На снимке – Яна Полк. У неё мы собирались группой на её дни рождения, и позже – отмечали окончание института. Её мама пекла нам удивительно вкусные пирожки и готовила жареную рыбку.

Рядом – Валечка Сухарева, ниже – её муж Женя Алексеев. Они оставались нашими близкими друзьями до конца их жизни…

В своей уютной комнате мы иногда принимали гостей. В основном мы дружили с Валей и Сашей Смирновыми, и примкнувшим к нам Ратмиром Гайнановым. Кроме них, я подружилась с Валей Сухаревой, Женей Алексеевым и Люсей Шалуновой, с которыми училась в одной группе в институте.

Валя Сухарева жила в общежитии. Симпатичная, рассудительная, спокойная.

Женя Алексеев был женат. Детей у них в семье не было. По натуре он был весёлым, шебутным, гораздым на выдумки и розыгрыши.

И вот, неожиданно для всех, у Валентины с Евгением закрутился роман. Закружило и завьюжило их бурное чувство. Ушел Женечка от жены, и каким-то образом вклинился в женское общежитие. И родила ему Валюша сына, а потом другого. И только много позже, работая вместе на нашем предприятии, они получили, наконец, квартиру.

Люся Шалунова была родом из какой-то близлежащей деревни. Мне почему-то запомнилось то, что она рассказывала о своём детстве. В их бревенчатой старой избе, на чердаке стоял гроб. Его сделал для себя Люсин дед. Когда Люся готовилась к школьным экзаменам, она любила уединяться на чердаке, залезала в этот большой «ящик», и там учила тот или иной предмет. Я бы так не смогла…

Так вот получилось, что мои и Витины друзья стали нашими общими друзьями. Но совершенно случайно мы встретили нового знакомого, с которым нас связала крепкая дружба на протяжении всей жизни до сегодняшних дней.

В лабораторию. где я работала, пришли на практику два молодых специалиста – Николай Макаровец и Юра, не помню его фамилию. Я с ними разговорилась.

Коля был моложе нас с Виктором. Он родился 28 марта 1939 года (Виктор – в 1934, а я – в 1935 году). Как и Виктор, он окончил школу с отличием, и в следующем году заканчивал Тульский механический институт по специальности "двигатели летательных аппаратов".

На нашем предприятии ребята проходили преддипломную практику.

Жили они в общежитии, и в одно из воскресений, договорившись с Витей, я пригласила их в гости, на обед.

Я уже рассказывала, что мы с Витей жили в комнате, в том же доме, где жили мои родители. К этому времени уже родилась Стэлла. В комнате стояла её кроватка и красивая чешская мебель, которая делала нашу комнату уютной.

Не помню, что я подавала и что мы ели. Все обедали с аппетитом, хотя готовить отменно я ещё тогда не умела.

С первых же минут знакомства Коля проникся к Виктору уважением и симпатией. Виктор рассказал, что кончил школу с медалью, институт с отличием и уже думает о кандидатской.

А Коле это всё ещё предстояло…

Позже Николай рассказывал, что наша молодая семья и особенно – Виктор Анатольевич не просто произвели на него впечатление, а вызвали желание направить свою жизнь в такое же русло, т. е. посвятить её учёбе, работе, карьере и, конечно, семье.

Он за всю свою жизнь полностью выполнил и перевыполнил с лихвой задуманное, и мы с Витей рады, что своим энтузиазмом ещё в ком-то зажгли искорку стремления прожить жизнь честно, самозабвенно и ярко, с полной самоотдачей и добротой.

Мы дружим семьями уже 57-ой год. Коля – крёстный отец наших детей. Крестили мы их уже взрослыми. На самих крестинах ему быть не удалось, но согласие его было получено.

Часть 12
Милочка

Моя сестрёнка – Милочка

После гибели Бориса, остались в нашей семьи две сестрёнки – я и Милочка.

Помню, после похорон, когда мы жили ещё в деревне, в частном доме у тёти Моти, ночами нам было как-то не по себе. В нашей семье это были первые похороны.

