– Я боюсь всё испортить.
– Портить уже нечего, всё итак давно испорчено.
– А если он догадывается о чём я думаю, вдруг он на самом деле читает мысли?
– Хватит, даже если и так, тебе от этого стало хуже. Думай что хочешь, а он, если ему нравится, пусть читает и распутывает. Если представить, что творится в наших головах – его можно только пожалеть.
Орёл засмеялся.
– Ладно, Арел, я поднимусь к себе, мне нужно переодеться, на улице очень тепло, и потом поедем к остальным. Хорошо?
– Давай.
Лис ушёл.
– После разговоров с Лисом крыша едет, – сказал Орёл сам себе и, услышав шаги, обернулся к боковой лестнице.
– Привет, – сказал Никто, он медленно спускался, крепко держась рукой за перила.
Он был полностью собран: чёрные очки надёжно защищали его глаза, маска висела на груди, наготове.
Орёл улыбнулся ему:
– Доброе утро, я как раз собирался идти будить тебя.
– Спасибо. Как видишь, сегодня я уже сам смог проснуться. Я слышал голос Лиса, он здесь?
– Да, сейчас придёт. Он сказал, на улице потеплело.
– Это не важно. То, что солнечно – хуже для меня.
Никто сел на место Энрики.
– Выпей кофе, – предложил Орёл, – тебя это взбодрит.
– Не-ет, я уже под завязку взбодрился, там, у себя в комнате.
Орёл закурил.
– Хочешь, возьми сигарету. Курил когда-нибудь такие?
– Нет, но целую мне сейчас не выкурить.
– На, попробуй, сделай затяжку, тебе понравится, – Орёл протянул свою сигарету Никто.
Тот взял, затянулся.
Орёл прикрыл глаза:
– Ох, я не выспался.
Вдруг он вздрогнул от неожиданности – это Никто мягко дотронулся до его руки. Он аккуратно вставил сигарету в пальцы Орла, возвращая её, и потом не сразу убрал руку, а еле заметно провёл по руке Орла своими пальцами. Но Орёл мгновенно почувствовал это, кровь прилила к его щекам, он посмотрел на Никто. Тот поднял голову: лицо его было немного смущённым, может быть виноватым. Он попытался слегка улыбнуться своей кривой улыбкой, и хотя глаза его скрывали очки, ясно было, что он смотрит прямо на Орла и ждёт его реакции. Но Орёл не в силах был вымолвить хоть что-то, он смог лишь улыбнуться в ответ, чувства переполняли его:
– “если ты на самом деле можешь читать мысли, прочти, что я чувствую к тебе, – подумал он, – потому что словами я это выразить не в состоянии”.
– Доброе утро, Никто, – вошедший Лис нарушил их странный молчаливый диалог.
– Доброе утро, – сказал Никто, он взялся рукой за маску.
Лис заметил этот жест:
– Прости меня, я был не прав когда смеялся над твоим лицом, – сказал он.
– Ты серьёзно это говоришь?!
– Я видел вчера тех солдат, которых ты набрал в «нижнем»:
Почти у всех у них на лице татуировки и кольца, как у тебя. И ещё, Тол рассказывал, что не встретил на границах с «нечистым пределом» ни одного человека с нетронутым лицом.
Никто рассмеялся:
– Да, Борган, мой знакомый из «нижнего», который помог мне с наёмниками, ему особенно понравился.
– Ты просто принадлежишь другому миру, – сказал Лис.
– Нет, я этого не хочу.
– Ты хочешь быть с нами? – спросил его Орёл.
–Да.
–Тогда приготовься к трудностям, – сказал Лис. – Люди «верхнего» города, не признают за своих, таких как ты.
– Я знаю это.
– Тебе будет легче, если ты сведёшь татуировки, хотя бы с лица, – заметил Орёл. – Я имею в виду эти чёрные непонятные надписи у тебя на скулах, они не такие уж большие. Твоё лицо станет чистым.
Никто провёл рукой по щеке:
– Я не могу этого сделать: если уберу их, подпишу себе смертный приговор, «нечистые» сделали мне их на лице не просто так.
– «Нечистые» сделали их тебе?
– Да.
– Они что-то означают? – спросил Лис.
– Да, – Никто откинулся на спинку стула.
– Ты можешь хотя бы приблизительно сказать, что? – спросил Орёл.
– То, что я предатель, продажный, – сказал Никто очень спокойно.
– Значит, они всё-таки наказали тебя за сотрудничество с Марком, а он говорил мне, что они ничего тебе не сделали!
