Когда я приступил к исследованиям, за окном закрапал дождь. Только в тот момент, глядя на него, я вспомнил, что мой кот ещё не появлялся после утренней прогулки. Я снова заглянул на кухню и увидел его миску с паштетом не тронутой.
Дора лишь пожала плечами, зная независимый нрав моего кота. Она призналась, что утром ходила с лупой в сарай, где искала ту загадочную крисыную нору. Но ничего, кроме чёрной пустоты и моих старых пожелтевших докладов, там не разглядела.
Я дождался возвращения кота поздно вечером с окончанием дождя. Один из лучших представителей семейства кошачьих возник перед нами с мокрой шерстью и грязными лапами. Он жадно набросился на паштет, и только когда доел его до конца, позволил Доре протереть себя полотенцем.
– Какой ужасный, ужасный день выпал на мою кошачью шкуру! – недовольно сказал он.
– Сожалею, что не смог помочь тебе. Мне нужно было готовиться к завтрашнему выступлению, – сказал я.
– Видимо, стрекозы взлетели гораздо выше котов по эволюционной лестнице, – угрюмо проговорил кот.
Дора засмеялась.
– Завтра меня будут оценивать бабочки в пиджаках, – оправдывался я, – а им наплевать на эволюцию.
– Соседской кошечке тоже наплевать на эволюцию наших отношений. Несмотря на данное мне обещание не трогать ту крысу, она сцапала её!
– Как сцапала? – удивился я. – Ты уверен?
– Я видел, как она играла крысиными косточками, – проговорил кот.
Я ждал, когда он продолжит свой рассказ, но он только угрюмо смотрел на меня.
– Но это могла быть какая-нибудь другая крыса, – предположил я.
– Это невозможно, ни одна бы не проскочила мимо меня!
– В конце концов можно было спросить эту кошечку: кого она съела?
– Я больше не удостою её своим вниманием, – заявил кот.
– Если кошка съела крысу, то где теперь белянка? – вступила в разговор Дора.
– На её поиски я и потратил целый день, – устало произнёс кот.
Мы с Дорой переглянулись.
– Сначала я отправился к старому приятелю, знатоку кошачьих историй, – начал рассказывать он. – Тут я и попал под дождь. Пока мы скрывались под широким дубом, он сказал по секрету, что в сарае у пожилой вдовы молочника прячется крысиный клан. Так мне снова пришлось подвергнуть свою шкуру водным испытаниям.
Пока я бегал по крышам и искал лазейку в этот чертов сарай, прошло полдня. Вдова молочника, видно, сильно дорожит своими крысами, потому что она заперла сарай на железный замок.
Добравшись до крысиной норы, я постучал лапкой – крысы всегда узнают нас по этому звуку, и тут передо мной явилась одна из них. Я без лишних любезностей спросил, где белянка, которую её сородичи прошлым вечером унесли к себе.
– За то, что вы не сдержали обещание не трогать нашу подругу, – надменно заявила она, – мы оставим бабочку у себя, а вам объявляем войну.
– Войну кому? – спросил я крысу.
– Котам нашего округа, – ответила она. – Мы будем воровать запасы ваших хозяев до тех пор, пока они не вышвырнут всех кошек из дома, потому что с крысами вам, разнеженным мордам, попросту не справиться!
Наглая крыса вильнула своим хвостом и юркнула в нору. Я даже не успел очнуться от услышанного. Побежал к приятелю и передал эти слова. Он расскажет другим кошачьим.
– Что ж, остаётся только посочувствовать вам, котам, – иронично заметил я.
– В сочувствии нуждаетесь вы, – возразил кот, – потому что мы не успеем переловить всех крыс. А ваша еда с этого дня под угрозой.
– С едой мы как-нибудь разберёмся, – беззаботно махнул я рукой, – а вот вам, котам, придётся изрядно попотеть.
– С детства боюсь крыс, – передёрнула плечами Дора.
– Не беспокойтесь, – сказал я. – Это всего лишь крысиные сказки про кошачью возню.
Мой кот принял надменный вид и обиженно махнул хвостом, ускользая в свой тёмный уютный угол.
Глава 3. «Атака бабочек»
На конференцию я отправился во всеоружии, повязанный в любимый жёлтый галстук, с портфелем подмышками. До города я, как обычно, добрался с ветерком на автомобиле моего лучшего друга энтомолога Криса Циммермана. Он посвятил много времени изучению птицекрыла райского и в знак этого повязал зелёную бабочку.
– Ну как твой доклад? – весело спросил он меня, заводя мотор.
– Всё в порядке, – сказал я, устраиваясь поудобнее. – Я даже захватил с собой чертежи, чтобы показать траекторию полёта стрекоз. Если, конечно, успею, и меня не прервут раньше.
– Надеюсь на твой успех. Конечно, многое зависит от настроения профессора Стогова. От того, сколько бабочек он съел на завтрак, – засмеялся мой друг.
Среди местных учёных гуляет шутка о том, что главный энтомолог нашего округа каждый день ест печенье в виде бабочек, которые готовит ему жена. Всё потому, что он преданный поклонник этих существ. Именно благодаря Стогову среди остальных энтомологов началось повальное увлечение бабочками, потому как доклады о других насекомых он не хотел даже слушать.
