечей. Вера сливала ирландскую девственную кровь. Георгий, алчно сверкая глазами, готовил «знание», мысленно повторяя наконец-то узнанную формулу.
Отправив ирландку к себе и даря тем самым ей жизнь, «молодожены» во всполохах свечей поднимали бокалы, наполненные кровью животворящей. Поцелуи. Звон дорогой посуды, красивые слова и признания. Нежность. Клятвы под утро.
Георгий, стоя в душе, разглядывал свое отражение. Молодое, не имеющее ничего общего с вековым долголетием тело. Свежее лицо с утренним оттенком румянца. Глаза светятся долгожданной свободой. Освобождением доминирующей натуры от долгого гнета матриархата.
Еще раз улыбнувшись своему неувядающему отражению, он вынул клинок древнего мастера, изготовленный из серебра. Он верил в святость, не являясь святым.
Раздался крик летучих мышей за окном, когда в тело, укрытое одеялом, вошел клинок. Женский вскрик и хрип. В зашторенном утреннем полумраке темнели багровые пятна на светлой материи.
Это был триумф, и триумфатор был пьян своей долгожданной победой. Он открыл мини-холодильник и достал графин с красной субстанцией, прижал холодное стекло к виску, в котором отдавались удары сердца. Он блаженно улыбнулся и налил из графина большую порцию. Теперь он мог себе это позволить. Глоток. Гримаса непонимания на лице. Блеск осознанного ужаса в глазах. Ноги подкосились, опуская тело в кресло.
Вскочив, Георгий отбросил окровавленное одеяло в сторону. Улыбающаяся застывшая маска смерти на лице мертвой ирландки. Его вырвало на остывающее тело. Организм отторгал неоживленные клетки человеческой составляющей. Георгий ступил на первую ступень лестницы, ведущей к смерти.
– Как низко опустился мир, увидев тот предательский поступок, держа меня на высоте, чтоб виден был я всем издалека…
Дорожная сумка. Отобранный гардероб. Еще есть время. Он успеет найти ее и вымолить прощенье.
*
Они лежали в объятиях друг друга. Каждый раз, словно в первый. Испитая кровь добавляла новых ощущений и в секс. Она наполняла слияние двух тел то нежностью, то безумной страстью – всем тем, что таили в себе клетки крови уже обычно несуществующих людей. Их уже не было, а их чувства, эмоции, сексуальные фантазии бушующим океаном бурлили во влюбленных.
Всегда что-то новое. Но по-прежнему сверкающие глаза партнерши убеждали Владимира, что чувства Нади к нему все еще сильны. И никакие примеси чужих кровей не гасили этот блеск, сверкающий даже в полной темноте. Вот уже больше века.
Но только сегодня блеск ее глаз прерывисто тускнел. Владимир понимал: какая-то назойливая мысль, приходящая к ней во время акта любви, омрачала сияние влюбленных глаз.
Надя оттягивала открытие формулы «знания». Но он не настаивал. Открытие формулы ассоциировалось с прощанием. Владимир этого не хотел, несмотря на то, что это открытие означало доверие. То безграничное доверие, которое существует между любящими людьми.
Раздался сигнал о принятии сообщения телефоном.
«Вера» и «Мама», – произнесли они одновременно.
В карих глазах Нади блеснули страх и надежда. Владимир разжал объятия. Он понял, что открытие формулы «знания» отсрачивалось до получения этого сообщения.
«Это не Владимир!» – Сообщение «вырвало» из Нади крик радости.
Она бросилась снова в объятия Владимира. И блеск ее глаз уже не тускнел во время близости.
*
Они медленно, словно сонные мухи, двигались по номеру гостиницы. Криминалисты возле скорченного женского тела жертвы. Возле графина с темной жидкостью. Аналитики друг возле друга. Генрих – от одних подчиненных к другим. Он изрядно потел.
– Жидкость – в колбу и в холодильнике срочно в аэропорт, там чартер… – Генрих столкнулся взглядом с Сашей. – Срочно, все очень срочно…
– Какая спешка, а? – Александр разглядывал внешний вид подруги – она сильно волновалась. – Свидетели в один голос заявляют, что мужчина в явной спешке покинул номер, а соответственно и гостиницу, около семи утра, что-то бубня под нос, сел в роскошный автомобиль. Подозреваемый номер один…
Александр откровенно не понимал волнения Саши и ее алчных взглядов, бросаемых на переливаемую из графина в колбу субстанцию.
– И единственный, как я понимаю. Хотя мое непонимание достигает запредельного уровня.
На его слова мало кто обращал внимания. Только Саша, приблизившись к нему, процедила сквозь зубы:
– Может, заткнешься хотя бы на время!?
– На то время, за которое ты мне все объяснишь? – Александр выражал высшую степень спокойствия.
