Женщины и звезды

– Красивый островок, – порадовалась Инга будущим фотографиям.

Вадим подозрительно вздохнул.

– С экс- женой здесь как-то рыбу ловили. Я поймал большого леща, а она так интересно его подсекла…

«Тоже хочу с чем-нибудь ассоциироваться», – ревниво подумала Инга о леще.

А Вадим развёл костер отпугивать комаров. «Собери-ка хвороста для костра», – не терпящим возражения тоном отдал приказание Инге. Она начала было спорить, что все-таки это она дама и…

Но Вадим удобно водрузил у огня раскладной стульчик и заявил, что поскольку он в депрессии, его надо беречь. Инга вздохнула и принялась поддерживать костер.

Комары отстали. Из отдалившейся темноты наступали каким-то ритуальным танцем сосны.

Инга подумала, что одной здесь было бы страшно, и бросила большую охапку сосновых веточек прожорливым язычкам огня.

– Ты красивая, Ингусь, – вышел из раздумий Вадим и снова ушел в себя, так что уже не услышал ответа: «Ты тоже ничего».

Девушка судорожно соображала, что бы такое сделать, чтобы развеселить его, и не нашла ничего более оригинального, чем расслабляющий массаж. Но Вадим, казалось, даже не почувствовал её пальцев на своих плечах.

– Такое чувство, что это никогда не закончится, – обхватил он голову руками. – Никогда не думал, что может так скрутить. Живешь так- живешь, думаешь, что  все под твоим контролем. И вдруг вот так навалится что-то, как будто кто-то грозит тебе пальцем: «Остановись, Вадим, подумай».

Вадим поднял голову к небу:

– Пожалуйста, пусть это только пройдет.  Я сделаю, все что…

Так и не придумав, что можно сделать, уронил голову в колени. Инга погладила друга по голове, как маленького.

– Думаешь, наказание за что-то?..

Инга вздохнула, думая, что такого страшного мог совершить её друг.

– За Толика, – глухо ответил Вадим.

– За какого Толика? – остановилась рука девушки.

– Родственник, – неопределённо ответил Вадим. – Мне очень нужны были деньги. И я поехал к бабе Поле. Нет, не за деньгами. Просто проведать. Она почти не вставала. Так обрадовалась, что я приехал, и все спрашивала, как там Толик с Аллой…

– Той, которая звонила? – обрадовалась Инга, что тётя Алла всё же существует.

Вадим с рычанием выдохнул воздух.

– Там, говорит, в кладовке, где крупы, пакетик с деньгами, возьмете немного на похороны, чтобы всё по-людски, а остальное с Толиком пополам поделите. Мне, говорит, что надо? Сто восемьдесят тысяч. А мне как раз столько нужно было с долгами рассчитаться. Через два дня баба Поля умерла. Толик про деньги ничего не спрашивал. Не успела сказать, значит. И я молчу. Похоронили мы её на Северном кладбище. Продали дом её, на памятник хороший и ограду оставили, остальное поделили. Про те деньги, что баба Поля в крупе припрятала, я так и забыл. А зимой меня на столько же и кинули. Ещё тогда подумал «за Толика». А теперь вот это…

Звёзды по- клубному перемигивались, в воздухе смешивались ароматы сосен и жасмина… Инга вдыхала их, часто, глубоко и хотела и не могла почувствовать, что творится на душе у Вадима. Костер танцевал в такт слышной только лесу и реке мелодии, которую люди могли угадать разве что по ритмичному движению пламени.

– Но что мешает тебе, например, сделать Толику какой-нибудь дорогой подарок? – нашла Инга выход из положения, и он показался её другу настолько простым и легким, что он даже засмеялся. –  Или не обязательно ему. Можно пожертвовать эту сумму на храм или помочь кому-то, кому нужны деньги…

– Да, не обязательно Толику, – обрадовался Вадим ещё больше.

А Инга попросила коньяку. Но все столики в ресторане гостинично- развлекательного комплекса «Фрегат», где решили остановиться Вадим и Инга, были заняты. Какой-то банкет, что в пятницу (а был как раз последний рабочий день) здесь случается часто. Ресторан при гостинице у самой дороги, ведущей к таможне (не удивительно, что её облюбовали дальнобойщики) вообще лучший в районе, как и сама гостиница, хоть и самая дорогая.

