ХVI.1952 год. Новости и изменения в службе
В первых числах января стало известно об открытии курсов по подготовке офицеров дипломатического представительства по определенной специальности, т.е. служба при атташе. Якобы эти курса открывались по личному указанию Сталина. Курсы намечалось проходить по сокращенной программе обучения венных училищ.
Срок обучения 3 года, до 1954 года включительно. Но отбор желающих шел на конкурсной системе. По определённым критериям. Первый критерий у Виктора уже был обеспечен – член полкового комсомольского бюро, заканчивалась учеба в ДЛШ, заявление о приёме кандидатом в члены ВКП/б/, положительная комсомольская характеристика, семьянин, национальность-русский.
Остальные критерии – образование и здоровье, положительная служебная характеристика, нет ли подозрений по линии КГБ. Здоровье – спортсмен, участник почти вcex спортивных соревнований, характеристика по службе положительная, подозрений по линии КГБ не было. Даже арест отца в 1938 г. и его загадочное исчезновение прошло без внимания. Образование? – только 7 кл. и I курс техникума. Но остальные критерии – выше!
Конкурс для Виктора прошел успешно – отобран кандидатом слушателя ОК (офицерских курсов). Но что удивительно, это вспомнилось потом, Ленка ничуть не препятствовала Витькиному отъезду. Даже помогала ему собрать необходимые документы. Только Лёнька стал чаще наведываться. Но все это оставалось без внимания Витькиного. Лопух! …
Вскоре летом 1952 года, а точнее 10 июня, закончились занятия в ДПШ. Сдали госэкзамены и поучили удостоверения. Ком-p роты м-р Акишин назначил Виктора своим заместителем как руководителя политзанятий. К заявлению о приеме кандидатом в члены ВКП/б/ нужно собрать 3 рекомендации. От полкового бюро уже есть. Нужно еще две. Обещает дать замполит роты и ком. взвода ст.л-т Коробочка.
15 июня Виктор выехал в Минск на курсы. В Минске пересел в рейсовый автобус междугороднего сообщения. В 70 км от Минска находилось местечко (деревня) Площоницы. От остановки автобуса через небольшой сосновый лесок просёлочная дорога привела Виктора в военный городок, npoйдя 2-3 км.
Это была когда-то пограничная застава на старой граница с Польшей до 1939 года. Еще даже сохранились пограничные столбы. С 20 июня начались регулярные учебные занятия. Жили в казарме как и положено всем солдатам- курсантам. Офицеры и сверхсрочники штатных должностей тоже жили в отдельном флигеле. Домой в свои семьи приходили только в выходные или праздничные дни. Режим внутреннего распорядка соблюдался строго.
Лето прошло нормально. Виктор получал ежемесячно по 800 руб. и из них 500р. высылал Ленке. В сентябре получил очередной отпуск и поехал в Евпаторию. Ленка встретила хорошо с сыном Валерием. Никаких изменений в личных отношениях и в Ленке Виктор на заметил. Лёнька при этом приходил всего раза два, якобы в гости к тёте Нюре и дяде Ефиму. По окончании отпуска Виктор отбыл в Минск. Ленка с сыном проводили его.
Занятия продолжились. Прошли общее ознакомление со структурой внешней разведки, работой представительства посольства и атташе. Приступили к изучению спец.работы по индивидуальной службе разведчика и новейшей военной зарубежной и отечественной техники.
Несли посты в карауле. Наряды по праздничным дням попадались и по охране "Гос.границы СССР!» на старых постах. Они были расположена вокруг военного городка школы. В ней также была и автошкола по типу как в Моздоке.
7 ноября 1952 года ответили нарядом при школе. Уже наступила зима, холодно. В зимние месяцы Виктор научился ходить на лыжах. Каждые выходные дни брал у старшины лыжи к ходил после завтрака и до обеда "гонять" по окрестностям на лыжах. Сначала очень часто падал. Но когда еще снег свежий – ничего, падал на мягкий снежок.
Но если снег не шел несколько дней и сверху смерзался в корку – вот тут и начинались кровавые ссадины на рукаx. Pукавицы не брал, неудобно с ними было. Так проходило больше месяца. Ходил с ссадинами кровавыми на кистях рук. Все перетерпел и всё же к концу 1952 года основательно научился ходить на лыжах. Теперь если морозно – брал уже рукавицы.
ХVII.1953 год. Конец курсов.
Изменения по службе и в семейной жизни
Первый год учебы прошел в довольна спокойной обстановке. Виктор писал Ленке и сыну письма почти каждую неделю. Ленка отвечала хоть не на каждое письмо, но через раз-два все же получал от нее ответы. Почти в каждом письме писала, что очень скучает с Валеркой, очень ждет, когда Витька закончит учебу. 10 февраля Виктор поздравил сына с днем рождения. Регулярно высылал по почтовому переводу деньги.
