Забавные рассказы

Плавучие буровые установки

«Борт стен долфин» утонула первой

Из КПП «Холмск» меня перевели на КПП «Александровск», что располагался в городе Александровске-Сахалинском, на севере острова. Весь период навигации здесь мы находились в вечных командировках. В один из зимних дней мне пришлось оформлять на отход плавучую буровую установку «Борстендолфинг». По-моему, она принадлежала американцам и после оформления должна была на буксирах уйти в Японию, а оттуда уже дальше, куда прикажут.

В пункт назначения я отправился, естественно, на местном поезде. Ну, для тех, кто знает здешнюю обстановку, это неудивительно. А кто не знает, поясню. На Сахалине в те времена повсюду были узкоколейки, по которым курсировали маленькие японские поезда. До города Оха тоже ходил такой небольшой состав – вагонов пять или шесть. На нём добирались на вахту нефтяники и местные жители. Проехали мы совсем немного, и километрах так в пятидесяти от станции начались проблемы. Зимы на острове снежные, с буранами и метелями. Если кто читал «Каторгу» А. П. Чехова – это как раз про те места.

Железную дорогу замело, и поезд застрял в снегу. Поскольку дорога одноколейная, прислать поезд для очистки пути из Александровска-Сахалинского нельзя – он не сможет нас объехать. А вызывать из Охи очень уж далеко, сами посмотрите по карте и поймёте, о чем я толкую. Пришлось мне и другим пассажирам брать в руки лопаты и, как в фильме «Как закалялась сталь», очищать железнодорожное полотно от снега. Затем ехали дальше, и такие остановки происходили через каждые двадцать-тридцать километров пути. В общем, пока доехали, и согрелись, и силовые упражнения поделали.

Вот столько снега выпадает на Сахалине

А дальше, взяв необходимые документы, мы с членами комиссии на вертолёте полетели на буровую. На ней предусмотрена посадочная площадка, куда вертолет благополучно приземлился. Высадил нас и улетел по своим делам. А мы начали процедуру оформления. Скажу так: это на картинке буровая выглядит маленькой, и кажется, что её можно осмотреть за один час. На самом деле это десятиэтажный дом, стоящий на трёх мощных металлических лапах, которые поднимаются и опускаются на электромоторах.

Только к позднему вечеру мы смогли обойти все каюты и рабочие места, проверяя документы и сверяя их с личностями предъявителей. Естественно, не отвлекаясь на обед. Восемьсот человек экипажа и обслуживающего персонажа – это вам не шуточки.

К концу проверки лица уже двоились в глазах и приходилось фокусировать взгляд, выбирая, с каким из них сличать паспорт. Голос подсел, и слова: «Пограничная служба, прошу предъявить документы!» – вырывались из горла с хрипотой и болью.

Но вот оформление закончено, судовые роли и паспорта проштампованы дата-штампом. Все облегчённо вздохнули. Мы могли отправляться на берег, а плавучая буровая установка – поднимать свои лапы и на буксирах идти в Японию.

«Хакури IV» утонула второй

Но погода внесла свои коррективы. Пока мы занимались проверкой, поднялся пятибалльный шторм. Вертолёт, естественно, прилететь не смог, и мы всей комиссий вынуждены были задержаться на буровой, оформленной на отход. Я доложил в порт по линии связи иностранцев, а те передали нашим, что до окончания шторма мы остаёмся на вражеской территории.

После разговора с капитаном нам выделили отдельную каюту, куда доступ посторонних лиц был ограничен. Как и положено, я организовал у входа в неё дежурную службу. Еду нам приносили прямо в каюту, ходить никуда не надо было.

В каюте имелся телевизор, а также видеомагнитофон, возле которого лежала целая стопка видеокассет. Я попросил через переводчика показать, как пользоваться видеомагнитофоном, ведь для нас это было тогда в диковинку. Конечно, общее представление о том, что такая аппаратура существует, мы имели, но пользоваться ею никому из нас не доводилось.

Это было начало восьмидесятых. Трое суток мы сидели на буровой и за это время пересмотрели все видеокассеты. Даже спать не хотелось, такими интересными оказались фильмы, хотя, как понимаете, без перевода на русский язык. По большей части, конечно, это были ужастики: «Тарантула», «Гризли», «Челюсти», «Живые мертвецы» и прочее. Но попадались и фильмы про бойцов карате и дзюдо, видимо, особенно любимые японцами, поскольку в них они всегда побеждали, как я понял, корейцев и китайцев.