– Московские цены у Вас, – неохотно расплатился Вадим за трехместный (других не осталось).

Инга напомнила про коньяк. Взять ужин в номер в гостиничном ресторане не разрешили, и пришлось ездить по узким улочкам райцентра, как ни странно, заполненном в меру шумными подростками.

– Здесь всегда было много молодежи, – снова нырнул в воспоминания о себе двадцатилетнем Вадим. – Ездили сюда с друзьями, столько за ночь просаживали, что потом думал: «Дурак, лучше бы съездил за эти деньги за границу».

– Глупо, – согласилась Инга. – Что здесь можно делать всю ночь?

Коньяк после одиннадцати нигде не продавали, но один услужливый бармен, углядев в Вадиме и Инге порядочных людей, а не каких-нибудь отморозков, сбыл бутылочку за двойную цену. В другом кафе купили пышный белый хлеб и каких-то съедобных с виду салатов.

Есть Инге не хотелось. В общем-то, и пить тоже, но ночевать в одном номере с Вадимом без коньяка вдруг показалось чем-то едва ли не противоестественным.

– У них есть даже белые тапочки, – снял Вадим полиэтилен с упакованной домашней обуви, ждущей постояльцев у входа.

Довольный тем, что тапочки белые, остановился перед зеркалом в душе, контрастирующем комфортабельностью с довольно аскетичным номером. Инга, тоже в гостиничных тапках, скользнула за другом, остановилась рядом.

– Хорошо смотримся вместе, – одобрил Вадим и широко улыбнулся своему отражению.

Зеркало беспристрастно подтверждало, что это так. Рядом стояли высокие молодые мужчина и женщина, счастливые и стройные.

– Если бы не лысина, мне можно было бы дать двадцать пять, – беспокойно провел Валим по нахмуренному лбу, потрогал и затылок – те места, где не прорастала мягкая тёмно-русая щетина с ранней сединой. – У меня и отец рано лысеть начал. – Зачем-то оправдывался Вадим.

Инга выпустила на волю из стянутого для удобства тонкой мягкой резинкой «хвоста» волнистые волосы до плеч. Цвета лесного ореха, они блестели здоровьем, как будто приглашали провести по ним сильной мускулистой рукой…

…Эгоистичным оказался Вадим и в постели. Настолько, что Инга позавидовала фригидным, которые не чувствуют ничего. Сама она испытывала с красавчиком-другом боль, дискомфорт и удивление-возмущение «как можно так НЕ ЧУВСТВОВАТЬ партнёршу?» И ещё вспомнила о кактусе, с которым нужно разговаривать, чтобы он зацвёл.

А утром эгоист отказался вставать с постели наотрез до тех пор, пока не выспится, не взирая на доводы Инги, что она опоздает на работу.

– Если бы мы поехали на юг, ты бы туда сегодня вообще не попала, – резонно заметил он.

Инга запустила в Вадима подушкой. (Спали они, естественно, на разных кроватях). И принялась в одиночестве завтракать белым хлебом, запивая его остатками коньяка.

3.

Вадим снова куда-то исчез дней на десять или даже больше. Инга звонила ему несколько раз, сначала хотела поздравить с Девятым Мая. Потом просто стало интересно, куда он пропал. Потом решила: «Переспал (добился своего) и забыл». И решила, что лучшее, что Вадим мог сделать для неё, это исчезнуть из её жизни. И только что-то время от времени подскакивало в груди: «только бы не умер». Но Вадим не исчез из жизни Инги и не умер. А сначала позвонил. Веселым, ничуть не виноватым, а даже едва ли не торжественным голосом сообщил, что был на юге.

– Загорел?

Это было почему-то важнее всего.

– Да, – коротенький ответ виновато дрогнул, и Вадим поспешил соскочить с неудобной темы. – Что делаешь сейчас?

– Собираю сумки.

На самом деле Инга сидела в Интернете на «Одноклассниках». Вадима не было ни у неё в друзьях, ни даже вообще на сайте, потому что «лучше схожу в бассейн, поплаваю, это для здоровья полезно, чем убивать время в Интернете».

– Куда ты собралась? – насторожился Вадим.

– В Болгарию.

Болгария была правдой. Владимир Бессонов пригласил Ингу пожить в его квартире в Софии или домике в горах – в любой из летних месяцев, так как они с женой собирались в Болгарию только в сентябре.