Потом Ленка в своих ответах на письма стала настойчиво проситься переехать к Витьке. Но ведь в школу нельзя! А она пишет, что там, где Витька – должна быть и она.
В конце февраля, что-то после празднования 23 февраля – Дня СА и ВМФ, по Центральному радиовещанию и в центральных органах печати появилось тревожное сообщение об ухудшении здоровья Сталина. Все с тревогой вслушивались в каждую передачу с сообщениями.
И вот, 5 марта 1953 года появилось последнее сообщение о смерти Сталина. Занятия в школе приостановились, все были в трауре. Через несколько дней, после похорон Сталина, занятия возобновились. Но учебная программа была сокращена еще до минимума. Спец.работа сотрудников полпредства и атташе уже отменились. Стали проводится занятия по сугубо техническим дисциплинам. Пошли слухи, что курсантов выпустят офицерами досрочно, уже в этом 1953 году.
Вот об этом писать тоже нельзя было. Но в душе радостно, что вернусь в свою часть офицером. Ленка пишет, что очень соскучилась по нему с сыном. Хотя и реже стала отвечать на Витькины письма.
В июле 1953 года в Минске на водной станции проходила окружная военно-спортивная спартакиада (или олимпиада) БВО. После месячной тренировки Виктор выступил по своим видам плавания не особенно удачно – лишь 4-е место на 100-метровке и 2-е на 300-метровке, а на дистанции 1500 м. уже после 600 м. проплыва был снят с дистанции за, якобы, нарушения правил при заплыве на дорожках. А его коллеги и друзья говорили, что нарушений не было и плыл он красиво. Возмущался и тренер, но ничего не выяснил. Видимо за неправильную «красоту» – Виктор выработал свой стиль – плавания и был снят. Возможно?!
Поделился с Ленкой о выступлениях на спартакиаде. В ответе же она резко осудила Витьку за выступления. С возмущением пишет, что она вконец уже соскучилась за Витькой, обвинила его, что он занимается «бабами». И настойчиво стала проситься на переезд, мол соскучилась с сыном очень.
Собралась было уже переехать к Виктору на постоянное жительство. Это в школу-то?! Но Виктор по-прежнему не имел права писать домой о режимах учебы в школе и в каких условиях живут здесь офицеры и сверхсрочники со своими семьями. Правда, после изменения учебной программы изменился и режим внутреннего распорядка. Офицеры и сверхсрочники вновь стали проживать со своими семьями.
Не писать об этом все-равно было нельзя. Только отказывал ей на её просьбы, отвечая при этом, что ему очень трудно сейчас приходится все это перенести. Потерпи, мол, еще немного. Ответы на письма, хоть и редкие, но стали носить грубый характер, а затем и вовсе прекратились. В чем дело?
Витька еще ничего не подозревал. Профан! В начале сентября получил очередной отпуск и выехал в Евпаторию на побывку, предварительно сообщив телеграммой о своём выезде. Утром поезд прибыл на Евпаторийский вокзал. Ленка встретила Витьку одна, без сына. Почему? … Боже ж мой! А как она изменилась? Лицо осунувшееся, исхудавшая… Да и встретили Витьку несколько осторожно и с каким-то отчуждением.
Встретила, быстро зашагала на квартиру. Но что это? Идём мимо нашей и на другую квартиру! Ленка сказала, что перешла, разругались, мол. Витька обратил внимание на ее внешние перемены. Но мало ли что, ведь переживает в дали от мужа, скучала…
Подошли, наконец, к дому. И опять ничего не подозревая, но с недоумением Витька обратил внимание, что вещи были уже упакованы и вынесены из квартиры. Сына не было при ней, он у бабушки с дедушкой. Ленка заявила, что нужно срочно выехать домой к родителям в п. Советский. Ищи машину.
Нашли попутный грузовик, "Газенчик", погрузились и поехали по керченской трассе. Прибыли. Разгрузились. Расплатившись с водителем, отпустили машину. Дома были отец, мать Ленкины и сын Валера. Черев пару дней Ленка стала хандрить, стала появляться у неё тошнота. Болван Витька повёз Ленку пригородным поездом в Феодосию, в гинекологическое отделение.
По дороге в вагоне Ленке стало совсем «муторно". Одна из пассажирок, ехавшая в одном купе с ними, спрашивает Витьку: "Что, она в положении? На это Витька ответил в раздумии: "Кто его знает? Почти год не был дома".
Привёз в больницу. Определил в палату. Через несколько дней приехал за Ленкой, а врач лечащий и говорит, что нужно перевязать Ленке трубы. Ей нельзя быть в положении, она, мол, тяжело переносит какой-то токсикоз, может не выдержать роды.
