Женщины и звезды
TekstФразу Жанна не окончила, но итак было понятно, что именно она имела в виду. Я хотела было возразить, что на каждый случай хороша разная одежда и обувь и что, конце концов, совершенно не обязательно «быть из Москвы», что и сама Жанна, когда жила в нашем почти южном городе, отнюдь не прочь была щегольнуть в чем-нибудь ярком.
Но до «… соловья» оставалось всего ничего, и тратить полчаса на ненужный спор не хотелось.
– Где проводишь свободное время? – спросила я, чтобы как-то разрядить обстановку.
– Его у меня почти нет, – вернула Жанна своему голосу обычный тон, ставивший окружающих в известность о том, что его обладательница всегда пребывает в прекрасном расположении духа. – Все никак не могу куда-нибудь вырваться…
Жанна рассказала, что из казино ей пришлось уйти из-за какого-то скандала, и теперь она работала где-то в бухгалтерии, пока на небольшую зарплату, которой едва хватает на то, чтобы снимать квартиру.
–Приходится на всем экономить, – вздохнула Жанна. – Но Эмилио обещал пригласить меня на Кубу.
Что-то в интонациях беззаботного Жаниного голоса останавливало от дальнейших расспросов о кубинце и его родине, и я поспешила заполнить возникшую неловкую паузу новым вопросом.
–А здесь, в Москве, где бываешь? Ну… в каких-то особенных местах, таких, которые стоит обязательно увидеть.
Говорить о Москве Жанне было, явно, приятнее, чем о Кубе.
–У меня в кинотеатре один знакомый работает… – увлеченно начала она.
– Кинотеатров у нас в Курске своих хватает, и 3D, и 5D… – не впечатлил знакомый из кинотеатра. – Недавно ещё один построили с пятью кинозалами. Лучше о парках, дворцах расскажи, красивых московских уголках, как Царицыно.
– А вот в Царицыно я ещё не была, – нахмурилась Жанна. – Некогда… Как белка в колесе, на бешеной скорости. Ни остановиться, ни оглядеться.
– А зачем тогда в Москве жить, если даже не успеваешь её посмотреть и всю зарплату тратишь на квартиру? – отомстила я за туфли.
– Как зачем? – почти не обиделась Жанна и посмотрела на меня так, как взглянул бы альпинист с дублёной кожей на убежденного домоседа, обратившегося к нему с нелепым вопросом «зачем тебе высота и ветер?». – Само ощущение, когда смотришь в окно и видишь много-много других окон. И огней. И все это шумит. Как будто какой-то поток разноцветных огней. И ты в этом потоке. Я живу на пятнадцатом этаже, и когда смотрю из окна на этот город и понимаю, что я уже москвичка…
Мысль снова оборвала официантка. Принесла кофе.
Рядом, на фоне декораций, изображавших уголок старинной Франции, начал концерт неизвестный, но очень красивый певец, а мимо непрерывным потоком шли люди. Многие были в темном.
Песни были о любви, и те, что на слуху, и те, которые я и Жанна слышали впервые, но раствориться в «Sous le ceil…» было некогда.
Москва наступала со всех сторон огнями, куда-то торопила.
Официантка принесла счет.
– А ты видела цветочные часы в Парке победы? – вспомнила вдруг Жанна.
– Нет.
– Как будешь следующий раз в Москве, я тебе обязательно покажу. Циферблат из цветов, и стрелки точное время показывают. Я сверяла!
Цифры на моем мобильном показывали, что до отправления поезда осталось двадцать минут. Пора было идти на вокзал.
– А у нас в городе тоже ландшафтный дизайн появился. Павлины, ёжики… Давно домой не ездила?
– А что там делать? Мои ко мне сами приезжают.
Каблуки туфель из Парижа предательски стучали по московскому асфальту, выдавая во мне провинциалку. Жанна тихо шла рядом в каких-то шлепках, обильно украшенных нелепыми разноцветными «звездочками».
– На Черкизовском купила «на каждый день», – заметив, что я смотрю под ноги, стала оправдываться Жанна. – А так дома у меня стоят «на шпильке» за десять тысяч. Мама как посмотрела, говорит: «Тоненькая тесемочка, а так дорого». Но ты же понимаешь, классическая качественная обувь и стоит соответственно.