– С кем? – торжество окончательно поблекло в голосе Вадима.

– Я же не спрашиваю, с кем ты ездил на море?

Теперь торжествовала Инга.

– А почему я должен делать то, что ты?

Вадим расстроился.

– Что? – не поняла Инга.

– А ты спроси. Спроси, с кем я был на море! – потребовал Вадим.

– Хорошо, – согласилась Инга. – С кем ты был на море?

– Я. Был. Там. Один.

Обиженно и с вызовом. И почему-то похоже на правду.

– Один? – сделала вид, что не поверила, Инга.

– Женщинам, вашему брату, комфорт нужен, а я поднимался в горы.  Высоко не смог. Сноровка уже не та. Надо будет вернуться туда. С другом, – поспешно добавил Вадим. – Там такие водопады красивые.

– Я тоже хочу на водопады.

Водопады были ещё обиднее южного загара.

– Возьми меня с собой в Болгарию, – попросился Вадим.

– Не уверена, что они захотят впускать в дом незнакомого человека. Приглашали ведь меня одну, без спутника. И, кстати, ты ездил в Крым без меня.

– А почему ты должна делать то же, что и я?

В Болгарию Инга не поехала. Потом они вместе с Вадимом собрались в Италию, но в Италию не поехали тоже. Второй раз в постели Вадим оказался не так уж плох, но на третий ещё хуже, чем в первый, и четвертый было уже слишком. Вдобавок Вадиму позвонили в неподходящий момент, да ещё и в их особенном месте. На речке. Но Инга обрадовалась, что четвертого раза не будет. И расстроилась, что у Вадима есть кто-то ещё. Та самая, хорошая девушка, идеальная жена, только скучная собеседница, или вообще другая. Но дело было даже не в этом. В мелодии. Глупой и пошлой. «Кайфуем, сегодня мы с тобой кайфуем», – дразнил мобильник. «И я опять тебя целую». Вадим виновато и победно улыбнулся, как мальчишка-хулиган, застигнутый врасплох за занудой-учителем за списыванием домашнего задания у соседа. Телефон продолжал звонить

Потом были ссоры, примирения, телефонные разговоры, пару раз Вадим приезжал в «Красный кот» и один раз, когда Инга не отвечала на звонки, поджидал её у подъезда. Но, главное, был спутник…

4.

Жара стояла такая, что фонтаны казались живыми, сострадающими струями, под них становились, смеялись, радовались прохладе, но солнце даже вечером шутя испаряло из волокон ткани влагу и гнало обратно в фонтаны.

Инга стояла у бьющей победным фейерверком влаги-прохлады так, чтобы брызги попадали на неё, но не настолько, чтобы сбить в нечто непонятное мочалкообразное только что «вытянутые» в салоне красоты пряди. Волнистые от природы, им только дай немного воды, чтобы как расщепленные стебли одуванчика в лужице, заартачиться кудряшками.

Инга ждала Лену, с которой они никогда не были подругами. Лена на пятнадцать лет или больше старше. И работают они в разных местах. Лена была знакомой Ингиной знакомой, работала, как и та знакомая, где-то каким-то не то инспектором, не то ревизором. В общем, темный лес. Тем удивительнее было, что именно ей Лена позвонила в этот вечер. Днем было жарко, и думалось, что вечером идти никуда не захочется, разве что в салон красоты, и то потому, что было уже нужно. Но вытянутые пряди делали лицо немного строже и  как-то таинственней что ли… А белый сарафан подчеркивал фигуру. И захотелось, чтобы такой её кто-нибудь увидел. Для начала хотя бы Лена, а там вечер длинный, найти вечером спутника в «Соловьиных зорях» не проблема. В общем, как ни странно, Лена позвонила очень даже кстати.

– Может, встретимся, посидим где-нибудь? – спросила она так, словно они с Ингой только и делали, что каждый день или как минимум раз в неделю сидели где-нибудь вечерами.

Так же легко и естественно Инга ответила:

– Давай в «Соловьиных зорях». Через полчасика подъеду.

Когда они с Леной сидели уже за столиком под стилизованной соломенной крышей беседки-шалаша на летней площадке мотеля, позвонил Вадим.

– Ты где? – услышал он музыку-фон.

– В «Соловьиных зорях», – не стала интриговать Инга.

