Я стоял в недоумении и оцепенении глядя на эти ветхие развалины. Дым давно развеян и запах гари вовсе не чувствовался. Пыль и дождь сделали свое дело. Солнце, проникающее в эти, руины частично подсвечивало элементы внутри, но все равно мрак.

Я аккуратно шагал по хрустящим горелкам, а состояние разочарования подстегивало не опускать руки и не останавливаться. Те самые коридоры, в которых когда-то был слышан безграничный смех были обрушены и только треск стекол и горелых досок наполнял их хоть какой-то жизнью.

Солнце садилось, оно скрылось еще раньше, перестав помогать мне. Я поднялся на 3й этаж все к тому же кабинету, странные звуки, как будто шипение со стуком периодически, то возникали, то пропадали.

Телефоном в руке я освещал себе путь. Я тихонько приоткрыл скрипучую дверь. ГРОХОТ! УДАР!! Я наотмашь попятился назад, споткнулся и упал. Птица, что влетела мне в лоб тоже была напугана, но я был напуган больше. Экран на телефоне треснул от падения, но фонарь продолжал светить. Я потянулся за ним и заметил кровь на своей руке, это была не моя кровь.

Я вошел в кабинет словно в преисподнюю. Это совсем не поддавалось никакому объяснению. Вместо парт стояли кровати и пеленальные столики. Кучи старого тряпья. Номера над кроватями…

Их четыре(4). Какие странные имена, начертанные на стене. Мида, никогда не слышал такого имени, не говоря о Ханаш, Стуш. Почему не было сброса? Почему? Стены испачканы кровью, но логично если это роддом, то вполне вероятно. Но имена, написанные кровью …это запекшаяся кровь. Над четвертой кроватью имя Утилил. Что за странная нация здесь рожала? Здесь явно что-то произошло. Скорее всего их нет в живых. Я опять что-то упустил. Оставалось последнее. Церковь. Церковь на аллее Дружбы. Но ясно что сон из детства меня ни к чему не приведет. Но я должен туда пойти. Это последнее, что может открыть завесу этой непонятной тайны. Что может ответить на мои вопросы.

Я вышел поздним вечером с развалин, совсем не оттуда, куда заходил. Я как сумасшедший ученый, грязный и в чьей-то крови, спешил попасть на аллею дружбы. Мне не важно, что мой внешний вид мог напугать и вызвать неоднозначную реакцию толпы.

Я спешил и рассуждал о связи, о той невидимой, неуловимой связи… Четыре звезды горели так ярко и вели меня к первоистоку. Именно туда я брел, как измученный путешественник. Что-то мне подсказывает, что ответ близко, его никто мне не скажет. Никто!