Стогов пресекал всякие попытки рассказать о ком-либо другом из мира насекомых. Пожалуй, только я да еще пара смельчаков по-прежнему остались при своих интересах, но именно за это и попали в список опальных учёных.
Когда вместе с Крисом я появился в зале выступлений, мой жёлтый галстук, напоминающий очертания стрекозы, затерялся среди стаи шёлковых бабочек самых разных цветов, обтягивающих шеи передовых энтомологов нашего округа.
– Зандис Спурис! – окликнул меня профессор Стогов, строго взглянув на жёлтый галстук. – Вы выступаете последним, сразу после Бранта. Надеюсь, ваш доклад будет недолгим.
Это всё, чем меня удостоил Стогов. А вот на молодого энтомолога Бранта, который дни напролёт наблюдает за божьими коровками, главный профессор даже не взглянул.
Один за другим выступали любимчики Стогова, которых ждал оглушительный успех, море аплодисментов и одобрение наставника. Один из самых преданных его учеников даже задумал устроить театрализованное представление, переодевшись императорским тейнопальпусом.
Эта разновидность бабочек никогда не встречалась у нас, и потому переодетый в яркий костюм энтомолог предложил привезти их из Китая и адаптировать к нашей местности.
– Это прекрасная идея! – подхватили другие.
– Дорогие коллеги, – привстал взволнованный Стогов. – Я искренне рад вашему предложению. Предлагаю собрать нужную сумму для финансирования этого проекта.
Не успел ещё затихнуть грохот аплодисментов и восклицаний, как пришло время для следующего выступления. На очереди был начинающий энтомолог Брант, трудившийся над изучением кокцинеллид (или божьих коровок).
С большой увлечённостью он стал рассказывать о привлекательности этих насекомых, разнообразном окрасе, дружбе с бабочками, постоянстве и безвредности. В этот момент я стоял, прислонясь к стене, заложив руки и заранее предчувствуя провал.
– Что вы можете сказать об их влиянии на окружающую среду? – спросил Бранта один из слушателей.
– Кокцинеллиды питаются вредными насекомыми, тем самым приносят пользу нашим растениям. Взрослая особь способна съесть за день около сотни…, – с вдохновением рассказывал Брант, поправляя очки.
– Какими насекомыми они питаются? – прервал Стогов.
– Они поедают гусениц, куколок и…
– Даже бабочек? – кто-то охнул сзади.
Вздохи разносились по залу. Несчастного Бранта охватило оцепенение, он не смог продолжить доклад. Его замешательством воспользовался профессор Стогов и на правах старшего толкнул свою речь.
– Господин Брант, вы уже достаточно поведали нам об этих странных и прожорливых существах. У меня даже не поворачивается язык сказать, что они полезны. Ведь они могут уничтожать личинки бабочек и тормозить процесс опыления растений.
– Но кто же тогда будет бороться с … тлёй? – спросил Брант, выпучив глаза.
– Вот Вы и займитесь этим! – указал на него Стогов. – В отличие от кокцинеллид, Вы хотя бы управляемы и не поедаете бабочек, как делают эти хищники в пятнистых бронежилетах.
Я закрыл глаза от накатившей усталости выслушивать очередной энтомологический бред. Вокруг поднялся шум, слышались восклицания и споры по поводу того, как можно управлять божьими коровками, чтобы избежать опасной встречи с бабочками.
Было видно, что Брант совсем упал духом. Меня посетила мысль вступиться за него, но я понимал, что нахожусь в такой же опале со своими стрекозами. Однако можно попробовать немного разрядить обстановку, терять мне всё равно было нечего.
– Господа энтомологи! – вступил я. – Давайте не будем делать поспешных выводов, а то чего доброго решим объявить кокцинеллидам войну.
Кто-то из сидящих усмехнулся. Краем глаза я увидел, что Стогов недовольно поднял седую бровь, похожую на крыло престарелой бабочки. Однако я продолжил.
– Поспешу опровергнуть тот факт, что на кокцинеллид нет управы. Она есть, и имя ей стрекоза!
Энтомологи вновь зашумели, но быстро успокоились. Они были явно заинтригованы.
– Да-да, именно стрекозы способны контролировать численность этих пятнистых хищников – божьих коровок. Так что наши любимые бабочки останутся целы и невредимы. А подробнее про стрекоз и их ценность в природе я расскажу вам прямо сейчас.
К своему удивлению, я говорил напористо и громко. Даже Стогов втянул свою толстую шею под бабочку, не решаясь вставить слово, как он это любит проделывать не раз.
– И чего мы взъелись на этих божьих коровок? – продолжил я. – Каждое насекомое нужно природе и приносит свою пользу. Между прочим, польза стрекоз не сравнима с тем, за что мы так превозносим бабочек. Стрекозы вытворяют такое…
Я понял окончательно, что это было моё последнее выступление здесь, потому что вторая по счёту седая бровь Стогова начинала взлетать вверх. Мой друг Крис из третьего ряда пытался знаками дать понять, что я хожу по краю. Однако что-то захватило меня, и я как никогда вдохновенно читал свой доклад.