Жанна торопливо проводила меня до вагона и поспешила обратно к метро. А надвигающаяся ночь обещала снова захлестнуть её и других москвичей огнями и не смолкающим шумом никогда не спящего города.
2.
Смотреть на цветочные часы я поехала без Жанны. Звонить ей больше почему-то не хотелось. Что-то подсказывало, что и она не обрадовалась бы моему звонку.
Поздняя осень металась под ногами последними пожухлыми листьями, грозила вот-вот просыпаться первым снегом.
Собственно говоря, я могла бы доехать до Парка Победы и двумя неделями раньше, когда возвращалась из Брюсселя (а заодно с пусть короткого, но, главное, свершившегося- таки свидания с Парижем!), но тяжелые сумки и позднее время суток звали на вокзал.
Теперь же мне не мешало ничего, кроме холода.
Вечерняя Москва мерцала, как Новогодняя ёлка. Кутузовский проспект, как огромная река с двухсторонним течением бесконечным потоком машин нес мимо огни и шум, а я вдруг подумала о том, что все-таки совершенно не знаю Москву. Ведь два раза была на Поклонной горе, и… «слона-то я и не приметил». Но что такое слон по сравнению с цветочными часами, занесенными в книгу рекордов Гиннеса как самые большие в мире цветочные часы? Но об этом я узнала из Интернета уже после встречи с Жанной, вбив в поисковик «Москва Парк Победы цветочные часы». Хотя ведь те оба раза были зимой, и это несколько оправдывало меня в собственных глазах…
Мобильник издал несколько отрывистых сигналов. SMS-ка от… нет, уже не друга, но ещё не любимого… что-то между…
Короткое сообщение: «Привет, москвичка! Как там столица?»
«Москвичка» вызвало улыбку. «Почти любимый» ревновал к большому городу. Городу с лицом-циферблатом. С детства Москва была для меня в первую очередь большими кремлевскими часами, возвещавшими с телеэкрана о смене лет.
Теперь очертания другого циферблата, уже почти стертые дождями и приближением зимы, смотрели на меня укоризненно.
Но храм Георгия Победоносца незакатным солнцем, увенчанным крестом, призывал забыть о том, что, как всегда, скоро отходит поезд, и вспомнить… и помнить…
Цветочные часы показывали Минуту Молчания…
… Шум метро, как обычно, накрыл с головой, заставив снова ощутить себя ионом всего этого подмигиванья-клацанья огромного города… Реклама наступала со всех сторон улыбками, буквами, мобильными телефонами, алыми розочками, горами, стройматериалами, но, кажется, теперь я знала, почему Жанне так нравится растворяться во всем этом изо дня в день… Я же просто спешила на поезд, запоздало сожалея, что забыла сверить часы…
СПУТНИК
1.
Мобильник запульсировал на столике, вызванивая почти беззаботные ритмы. «Надо сменить мелодию», – подумала Инга, хотя раньше солнечные летние звуки, струящиеся из недр телефона по сигналу входящего, почти всегда поднимали её настроение. Инга ленивым, но быстрым механическим движением потянулась к мобильному, посмотрела на высветившийся на экране номер и поморщилась. Звонил Вадим.
«Отвечать- не отвечать», – быстро пронеслось в голове, как будто кто-то обрывал лепестки на ромашке: «Любит-не любит».
– Да…
Инга хотела добавить «Вадим» и «привет», но передумала. В потоке звонков, поступающих в течение дня на её телефон, она вполне могла не узнать номер, оканчивающийся на «21». Она даже так и не удосужилась занести его в «контакты», хотя они и были знакомы почти полгода. И всё-таки первой мыслью почему-то было: «Вадим!»
Голос же её стал, как у строгой учительницы, стыдившей не выучившего урок ученика.
Вадим не звонил больше недели.
– Как дела, пупс?
Инга снова сморщилась. Ох уж эти «пупсы» – «коты»!.. Они всегда раздражали её, но не больше, чем «Ингусь», как обращался к ней только Вадим.
На этот раз, впрочем, «пупса» она проглотила. Что-то было в интонациях звонившего, что заставило её насторожиться.
– Хорошо, – не стала она вдаваться в подробности. – А у тебя?
– А у меня не очень…
Вадим был чем-то взволнован и даже испуган.
– Что-то случилось? – забеспокоилась Инга.
– Да так, зациклился на одной мысли.
– На какой мысли?