– Только в следующей жизни…
Саша была сама на себя не похожа: ее глаза горели огнем хищницы, движения потеряли оттенок грации и напоминали уверенного в себе бойца. Такая трансформация вызывала в Александре двойственные чувства.
– Хорошо, я подожду, – проговорил он, отвлекаясь со всеми на найденную улику. – Что там миг длинною в жизнь…
Серебряный клинок. Визуально 17 век, с остатками крови и гравировкой на лезвии.
«Не ради смерти кровь течет, а жизни продолжая».
– С таким девизом ни один враг не страшен! – Александр улыбнулся прочтенному Генрихом. – А перед маркетинговым отделом компании, производящей медицинские инструменты, так вообще рынок капитулирует…
Слова Александра вызвали ухмылку коллег, недовольство начальства и отчужденный взгляд Саши. Он вышел на свежий воздух, считая себя лишним в номере. Он не находил себе места в этой команде: есть криминалисты, есть «псы», которые пойдут по следу, – он здесь зачем?
Александр всегда считал себя одинокой ищейкой, работающим на голосе своей интуиции. Которая, как правило, основывается на опыте. У него его было маловато. Возможно, гены…
Саша!
Лабильный психотип Александра не давал ему необходимой стабилизации настроения. В прошлом ему помогал алкоголь. Даже умеренная доза «ровняла» его. Он по памяти побрел в бар гостиницы.
*
Георгий, ледоколом рассекая толпу, несся по перронам вокзала, разглядывая лица отъезжающих. Он не обращал внимания на крики в его адрес. Он искал Веру. Он искал продолжение своей жизни. Смерть медленно шла за ним. Георгий бежал от нее.
Но проще найти черную кошку в темной комнате. Вера вряд ли двинется в запланированном ими ранее направлении. После событий сегодняшнего утра это очевидно.
Он сам допустил ошибку. Смертельную ошибку. Ступил в капкан. Когда он выдал свои намерения? А может быть, Владимир? Он всегда ненавидел Георгия.
Толпы людей возле отходящих поездов. Нет самого главного для него человека на земле. Лица сливаются в одну белеющую массу.
Вид Георгия неадекватен. Недоуменные взгляды пассажиров и их провожающих. Доносится речь звонящего в службу спасения с заявлением о ненормальности человека. Георгий проходит сквозь двери вагона к следующей платформе. Там силуэты в форменной одежде. Еще вагон. Еще платформа. Он успевает зайти в вагон отходящего поезда. Второй этаж.
Попытка отдышаться затягивается. Попытка успокоиться срывается. Мозг червем точит мысль: это уже старость, а за ней широко шагающая смерть.
Как все поменялось в одно мгновенье. Неплохой подарок на венчание. Спасибо, Вера! Но какой цинизм – дать состариться за короткий промежуток времени и умереть… Уж лучше бы отдали тело на растерзание крысам парижских помоек!
Но нельзя сдаваться: еще есть время, есть шансы на выживание, а значит, на борьбу. Есть телефон тех людей, случайные встречи с которыми год назад открыли глаза на существование себе подобных. Точнее, на относительно похожих существ, питающихся кровью. Это низкосортная каста относительно Веры, Нади и остальных, они могут лишь продлевать свое существование, не омолаживая тело. Сохраняя только тот возраст и то физическое состояние, в котором они стали кровопийцами.
Случайная встреча Георгия с представителями этого общества в одном из ночных клубов породила интерес к его персоне. Неизвестно, по каким признакам они классифицировали себе подобных, но Георгий сразу взглядом выделил, определяя компанию второсортных в огромной толпе обычных людей. Его узнали тоже.
Маленькой слабостью Георгия была женская кровь. Жертвами же их преступной четверки были в основном мужские особи. Вера знала эту слабость Георгия. Возможно, это шло из прошлой жизни настоящего Георгия: может, он был женщиной до реинкорнации. Или это же своеобразная месть за неудачные попытки, связанные с половым бессилием в реальной прошлой жизни Георгия. Так или иначе, Вера, закрывая глаза, позволяла брать частицу «капель крови животворящей» и отпускала по ночам Георгия.
В ночных клубах в основном уже под утро в кабинке туалета он сливал с бессознательных особей женского пола кровь и растворял в ней «знание». Выпивая, ловил своеобразный кайф. Нет, это не омолаживало, так как свежая кровь была неподготовлена. Это давало короткий, штурмующий мозг и тело эффект. Среди употребляющих наркотики называемый «приходом».
Он встретил компанию кровопийц снова в одном из клубов. Но этот раз внешний вид Георгия шокировал второсортных. Он понял причину подобной реакции: Георгий выглядел помолодевшим. Осознав собственную ошибку, он испугался.
