Съ такимъ крупомъ, какъ у него теперь, нельзя сидѣть на козлахъ за прежнюю цѣну.
На Елагиномъ стали уже попадаться встрѣчные экипажи. Это возвращалась со «стрѣлки» буржуазная публика, обѣдающая въ шесть часовъ, и выѣзжающая въ семь, чтобы попасть потомъ къ первому дѣйствію «Нильскаго чародѣя», или къ семейному чаю, домой. Никъ-Никъ не имѣлъ ничего общаго съ этою публикою и съ этимъ режимомъ. Онъ обѣдалъ въ семь часовъ, и обѣдъ тянулся нескончаемо долго, потому что собирались пріятели со своими дамами, лилась трескучая болтовня и хлопали пробки. Въ театръ онъ попадалъ случайно, въ половинѣ спектакля, или вовсе не попадалъ, смотря по тому, какъ улаживалась на «стрѣлкѣ» программа вечера и ночи.
Сзади слышался учащенный топотъ копытъ. Щегольская шорная коляска показалась рядомъ.
– M-r Повацкій, bonjour! – окликнула его дама лѣтъ тридцати-пяти, съ хорошенькой дѣвочкой-подросткомъ подлѣ, и съ слѣдами несомнѣнной, хотя уже отцвѣтающей красоты на смугло-блѣдномъ лицѣ.
Никъ-Никъ чуть повернулся корпусомъ и приподнялъ шляпу.
– Я на васъ рѣшительно сердита, – продолжала дама. – На что это похоже, вы совсѣмъ не заглядываете къ намъ!
– Но я былъ заграницей…
– Уже больше мѣсяца, какъ вы вернулись. Это измѣна, предательство… я со злости чуть не дала себѣ слова не пускать васъ къ себѣ.
– О, вы неспособны къ такой мстительности…
– Но вы стоите, честное слово. Послушайте, въ субботу мы переѣзжаемъ въ Петергофъ. Въ воскресенье вы должны у насъ обѣдать на дачѣ. А до субботы вы заѣдете взять петергофскій адресъ. У насъ полный безпорядокъ, пріемовъ больше нѣтъ, но васъ я приму. Даете слово?
– Съ величайшимъ удовольствіемъ.
Кто-то обгонялъ сзади, надо было уступить дорогу. Шорная пара подхватила впередъ.
– Смотрите же, въ воскресенье! – крикнула дама, привѣтливо кивая головой. Повацкій опять поднялъ шляпу, и даже подержалъ ее на воздухѣ.
– А, Никъ-Никъ! – раздался сочный баритонъ изъ обогнавшей коляски. – Куда ты отсюда?