– Я слишком долго испытывал их терпение. Это обычная традиция – писать на лице то, что ты из себя представляешь. Предупреждение для тех, кто захочет иметь со мной дело. Самовольно убрать надписи – значит сделать «нечистым» вызов, сейчас я к этому не готов.
– Значит, ты никогда не сможешь избавиться от них, – грустно сказал Орёл.
– Я сказал, что сейчас не готов, но со временем всё может измениться. Мне вообще наплевать на все их долбанные клейма, как бы они не извращались, я ни секунды не пожалел о своей дружбе с Марком!
– Знаешь что, – сказал Орёл, – я хочу, чтобы ты не секунды не пожалел, что стал одним из нас! Я хочу устроить приём в честь тебя – вечер в твою честь, тебе нравится такая идея?
– И как ты себе это представляешь?
– Я приглашу своих верных людей, из «верхнего» и «нижнего», сестру Энрики, там такая куколка, и всем даёт, – Орёл и Лис рассмеялись, – ну всяких нужных немного. Все будут пить и веселиться. Заодно отметим удачную вербовку солдат.
– А что должен делать я?
– Ты отдашься в руки моих рабынь, они вымоют тебе волосы и причешут. Лицо закрасишь серым красителем, ни будет видно татуировок.
– А шрам, его не закрасишь?
– Я думал об этом: ты отрежешь от маски кусок, который будет закрывать только шрамлёный лоб и щёку, всё остальное лицо останется открытым.
– И как половина маски будет держаться на лице?
–Приклеишь её по краю к коже, что может быть проще?… Ты согласен?
– О-о-о, – только и смог протянуть Никто.
Орёл делает распоряжения по поводу предстоящего вечера.
Втроём они возвращаются в «нижний» город. Где их ждут Тол и Энрики.
Орёл смотрит наёмников, обсуждает с командирами отрядов рабочие моменты. Он произносит воодушевляющую речь для своих воинов, призывая их быть бесстрашными и безжалостными в бою.
Перед тем как вернуться в замок, они обедают в «Бакаре».
Глава двенадцатая. Вил Лувен.
Они сидели в общем зале «Бакары», где днём было не так много народу. Отдыхая после сытного обеда, лениво потягивали вино.
– Эй, – Лис поднял руку, подзывая слугу. – О, чёрт! Вил идёт прямо к нам, – процедил он сквозь зубы.
– Привет, я вижу у вас весело! – сказал молодой мужчина, подойдя к их столику.
– Вообще-то, Вил, я подзывал не тебя, а слугу, – заметил Лис.
– Как дела, Орёл? – спросил Вил, проигнорировав замечание Лиса.
– Хорошо.
– Да, я рад за тебя! Ну что, ты подумал ещё раз насчёт меня?
– Вил, – сказал Орёл усталым голосом, – я, кажется, тебе говорил тысячу раз: ты нам не подходишь. Не под-хо-дишь.
– А-а-а, я понял, – Вил ничуть, не смутился,– ты не хочешь мне отвечать из-за вашего друга, – он кивнул на Никто.
– Кстати, – сказал Орёл, – познакомься, это новый человек в моей команде, его зовут Ник.
– Да? – голова Вила дёрнулась в бок, лицо посерело от неожиданного расстройства. – Постой-ка, я знаю тебя! – обратился он к Никто.
Тот повернулся к Вилу, лицо его оставалось бесстрастным.
– Ни тебе ли Морел Невис пересчитал все рёбра в Колизее в прошлом сезоне, после этого его ещё стали называть Морел-мясник?
– Мне, – спокойно ответил Никто.
– Ха-ха, – Вил нервно хохотнул, – что ж, ты сделал чудесный выбор, Орёл.
– Проваливай, Вил, – сказал Орёл, – если ты мне понадобишься, я тебя извещу.
– Хотя можешь особо не надеяться, – вставил Тол.
– Хорошо! – Вил героически сдерживал свою обиду: – Но знаешь, – он ткнул пальцем в сторону Никто, – тебе было лучше оставаться в «нижнем» и не снимать маску!
Никто молча разглядывал Вила. Тот резко повернулся, отходя от стола, и со всего размаху врезался в слугу, который как раз поднёс к столу полный поднос бокалов с вином. С грохотом посыпались кубки, раздался звон разбитого стекла, слуга и Вил повалились на пол.
– Чёрт! – заорал Вил. – Куда ты прёшь, идиот! Ты что, слепой придурок, не видел, что я иду!