Кормили нас непонятно чем, привычного борща и картофельного пюре с котлетами не было. Похоже, это всё были в основном морепродукты. Я ещё пошутил, мол, хорошо, что не к французам попали, а то лягушачьих лапок бы накушались.

Но вот непогода утихла, прилетел вертолёт и забрал нас с этой буровой. За три дня она так надоела, что я тогда в сердцах подумал: «Чтоб ты утонула, железяка».

Теперь я понимаю, что зря я так подумал. Но это теперь. А тогда весь экипаж буровой был вывезен в Японию на обслуживающих судах, а оставшиеся для буксировки подняли лапы и, прицепив буровую к двум буксирам, направились к берегам Японии.

Буровая «Оха – 3» исчезла с радаров

Через два дня буксировки уже в нейтральных водах буровая попала в шторм и затонула. Хорошо, что экипаж удалось спасти в полном составе. И то благодаря тому, что их сопровождали наши пограничные корабли, они-то и вызвали спасателей.

Немного позже я оформлял на отход уже чисто японскую буровую «Хакури четыре», и она разбилась о камни. Хотя в этот раз я не желал ей ничего плохого. А ещё регистрировал документы на нашей буровой «Оха один», которая, к сожалению, тоже утонула при переходе. Больше меня начальник на оформление буровых не посылал.

Животные

Мы не спим с Трезором на границе

Ещё во время обучения в пограничном училище, я ходил на курсы военного переводчика, организованные нашим Авербахом – это руководитель кафедры иностранных языков. Изучал немецкий и, естественно, готовился стать военным переводчиком именно по этому направлению. Конечно, рассчитывал, что меня пошлют на западные границы нашей страны. Но получилось все с точностью до наоборот – отправили меня на восток нашей страны, а там немцев и днем с огнём не сыщешь.

Впрочем, я не опустил руки и, познакомившись с местной переводчицей английского, начал брать у неё частные уроки. Но все понимают, что после немецкого языка английский учить сложнее. Как ни стараешься, всё равно читаешь английские буквы как немецкие, и получается совсем не то, что нужно. Признаюсь, английский язык я так и не смог освоить.

И тут сенсация: в порт пришло иностранное судно с экипажем, говорящим на немецком. А переводчиков с немецкого на КП нет, все оказались англоязычными. Я, естественно, чтобы попрактиковать свои уже постепенно теряющиеся языковые навыки, попросился переводчиком в комиссию по оформлению. Начальник КПП «Холмск» Горовой Алим Николаевич разрешил, и я полетел как на крыльях, по пути вспоминая всякие немецкие фразы типа: «Битте, аусвайс папирус!», «Ир наме, ир форнаме, ире динсград» (это я пишу немецкие слова русским шрифтом).

Оформление проходило весело, капитан судна был из американских немцев и принципиально набрал к себе в команду только тех, кто владел его родным языком. Оказалось, я довольно неплохо говорю на немецком, поскольку капитан меня хорошо понимал. Я же улавливал смысл его речи больше интуитивно, поскольку он говорил, как тогда было модно, с баварским акцентом. Хотя, если честно, я понятия не имел, что такое баварский акцент.

Закончив оформление по своей части, пограничники пили предложенный капитаном чай. А фитосанитарный контроль у нас проводила симпатичная женщина, очень похожая на балерину Волочкову в молодости. Высока, стройна, всё при ней, а лицом просто богиня. Удивительно, как она ещё оставалась не замужем! Мужики, оказывается, боятся красивых женщин. Видимо, понимают, что красивая, женщина – это клад, а нашедшему его по нашим законам достаётся только двадцать пять процентов.

Так вот она ни с того ни с сего вдруг задает капитану вопрос:

– Скажите, а у вас на судне есть животные, звери, птицы?

Я перевёл её вопрос капитану, и он, встрепенувшись так, радостно ответил:

– Животные? Конечно, есть, сейчас мы их вам покажем.

И отдал команду одному из своих подопечных. Тот бросился исполнять.

Мы ожидали увидеть кого угодно – обезьян, попугаев, крокодилов, питонов, собак или кошек, но только не это. Можете себе представить наше удивление, когда в кают-компанию привели двух негров. И капитан при этом галантно улыбается и говорит:

– Вот, пожалуйста, наши животные, полюбуйтесь.

То ли я неправильно перевёл вопрос нашей докторши, то ли он меня не так понял, но сцена была примерно, как на картине Репина «Не ждали». Вот расист проклятый!