Раньше мы не встречались лицом к лицу с таким явлением, как смерть родного, близкого человека. И теперь, после похорон, в нашем сознании и в душе, затаился непонятный страх. Мы сами не понимали – чего мы опасались, но ночами я боялась оставаться одна.

Виктор, как всегда, скоро укатил в командировку. И Милочка поднималась вечерами на второй этаж нашего деревенского дома, где мы жили с Виктором, чтобы я не оставалась одна. Да и её не оставляла тревога. Мы садились на кровать, и долго перешептывались, прижавшись друг к другу. Говорят, что до 40 дней, умершие не покидают свой дом. И нас с Милочкой не оставляло ощущение того, что Борис всё ещё находится где-то рядом с нами.

Я, закружившаяся в своих отношениях с Виктором, потом с свадебными хлопотами, отдалилась от Бориса. А Милочка была особенно близка с Боречкой. Он делился с ней своими первыми увлечениями, своими надеждами на будущее. А она в свою очередь рассказывала ему о своём, наболевшем.

После того, как воссоединилась наша семья, и мы все вместе собрались под одной, хоть и чужой крышей, Милочка перешагнула через границу, отделившую её от безграничной нищеты. Годы, прожитые в Вельяминово, кроме ощущения юности, в памяти не оставили ничего, кроме не проходящего голода и холода…

Она только что окончила десятый класс. И встал вопрос – что делать? Идти работать? Куда? Бабуся категорически была против того, чтобы Милочка пошла работать на предприятие, где погиб Борис. И потом, я столько раз подводила бабусины надежды в части того, что ленилась учиться, не поступила в институт…

И ей очень хотелось, чтобы, хоть у Милочки всё произошло своевременно: школа, студенческая жизнь и т. д. Так и решили. Милочка подала документы в медицинский институт, на стоматологическое отделение.

Я никогда не спрашивала её – почему она выбрала именно эту специальность. Возможно, у неё где-то отложилось, что эта специальность является гарантией будущего материального благополучия, может быть, ещё что-то. Но с первого раза поступить в институт ей не удалось. Конкурс был такой большой, что, даже прилично сдав экзамены, ей не удалось набрать проходной балл.

На помощь пришла тётя Виктора – Лия Валентиновна Слабковская. Она работала начальником отдела кадров 3-го медицинского (стоматологического) института. Мы обратились к ней с просьбой, и она устроила Милочку на работу в одну из лабораторий учебного института лаборанткой. Одновременно, Мила посещала подготовительные курсы при институте, что в общем-то помогло ей целенаправленно готовиться к вступительным экзаменам в следующем году.

Мне трудно вспомнить некоторые подробности, связанные именно с её здоровьем, но, видимо, предыдущие тяжелые годы в совхозном бараке в Вельяминово, повлияли на него не лучшим способом.

В виде «подсказок», приведу из разных писем коротенькие выдержки, восстанавливающие некоторые подробности того времени.

Из письма Светлане от Бабуси:

29.12.59 г.

……Вернусь к Боречке. Всё свободное время посвящает своему аккордеону. Но приходится учиться по самоучителю, так как, с учителями ничего не вышло. Жизнь у него, и у Милушки не из весёлых: работа и работа. Выйти некуда. Мила начала последнее время хоть на танцы выходить, да драмкружок посещает. А Боря – никуда ни шагу. У обоих нет ни подруг, ни товарищей, А что может быть хуже для вас, девушек и юношей!……..

17 августа 1960 года.

МИЛАЯ ФАНЯ!
……….Сослуживцы Воли и Нины оказали помощь, что дало возможность отправить Милушку на Кавказ. Нина всё время на работе, пошла недавно. Надежду Павловну (Нинину мать), проводили наскоро, хотя она, видимо, истосковалась………….

……………Милочка «поправилась» – убавила 2,200 кг. 12 дней болела рука. После укола на кладбище получилось воспаление. Пока ехала, на больших станциях делали перевязку (видимо, сообщили по телефону). Душевное настроение вернулось. Чрезвычайно довольна……….

