– Мучившие вопросы? – Карл сделал было удивленный вид, но взглянув на Элизабет, вздохнул, замолчал и сел напротив жены. Он посмотрел ей в глаза, она смотрела на него. Он покачал головой.

– Нет. Не нашел. Я говорил с родителями, отдыхал, ну и так, думал… о всяких пустяках.

– Я тоже думала.

Они помолчали

– Чарли, давай поговорим обо всем на чистоту. Не бойся обидеть меня или что я не пойму. Я не знаю – Элизабет я и вообще человек ли, но я многое могу понять, как мне кажется.

Карл нахмурился, в глазах его появилось беспомощное выражение, он даже немного втянул голову в плечи, словно желая спрятаться. Элизабет улыбнулась.

– Не бойся. Ну что ты так боишься? Боишься обидеть меня? Не стоит. У меня не будет депрессии или истерики, хотя я могу испытывать печаль, боль и прочие негативные эмоции, но впадать в отчаяние и безумие от сильных эмоций я не могу. Я ведь помню все это из прошлой жизни, как это было у Элизабет… Не знаю, такой меня сделали специально, или просто не смогли воссоздать такие слишком человеческие чувства. Но знаешь, если бы я могла испытывать такие же сильные боль и отчаяние, какие испытывала Элизабет накануне смерти … Наверно я просто не смогла бы жить. Ведь это так… шокирующе: воскреснуть в новом теле и продолжать жить уже не человеком. Но при этом все понимать и сознавать. Наверное я бы сошла с ума. Будь мой ум в обычном мозге, а не в квантовом.

Карл слушал ее опустив голову.

– Искусственное сознание, искусственный разум. Я часто думаю – человек ли я? Мета-человек, как ты сказал. А может не человек вовсе, а просто усовершенствованная машина, наученная копировать человека? Иногда так сильно задумываюсь об этом, что словно зависаю и перестаю воспринимать окружающее. Это так странно. У настоящих людей бывает так? Когда я была живой, таких вопросов у меня не возникало, когда я заболела, то просто очень сильно боялась, но не сильно об этом думала. Хотя Перельман говорил, что людей часто мучают экзистенциальные вопросы. Может это один из них? Экзистенциальный вопрос мета-человека: Для чего он продолжает жизнь кого-то из умерших настоящих людей? Для чего живет за него? Является ли он тем самым человеком и человеком вообще?

– Ты человек, раз у тебя есть сознание, чувства и тебя мучают такие вопросы, то ты точно человек, – прервал наконец молчание Карл.

– Может быть и так – грустно улыбнулась Элизабет. – Но что-то и не совсем так, так как ты ожидал. Правда?

– Не знаю, я не могу пока что все осознать и понять.

– Я все таки отличаюсь от человека и биологических организмов. Я не нуждаюсь в еде, хотя помню и вкус еды и чувство голода. Но теперь этого нет. И я не сплю, мне не нужно спать, это немного странно. Как назывался тот рассказ Филиппа Дика? «Снятся ли андроидам электроовцы». Нет, не снятся. Может мне написать научную статью об этом? – она улыбнулась. Веселый нрав, ее любовь вставлять шутку во время беседы осталось от прежней Элизабет.

– Нет, дело не в этом, – Карл покачал головой, – я все это знал и был готов. В конце концов я большую часть жизни провожу с роботами и компьютерами.

– В чем же дело? – спросила Элизабет. – Ты как будто разочаровался во мне. И чем больше проходит времени с момента моего появления, тем сильнее… Может дело в том, что я меняюсь?

Лицо Карла помрачнело от этих слов, словно они попали в больную точку. Элизабет заметила это.

– Я так и подумала. Не хотела говорить тебе, чтобы не расстраивать. Но кажется я в самом деле меняюсь, и чем дальше, тем сильнее. Когда я только проснулась, то была на девяносто девять процентов прежней Элизабет. Психологически. Но потом стала меняться, новая Элизабет стала вытеснять прежнюю. Ты это почувствовал, а потом начал замечать признаки этих изменений. Да?

– Да, – твердо сказал Карл и взглянул на жену. – Так и есть. Но… это еще ничего не значит. Я по прежнему люблю тебя и считаю своей женой. И ничто не поменяет моих мыслей.