Вадим приехал через пять минут, может через десять. В общем, вскоре, и разговор за столом оживился. Говорили в основном Вадим и Лена.

Говорили о дебитах-кредитах и прочей дребедени и обоим (это было непритворно) было интересно. У них оказались какие-то общие знакомые, и выяснилось, что Лена очень даже часто проверяет какие-то там инстанции, с которыми имеет дело и Вадим.  Инга даже хотела спросить: «Я вам не мешаю?», но передумала. Нет, конечно, не потому, что можно было услышать «да». Нет. Но все равно передумала.

Но удивительнее всего было то, что Вадим открыл перед Леной дверцу автомобиля. Переднюю, рядом с собой.

Инга, больше удивленная, чем обиженная, устроилась на задних.

Правда, до подъезда Лену не довез, высадил у дороги. Конечно, спросив, где удобно.

Лене было удобно, где удобнее остановиться Вадиму.

– Не знала, что тебе нравятся умные женщины… – обхватила Инга руками спинку переднего сидения.

– А ты, оказывается, ревнивая, Ингусь…

В полумраке автосалона плясали исходившие от Вадима смешинки.

– Прямо Отелло, – насупилась Инга. – Не знала, что ты, оказывается, такой галантный.

– Я очень галантный, но вокруг никого, с кем можно было бы проявить свою галантность.

От возмущения Инга даже проглотила «а я?». Да и к чему возмущаться, ясно же – шутка, и открытая перед Леной дверь, чтобы позлить… И вообще Вадим хочет казаться хуже, чем есть на самом деле. Самозащита. А на самом деле он другой, любящий, заботливый и чуткий.

Возле дома долго целовались в автомобиле. Было тесно и жарко, и окна домов светились жёлтым любопытством.

– А поехали на речку? Я этим летом ещё не купалась.

Через десять минут или, может, через пятнадцать автомобиль остановился у воды. Кое-где вдоль берега стояли машины.

Песчаное дно, недалеко от города и какая-никакая, но романтика и спасенье от жары, хотя вода уже прогрелась так, что остынет, наверное, только в августе.

Душная июльская ночь набрякла в небе звёздами, и луна была немного лишней. Для чего она в небе, вечная спутница?

Комарья в этот раз не было.

– Потому что уже стемнело, – объяснил причину Вадим и добавил. – Места здесь Гоголевские…

– Скорее, Васнецовские…

В полутьме зеленела вода, а деревья над ней наклонялись, как будто во что-то играли.

– Да, что-то от былин, – согласился Вадим.

Вадим с уважением относился к классике, и Инга уважала его за это.

Губы, язык Вадима проложили влажную дорожку от впадины на шее девушки к спине. Инга выскользнула из сарафанчика, бросила его на прибрежные заросли, как белый флаг. Туда же последовали трусики.

Ночь притворялась южной, переливалась звёздами…

Автомобиль ритмично вздыхал, как лодка на волнах.

Бессмысленно улыбаясь, Вадим вывалился из салона, с наслаждением потянулся, выпрямился. Инга, как ленивая кошка, выбралась следом, пружинисто сбежала к реке.

– Хочу искупаться.

И, как была, обнаженная, быстро, громко плескаясь, вошла в воду.

Вадим не пошел следом.

– Иди сюда! – звала девушка.

Так и остался стоять на берегу. Смотрел на Ингу.

Она быстро выбралась обратно из воды.

–Ты как русалка, Ингусь. Такая красивая.

Какая-то новая струна натянулась, зазвучала в ночи.

Инга подошла к Вадиму, остановилась, засмеялась и танцующим движением обвила себя его руками, замерла, сосредоточив центр ощущений внизу спины, где пульсирующим теплом согревали ровные, как море в штиль, вибрации упругого живота Вадима. Инга заговорщицки улыбнулась в пронизанные звездным светом сумерки и стала дышать в такт. Вадим не заметил маневра подруги.

– Видишь… спутник! – обрадовался Вадим, как мальчишка.

– Где? – оживилась и Инга.

– Вон, вон! – разжал ладони на её животе Вадим.

– Вон та звезда, которая падает? – заметила Инга движение на небе.

Большая точка, мерцая, чертила в небе траекторию.

– Падает не так. Так летит спутник. Видишь, наискосок.

Диагональ движения похожего на отгоревшее небесное тело объекта неживой природы затерялась в мерцании. Спокойном, вечном. Сменяются спутники, падают звёзды, и только мерцание было и будет во веки веков.