Циклиться на одной мысли было совершенно не свойственно Вадиму, насколько Инга успела его узнать.
– Мне кажется, что я скоро умру.
Инга облегчённо рассмеялась.
Вадим обиделся.
– Думаешь, я паникёр? Нет, я не трус. Я в армии старшиной был, мне личный состав доверяли.
– Не думаю, но…
Инге нравилось, когда мужчина служил в армии. Её отец, офицер запаса, узнавая, что у дочери появился очередной ухажёр, неизменно интересовался, исполнил ли молодой человек свой гражданский долг. И Инге было приятно осознавать, что Вадим его исполнил. Ей вообще многое в нём нравилось. Его жадный интерес к жизни, его начитанность, уравновешенность и вместе с тем любовь к риску… Но теперь с ней говорил другой, незнакомый Вадим…
– … но почему ты так решил?
– Я был вчера у врача…
– И?
– И… – выдохнул Вадим в трубку. – Вот и всё «и»… У меня дед вот также умер в тридцать два от сердечного приступа…
Сердце Инги забилось чаще и замерло.
– Что значит «вот так же»? – возмутилась она. – Тебе поставили диагноз?
– Сердце… – неопределенно ответил Вадим.
– Может быть, ты лучше зациклишься на чем-нибудь хорошем, – взяла на себя роль психолога Инга.
– Это я и хочу сделать, – легко согласился Вадим. – Зациклиться на тебе. Ты до скольки сегодня работаешь?
– Скоро освобожусь… Подъезжай…
Работать после таких известий было решительно невозможно. Всё, включая любимую работу, стало пронзительно бессмысленным. Страх потери комом встал в горле. Вадим вдруг стал дорог Инге до еле сдерживаемых слёз, хотя на протяжении почти шести месяцев она считала, что в её жизни он играет интересную, но эпизодическую роль. Как, впрочем, и она в его.
Кто бы мог подумать, что вот так… в один миг… все может оборваться.
Береза за окном развевалась на весеннем ветру, щекотала стекло. Инга встала из-за стола, отдернула жалюзи. С удивлением подумала, что в этом году ещё ни разу не открывала окно в рабочем кабинете. А ведь за окнами май…
С улицы пахло черёмухой. На подоконнике стояла пластиковая бутылка. Инга бросила взгляд на кактус и герань на журнальном столике и также механически, как пять минут к телефону, потянулась к пластиковой бутылке с настоянной воде. Земля в горшках уже сухая. Вадим заметил бы это с порога.
Недели три назад, когда он зашел в её кабинет по делам, то сразу обратил внимание на цветы. И укоризненно сказал: «Цветы надо поливать. И разговаривать с ними».
– О чем? – засмеялась тогда Инга.
– Скажи, что любишь их. Что тебе нравится, как они цветут. Что на улице весна. Обо мне расскажи им…
Инга только удивленно моргала. Она и не предполагала в Вадиме такой тонкости.
– Ну что ты молчишь, Ингусь? Не знал, что ты такая пугливая?
– Ох, пугливая! – весело пропела Инга и прыгнула за компьютер, чтобы скрыть замешательство.
Вечером дома она рассказывала большому кактусу, который рос вместе с ней чуть ли не с самого рожденья, о том, что улицы города зацвели уже бабушками-цветочницами с охапками ландышей, а скоро желтыми, как огни или цыплята, одуванчиками всколыхнется ещё робкая, но безудержно, бесстыдно зелёная трава.
И вскоре кактус зацвёл. Большой ярко-розовый цветок склонялся со шкафа, как подарок на новогодней ёлке. Он возник утром так неожиданно, что Инга почувствовала себя ребенком, получившим сюрприз в шелестящей радостью яркой обёртке. И тут же позвонила Вадиму.
Он был не рад, что его разбудили.
– И что тут удивительного? Ты с ним поговорила, он и зацвёл. Ничего странного. Ну пока, пупс!
И нажал отбой.
А потом пропал. Инга больше не звонила. Ещё до случая с геранью и кактусами они решили остаться друзьями. Идея была Вадима. Инга её поддержала. Вадима это обидело. «Пока друзьями, а там будет видно. Может, мы и придём к какому-то консенсусу», – уточнил он.
Инга не возражала. Так было даже лучше. Вадим оставался про запас и в то же время не лишал маневренности в случае появления в её жизни Другого Мужчины.