– Но вы стояли, господин, – пытался оправдаться слуга.
– Я порезал руку, о боги!– причитал Вил.
Он поднялся и, весь залитый вином, под общий хохот удалился из зала. Тол ржал громче всех. Лис пристально посмотрел на Никто, но когда тот поднял глаза и встретился с ним взглядом, отвернулся.
– Вил хороший воин, – наконец сказал Энрики.
– Я его не возьму, – отрезал Орёл, – он дурак.
– Мстительный дурак опасен, – отметил Лис.
– Да, он здорово обиделся сегодня на меня, – сказал Орёл.
– Вила нужно или взять в команду, или убить, – подытожил Лис.
– Ты прав! – Воскликнул Тол. – У меня уже давно руки чешутся прикончить этого ублюдка.
– Нет, – сказал Орёл, – приказать убить его я не могу: его семья верно служила моей семье многие годы. Я знаю Вила с детства, мы росли вместе, и я по-своему привязан к нему. Вполне возможно, он мой сводный брат.
– Сводный брат, – это значит, что твой отец трахнул его мамашу, вашу служанку? – спросил Тол.
–Да.
– О-о-о!
– Тогда тебе придётся взять его, пока он не перешёл на сторону наших врагов, – сказал Лис.
– Ты можешь назначить его на какую-либо второстепенную должность, – сказал Энрики, – например, он может контролировать одну из наших улиц в «верхнем». Собирать деньги, устранять мелкие конфликты – и тому подобное.
– Но не больше, – сказал Орёл, – больше я ему ни за что не доверю.
– А лучше было бы его замочить, – протянул Тол.
– Нет, – отрезал Орёл, – я сейчас же пошлю слугу к нему и приглашу на вечер. Энрики, поручаю его тебе. Сам выбери для него улицу в «верхнем», объясни что куда, хорошо?
– Хорошо, Арел, с удовольствием.
– Загрузи его бухгалтерией, – сказал Лис, – мы совсем забросили дела на наших складах и рынках. Пока Арел воюет с Беем в «нижнем», нас обворовывают в «верхнем».
– Я не могу контролировать всё сразу, – вспылил Орёл, – кто должен этим заниматься?! А, Лис?!
Лис опустил глаза:
– Да, Арел, я займусь этим, не психуй.
Они возвращаются в замок.
Глава тринадцатая. До приёма.
Орёл постучал в комнату Никто:
– Ник, это я – Арел, можно войти?
– Да.
Этот голос нельзя было спутать ни с одним другим.
Орёл вошёл.
– Ничего себе! – восхищённо произнёс Никто, увидев его.
Орёл смущённо улыбнулся:
– Тебе нравится?
–Да. Очень, – сказал Никто. Он сидел на кровати и разглядывал Орла.
Орёл был разодет как настоящий король, его красивое благородное лицо покрывал новый слой серой краски, придавая коже нездоровый болезненный вид. Тёмные волосы только усиливали эффект.
Тонкий серебряный обруч-корона украшал голову.
Орёл подошёл к кровати, на которой сидел Никто:
– Я сяду?
– Да король-призрак, ничего, что я в таком виде перед вами?
Орёл усмехнулся, – ничего.
Он посмотрел на Никто, который с ногами сидел на кровати в одних штанах, вся кровать была засыпана его браслетами с рук.
– Понравилась тебе ванна? – спросил Орёл.
– Да, только твои слуги обрезали мне когти, – Никто протянул Орлу свою руку, показывая. Вид у него был расстроенный.
– О-о-о, Ник, – Орёл засмеялся.
– Тебе смешно, – сказал Никто обиженно, – может, прикажешь в следующий раз и зубы мне вырвать?
– Ты имеешь в виду клыки? Конечно, не мешало бы их укоротить…
– Ну, Арел!
– Ладно, ладно, – Орёл улыбался.
Никто потянулся к столику, и набрал из небольшой баночки, прозрачной мази себе на пальцы, а потом резким движением сверху вниз, с одного захода покрыл этим лекарством свои больные вены на левой руке. И сразу же лицо его исказилось от боли, он вжался в спинку кровати и зажмурился.
– Ох, ничего себе, – удивился Орёл, – у тебя даже румянец появился, первый раз вижу тебя с красными щеками!
Никто, не совсем ещё пришедший в себя, открыл глаза и прижал руку к груди:
– Да, это на самом деле глупо, – сказал он, – у меня дурацкий вид.
Он запрокинул голову, ожидая пока боль отступит.