МОРЯ

Добавляю:

Во время похорон, на кладбище, Милочка в какой-то момент потеряла сознание. Ей сделали укол. Что-то с ним не так пошло. Руку разнесло. Пришлось потом делать серию уколов, чтобы спасти руку.

Когда погиб Борис, нам выплатили страховку. Каждый, кто работал на нашем предприятии, был застрахован. Нам полагалось получить 2 000 рублей.

Посовещавшись, мы на эти деньги решили отправить Милочку на лечение в санаторий. В месткоме предприятия нам помогли приобрести путёвку в санаторий куда-то на Кавказ. Перемена обстановки помогла ей выйти из кризисного душевного тупика…

10.08.61 г.

МИЛАЯ ФАНЯ!
………………..Наша Милочка принята в институт. Студентка! Радости у неё нет конца! Но что стоили ей экзамены! И была худа, а тут уж и вовсе вытянулась. А меня больше всего радует, что она будет дневной студенткой, а не вечерней, или ещё хуже (тяжелее) заочной. Но у неё одна тройка (2 ошибки по орфографии) и стипендию не получит. 2 четвёрки и 1 пятёрка. Ну, уж неужели родители (только не Воля, конечно) будут «кряхтеть». Милушка страшно радуется, но я боюсь, как бы она не сдрейфила, когда начнутся практические работы по анатомии……………………

……………..Вернусь опять к Милушке. Местная врач дала направление к какому-то врачу московскому. Знаменитый что ли? Месяц тому назад она записана у него, и вот вчера должны были узнать, когда ей будет назначен приём. Диагноз: базедова болезнь. Отсюда – головные боли, обмороки, нервы………………

МОРЯ

Сегодня узнали. Мила пойдёт на приём 25 сентября. Что-то скажут?

27.11.61 г.

МИЛАЯ ФАНЯ!
……………….Да, вот ещё, Фаня, Мила обращается к тебе с большой просьбой: не сохранился ли у тебя атлас по анатомии человеческого тела. Дело в том, что нет в продаже, и у букинистов нет. Девица просто вся измучилась. Череп достала… Будь так добра, если есть у тебя, вышли, за сохранность уж я поручусь. Пожалуйста!

Память убийственная: запечатала письмо, а самое существенное, что хотела написать, забыла. Пришлось распечатывать. Наверное, я надоедаю своими просьбами?…………………..

МОРЯ

13.02.62 г.

МИЛАЯ ФАНЯ!
…………………За Милушку я прямо болею: справится ли она? Преподаватель по анатомии прямо сказал, что их будут «душить», а приказ есть, чтобы экзамены проводить как можно строже.

Стоматологический институт помещается в сквернейшем здании. Занятия в несколько смен: здание занято непрерывно с 8–11 вечера. Учебников не хватает. По 60 страниц задаётся за один раз. Латинский – по несколько страниц. На первом курсе они работают, как санитарки (вся группа ребят). На 2-ом – фельдшерами, на 3-ем – врачами. Только на 4-ом и 5-ом специальные дисциплины…………………………….

…………….Вы учились в тяжелые года, и ничего подобного не было, и я никогда не слыхала от вас (вообще и в прессе об этом ничего не говорится) о загруженности студентов вследствие перегруженности программ………………….

…………………..Мне кажется, тебе писала Мила о студенте Борисе Волкове. Это был друг нашего Боречки. Оба, и с ними наша Мила составляли такое чудное трио. Он всё ещё в больнице, но начал уже говорить. Врачи говорят, что поправится окончательно. Все говорят, что он обязан своим выздоровлением лишь потому, что попал в Люберецкую больницу, какую-то привилегированную, где отличные врачи, а, если бы в нашу, то был бы уже у праотцов. Мы все переживаем, как за своего родного. Он – студент, где и Ида. Но теперь, конечно, у него уже год пропал. Интересно, что выяснит следователь. Говорят, что уже нашли того парня, который нанёс ему раны в вагоне железнодорожной электрички, и потом выбросил его на рельсы… У Бори Волкова есть уже невеста. Он сам служит (тоже в институте), по-моему, очень интересный, и очень, очень славный юноша.

