– Вы что это, насчет политики? – Нет-с, извините-с, не пройдет. Подайте-ка лучше порнографии.
И происходит характерный искусственный отбор писателя; неспособные приноравливаться «в 24 минуты» к капризным требованиям рыночных колебаний, погибают, т. е. опускаются, уходят из литературы, спиваются, попадают в сумасшедшие дома, умирают от чахотки, стреляются (путей этого «исхода» очень много, и все они одинаково не возбраняются, ведь мы страна конституционная!).
Те же, что по юркости и прыткости натуры умеют приспособиться, – выживают. И пишут они соответственно настроению покупателя, причем, конечно, оказывается, что не они приспособляются ко вкусам «толпы», а самая эта толпа идет на их голос пророков. Надо же и им иметь какое-либо утешение!
Настроение «мне скучно, бес» зиждется, конечно, всецело на капризе, а каприз любит развлекаться частыми сменами обстановки, именуемыми модой. И действительно, если присмотреться, до чего быстро сменялась за последние годы литературная мода, до чего «короток век» литературных направлений-однодневок, поневоле согласишься, что обывателю не только бесовски, но прямо дьявольски скучно.
А между тем количество книг, выброшенных в прошлом году на рынок, – громадно. И чего тут нет: тут и полные собрания сочинений модных заграничных авторов, тут и сотни выпусков похождений русских и иностранных сыщиков, тут и новейшие философские системы всех толков, тут и беллетристическое, и научное, и нелепое, и свое, и чужое, и растлевающее, и полезное. А главное, все это идет вразброд, нет намека на какую-либо объединяющую мысль, на какой-либо преобладающий интерес, на какое-либо связующее настроение. Нет, словно в мелочной лавке, где все есть, и все только с одной-единственной целью: повыгоднее продать.