– Зачем ты пришёл?
– Поторопить тебя.
– Не волнуйся, я собираюсь, – Никто принялся бинтовать руку чёрной тканью.
Орёл растеряно взял один из валявшихся на кровати браслетов, повертел в руке, не зная как начать:
– Ник, тебе на самом деле приятно, что я решил устроить вечер в твою честь?
Никто закончил обматывать руку:
– Почему нет?
Орёл засмеялся.
– Что опять не так? – Никто покачал головой, он брал браслеты и со звонким щелчком, застёгивал их на руке, закрывая её, от локтя до запястья.
– Всё нормально.
– Ладно, говори.
– Почему нет? – Орёл попытался скопировать голос Никто и его акцент, у него это не плохо получилось, – «чёрные» не говорят: «почему нет», это звучит как-то не понятно.
– Может ты и прав, но я давно не разговаривал на «чёрном», иногда, когда ты, Лис, Тол и Энрики начинаете спорить, или говорите все сразу, или очень быстро, я не могу вас понять. Вы этого не замечаете, потому что, считаете, что весь мир должен понимать вас. Но это не так.
Орёл испуганно взглянул на Никто:
– Я не думал, что ты настолько не врубаешься!?
Никто осторожно выдернул у него из руки свой браслет, – я врубаюсь, ты много разговариваешь со мной, и мне с каждым разом всё легче.
– Кажется, я понял! Ты копируешь даже мою интонацию, – воскликнул Орёл, – я всегда растягиваю имя Тола, и ты тоже! Раньше я не мог понять почему, а теперь понял! Ты повторяешь за мной, даже то, что не нужно!
Никто пожал плечами:
– Прости, если тебе это неприятно.
– Да нет, – сказал Орёл, – мне наоборот приятно, что ты выбрал меня как эталон.
– Да ты просто больше остальных со мной общаешься!
– И я очень этому рад!
– Почему?
– Потому что ты мне очень нравишься, – Орёл покраснел, но серая краска помогла ему скрыть это, – неужели ты не видишь?
– Вижу, – сказал Никто, – ты играешь со мной, как ребёнок играет с новой ещё не надоевшей игрушкой.
Орёл побледнел, но краситель опять выручил его:
– Нет!
– И веришь во все эти россказни обо мне.
– Нет!
– Да! Веришь им, а мне не веришь!
– Я стараюсь верить тебе! Но ты ведь обманываешь!
Может, я и не верю в то что ты сын дьявола, в прямом смысле этого слова, это было бы уже слишком, но то, что ты колдун, это точно!
– Колдун?!
– Я не хотел тебе этого говорить, Ник, но ты меня вынудил! Что случилось этой ночью с рабыней!?
– Она умерла.
– О-о-о! Какая ложь!– Орёл вскочил с кровати.
– Что ты хочешь от меня услышать?
– Ты убил её!
– Замолчи!
– Что-о-о?! Ты затыкаешь мне рот! Ты не смеешь так со мной разговаривать! Я князь! Да конечно, ты думаешь что ты такой крутой, но на меня это не действует, понял?!
Никто засмеялся.
– Не смей смеяться надо мной! – Орёл замахнулся на него, но Никто мгновенно перехватил его руку, и с силой выкрутил её, уложив Орла обратно на кровать.
От боли у Орла из глаз брызнули слёзы, но он не издал ни звука. Никто чуть-чуть ослабил хватку, склонился над ним.
Их глаза встретились.
Орёл смотрел на Никто так, словно видит в последний раз, и не может насмотреться. Никто убрал руки, отпуская его, но Орёл ни шелохнулся, ни набросился на него снова. Никто посмотрел на него как-то странно и вдруг, положил свою руку Орлу между ног, прямо на предательски выпирающий член.
Орёл вздрогнул и с ужасом глянул на Никто:
– Ник, это не то, что ты думаешь, – пролепетал он, сгорая от стыда.
– Ты…, – Никто не стал продолжать.
Орёл закрыл глаза:
– Я ни хотел… – он был сам не свой, – Ты не уйдёшь? – его голос дрогнул.
– Нет.
Лицо Орла немного посветлело, он встал, держась за столб кровати, и на негнущихся ногах побрёл к двери.
Глава четырнадцатая. Рассказ Тола.
Тол, Лис и Энрики вошли к Орлу в комнату.
– Нет, ну вы только посмотрите на него! – возмущённо воскликнул Энрики. – Арел, ты что, совсем с ума сошёл?! Сегодня ведь такой ответственный вечер, ты должен представить Никто и…
– Я всё знаю, – перебил его Орёл раздражённо.