Каким должен был быть этот Другой, Инга, правда, представляла весьма туманно. Пожалуй, таким, как Вадим, но только не таким бесчувственным эгоистом, зацикленным исключительно на своих желаниях, своих делах. У Инги же были свои желания. И свои дела, что не всегда устаивало Вадима. Особенно, частые командировки в Москву. Столица вызывала у Вадима неприятные ассоциации. Лет пять назад от него ушла жена. Уехала в Москву сразу же после развода.
«Захотела красивой жизни», – неохотно и, не вдаваясь в подробности, посвятил Вадим Ингу в секрет своего несколько настороженного отношения к каждой новой женщине, появляющейся на горизонте.
– Красивая?
– Кто?
– Жена?
Из ответа «Смотря с кем сравнивать» и брошенного на неё долгого взгляда Инга заключила, что она красивее. Но уточнять не стала. Вдруг всё-таки нет. А услышать «нет» не хотелось бы…
– Королева, – хмыкнул Вадим.
Инга же имела все основания считать, что это не она возникла на горизонте Вадима, а он на её горизонте. Всё вышло до смешного просто. Он, как сумасшедший, ворвался в их PR-агентство «Красный кот» в самом начале рабочего дня, налетел на Ингу и тут же потребовал её телефон. От неожиданности, нелепости ситуации и непосредственности незнакомого молодого человека девушка тут же продиктовала ему свой номер.
Вечером в ресторанчике на окраине города странный молодой человек объяснил своё неординарное поведение тем, что ему так нестерпимо захотелось любви и тепла, что, повинуясь какому-то импульсу, который почему-то сработал при взгляде на вывеску в красно-черных тонах «Красный кот», естественно, с изображением в полный рост красного кота, открыл притянувшую дверь.
«Наше знакомство просто обязано во что-то вылиться, – подвёл итог сказанного за чаем Вадим. – Ясно же, мы встретились не случайно. Мы встретились для чего-то».
Вадим даже употребил громкое «это судьба», слегка напугав девушку столь стремительным развитием событий. Всё шло к влюбленности, но кончилось также внезапно и нелепо, как началось.
* Инга увлеклась техникой позитивного мышления.
* Вадима подставили деловые партнёры.
* Инга посоветовала больше доверять людям.
* Вадим сказал: «Ты сама не доверяешь мужчинам и потому не замужем».
* Инга отключила телефон.
* Вадим не звонил.
* Инга позвонила сама.
– Ты неуравновешенный человек, – спокойно объявил Вадим. – А королевскими замашками я сыт по горло. Больше эти грабли мне не нужны.
– А кто тебе нужен?
– Спокойный, любящий человек. Я ведь, Ингусь, уже взрослый дядя. И стрессы мне очень вредны. Пора о здоровье подумать. Зачем мне американские горки?
Так они стали друзьями.
И вот теперь…
Мобильный зазвонил снова. Инга перекинула через плечо новую леопардовую сумочку, не слишком большую, но вместительную и выбежала на улицу.
К удивлению Инги, Вадим, принципиально не баловавший после развода женщин галантностью, а порой и воспитанностью, на этот раз снизошел до того, что открыл перед ней дверь автомобиля.
– Ты же леди… Значит, и я должен быть джентльменом.
Инге стало грустно. Вадим вздохнул.
Часть пути ехали молча. Наконец, Инга спросила: «Как ты себя чувствуешь?»
– Со мной ещё никогда такого не было, – не стал врать «хорошо» Вадим. – Ощущение такое, будто рассыпаешься на тысячи маленьких Вадимов.
Инга поняла, друг говорит не о физической боли. Не о сердце.
– И единственное, чего мне сейчас хочется, это стать прежним Вадимом. Выведешь меня из этого состояния, я подарю тебе Кавказ.
Фраза прозвучала серьезно, но уже то, что Вадим хотя бы пытался шутить, несколько утешило Ингу. Вслух же она сказала.
– Или Крым.
Вадим включил музыку, ритмы восьмидесятых.
– Сегодня утром целый час танцевал. Думал, поможет.
– И что? Нет?
– Помогло, но не надолго. Куда мы едем? – спросил вдруг Вадим.
– Я не знаю.
– А поехали на море! – неожиданно предложил Вадим.
– В Крым?
– В Крым.
2.