– Ты любишь меня… – она на мгновенье задумалась. – Чарли, я давно думаю еще кое о чем. Как только я стала замечать эти изменения в тебе, что ты стал холоден и отстранен… Я подумала, что ты мне не веришь, не веришь, что я люблю тебя как раньше. Что раз в меня загрузили воспоминания и чувства Элизабет, я просто воспроизвожу их, как автомат. Просто потому что так положено. Ведь так относилась к тебе твоя прежняя жена, а я как бы должна стать ее продолжением. Я спрашивала себя – а может это в самом деле так? Может я ничего не чувствую к нему, и вообще неспособна любить, а только следую заложенным в меня установкам от прежней личности? Раз она любила его, то и я делаю вид, что испытываю то же. А он это замечает и поэтому больше не может любить меня – бездушную подделку его жены, неспособную к чувствам. И знаешь, мне непросто было разобраться в себе. Но я попыталась, читала книги психологов. Я поняла, что могу любить, и я люблю тебя, люблю наших детей. И что вообще любить – это прекрасно. Может я люблю не так как прежняя Элизабет, но так как могу я, своим квантовым мозгом. Мне грустно когда тебя нет рядом, а когда мы вместе, то наоборот очень легко и весело. Я часто думаю о тебе и о нашей жизни в прошлом, и мне очень хорошо от этих воспоминаний. Когда я вижу тебя огорченным, мне самой становится плохо и я даже не могу читать книги. И оттого что ты изменился и уже не можешь любить меня, мне очень грустно. И страшно. Хотя я старалась не показывать это. Разве это не любовь? – она вздохнула. – Но если ты больше не любишь меня, то я не прошу тебя оставаться со мной. Ты можешь уйти, – на ее глазах появились слезы.

Карл порывисто подошел к ней и обнял.

– Лизи, дорогая! Я…

Она бросилась ему на грудь и прижалась. Тело Элизабет не было сильным, двигательные механизмы, при всей их сложности, были намного слабее человеческих мышц, хотя эту проблему можно было поправить в будущем. Но все равно, вряд ли мета-люди смогли бы стать такими же сильными как киборги в фильмах, обладавшие силой десяти человек. Было бы хорошо, чтобы их двигательная мощь хотя бы приблизилась к человеческой. Да физическая сила и не была нужна, сила требовалась для грубой работы, которую выполняли большие и громоздкие роботы, и от которой люди все больше отстранялись.

Они стояли, держа друг друга в объятиях. Элизабет плакала, а Карл гладил ее волосы, целовал ее лоб, лицо, губы, мокрые глаза и думал. Решение уже созревало в его голове…

Глава 9

– Грегори, можно поговорить с тобой? – спросил Карл.

– Перельман взглянул на него своими проницательными глазами и утвердительно кивнул:

– Да, Карл, конечно. Только дай мне пятнадцать минут, надо закончить одно важное вычисление.

– Конечно, Грег, я подожду тебя в фуд зоне за столиком.

Карл вышел из огромной, прекрасно оборудованной лаборатории цифрового трансперсонализма и спустился на лифте в низ, в просторный зал фуд зоны, где располагалось множество столиков и кухонь, готовивших самую разнообразную еду, помогавшую ученым мозгам как можно лучше работать. Через пятнадцать минут Перельман, как и обещал, спустился и присел за столик, где его ждал Карл.

– Грегори, ты сказал, что нам можно обращаться к тебе по любому вопросу… Что многое в этой теме цифрового бессмертия не совсем ясно, – начал Карл.

– Да, Чарли, многое еще не ясно, и конечно вопросы будут не только у вас, но и у всех нас. Мы провели эксперимент, но его результаты нам только предстоит изучить. Поэтому тебе не только нужно, но и необходимо обращаться с любым вопросом ко мне и к другим нашим светилам.

– Я сначала, признаться, не хотел думать ни о чем. Элизабет снова была со мной, и я просто был счастлив. Когда ты счастлив, то думать не хочется, это даже опасно для счастья. Но теперь… Назрели определенные вопросы и даже сомнения.

Перельман молча смотрел на него и слушал с полным вниманием. Карл подумал несколько секунд, собираясь с мыслями.

– После трех месяцев нашей совместной жизни с… назовем ее «новой Элизабет», ты ведь знаешь, мы были женаты одиннадцать лет и изучили друг друга как пять пальцев. Так вот, сейчас, по прошествии трех месяцев, я могу сказать, что «новая Элизабет» – не моя жена. Не та женщина с которой я прожил все эти годы. И я имею в виду именно ее личность, а не тело, как ты понимаешь. Она определенно человек, у нее есть все признаки человеческой личности и сознания, и она ооочень похожа на Элизабет… Но это не она.

– Почему ты так решил?

– Это сложно объяснить какими-то фактами, это скорее интуитивное чувство. Ну знаешь как бывает, когда говоришь с хорошо знакомым человеком, который вроде бы выглядит как обычно, но чувствуешь, что с ним что-то не так. Хм… И это не мое предубеждение против «новой Элизабет», напротив, в начале мне казалось, что все превосходно, идеально! Моя жена вернулась из мертвых. Но потом, и чем дальше тем сильнее, я начал замечать что она… изменилась. Как будто от Элизабет в ней остается все меньше, а вместо нее появляется кто-то другой.

