И она оглянулась на Илью Петровича, чтобъ убѣдиться, не замѣтилъ-ли онъ чего-нибудь. Но Илья Петровичъ смотрѣлъ только на нее, немножко робко, но не настолько, чтобъ она не прочла, что онъ любуется ею. Этотъ любующійся взглядъ его очень недурныхъ карихъ глазъ она привыкла встрѣчать уже въ теченіе цѣлаго мѣсяца, съ перваго дня ея поступленія въ домъ.
Вѣра Андреевна натянула одну перчатку и принялась за другую.
– Сейчасъ ѣдемъ. Не знаю, впрочемъ, почему мы должны торопиться. Я не люблю входить въ ложу раньше Марьи Александровны.
– Не все-ли равно! – пожалъ плечами Илья Петровичъ.
Ольга Ивановна чуть-чуть улыбнулась и потупилась.
– Ну, душечка, – обратилась къ ней Вѣра Андреевна, – прикажите напоить дѣтей чаемъ, и не позволяйте имъ долго возиться. Завтра въ классы. До свиданья.
Мужъ и жена вышли въ переднюю. Туда же вбѣжали дѣти, мальчикъ и дѣвочка, десяти и девяти лѣтъ.
– Тише, тише, не сомните мнѣ платье, – встревожилась Вѣра Андреевна, выставляя впередъ руки и вытягивая шею, чтобы поцѣловать ихъ на нѣкоторомъ разстояніи. – Ведите себя паиньками. Уроки всѣ приготовили?
– Всѣ, мама! – крикнули въ одинъ голосъ братъ и сестра.
Илья Петровичъ тоже поцѣловалъ ихъ, и даже перекрестилъ короткимъ и быстрымъ движеніемъ руки.
Горничная ловко насунула калоши на туфли барыни, приняла строгій видъ, подавая пальто барину, и захлопнула за ними дверь.
Дѣти побѣжали въ столовую. Ольга Ивановна присѣла на стулъ и остановила горничную вопросомъ:
– Вы сейчасъ будете самоваръ подавать?
– Готовъ уже, сейчасъ подамъ. Барыня задержала съ своимъ одѣваньемъ.
– Лифъ-то скверно сшитъ, – промолвила гувернантка.
– Не хорошо?
– Развѣ не видѣли, какъ морщитъ съ боковъ? Я ужь ничего не сказала, потому что скажи только, вы съ ней часъ промучились бы. Переодѣваться захотѣла бы, да потомъ съ этимъ лифомъ пять разъ гоняла-бы васъ къ портнихѣ.