Он поставил недопитую бутылку на пол и снова откинулся на подушки.
Лис, покачав головой сел в кресло:
– Орёл, пойми, свой страх ты не зальёшь вином, сделаешь только хуже.
– Страх?! – Орёл вскочил на кровати: он уставился на Лиса, его раскрашенное лицо в обрамлении чёрных растрёпанных волос выглядело жутко. Какое-то время он смотрел на Лиса, но потом, не сказав ни слова, упал обратно на кровать.
– Он пьян, – сказал Тол.
– Пьян, когда гости вот-вот соберутся, – возмутился Энрики.
– Вил уже здесь, – заметил Лис.
Тол подошёл к Орлу и с силой поднял его, усадив на кровати – он прижал его к себе как маленького, ласково пригладил волосы:
– Арел, Арел, приди в себя!
Орёл попытался оттолкнуть его:
– Иди к чёрту, Тол, дай мне полежать чуть-чуть!
– Не-е-ет, – Тол перестал его обнимать и быстро пересел ему за спину, поддерживая и не давая откинуться на подушки.
Орёл обернулся и, увидев, что лечь ему больше некуда, попытался облокотиться на Тола, но тот снова обнял его, сцепил свои большие руки у него на груди, всё время поддерживая в сидячем положении. Так как он был выше и больше, Орлу ничего не оставалось, как смириться и остаться сидеть.
Тол дунул ему в макушку, потёрся щекой о густые волосы:
– Орёл, ты сегодня такой красивый! Ты самый красивый из всех!
Лис засмеялся:
– Корону куда уже подевал, Арел?
Орёл поднял руки, обняв Тола за шею.
– Мой Тол, я люблю тебя!
– Я тоже тебя люблю, – сказал Тол, – мы все тебя любим, и поэтому не пей пока больше, соберись, ты должен показать им, что мы лучшие!
Орёл убрал руки с шеи Тола и потёр лицо, приходя в себя:
– Да, ты прав, Тол, не в моих правилах раскисать перед важными делами.
Лис снова засмеялся: он расслаблено сидел в кресле, закинув ногу за ногу, и с интересом наблюдал за Орлом. Тол разозлено бросил в него подушкой:
– Рыжий, заткнись!
Орёл обиженно посмотрел на Лиса. Тот отбросил подушку в сторону, он больше не улыбался.
– Прости, Арел.
– А-а-а, – сказал Тол довольно, – не нравится, когда тебя называют рыжим? Красные полукровки славятся своим гнилым нутром, это всем известно!
Лис зашипел. Орёл встал.
– Заткнитесь оба! Ну почему вы всё время ругаетесь?!
– Потому что Лис считает себя самым умным, – пробурчал Тол, – и мне не нравится цвет его волос и эти рыжие пятнышки от солнца у него на лице.
– Да мне насрать что тебе не нравится! – закричал Лис.
– Если ты ещё раз назовёшь Лиса красной полукровкой, я засажу тебя в подземелье на месяц, – строго сказал Орёл Толу, – на месяц! Не на неделю – как раньше, а на месяц, и клянусь, ни за что не выпущу тебя, пока не кончится срок!
– Выпустишь, – буркнул Тол, опустив глаза.
– Нет, не выпущу, ты хочешь проверить?
– Орёл, хватит, – сказал Тол очень тихо, – я больше не буду.
– Сдерживай себя, Тол, – попросил Орёл, – я понимаю как это трудно для тебя, но постарайся!
Тол молчал.
– Орёл, я могу попросить тебя?.. – наконец протянул он, не поднимая глаз.
– Ну что ещё? Говори!
– Я хочу сделать себе татуировку, – Тол взглянул на Орла нерешительно.
– О, боги! Ещё одну! – возмутился Энрики. – Тол, ты ведь благородный господин! Лис при этих словах Энрики закатил глаза и покачал головой.
– Делай, – сказал Орёл, – мне плевать на это! Обтатуируйся весь, с ног до головы, как Никто! Поддержи его, Тол, чтобы ему не пришлось всю оставшуюся жизнь ходить среди нас в маске и перчатках одному!
Тол испуганно посмотрел на Орла:
– Но я не хотел делать татуировку на пальцах или лице, как у него.
– Почему? – спросил Орёл. – Делать, так уж делать!
– Вообще-то да, – Тол замялся, не зная как сказать, – я хотел сделать две маленькие, совсем маленькие татуировочки, на дёснах.