На днях почти такой же случай на катке. Подобрали. Говорят, будет жив… Ещё: на площадке вагона ограбили вчистую (деньги, документы) одного мужчину при… полном людей вагоне. Ну, что это делается? А все мои, ведь, ездят, даже ночью, на той же электричке…………..

…………………… У нас трагические случаи не прекращаются: задавили, или сбросили коллегу у Воли, прораба. Завтра похороны. Кому-то «чиркнули» ножом по носу. И всё – электричка! Позавидуешь моей тишине…………………..

Всех горячо целуем. Всего, всего лучшего и здоровья!

МОРЯ

В письме бабуся пишет про друга нашего Боречки – Бориса Волкова. Я уже упоминала о том, что смерть Бориса была окружена мистикой. Он забирал с собой всё, что любил. При этом все погибали трагически, как и он сам. Убили кота Мишку. Забили его любимую собаку. Умерла, не перенеся операцию на сердце, Люсенька Мамонова, любившая нашего Бориса. И выжил только его друг – Борис Волков, которого сбросили с электрички. Чудом врачи сохранили ему жизнь. В тот год было много подобных случаев и в нашей электричке, которая ходила от нашего посёлка до станции Люберцы II, и на катке: грабили, убивали… Стало ли сейчас спокойнее в этом смысле? Наверное – нет. Разница только в том, что тогда все подобные случаи широко не афишировались, а обсуждались только в масштабе какого-то местечка или города, где они произошли. А теперь наше уважаемое СМИ доводит до нас всё случившееся не только в нашей стране, но и во всём мире. Поэтому создаётся впечатление, что кругом царит один – беспредел…

Так получилось, что многое, о чём мы пишем на этих страничках, мы почерпнули из старых писем. Эти письма возвращают нас в наше прошлое, будят воспоминания, которые мы спешим зафиксировать на бумаге.

Надо признать, что никакими словами не скажешь точнее и правдивее, чем написано в этих старых письмах.

Часть 13
Работа Виктора

На фотографии – Виктор с сотрудниками на субботнике – сажают деревья на пустыре, где в последствии будет парк

На фотографии – Виктор и Стэлла. Они находятся на пустыре, который растянулся от внешнего монастырского пруда – до школы, которая в том далёко 1961-м году ещё не была построена. Также не было на этом месте парка, деревья которого теперь достают до неба…

ВСПОМИНАЕТ ВИКТОР

В 1961 году к нам в лабораторию пришли из Казанского университета:

– Карманова Л. П. и Ларионова В. Н.,

– педагоги Терентьева М.В и Матюшенко Р. М.,

– экономисты Никитина Е. Н. и Рабинович М. М.,

– лаборанты Грошева В. Н. и Грудистова В. И.,

– а также Соболева (нет данных).

И нас стало уже 20.

Уже через 3 месяца лаборантка Грошева В. Н. – дочь повара из нашей столовой, уволилась, и, как было написано в большой статье на последней странице «Комсомольской правды», откуда мы всё узнали, вышла замуж за турка, и уехала за границу, где муж продал её ещё одному турку. Тот в свою очередь перепродал её следующему турку, и т. д. И ей с большим трудом и многими приключениями удалось, наконец, вернуться на Родину.

Каждую осень мы регулярно выезжали в Бронницы на уборку урожая.

ВСПОМИНАЕТ ИРАИДА

Витя по-прежнему часто ездил в командировки в Ленинград, Свердловск и другие города.

В этом году, в сентябре Виктора приняли в аспирантуру. И в сентябре же он съездил в командировку в Свердловск, где выступил с докладом в университете.

И в этом же году Виктор отказался от привычки – регулярно играть в преферанс.

В преферанс ребята играли часто. Собирались играть чаще всего у Ваваева или Полуянова, которые жили в нашем же подъезде. Естественно, Виктор был с Сашей. Начиналась игра сразу же после работы, и кончалась за полночь. Я долго не знала правды. Мне было сказано, что Виктор два раза в неделю ездит вечерами на учёбу в Москву, на какие-то курсы. В эти вечера я занималась домашними делами, готовила ужин. Как всегда – сковородку с любимыми Виктором жареными макаронами или вермишелью с котлетами оставляла на плите, а сама ложилась спать.