Витька тут быстро смекнул, сообразил как-то и сказал, что не согласен с перевязкой труб, что будет крайне предохраняться. На этом и порешили. А этим временем Виктор, соображая, подумал, что если Ленке перевяжут трубы, то она загуляет совсем. Он ее еще любил. И в дороге потом раздумывал, а не подговорила ли она лечащего врача? Она была слишком хитра…
Поехали назад домой в Ички. Жили в доме с ее родителями не ругаясь. Витька всё перенёс без задоринки подозрения. Все обиды снес в сторону. Уже и заканчивается срок отпуска. А Ленке нужно оформить выписку из Евпатории в её паспорте. Решили, что перед отъездом на учебу Витька заедет в Евпаторию, выпишет паспорт, отправит его Ленке заказной почтой, а сам отправится затем на учебу в Минск.
Благо в октябре – ноябре намечалась сдача госэкзаменов и приказа о присвоении выпускникам офицерского звания.
Ленка вручила Витьке свой паспорт и строго-на-строго наказала ему ни в коем случав не заходить на старую квартиру. Виктор пообещал. Приехал Виктор в Евпаторию утром, а поезд на Москву отравлялся вечером, время предостаточно. Паспорт выписал без каких-либо проблем и отправил eго заказной почтой Ленке. Затем поехал на жел.дор.вокзал и оформил по требованию билет до Минска через Москву с пересадкой.
Что делать дальше? Любопытство взяло вверх – чего это Ленка запретила заходить на квартиру? Пришел Виктор сначала на последнюю квартиру, куда Ленка перешла. Хозяйка, встретив его, говорит, что как только мы уехали примерно через час, приходил тот парень с золотым зубом, который приходил частенько к Ленке и спрашивал: "А где же Лена?" Хозяйка ответила, что к ней приехал её муж и они уехали. "Муж? Какой муж?" – с недоумением спросил он и ушел. А это точно, был Лёнька, Витька сразу определил по "финке".
Витька опять не придал этому разговору особого значения. Ну что ж? Молодая и красивая женщина, муж где-то на учении, вот и решили молодые мужички увязаться за ней, но получали отказ. Так думал профан-Витька. Ведь любил он Ленку и жил без ревности! Сам не изменял и не мог подумать, что жена может пойти на такие подлости.
Затем Виктор пошел на старую квартиру к тёте Нюре и дяде Ефиму. Вот тут-то всё и прояснилось. Тётя Нюра с дядей Ефимом встретили Виктора как родного сына, даже со слезами на глазах. Дали выпить "бражки", накормили.
Ох и "бражку" умела она делать!!!
Они всё рассказали, все похождения Ленки. Оказывается, на втором году отъезда Виктора, это уже 1953 – й, нынешний, Ленка стала приводить домой офицеров Витькиной части, с которыми он служил. Зачастил к ней и Лёнька. Навещал Ленку даже и бывший Витькин ротный м-р Акишин. И однажды из-за неё между офицерами завязалась драка.
Участвовал в скандалах и Лёнька, племянник т. Нюры и д.Ефима. Они неоднократно уговаривали Лёньку оставить Лену. "Ведь мы, – говорили они,-поклялись перед Виктором сохранить его семью". Но Лёнька нахально всё продолжал ходить. Говорили еще, что Ленка даже заставляла Валерку называть Лёньку папой. На что он отвечал, что: "Это не мой папа, мой папа лётчик!". Вот такие – та дела…
Видя такое поведение Ленки, т. Нюра и д.Ефим предложили ей освободить квартиру. Вот Витька и увёз её к родителям в с. Советское из другой квартиры. А Лёньке они, якобы, сказали, чтобы больше не заходил к ним.
ХVIII. 1953-1954 годы. Изменения в жизни и
службе. Первые роковые шаги
Вернулся Витька в свою школу, закончился отпуск. Ни ревности, ни обиды ни гнева почему-то он не ощущал. Всё услышанное сносил за наговоры. Продолжал не принимать их всерьёз. Но на душе был всё-таки какой-то неприятный осадок.
Экзамены назначались после ноябрьских праздников – на 10 ноября 1953 года. 7 ноября около 10-00 часов школа построилась на торжественную линейку. Пасмурно, холодно. Все курсанты стоят в строю в гимнастёрках, без шинелей. Еще не было приказа о переходе войск на зимнюю форму ношения одежды.
А офицеры-то все в шинелях! Стоим, дрожим. Наверное, еще и с посиневшими кое-кто лицами. Глядя на таких "молодцев" начальник школы м-р Волошин вдруг воскликнул: "Не так уж холодно, товарищи курсанты, как вам кажется!». Весь строй гаркнул со смеху. Он-то в шинели стоит!