– Где?!
– На дёснах, – тихо повторил Тол.
Орёл ласково посмотрел на него:
– Да, – произнёс он нежно, – это ты здорово придумал, я никогда в тебе не сомневался.
Он обнял его.
– Тол, Тол, как я люблю тебя, если бы ты знал! Ты бываешь неуправляемым, злым, резким, но если бы тебя не было, мне стало бы скучно жить.
Тол довольно улыбался, от его смущения и нерешительности не осталось и следа.
– Вообще-то это не я придумал, – сказал он небрежно, – я увидел такие татуировки в «нижнем» у Боргана. Ну, того, к которому мы ездили с Никто за наёмниками. Мне очень понравилось, а он это заметил и объяснил мне, что это очень важные и особые обереги, и их может сделать себе не каждый, а только очень уважаемый «нечистый». А простому «нечистому» сразу все зубы выбьют, если он сделает себе такую – она признак того, что ты особенный, избранный, крутой, одним словом! Он здорово мне всё объяснил, этот Борган. А Никто подтвердил, что всё, что он сказал об этом, правда. И вот – я тоже хочу себе такой оберег, над двумя верхними клыками.
– Постой, – возразил Энрики, – но ты же не «нечистый», разве ты можешь сделать себе эти знаки?
– Да, – сказал Тол, – но у Никто они есть. Просто у него просто выжжены клейма, без красителя, и поэтому ни хрена не видны, но с красителем ему нельзя.
– А, – протянул Орёл, – он недостаточно крут, да?
– Сравнил: Никто, который всю жизнь провёл с «нечистыми», и ты! – заметил Энрики.
– А это не имеет значения, – возразил ему довольно Тол, – Борган сказал, что я могу себе сделать только над клыками, не больше, но с красителем, потому что я из благородных, а благородным господам можно всё!
– Полный бред, – констатировал Лис.
– Я даже протрезвел, – сказал Орёл. – Тол, давай пока оставим эту тему ненадолго, расскажи-ка ты лучше мне о «Нижнем», и что ты там делал?
– Ой, нет! Мне лень опять всё вспоминать, и гости скоро придут.
– Гости подождут, рассказывай, я приказываю тебе! – Орёл уселся в кресло и закурил.
– Давай, давай, – он выжидающе посмотрел на Тола.
Тол вздохнул и начал рассказ:
– Мы поехали в «нижний»…
Ярус шестой или пятый, – не знаю, там ведь уже долина за рекой, – короче, немного дальше.
Улицы, скажу я вам, там просто никакие, дорога полное дерьмо, камни «кошкины головы», да ещё и выбиты через один, только коням ноги ломать. А временами вообще не мощёные улицы, сплошная грязь. Я вообще не представляю, как они мостили эти дороги!
Никто мне сказал:
– Не гони здесь, едь за мной.
Я говорю:
– Ну и дерьмо!
Дома вокруг не лучше: без окон почти совсем, не покрашенные, и народу никого, а если где и был народ, то нас, как увидят, сразу сматываются.
…Знаете, как-то неприятно – едешь, и только слышно, как у тебя над головой ставни захлопываются, и двери тоже бух-бух. И никого нет.
Видел, там стояли шлюхи уличные, такие ничего девчонки, только хотел их поближе рассмотреть, как они нас заметили – и врассыпную! Все смотались моментально, мне так обидно стало! Я к такому не привык, чтобы девчонки от меня бегали, они же не для того там стояли, чтобы при виде мужиков убегать!
Я спрашиваю его:
– Почему все разбегаются, мы что, такие страшные?
Он засмеялся и говорит:
– Конечно, страшные, – спокойный такой, ему вообще пофигу.
А меня это так взбесило, я уже даже хотел кого-нибудь догнать, поймать да отпиздить как следует, чтобы в следующий раз неповадно было бегать от меня.
Я говорю:
– Никто, как же ты наберёшь людей для нас, если все здесь как мыши по норам прячутся?
Он отвечает:
– Наберу, не бойся, – и смеётся.
А сам-то в маске этой, в щелях вместо глаз чёрные стёкла блестят… Он обернулся когда ко мне, я его увидел: ни лица, ни глаз – всё черно. И только голос его, там он мне ещё хуже показался, чем раньше. Просто жуткий голос, ничего в его голосе нет от человека, как бы он себя не называл.
Борган потом спросил у меня:
– А ты веришь Никто, Тол, когда он говорит, что он человек?