И Карл пересказал свой вчерашний разговор с женой. Перельман несколько секунд молчал, в задумчивости надувая щеки. Наконец он заговорил:

– Тааак. Понятно. Ну это было, в принципе, ожидаемо…

– Ожидаемо?

– Да. Видишь ли, Карл, мы ведь создавали личность. На основе личности твоей жены, но все же полноценную личность, которая может учиться, развиваться, меняться. А не просто андроида, имитирующего живую женщину, типа элитных секс-роботов из Японии. Эта личность имеет свободу выбора и может по разному реагировать на всякие жизненные события, произошедшие с ней. Тем более на такие экстремальные как смерть и возрождение в новой небиологической форме. Даже если бы твоя жена умерла, а потом воскресла, не цифровым бессмертием, а мистическим образом, как в Библии, то есть, со своим мозгом и своим телом, разве такой опыт никак бы не изменил ее?

– Ты думаешь в этом дело? – спросил Карл.

– Да, но у нас даже не такой случай. У нас все сложнее. Элизабет первый цифровой человек, или мета-человек, как придумали в вашей лаборатории. И она осознает это. Она так же осознает, что раньше, в прошлой жизни, она была обычным человеком, женщиной, твоей женой, матерью, ветеринаром, дочерью своих родителей. Она помнит все это, так же как это помнила Элизабет. И она помнит болезнь, свои страдания, свой предсмертный опыт, экзистенциальный страх, смятение – все это. Хотя, строго говоря, это не ее опыт, но он достался ей в наследство. Помнит как она была человеком, а теперь она в кибернетическом теле и все сигналы органов чувств, ощущение своих эмоций, мыслей – все это изменилось. Ты этого не видел, но я помню как в первый день пробуждения она была напугана и растеряна, плакала несколько раз, даже просила отключить ее.

– Серьезно?!

– Куда уж серьезнее. Так что не все так просто. Феномен цифровой жизни нам еще предстоит осмысливать. Нам – физикам, программистам, антропологам, философам.

А она после пробуждения ощутила все это на своей шкуре, она начала заново познавать мир и себя. Скорость мышления у нее изменилась, хоть мы и не делали ее такой же быстрой как у компьютеров, да и размер человеческой головы не позволяет установить большой процессор. Но все равно ее скорость мышления в сотни раз быстрее человеческой. Так же существенно выросли показатели IQ в стандартных тестах. Возможно изменились и способы познания тоже. Мы пока этого точно не знаем.

– На счет мышления, да. Она за последний месяц прочла несколько сотен книг. При том некоторые из них были весьма сложные, которые я скачиваю из нашей библиотеки: квантовая физика, новейшие языки программирования, теория струн, кибернетическая физиология. А раньше она в этом плавала и не интересовалась. А уж обычные книги она вообще может щелкать – толстый том за десять минут. И при этом все помнит.

Перельман сочувственно кивал головой словам Карла.

– Да, это все было ожидаемо. Человеческая личность с квантовым мозгом, с огромной скоростью мышления и памятью, с другим восприятием всего, уже без человеческого тела с его физиологией и проистекающих от нее ограничений и милых слабостей. Разве может такой человек во всем походить на обычного биологического человека? Разве он не начнет неизбежно изменяться и эволюционировать, согласно своей новой сущности? Я даже так скажу, Чарли: если бы Элизабет после пробуждения оказалась идеальной копией твоей жены, никак не поменялась и просто бы жила и радовала своего мужа, то я счел бы наш эксперимент неудачным. Это бы означало, что мы просто создали копию твоей жены, а не воскресили ее личность и сознание.

Карл ждал в приемной у директора, и вот секретарша сказала ему, что он может войти. Томас Андерсон как обычно сидел за столом, смотрел в экран монитора и о чем-то думал. Он мельком взглянул на вошедшего.

– Да, Карл, у тебя какое-то дело?

– Да, мистер Андерсон. Я изложил его на бумаге, вот, – он положил на стол директора лист белой бумаги с напечатанным текстом, – это что-то вроде заявления.

Андерсон поднял брови.

– О, бумажное обращение! Видимо, твое дело действительно серьезное.

Он взял лист и начал читать, где-то в середине текста, он нахмурился и с удивлением поднял глаза на Карла. Карл молчал, Андерсон продолжил читать, дочитал, перевернул лист, но вторая сторона была пустой. Тогда он вновь пробежал текст глазами, отложил листок и задумался.

– Присядь, Карл.

Карл сел в кресло напротив директора. Андерсон заговорил не сразу, наконец он глубоко вздохнул и посмотрел Карлу в глаза.