Мы расценили это как дискриминацию и насмешку над чернокожими, поскольку мы тогда любили всех негров мира. Выразили ему официальный протест и покинули судно. На оформление судна на отход я уже не пошёл в знак возмущения расистскими наклонностями капитана судна.

– Свободу Луису Корвалану и Анжеле Дэвис! – кричали мы тогда на митингах протеста, и называть негров животными, в нашем понимании, было верхом цинизма. Правда, после фильма Балабанова «Брат-2» я как-то стал относиться к неграм иначе, я бы сказал, с настороженностью. Видимо, время лечит.

Акулы

К нам на КП «Шахтёрск» должна была приехать комиссия. Естественно, позвонил командир, приказал наловить к приезду комиссии рыбы и чтобы повар сварил уху. Я попытался объяснить, что у нас штормит и это опасно, но он был непреклонен. Ну, на то оно и начальство…

Построил я своих бойцов и объявил приказ командира: взять лодку, невод и, несмотря на шторм в три балла, наловить рыбы. Предложил выйти из строя добровольцам, кто хочет испытать свою судьбу. Смельчаков нашлось немало, и из них я выбрал тех, кто хорошо умеет плавать и управлять лодкой. Таких оказалось шесть человек. Переоделись в сменное обмундирование, на ноги – кеды, потому как в сапогах опасно: если зачерпнут воды, спасать будет тяжелее.

Лодку на волокуше (длинная веревка) потащили вдоль берега к месту предполагаемого рыбацкого счастья. Со стороны это выглядело, наверно, забавно – точь-в-точь как на картине Репина «Бурлаки на Волге». Хотя нам было не до смеха. Доставив лодку к месту рыбалки, уложили в неё сети и, посадив на весла самых сильных, начали заводить сети в море.

Во время шторма к берегу идет очень сильная волна, и, если лодку не держать поперек, её опрокинет. Поэтому я поставил перед бойцами задачу идти строго под прямым углом к берегу. Конечно, на каждом из них был спасательный жилет, а верёвку от лодки мы отвязывать не стали, чтобы, если что, дёрнуть с берега и поставить лодку поперек волны.

Довольно долго они барахтались на одном месте, поскольку волны, накатывая одна за другой, то и дело возвращали ловцов на исходную позицию.

Но вот вроде как наступило временное затишье, и ребята рванули в море, по ходу сбрасывая невод в воду. Когда невод уже весь раскатали, после затишья вдруг поднялась такая высокая волна, что они исчезли из вида, правда, всего на несколько секунд. Я дал команду резко тянуть за веревку, привязанную к носу лодки. Лодку быстро развернуло на сто восемьдесят градусов, и мы потащили её к берегу. Хорошо, что на бойцах были оранжевые жилеты – мы хотя бы видели, что их не смыло в море и можно продолжать тянуть лодку к берегу.

Наконец лодка оказалась на берегу. Ребята были с ног до головы мокрые, но удары стихии перенесли мужественно. Ухватившись за веревки с обеих сторон невода, с трудом стали вытаскивать его. И когда в воде оставался только кошель невода, увидели, что в нём трепыхается целый косяк огромных рыбин. Ну, думаем, повезло, наверно, на косяк кеты попали. А кета – рыба крупная, иногда её длина может достигать трёх метров.

Вытащили мы невод на песок и, открыв кошель, ахнули: в нём билось штук двадцать акул-селедочниц. Я, как и все солдаты, до этого видел акул на картинках и в кино, но, чтобы вот так, вживую, да ещё сразу столько – это, конечно, впервые.

Мимо нас по отливу проезжал на телеге мужчина, местный кореец. Увидев наш улов, остановил лошадь, подошёл поближе.

– А зачем вы акул ловите, они же несъедобные, – с удивлением уставился он на нас.

– А мы их и не ловили, мы горбушу хотели поймать или кету, а попались эти, – ответил я ему.

Он немного подумал, а потом предложил:

– А давайте я заберу акул, а вам взамен горбуши дам?

– А зачем тебе, если они несъедобные? – настала моя очередь удивляться.

– Так я их мясо переработаю и собакам скормлю, – объяснил кореец.

Ударили по рукам. Я отправил с ним на возе двух бойцов, которые должны были забрать горбушу, а с оставшимися мы, как бурлаки, опять потащили лодку вдоль берега обратно. Но одну акулу всё же прихватили с собой, чтобы остальному народу на КП показать невиданную доселе рыбу. Всё-таки диковинка, как ни крути.