Я так и сказал:
– Нет, не верю, никогда у человека не может быть такого голоса.
А Борган засмеялся:
– Не зря же в Колизее зрители прозвали его «Немым».
Я отвечаю:
– В Колизее его прозвали «Немым», потому что он дерётся молча, никогда не издает ни звука во время боя. Даже когда его сильно подрубил Невил, он так и упал без единого стона, тогда и стали называть его Немым.
Он такой:
– Вы верите своим ушам, и только, да?
Я говорю:
– Конечно, я верю своим ушам! Я с ним разговариваю, так как же он может быть немым? – Шутишь ты, Борган, за дурака меня держишь что ли?
А он:
– Да никогда в жизни себе такого не позволю, да ты лучший из всех, кого я встречал из «Верхнего»! А поверь мне, я таких встречал немало, но как только тебя увидел и узнал, что ты из «верхнего», сразу понял – судьба мне даёт редкий шанс подружится с таким великолепным господином из «Верхнего», как ты. Никто знает, кого выбирает в друзья!..
– Тол, Тол, постой, – перебил его Орёл, – что за бред ты несёшь! Не сочиняй, пожалуйста! Ради богов, не придумывай ничего от себя! И вообще, давай по порядку, ты ещё до Боргана не доехал, у меня от твоего рассказа просто голова сейчас треснет. Пожалей нас, Тол, постарайся!
– Я стараюсь, – сказал Тол обиженно.
– Никто знал, кого взять с собой в «нижний», – заметил Лис, – Тол никогда не сможет объяснить нам, что они там делали, и как всё было на самом деле!
– Ты что, хочешь сказать, что я идиот?! – заревел Тол.
– Нет, – сказал Лис спокойно, – я хочу сказать, что Никто очень хитрый, и провёл нас – как всегда, и ничего мы от тебя не узнаем.
– Узнаете! – Закричал Тол. – И ничего меня он не обманывал! Он вообще ничего не делал ТАКОГО! Не знаю, в чём ты хочешь его уличить!
– Да ты послушай себя! – закричал Лис, не выдержав.
– «Он ничего не делал такого!» Какого – такого?! Что ты хочешь сказать, когда говоришь «он ничего не делал такого!»?
– Не ори на меня! Ничего такого – это значит, что ничего плохого! Никаких хитростей по отношению к нам он не делал.
– Да откуда ты знаешь! Ты же идиот! Тебя же провести можно, не напрягаясь, что они с Борганом и сделали!
– Они не обманывали меня! И я не идиот!
– Кто такой этот Борган, он человек?!
– Нет!
– Кто он? Он «нечистый»!? Да?!
– Да.
Лис вскочил:
– Ну разве может «нечистый», увидев в первый раз человека, говорить ему такое: «Ах, какой ты, Тол, чудесный! Ах, какой ты, Тол, умный!». Ясное дело, он издевался над тобой! Просто потешался от души, думал, наверное: «какие же придурки эти люди!». Если конечно ты не наврал, что он тебе это говорил.
– Я не врал! – закричал Тол. – Я не врал! И он мне всё это говорил! И он не потешался! Он меня уважал очень, потому что он опытный воин и видит, что я на самом деле классный! И то, что я ему понравился, меня не удивляет. Вот ты бы ему не понравился, это точно! И поэтому Никто взял меня, и со мной он дружит, а с тобой нет! И не смей! И если тебя там не было, и ты ничего не видел, и не знаешь, так заткнись! А я там был, и мне лучше знать! И я бы заметил, если бы они стали мутить, но всё было честно! Честно! Но тебе этого не понять. Всё было честно, Орёл, – сказал он гораздо спокойнее, поворачиваясь к Орлу, – поверь мне!
Орёл молчал, не зная, что сказать.
– Мне было страшно с Никто там, на самом деле страшно. Но я и вида не подал. Ведь они могли сделать со мной всё что угодно! Я понимаю, конечно, что глупо так думать, и им незачем было трогать меня, это была чисто деловая поездка, и Никто с нами в команде…но всё равно!
Потом, когда Никто оставил меня одного среди них, а мне всю жизнь вбивали в голову, какие они звери и придурки, и что у них нет мозгов, только ненависть к людям – знаешь, как мне трудно было?! И оказаться вот так, среди них одному…
И знаешь, Орёл, они были такие же, как и мы, совсем такие же! Я не заметил, чтобы хоть кто-то посмотрел на меня с ненавистью. С любопытством – может быть, а больше с почтением, и опускали взгляд.