– Я даже не знаю что сказать. Карл, то что ты просишь – это что-то… – он задумался, подбирая слово, – что-то экстраординарное. Даже эксцентричное. Я уже не говорю, что все это сомнительно с точки зрения законности.

– По поводу закона, мистер Андерсон, я поговорил с юристом, в некоторых странах ЕС это можно сделать. А наша корпорация транснациональная.

– Может быть, но юридическая сторона здесь глубоко второстепенная. Главное здесь этический вопрос. Ты понимаешь меня? Молодой, здоровый мужчина совершает цифровой переход… Так не делается. Ты можешь подать заявку, как все другие. Что в случае моей смерти или тяжелого заболевания я хочу совершить цифровой переход и поручаю корпорации Регенширм провести все необходимые приготовления и процедуру перехода. Для тебя, как замечательного ученого и сотрудника, который принял участие в таком грандиозном и успешном проекте, возможно это будет вообще бесплатно или по символической цене. Как ты знаешь, Перельмана номинировали на Нобелевскую, и по всем прогнозам он ее получит. А всем остальным ученым, в том числе вашему покорному слуге, будет персональная премия от корпорации и всевозможные льготы в течении жизни.

– Спасибо, но я не могу так долго ждать. Я вполне здоров и может проживу еще семьдесят лет. А я хочу быть с моей женой. И на том свете, – Карл усмехнулся и показал пальцем наверх, – и на этом. Но дело не только в моих личных чувствах, я хочу как ученый повторить этот эксперимент на себе. Тогда многие вопросы прояснятся.

– Это слабые аргументы для такого серьезного шага. Зачем торопить смерть, мы же наоборот стараемся ее отсрочить в наших лабораториях? Семьдесят лет – это не так уж много, а обратно уже не повернуть. Но пусть не семьдесят лет, но год-два надо подумать прежде чем делать такой шаг. Я же не говорю, чтобы отказаться вообще, думаю, большинство из наших положительно относятся к цифровому бессмертию и захотят совершить переход в свое время. Я сам склоняюсь к этому. Но прямо сейчас, в течение года, как ты написал…

– Я не тороплю смерть, я всего лишь приветствую новую жизнь. А обдумать… Что тут еще думать, мистер Андерсон? Либо мы принимаем идею цифрового бессмертия, либо это все пустая болтовня, очередной эрзац загробной жизни, на которую все надеются, но никто по-настоящему не верит. Если даже мы, те кто воплотил эту мечту в жизнь, сомневаемся, боимся, то как мы можем рассчитывать, что человечество примет эту идею? Нет, не примет, она пройдет мимо и станет очередной маргинальной теорией бессмертия, вроде заморозки больных богачей в конце прошлого века. И наука затормозится на десятки или даже сотни лет, как уже не раз было в истории. Мы, ученые, должны следовать передовым идеям не только в наших кабинетах, но и на практике. И если нужно – рисковать собой. Как те ученые прошлых веков, кто на себе испытывал новые лекарства, как Пьер и Мари Кюри, которые работали с радиоактивными металлами без защиты.

– Карл, время романтичных фанатиков-одиночек прошло еще в начале двадцатого века. Сейчас солидная доказательная наука правит бал, а фанатизм только вредит. И наша работа очень перспективна, проблема жизни и смерти всегда будет волновать людей. Если ты не заметил, то акции нашей корпорации просто взлетели вверх. Это произошло как раз в то время, когда мы опубликовали первые отчеты о нашем эксперименте, еще весьма туманные. И интерес к нашей работе только возрастает. Так что твои опасения совершенно безосновательны. Кроме того я не вижу в твоей просьбе научной объективности и даже научной любознательности, а лишь личные эмоциональные причины. Так что, извини, моего согласия ты точно не получишь, так же как и боссов корпорации. А уж их я знаю.

Карл молчал с упрямым выражением на лице. Андерсон также помолчал с полминуты, а потом обратился к Карлу уже более мягким, отеческим тоном:

– Ну послушай, зачем так спешить, прошло всего полгода. Ты и Перельман считаете, что эксперимент удался, но Юровский и Фонштейнер не так уверены. Говорят, что наличие сознания у Элизабет не является достоверным фактом, что критерии успешного переноса личности имеют ряд слабостей и требуют корректировки. Нам нужно больше данных, а те что есть, не все до конца обработаны. Ты знаешь, в конце года будет большой научный симпозиум в Санкт-Петербурге, там будет весь свет науки: трансгуманисты, физики, биологи, кибернетики. Наш эксперимент будет там главным событием, вся наша научная группа поедет, я надеюсь, что и Элизабет не откажется. Давай подождем. Дождемся реакции научного сообщества, интеллектуальных лидеров и прочих влиятельных людей. А к этому времени наши данные будут более полными, предварительные выводы пройдут проверку…