– А знаешь, говорят, любовь, – это когда смотрят не друг на друга, а в одну сторону…

– Любовь? – испугался Вадим.

Сделал глубокий вдох и выдох. Инга сбилась с ритма.

Не ответила. Спросила:

– Ну что, поедем?

– Поедем.

За рулем Вадим был задумчив. Тихо разговаривал не столько с Ингой, сколько сам с собой, как будто пытался в чем-то себя убедить.

– Лучше не то, что лучше, а то, что лучше для тебя.

– Верно, – подтвердила Инга. – Лучше то, что приносит радость.

– Вот с первой женой у меня как было…

Инга мысленно отметила, что Вадим произнес «первой» так привычно и между прочим, как будто уже была вторая.

– Мозг мне кричал «не ходи туда», а ноги сами шли.

– Я напоминаю тебе её?

– Не знаю… В чем-то похожи, а в чем-то разные.

– Все люди разные, – философски заметила Инга. – Каждый неповторим.

– Ты знаешь… – Вадим, видимо, раздумывал, стоит ли говорить дальше или лучше скрыть свои мысли. – Сейчас, когда мы смотрели на спутник, я в первый раз в жизни чувствовал себя абсолютно счастливым.

5.

И Вадим опять исчез на две недели, а потом опять позвонил.

Инга ни о чем не спрашивала.

– Я достраивал дом. И я подумал, мы можем в нем жить и вместе.

– Звучит как деловое предложение…

Инга не чувствовала радости. Скорее, усталость. Хотелось услышать другое.

– Вместе живут, когда любят друг друга, – намекнула она.

– Живут же люди и без любви, – не сдавался Вадим.

– Живут, – согласилась Инга. – А я хочу жить с любовью.

– Что ты хочешь сказать?

– Давай останемся друзьями, – пришло на выручку шаблонно-лицемерное.

– То есть ты уходишь от меня просто так, в никуда… – размышлял вслух Вадим. – Или… у тебя появился другой мужчина?

–Да, – солгала Инга.

– Тогда, конечно,  другое дело, – сдался Вадим. – Но мы хотя бы будем продолжать общаться?

– Конечно!

Инга торопилась сказать «пока». Разговор тяготил.

…С Леной кстати, у Вадима тоже ничего не получилось, за что Лена сначала обиделась на Ингу, а потом опять пригласила её в кафе. Инга опять согласилась.

Лена сфотографировала Ингу рядом с белым роялем и не то разрешила, не то незаметно предложила ей посмотреть все сохранившиеся на simке фотографии. Там был белый кот почему-то с собачьим именем Бимка, разбитый штоф с марочными винами (какое-то зафиксированное по работе нарушения), сын Лены – уже совсем взрослый и красивый, студент юридического факультета, сама Лена в каком-то красивом каминном зале, конь с каретой (какая-то предновогодняя рекламная акция), ведь была уже зима, и даже январь.

А в фотоаппарате оставались снимки ещё с лета. И на двух из них был Вадим, с красивой ласковой улыбкой, затаенной (видимо, ещё с ранне-детских лет) шалостью в глазах. Загорелый, с натренированным хоккеем, плаваньем и даже альпинизмом телом и вечерними солнечными зайчиками на счастливом лице.

Но Инга торопливо пролистала моменты обратно к весне, к самому его началу, когда зацвёл кактус.

Вадим уже откровенно её раздражал. Его номер оставался в «контактах» исключительно для того, чтобы не отвечать на его звонки. А Вадим продолжал звонить. Присылал глупые SMS-ки вроде «я не дам тебе себя забыть», естественно, со смайликами, и что-то не менее глупое в стихах.

На стихи Инга сначала отвечала, тоже в рифму, но потом надоело и это. На докучливого абонента стояла та же мелодия, что и на всех остальных, что-то жизнерадостное, латиноамериканское, солнечное до безобразия. Инга хотела поставить на «Вадима» что-то нейтральное, но передумала, и стерла из «контактов» его имя. Но ни недвусмысленно посылать матом, ни отвечать на звонки и сообщения по-прежнему не хотелось, и Инга ввела другое имя – «Спутник». Так было остроумно и забавно, так что и звонки Вадима стали ей уже чуть ли не приятны, тем более, что звонил он всё реже и реже…