Автомобиль ехал ровно по извилистой асфальтовой ленте. Машину Вадим научился водить, как только начал ходить, и только слегка придерживал руль одним пальцем, да ещё при этом поцеловал вдруг Ингу в губы.
– Ты знаешь, я понял…
Молчание.
– Понял, – ответил на не заданное, но подразумевающееся само собой «что?» Вадим, – почему у меня сдало сердце. Я слишком спокойно живу в последнее время. Даже не курю уже два года, почти не пью. И в тренажерный зал хожу, и плаваю… А организм привык к встряскам. Вот и захотелось чего-то такого…
–Американских горок? – вспомнила Инга давний телефонный разговор.
– Да, – изумленно ответил Вадим. – Наверное… Видимо, мне нужны стрессы, а не покой…
– Будут, – пообещала Инга.
Вадим сделал музыку громче и стал подпевать какому-то неизвестному Инге исполнителю или группе на хорошем немецком.
Он совершенно не походил на человека в глубокой депрессии и слегка нахмурился, только когда взорвался мелодией мобильник.
– Перезвоню, – буркнул он в трубку и положил телефон к бедру Инги. Помолчал. Проворчал: «Тётя Алла. Достали». О том, что у Вадима есть какая-то там тётя Алла, Инга слышала впервые, хотя, судя по его интонации, должна была как минимум быть в курсе её существования. По крайней мере, теперь было понятно, что до такого состояния её красавчика друга довел не спокойный образ жизни, а другая девушка. И эта самая другая вызывает у него скуку.
– Не всем подходят хорошие девушки, – сочувственно вздохнула Инга.
– Не всем, Ингусь, не всем, – не стал отпираться Вадим.
В сумочке завибрировал мобильник. Недолго. SMS от Волка, непризнанного, вернее, полупризнанного гения из Москвы.
Интересовался, когда Инга будет в столице. Там, в Центральном доме литераторов, они и познакомилась. Инга была с подружкой-москвичкой, журналисткой и начинающей писательницей, а Волк без жены – писательницы уже вполне состоявшейся.
Как раз тогда Вадим решил остаться просто другом, и Инга разрешила не молодому уже студенту литературного института проводить её до ночного поезда, а также поцеловать на прощанье.
В Москву она приезжала обсудить проект рекламного буклета с постоянным и крупным клиентом «Красного Кота» Владимиром Бессоновым, который вполне мог бы претендовать на роль Другого Мужчины, не будь он безнадежно женат и вдобавок ко всему счастлив в браке. А вернувшись в родной город, Инга стала ждать, когда Волк начнет забрасывать её поэтическими признаниями в любви с первого взгляда. Но стихи он с подозрительным упорством продолжал посвящать исключительно жене. А с Ингой перебрасывался глупостями по SMS.
– С кем это ты SMS-ишь? – нахмурился Вадим.
– С дядей Петей.
Инга набрала «Волк-волчище серый дружище», а потом ещё «не знаю».
– Что же ты делаешь, как не SMS-ишь?
Инга спрятала мобильник в сумочку.
Подъезжали к таможне. Инга снова расстегнула «молнию». Паспорта не было.
– Я забыла переложить в новую сумочку… – сокрушенно залепетала Инга.
Вадим рассмеялся и сказал: «Ладно, поедем на речку…»
Берег притока Днепра удушливо и ароматно, как любовь, окутало жасминовое цветение. Повинуясь какому-то инстинкту, Вадим направился к зарослям, усеянным белыми звездочками.
– Наслаждайся моментом, – весело повернулся к Инге. – Пик весны. Только несколько дней в году так бывает. Раньше – ещё не распустилось, позже – уже отцветает. А сейчас самое то.
На фоне заката паслось стадо бурёнок. Пасторальная идиллия.
Инга извлекла из сумочки фотоаппарат, и принялась ловить в кадр разрезвившегося теленка.
Лягушки встрепенулись с приближением темноты. Над остывающей рекой сгустился пар на память об ушедшем жарком дне. Как маленькие вертолеты, прохладу пронизывало комарье, так и норовившее полакомиться романтиками. Хорошо, у Вадима нашелся спрей от назойливых насекомых, которым он побрызгал себя и спутницу.
Теленок наконец-то удачно впрыгнул в кадр, со спокойной совестью Инга сфотографировала Вадима на фоне коров и тут же переключила внимание на другой объект – похожий на облако белый остров, прибившийся к противоположному берегу.