После юбилея

– А «прогрессисты»^[1], – ехидно спросил черт.

– Ах, эти прогрессисты! – со слезами в голосе воскликнул Гоголь. – Они приветствовали меня как борца за конституцию. Я даже покраснел.

– Знаешь, Николай Васильевич, – сказал после некоторого молчания черт, – самое худшее это то, что на твоем юбилее все объединилось. Это плохой признак. Прости, но меня от такого единодушия стошнило бы.

– Ей-ей, я тут ни при чем, – виновато проговорил юбиляр. Это плод какого-то недоразумения. Я никогда не был радикалом, вообще не был политиком, а вся оппозиция считает меня своим. Я всегда боролся с мракобесием, грубостью, насилием, хамством, а Ноздревы и Собакевичи думают, что я их единомышленник.