Длилось это довольно долго. Однажды вечером мне позвонила Валюша Смирнова, и пригласила попить чайку. Они с Сашей раньше нас переехали из общежития в комнатку в коммунальной квартире. И мы уже в это время тоже получили комнату, и тоже в коммуналке.

Мы ещё только учились жить самостоятельными семьями. Иногда это походило на игру. Например, мы договорились об общих обедах по выходным. Одно воскресенье – мы вчетвером, и примкнувший к нам Ратмир (вместо большого ребёнка), собирались у нас, в следующее – у Смирновых. Конечно, и мне и Вале не хотелось опростоволоситься, и мы старались перещеголять друг друга.

Мы ухитрялись приготовить жареную утку, какие-то необыкновенные супы и т. п.

Наконец, нам эта игра надоела, и мы оборвали её, объявив, что возобновим, когда Ратмир тоже будет нас приглашать к себе на обеды. Но этого не случилось, и мы начали за специально накрытыми столами встречаться, в основном, по праздникам.

В этот раз мы с Валей просто выпили чайку. Я ей и говорю, что как-то не удобно, наши мальчики учатся, а мы без них чаёвничаем.

Валюша рассмеялась, и говорит – «А ты уверена, что они учатся?» И тут она открыла мне их тайну. Я сначала не поверила. Но Валя подсказала мне, как можно проверить. От нашего посёлка ходила электричка до Панков. Всем, кто спешил в Москву после работы, нужно было успеть на эту электричку, чтобы в Панках перебежать на другую, идущую до Москвы.

Электричка до Панков уходила за 15 минут до окончания рабочего дня. И всем, кто на неё спешил, рабочий день был, соответственно, передвинут…

На следующий день, вечером, дождавшись времени, когда электричка ушла, я набрала рабочий телефон Виктора. И он мне ответил. Я положила трубку. Значит, он не уехал в Москву?

Вечером, как обычно, я поставила сковородку на стол. Проснулась, когда Виктор съел с аппетитом всё, что было на сковороде. Потом встала и объявила ему – «Если ты ещё раз…, то…».

Я не помню сейчас всё, что я ему тогда сказала. Он выслушал спокойно, и сказал – «Спасибо, что хоть поесть сначала дала».

Мой ультиматум подействовал. Больше в преферанс играть он не ходил.

Позже, вспоминая этот период, Виктор рассказывал, что всегда немного волновался, когда после преферанса возвращался домой. Играли они чаще всего у Ваваева, который жил в квартире напротив нашей. И, каждый раз, выходя от Ваваева, Виктор боялся, что я случайно увижу его в этот момент, и тайна откроется. Но я обычно в это время уже крепко спала…

Как они все, не выспавшиеся, работали – не знаю, но в молодости, наверное, недосып особо на здоровье не влиял. И работали все отлично…

А Валюша ещё не раз упрекала Сашу в том, что он не пошел в аспирантуру из-за того, что продолжал играть в преферанс…

ВСПОМИНАЕТ ВИКТОР

Как-то Р. Е. Соркин, обсуждая вопросы комбинированных двигателей, предложил мне заняться этой проблемой. Я несколько дней посвятил решению этой задачи, которая меня увлекла, так как я в это время изучал теорию графов. Я рассмотрел два вида связи в пакете двигателей: каждый со всеми – звёздочка, и каждый с соседним – последовательная схема. Взял за основу уравнения внутренней баллистики одиночного двигателя, предложенные Р. Е. Соркиным, – для каждого одиночного двигателя вводим в уравнения условия газосвязи через отверстие, принимаемое за псевдо-двигатель, в котором нет заряда и газоприхода с него…

В частности, двигатель со щелевым зарядом можно представить в виде двух газосвязанных двигателей и имеющих одно сопло. Один двигатель с щелевым зарядом, а второй с осесимметричным зарядом, что существенно упрощает расчёты.