Вера, зная про визуальные контакты с кровопийцами, вряд ли отпускала бы Георгия. Понимая это, он молчал. Теперь, дрожа под удивленными взглядами, жалел об этом.
– Отличная омолаживающая маска! – сарказм одного из представителей второсортного подтвердил опасения Георгия. – Лет пятнадцать снимает как минимум.
Высокая фигура, облаченная в черное, возвышалась над Георгием. Убеждать оппонента в том, что тот обознался, было бессмысленно: Георгий перекинулся с ним в прошлую встречу парой слов возле стойки бара.
– Всего лишь уколы, растягивающие кожу лица, – улыбнулся жалко в ответ Георгий.
– Обсудим…
Георгию без всяких предисловий дали понять, что о существовании четверки известно. Что раскрытие формулы «знания» всего лишь вопрос времени. За этим стоят большие люди. И он (Георгий) может стать одним из членов общества этих больших людей, если он ускорит процесс…
Георгий тогда чудом ушел. Спас рейд наркоотдела в заведении. Он прекратил свои похождения по клубам, вызывая интерес тем самым у Веры. Тогда он жалел о случившемся.
Теперь нет. Напротив, он листал книжку с визитками в поисках ставшего так необходимым телефонного номера. Его лицо казалось мертвенно-бледным в свете станционных фонарей, проносящихся мимо окна скоростного поезда.
*
– Мы встретимся снова, – восторженно прошептала Надя, нарушая чуткий сон Владимира. – Встреча не за горами…
– Что там? – Владимир мгновенно отреагировал на ее голос, путаясь в шелке постели.
– Жрица и десять пентаклей… – Надя сверкнула отражением ночника в глазах.
Для Владимира это был темный лес в ночное время суток. Надя собрала в колоду карты, разложенные на простыне.
– Мы скоро встретимся с мамой, так гласят карты…
Владимир попытался выразить восторг словесно.
– А карты не врут! – Надя вскочила, улыбнувшись, закатила глаза и, пританцовывая, закружила по комнате.
– Отметим? – Владимир размял отдохнувшее тело.
– Хочется чего-то свежего, такого поющего, словно тенор, подражающий пению птицы, такое соло утренней звезды… – Надя мечтательно закрыла глаза.
Он обнял ее, ощущая возбуждение женского тела. Глаза ее открылись. Она закусила губу.
– А не подойдет рок-звезда подвального пивного паба? – Он рассматривал светящиеся близко глаза. – Я видел афишу в вестибюле гостиницы…
– Как можно так омрачать эмоциональный подъем, смешивая его с отбросами рок-культуры? – Надя театрально надула губы.
– Тогда найди нам оперного певца сама.
– Без проблем…
Владимир одевался, понимая, что она найдет то, что хочет.
Уже сидя в такси, она тыкала в его лицо программкой предстоящего в хор-зале концерта. Напевая при этом припев хита исполнителя, покорившего музыкальный олимп.
Ничего общего с оперным певцом. Музыканты, исполняющие рок-оперу. Зал заведен до предела. Даже Владимир, не являющийся поклонником подобного направления, попав в атмосферу, созданную безумным ритмом и рвущими внутренности гитарными струнами, сам того не замечая, становится фанатом рока. Он двигается в ритме вместе с толпой. И только Надя, стоя перед сценой без движения, похожа на брошенного ребенка возле бушующего океана.
Во всем этом «рок хаусе» солист находит взглядом именно ее. Он порабощен этим штилевым спокойствием. Именно она уходит с ним за кулисы. Именно она сливает кровь с находящегося в трансе рок-певца.
Остальное – отработанные до автоматизма манипуляции. Подготовка крови. Смешивание со «знанием».
Нет никакой песни утренней звезды. Есть эмоциональный драйв, переходящий в безумный ритмичный секс. С горящими друг напротив друга глазами, схожими с лазерными пушками концертного зала. Укрывающая шелком сплетение тел простыня – как занавес финальной части представления.
*
Вера бежала. Бежала от чего-то ужасного. Интуитивно она понимала: сила, идущая за ней, беспощадна. Поэтому она отвела от себя дочь. Она знала: Владимир умрет, но не отдаст Надю никому. Или умрет вместе с ней. Она также знала, что именно Георгий – слабое звено цепи. Тяга к власти всегда читалась в нем. Существование в атмосфере феминизма увеличивало силу стремления. Власть любой ценой. Ценой предательства? Да! Вопрос времени. Георгий был миной замедленного действия. Ее необходимо было обезвредить. Она это сделала.
Георгий с самого начала легко поддавался гипнозу. Вере не стоило абсолютно никакого труда «убедить» его в том, что он занимается сексом с ней, а не с холодной блеклой ирландкой. А приобретение серебряного клинка месяцем раньше лишь подтвердило намерения иуды.