Прибыв на КП, уложили акулу в кухне на стол и начали по очереди водить бойцов для осмотра, как на экскурсию. Узнали о нашем улове и портовые рабочие, попросили и им показать акулу.

Одна девушка даже руку засунула в пасть акулы – хотела попробовать остроту её зубов. Но как только дотронулась до зуба, сразу порезала палец, причём кровь хлынула, как из вены. То ли у акул слюна такая, то ли от страха сердце у девушки начало сильнее биться.

Быстро промыли рану перекисью, забинтовали палец и отправили её к доктору. Среди любопытных рабочих оказался и местный рыбак. Он сразу сказал:

– Командир, если позволишь, я тебе из неё такую уху сварю, что пальчики оближешь. Только уговор – печень акулы я забираю себе.

Что ж, на том и порешили. Принялся он за дело. Комиссия должна прибыть к восемнадцати часам вечера, время для приготовления ухи ещё есть. А тут как раз мои бойцы принесли и горбушу, выменянную у корейца. Оказалось, мы здорово лопухнулись по незнанию. Дело в том, что из плавников акулы получается вкуснейшая наваристая уха, а печень акулы – замечательное лекарственное средство, как и печень медведя. Но руки жали, договор был – нужно выполнять.

Наш повар принялся варить уху из горбуши, жарить её и, отделив кости, перекручивать на котлеты. Если в фарш рыбы добавить немного куриного мяса, получаются прекрасные котлеты. В общем, на кухне все скворчало и булькало.

Встреча комиссии

В целом к приезду комиссии мы были готовы: казармы приведены в порядок, внешний вид бойцов тоже. В виде небольшого инструктажа напомнил всем о том, какие вопросы лучше не задавать. Проверяющие прибыли вовремя. Встретив их, я доложил обстановку и предложил немного отдохнуть с дороги и начать с ужина – поди все проголодались.

Комиссия была не против, и, приведя себя в порядок, все явились в столовую. Здесь их уже ждали уха из горбуши и картофельное пюре с рыбными котлетами. В этот момент появился и работник порта с кастрюлей ухи из плавников.

– О, вижу, что успел как раз к ужину, – провозгласил он и поставил кастрюлю на деревянный кружок.

Я сделал знак повару убрать кастрюлю на кухню. Тот кивнул и быстренько унес её из столовой.

– А что это за блюдо принес местный житель? – заинтересовалась комиссия.

– Это сюрприз, – сказал я и быстро прошёл на кухню, чтобы попробовать, что он там приготовил.

Открыв кастрюлю, зачерпнул содержимое ложкой и обомлел. О, это было что-то божественное, такой ухи я ещё никогда не пробовал! Выйдя к гостям, объявил:

– А в качестве сюрприза вам – уха из плавников акулы. Желаете отведать или нам оставите? – как бы подзадоривая, спросил я.

– Я что-то слышал об ухе из плавников акулы, по-моему, её варили пираты, – отозвался кто-то из комиссии.

– Так давайте и мы попробуем, – подхватили остальные.

Я сделал повару отмашку, и тот быстро поставил перед каждым по тарелке с ухой. В продолжение мысли о пиратах я предложил:

– Так, может, тогда и по кружке рома налить, чтобы уже по-настоящему ощутить вкус пиратской жизни?

Все дружно закивали, и я принёс из сейфа бутылку рома. Ужин, скажу я вам, получился отменный: то ли ром подействовал, то ли уха помогла, но и комиссия, и мой начальник остались довольны.

– Хорошо работаешь с местным населением, уважают тебя – кушанья всякие диковинные приносят, – похвалил старший в комиссии.

И они отправились в комнату отдыха смотреть фильмы, которые я для них там уже приготовил, и допивать вторую бутылку рома, принесенную мной из заначки.

В общем, получил я за свою работу отличную оценку. Бойцы тоже не подвели: отвечали чётко и правильно, лишних вопросов не задавали. На дорожку я загрузил членам комиссии красной икры и крабов. Всё прошло прекрасно и без нервов. А вкус акульей ухи я запомнил на всю оставшуюся жизнь.

Капитан Перетятько

Кто служил в Приморье в погранвойсках, тот либо лично знаком с этим персонажем, либо знает его по рассказам старших товарищей. Скажу прямо, капитан Перетятько – это Василий Теркин и Чонкин, вместе взятые. Стоило ему только появиться в компании, как все уже заранее начинали смеяться. Поскольку, с одной стороны, капитан умел рассказывать анекдоты так образно и с таким выражением лица и жестами, что, казалось, ты смотришь фильм про этот анекдот. С другой стороны, он сам являлся героем почти всех происшествий в приморских частях погранвойск. Потому как пил капитан конкретно сильно, и по пьянке с ним приключались различные истории.