Когда я доложил результаты Р. Е. Соркину и присутствующей Быковой К. А., это ему понравилось, и он ещё ночью уточнил все расчёты, и утром, придя на работу, рассказал всё это инженерам своей лаборатории, которым идея тоже понравилась, но им не было сказано, что все выводы сделал я. Задача была запрограммирована, и решена. После этого он предложил мне написать статью и послать её в межотраслевой журнал – «Оборонная техника», что я и сделал. А своим инженерам, по существу, такую же задачу, предложил оформить в виде статьи и послать её в наш сборник, что они и сделали. (Отличие состояло только в обозначении индексов.). Причём обсуждение обеих статей проходило на одном и том же НТС (научно-техническом совете) отдела, как и всех последующих статей работников отдела.

Таково соломоново решение принял наш руководитель. Впоследствии, мы уже совместно с Лешей Липановым выполнили работу по расчёту начального участка работы газосвязанных двигателей. Это была наша единственная совместная работа.

Я упомянул здесь Быкову, присутствующую у Р. Е. Сокина. Нужно сказать, что Соркину такое присутствие было необходимо. Ему необходим был секретарь – аппонент, как угодно можно называть человека, который обязан был постоянно находиться около него на работе. На такую роль, на этом отрезке времени, Соркин выбрал Калерию Быкову. Он ей излагал свои идеи, гипотезы, просил кое-что записывать. Потом на ней же проверял развитие теоретических разработок, которые он приносил утром после бессонных ночей. Кстати, Рувим Евелевич часто и много курил и уже с утра у его в кабинет был окутан клубами дыма. (Как только это вынесла Быкова – не знаю.)

Надо сказать, что такое ежедневное общение позволило Калерии накопить достаточный собственный багаж знаний, что со временем она использовала с выгодой.

Вначале я также довольно долго принимал участие в подобных обычно утренних обсуждениях. Потом это стало происходить всё реже и реже, пока почти не прекратилось.

Позже, уже став начальником лаборатории программирования, я всегда принимал участие в обсуждении вновь поставленных задач либо самим Р. Е. Соркиным, либо сотрудниками соседней или других лабораторий.

В этом году пришло приглашение из Саратова на II Всезноюзное совещание по технической и математической эксплуатации электронных вычислительных машин типа «Урал». На конференцию направили меня.

Я съездил в командировку в Свердловск, на 2-ое Всесоюзное совещание по технической и математической эксплуатации электронных вычислительных машин типа УРАЛ.

Уже имея богатый опыт работы на машине – УРАЛ, на таких совещаниях я уже участвовал не только, как слушатель. Активно принимал участие в работах секций, участвовал в обсуждении проблем, выступал с докладами.

(Тем более, что я ещё стоял на стыке технической и математической эксплуатации ЭВМ).

Председателем технической секции был Б. И. Рамеев – главный конструктор серии «Урал».

УРАЛЬСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ имени А. М. ГОРЬКОГО

II ВСЕСОЮЗНОЕ СОВЕЩАНИЕ ПО ТЕХНИЧЕСКОЙ И МАТЕМАТИЧЕСКОЙ ЭКСПЛУАТАЦИИ ЭЛЕКТРОННЫХ ВЫЧИСЛИТЕЛЬНЫХ МАШИН ТИПА «УРАЛ»

ПРОГРАММА
СВЕРДЛОВСК, 12 ОКТЯБРЯ – 17 ОКТЯБРЯ 1961 года

Открытие совещания – 12 октября в 10 часов утра в актовом зале Главного здания университета.

Работа совещания проводится по секциям:

Секция программирования – в читальном зале.

Подсекция численных методов – в читальном зале.

Подсекция прикладной математики – в аудитории № 82.

Секция технической эксплуатации – в актовом зале.

Начало утренних занятий – в 10 часов утра.

Начало вечерних занятий – в 16 часов вечера.

Во вторник, 17 октября, в 16 часов в актовом зале состоится Объединенное заседание обеих секций.