Когда я их набирал, те, которых отсеял, не смотрели на меня злобно, нет, они чуть не плакали от отчаянья, что им не удалось найти работу, и мне стало их жаль. Потому, что им была нужна от меня только работа – и больше ничего.
И тогда, когда от Никто все разбегались на улицах, я спросил:
– Почему они тебя так боятся?
Он говорит:
– Я ведь из «нечистого» предела. Они боятся всех, кто пришел оттуда…
Я удивился, так:
– А это разве не «нечистый» предел?
А он:
– Да нет же! До «нечистого» ещё далеко, а здесь живут люди. В основном бедняки конечно, преступники, беглые рабы, но они люди. Хотя для вас «нечистые» – все, кто живёт ниже третьего уровня.
…Так что не надо, Лис, лезть ко мне со своими умными мыслями, я всё понимаю и всё вижу. И Никто вёл себя с Борганом так же, как и с нами – как всегда, скажет суть дела и молчит, и маску он нигде не снимал. Он еще спросил потом:
– Поедешь со мной дальше, в «нечистый» предел?
Я сказал ему:
– Никто, ты уверен, что я могу поехать с тобой, я ведь человек?
Он говорит:
– Ты можешь поехать, я ручаюсь тебе.
Я сказал:
– Нет, я не поеду.
Тогда он говорит:
– Хорошо, оставайся с Борганом и выбирай наёмников – каких захочешь, из тех, что он тебе предложит, и веди их на вашу территорию, и я скоро тоже приеду. Сто наберёшь ты, сто – я.
Всё, мы так договорились, и так и сделали. Это может показаться странным, но не было с их стороны никакого подвоха, всё оказалось гораздо проще. Да они даже выглядели так же, как мы.
Там у Боргана что-то вроде военной школы, ну, короче, не хуже чем в «Верхнем» всё оборудовано. Он меня провёл по всем полигонам, всё показал, всё рассказал, а ведь он «нечистый». Но вёл себя по отношению ко мне лучше, чем иной человек. Не знаю, из-за Никто, или нет, но он действительно сказал мне, что я ему очень понравился.
Говорит:
– Приезжай ко мне, Рэм Мурх, из «Верхнего», я всегда буду тебе рад! Приезжай в любое время, один, без Никто, поболтаем, выпьем.
Я ему:
– Не называй меня Рэм Мурх, все зовут меня Тол!
Он рассмеялся такой. Это Никто, когда мы приехали, так представил ему меня. Говорит:
– Это Рэм Мурх из «Верхнего», и нам нужны твои люди для охраны территории в «Нижнем» городе.
Вот так просто – и всё. А Борган так посмотрел на меня, вначале немного удивлённо, а потом радостно, и говорит:
– Вы из «Верхнего»! Поздравляю! Глядя на вас, я начинаю верить, что в этом мире ещё может случиться что-нибудь хорошее! Вы дарите мне надежду, что ещё не всё потеряно. – А потом повернулся к Никто и говорит: – Спасибо тебе, что познакомил меня с таким чудесным господином, вот уж пролил бальзам на мою израненную душу.
Никто тоже засмеялся. А я смутился, и говорю:
– Я человек, а вы?
А он:
– Я «нечистый», – и смеётся довольно.
Потом, когда уже Никто уехал, и мы ждали, пока соберётся народ, он меня спрашивал о тех местах, где я родился, угостил таким вкусным напитком…
– Ты пил с «нечистым»! – В ужасе вскинулся Энрики.
– Да, пил.
…Он с самого начала предложил нам выпить. Никто выпил, как он это делает, не снимая маски, а я отказался – побоялся сначала. А потом, когда Никто уже уехал, я обвыкся, осмелел, попробовать очень захотелось.
Вкусный у них напиток. Чёрт возьми, я бы больше выпил! Да боялся закосеть.
Ещё когда мы там ходили, Борган мне всё показывал. Я был без маски, снял её, потому что долго не могу в ней ходить. Ни пить, ни курить – как Никто – в ней я не могу.
Так вот, там были девушки – они тренировались…
– Полукровки, но какие! А-а-ах! Одна ко мне подбежала и на своём «нечистом» что-то ля-ля-ля, ласковая такая. А я – ни бум-бум, стою как пень.
Борган что-то сказал ей, и мы пошли. Она мне так понравилась! Борган ещё заметил это и спросил:
– Ты знаешь «нечистый»?
Я говорю:
– Нет.
Он такой:
– Она говорит только на «нечистом». Она тебе понравилась?