Эти истории мне рассказали его сослуживцы, поэтому поверим им на слово, что все они достоверны. Самого Перетятько я встречал на сборах в бухте Перевозной, пограничники ещё называют её бухтой Навозной из-за сплошных туманов и запаха гнилых водорослей, которые море тоннами выбрасывает на берег,

Его выходки наверху терпели только потому, что был капитан человеком безобидным, смешным и, главное, никогда не выступал против начальства. Но один случай показал, что, оказывается, он имеет внутренний стержень.

После того как Перетятько в очередной раз достал начальство, вызвали его на партийную комиссию во Владивосток. Партия у нас тогда была коммунистическая и решала все вопросы, кадровые, разумеется, тоже. Естественно, после партийной комиссии человек либо исправлялся, либо его увольняли.

Привел капитан себя в порядок, возможно, впервые выгладил форму и аккуратно побрился. Не пил целых три дня. Перегар, привычный для его состояния, благополучно удалился, можно хоть в Кремль.

И так он предстал перед партийными боссами округа в помещении, где на стенах висели портреты членов политбюро ЦК КПСС во главе с Леонидом Ильичом Брежневым. За длинным столом, накрытым красной материей, восседали председатель и члены партийной комиссии, всего девять человек. Перетятько, увидев такое скопище полковников, оробел, стоит, глазами хлопает. И тут началось.

Председатель объявил, что вот, мол, все мы собрались тут по поводу невыносимого поведения товарища капитана Перетятько… Перетятько внимательно слушал, а в голове его крутились свои мысли: «Тамбовский волк тебе товарищ…»; «Невыносимые, зато вывозимые». И что бы ни сказал председатель, на каждую фразу он тут же находил ответ, меряя всё собственным аршином и мысленно переделывая на свой лад.

Председатель закончил речь, начали задавать капитану всякие вопросы.

– Перетятько, когда ты бросишь пить?

– Так я уже бросил, три дня как не пью, – отвечал он.

– Когда мы не будем слышать о тебе ничего плохого?

– Ну как перестанут вам доносить, так и слышать не будете, – парировал он.

Чем больше вопросов ему задавали, тем больше он смелел, и его оригинальное мышление талантливого юмориста снова начало работать как швейцарские часы. Через тридцать минут опроса вся комиссия уже ржала, невзирая на ранги и звания.

В конце концов председатель решил прекратить этот балаган и строго сказал, обращаясь к Перетятько:

– Вот ты строишь из себя клоуна, и, должен заметить, неплохо у тебя получается. А вот скажи, есть у тебя в жизни мечта? Такая, понимаешь, заветная, настоящая мечта?

Видимо, все надеялись услышать ответ типа: «Я хочу служить и получить наконец-то майора» или «Хочу быть хорошим офицером и не давать повода плохо говорить о себе». Но Перетятько подумал, выдержал актёрскую паузу и проникновенно ответил:

– Да, товарищи офицеры, есть!

– И что же это за мечта? – спросил председатель.

При этом все с любопытством притихли и напряглись.

Сделав ещё одну долгую паузу, Перетятько честно признался:

– Хочу из Царь-пушки в Кремле пальнуть.

Тут полковники как с цепи сорвались, накинулись на него и давай ругать почём зря. Он послушал-послушал и неожиданно поднял руку, призывая к тишине. Все умолкли, надеясь, что сейчас он извинится за свою глупую мечту, мол, ляпнул, не подумав. А он вдруг тихо так сказал:

– Дураки вы тут все, – развернулся и ушёл.

В кабинете повисла тишина. Все подумали: «Ну вот, довели человека до истерики, может, перегнули палку. Если бы вернулся, мы бы его простили…» Такие мысли были в головах многих присутствующих.

Вдруг дверь открылась, заходит капитан Перетятько. Все облегчённо вздохнули: «Ну, слава Богу, всё же одумался». А Перетятько огляделся и сказал:

– Извините, небольшое уточнение. Все вы тут дураки, окромя портретов, – и показал рукой на членов Политбюро ЦК КПСС.

Ну, чтобы политику не пришили. И ушёл. После этого он был уволен из войск. А жаль, лишились погранвойска замечательного рассказчика.