Председатель секции программирования………….….Ю. М. РЕПИН
Председатель технической секции…………………Б. И. РАМЕЕВ

Я съездил в командировку в Свердловск, на 2-ое Всесоюзное совещание по технической и математической эксплуатации электронных вычислительных машин типа УРАЛ. Председателем технической секции был Б. И. Рамеев – главный конструктор серии «Урал». Уже имея богатый опыт работы на машине – УРАЛ, на таких совещаниях я уже присутствовал не только, как слушатель.

Активно принимал участие в работах секций, участвовал в обсуждении проблем, выступал с докладами. Тем более, что я ещё стоял на стыке технической и математической эксплуатации ЭВМ.

В частности, я определил типовую ошибку при выполнении операции «деление» и мы со Смирновым послали заявку на выступление на этой конференции в Свердловске.

Составители программы почему-то не включили в число авторов мою фамилию, хотя доклад делал я сам.

Потом Рамеев в выпускаемых ЭВМ исправил допущенную техническую ошибку.

Главный конструктор Башир вместе с коллегами, удостоившись в 1953 году Госпремии за создание «Стрелы», начал работу над проектом новой машины. Помощников он нашел среди собственных воспитанников. Студенты-дипломники, а потом – выпускники МИФИ в 1955 году вместе с Рамеевым отправились в Пензу, где для новой машины «УРАЛ-1» специально выделили Пензенский завод счётных машин Министерства приборостроения и средств автоматизации. ЭВМ «Урал-1» была предназначена для инженерных расчётов в вычислительных центров НИИ, КБ и на промышленных предприятиях.

Кстати, это, конечно, звучит теперь забавно, но всегда, когда я входил в машинный зал, либо утром либо в любое другое время, если решалась задача, всегда происходил сбой машины на этой операции деления. Как будто, машина «Урал» таким образом приветствовала меня, или хотела привлечь к себе моё внимание. Это была какая-то мистика!

В отдел в конце 1960 года пришли молодые специалисты из Тулы – Соболев и Соловьёв. Я вместе с ними стал обсуждать возможности создания ионного двигателя на основе твёрдого топлива, который выгодно применять уже за пределами земной атмосферы. Мы втроём составили план работ, и поставили перед собой целый ряд вопросов, ответы на которые нужно было найти, для чего необходимо было серьёзно поработать. В начале 1961 года мы часто собирались и обсуждали разные проблемы. А затем, занятые текущими работами, мы как-то постепенно охладели к этому вопросу и перестали встречаться.

Чем ещё характеризуется 61-й год? Этот год, как и несколько других характеризуется тем, что все мы учились. Программисты учились составлять хорошие программы в кодах машины и отлаживать их. Причём каждый по-своему, иногда быстро, иногда довольно медленно, но всегда добросовестно.

Постановщики задач (сначала им был только Соркин, а потом и другие) только ещё учились правильно составлять математическое описание процесса. Такие выражения "как известно" или "как принято" и т. п. не всегда находили должное место в составленных алгоритмах. Поэтому неточно записанные алгоритмы не позволяли получать правильные результаты в расчётах составленных программах. Соответственно, нам – программистам приходилось самим корректировать как алгоритм, так и программу.

Появилось выражение – «вариант программы». При этом тогда, на первых порах, мы – программисты, не всегда умели подсказать постановщику – в чём его недоработка. Это пришло с опытом много лет спустя.

Поскольку Соркин приступил к решению проблемы распределения масс между ступенями ракеты, нам приходилось решать большое количество вариантов внешнебаллистической задачи.

Тогда мы ещё не знали и не умели программно перебирать варианты по заданным параметрам и поэтому этот перебор мы осуществляли в виде большого количества вариантов, подготавливая их на перфокартах, выполняя роль операторов. Как впрочем, и в соседней лаборатории инженеры-постановщики выполняли роль техников, рисуя большое количество графиков по полученным от нас распечаткам вариантов. Анализ графиков и выводы делал сам Р. Е. Соркин.

Как уже упоминалось, решение поставленной Р. Е. Соркиным проблемы нельзя было выполнить на тихоходной и слабой ЭВМ Урал, поэтому мы стали осваивать более современную и по тем временам довольно быстроходную ЭВМ М-20, зная что она к нам занаряжена (по распределению внутри министерства).

