Двѣ дамы, въ туалетахъ величайшаго шика, въ шляпахъ, на которыхъ каждый цвѣтокъ представлялъ въ своемъ родѣ созданіе искусства, медленно приблизились къ кружку. Одна изъ нихъ, поровнявшись съ Повацкимъ, тихонько дернула его за рукавъ.
– Подите сюда, мнѣ надо два слова вамъ сказать, – молвила она вполголоса по-французски.
Повацкій дотронулся до шляпы и отошелъ въ сторону.
– Слушайте, Никъ-Никъ, это не хорошо, то что вы дѣлаете, – продолжала француженка. – Вы совсѣмъ забываете меня. Вспомните, сколько времени вы не заѣзжали?
Молодой человѣкъ поторопился извиниться.
– Все это отговорки. Мнѣ безъ васъ скучно, я готова глупостей надѣлать. Мнѣ сейчасъ показали эту вашу маленькую Шушу, ничтожество! Ѣздитъ въ извощичьей коляскѣ, и туалетъ швеи. Если вы ко мнѣ не покажетесь, я ей скандаль сдѣлаю… Вы меня еще не знаете, Никъ-Никъ! Потому что я обожаю васъ!
И не совсѣмъ логическій смыслъ этихъ словъ былъ поясненъ взглядомъ, отъ котораго немножко дрогнули нервы молодого человѣка.
– Не вѣрьте этому вздору, Шуша ровно ничего для меня не представляетъ, – отвѣтилъ онъ.
– Я вамъ вотъ что скажу, Никъ-Никъ. «Мой» переѣзжаетъ въ Петергофъ, въ воскресенье онъ не будетъ въ городѣ. У меня цѣлый день свободный. Вы проведете его со мной. Мы будемъ обѣдать у Фелисьена, потомъ поѣдемъ на «стрѣлку» – не бойтесь, я не сяду въ одну коляску съ вами – потомъ вы будете пить крюшонъ у меня – мой крюшонъ, какъ я его дѣлаю, вы знаете… съ одной каплей мараскину и двумя каплями «финъ». Слышите? рѣшено?
– Да, да, отлично. Въ воскресенье «онъ» будетъ въ Петергофѣ, у него гости обѣдаютъ.
– Нет, откуда вы знаете?
– Мнѣ кажется, меня какъ будто приглашали… Знаете, что я вамъ скажу, мой дружокъ: никогда не пугайте меня скандаломъ, это дурно дѣйствуетъ мнѣ на пищевареніе. Этотъ дуракъ, который показалъ вамъ Шушу, вѣроятно не зналъ, что я тоже могъ бы показать васъ кое-кому…
– Вотъ, вы уже разозлились. Полно, я не хочу ссориться. Въ воскресенье вы со мной, не правда ли?