Конечно по сравнению с характеристиками «Урал-1», "ЭВМ М-20" было более универсальной машиной.

Для сравнения этих двух ЭВМ, я приведу их основные характнристики.

"Урал-1" по производительности относилась к малым машинам, и была относительно дешевой. Она обладала следующими характеристиками:

Система счисления – двоичная. Форма счисления числа – с фиксирующей запятой. Разрядность – 36. Диапазон представления чисел – 1 < х < + 1. Система команд – одноадресная. Быстродействие – 100 операций в секунду. Оперативное ЗУ машины – на магнитном барабане, объёмом 1024 слова. К машине подключались выходные устройства: печатающие (ПЧУ) и перфорирующие (ПФУ). Система команд машины позволяла вести программирование операций с плавающей запятой. Машина имела развитую систему команд с безусловной и условной передачей управления, систему сигнализации и ручное управление, позволяющее следить за использованием программы и вмешиваться в ход её выполнения для внесения исправлений в процессе отладки. Потребляемая мощность – 10 квт. Площадь для размещения машины 75 квадратных метров. ЭВМ «Урал-1» выпускалась до 1966 года. Число выпущенных машин – 183, на одной из которых мы работали.

Занаряженная нам ЭВМ «М-20» была разработана в институте точной механики и вычислительной техники (ИТМ и ВТ) и СКБ-245 под руководством А. Лебедева. Заместители главного конструктора – М. К. Сулим и М. Р. Шура – Бура, с которым я лично был знаком. Основными разработчиками были – П. П. Головистиков, В. Я. Алексеев, В. В. Бардиж, В. Н. Лаут, А. А. Соколов, М. В. Тяпкин и А. С. Фёдоров. Разработка была начата в 1955 году, и завершена в 1958 году. ЭВМ выпускалась с 1959 по 1964 год на Казанском заводе математических машин и Московском заводе САМ. В Казани всего было выпущено 63 ЭВМ "М-20".

Характеристики ЭВМ "М-20".

Элементная база – 1600 электровакуумных ламп, полупроводниковые диоды. Тактовая частота -666,7 кГц (1 импульс примерно за 1,5 мксек.). Система представления чисел – двоичная с плавающей запятой, 45 разрядов на коды чисел. Оперативная память – на ферритовых сердечниках, объёмом 4096 45-разрядных слов. Буферная память – три магнитных барабана по 4096 слов каждый. Внешняя память – магнитные ленты (4 блока), перфокарты. Устройство вывода – печатающее устройство. Производительность – в среднем 20 тысяч операций в секунду… Занимаемая площадь – 170–200 квадратных метров. Потребляемая мощность – 50 кВт, не считая системы охлаждения.

ЭВМ «М-20» считалась у нас в стране самой быстродействующей ЭВМ – 20 тысяч операций в секунду. Но зарубежная техника опережала нашу советскую. Так например, в Англии с 1954 года IBM 704 имела быстродействие 40 тысяч операций в секунду. А поставлявшаяся нам с 1959 года транзисторная ЭВМ IBM 7090 – более 220 тысяч операций в секунду.

Мы начинали работать на двух арендованных машинах М-20, а вскоре получили свою машину. Много позже мы получили машины М-220 и БЭСМ-4.

В нашей стране вскоре на замену М-20 были разработаны полупроводниковые машины БЭСМ-3М, БЭСМ-4, М-220М и М-222, программно совместимые с М-20. Но они уже имели больший объём памяти. Машины М-220М и М-222 были созданы в СКБ Казанского завода ЭВМ, и получили распространение в военно-промышленном комплексе. Они выпускались с 1968 по 1974 год и всего их было выпущено более 200 штук.

Главным конструктором этих ЭВМ был Антонов Вениамин Степанович. Основными разработчиками – А. А. Шульгин, Г. Г. Зоткин, Н. Егорычева, В. С. Клепинин и В. Гуров. Организацией – разработчиком был Научно-исследовательский институт электронных машин (НИЭМ). Изготовители – Московский завод счётно-аналитических машин (САМ) и Казанский завод ЭВМ ЭВМ Министерства радиопромышленности СССР.