Прошли парадным маршем мимо импровизированной трибуны, согрелись и вернулись в казарму. Затем – личный час. Кто писал письма на свою родину, своим семьям, кто читал что-то. Несколько курсантов-любителей музыки, организовали между собой импровизированный квартет и играли на муз.инструментах – гитара, мандолина, аккордеон и скрипка. Играли, между прочим, весьма хорошо, почти профессионально. Исполняли русские народные песни, лирические советских композиторов, танцевальную и т.п.
Витькин приятель Геворкян Миша (Хачик) – штангист в полулёгком весе, перворазрядник, развлекал некоторое начальство школы и офицеров, которые сидели на стульях или скамеечках, или просто стояли перед помостом, на котором Миша демонстрировал различные элементы упражнений со штангой. Каждый раз он изменял её вес. Витька был у него "ассистентом".
После праздников – 10 ноября 1953 г. – сдали экзамены. Теперь выпуски школы – бывшие курсанты – вообще ходили уже совершенно вольно. Офицеры и сверхсрочники вернулись в свои семьи. Курсы расформировались. Все ждут приказ о присвоении офицерского звания.
Почти через месяц, в День Советской Конституции – 5 декабря – вновь торжественное построение, теперь уже бывшей школы, и начштаба зачитывает приказ МО о присвоении офицерского звания "лейтенант". В интендантском складе получили по офицерскому планшету, комплект постельного белья с шерстяным одеялом, обмундирование (индивидуально пошитого каждому) и ремни с портупеями.
И так же, как и в обычных училищах, выпускники школы-курсантов по результатам экзаменационных оценок делились на разряды. Окончившие по 1 -му разряду – отличники, могли выбрать места службы по желанию, по 2-му – больше положительных 5-бальных оценок и без троек – назначение могли выбрать по желанию, но на конкурсной основе и по 3-му разряду – есть и тройки, получали назначение по службе согласно разнарядке или возвращались в свои части. Здесь также среди выпускников бытовала поговорка:
"Дальше Купки не пошлют, больше пушки не дадут".
И так, после зачитки приказа о присвоении офицерского звания, на следующий же день все выпускники надели новенькие погоны и вся группа выпускников, командиры взводов, преподаватели школы, сфотографировались на память. Затем в штабе школы, выпускникам, раздавали предписания о новых назначениях по местам их службы, выдавались также и "подъёмные" денежные содержания» Получили и соответствующие проездные документы.
Вместе с другими четырьмя курсантами Виктор сдал экзамены на 5 баллов и окончил т.е., курсы по I-му разряду. Использовав право выбора места службы, заявил Москву, МВО. Получил направление в ПВО МО. По местам разъезжались после встречи Нового 1954 года – 3 января.
XIX. 1954 год. Вновь ожидания. I-й порочный шаг.
1.4 января 1954 года поезд утром прибыл на Минский вокзал столицы.
В первую очередь зашел в жел.дорожный ресторан перекусить с дороги. Сел за столик, за которым уже сидел другой посетитель. Молодой человек, ростом с приличного верзилу, да еще и плотным телом. Витька заказал на первое суп или борщ, на второе – бефстроганов, кофе с молоком и 5 кусочков белого хлеба.
А "верзила" тоже заказал себе обед из трёх блюд, но хлеба – всего 2 кусочка, да и того черного. Витьке хлеба не хватило, и он попросил официантку еще добавить пару кусочков белого хлеба. Поели, рассчитались, стали выходить из-за стола. И тут Виктор обратил внимание, что у верзилы даже остался еще полкусочка хлеба. Ну и ну! А "верзила" обратился к Витьке: "Сразу видно, что ты не москвич!" "А откуда это видно?"– спросил Витька. А он в ответ: "Хлеб со вторым блюдом едите". «Тьфу!» – подумал Виктор,– а как же без хлеба есть мясное блюдо?" Чудаки москвичи!
Перекусив, Виктор отправился к штабу МВО. Зима. Холодно, мороз градусов на 20. Прибыв в штаб округа, дежурный проверил документы и указал как пройти к командующему. Виктор зашел в приемную, где адъютант командующего, взяв у Виктора документы, зашел в кабинет, приказав подождать.
Через несколько минут Виктора пригласили к командующему. Зашел в кабинет, четко, как учили, доложил: "Товарищ маршал Советского Союза, лейтенант Коровин прибыл в ваше распоряжение для дальнейшего прохождения службы!" Маршал Руденко, поздоровавшись, задал несколько вопросов Виктору, одновременно что-то записал на листке бумаги и отдал его адъютанту, который тут же вышел.
Виктор исчерпывающе ответил на интересующие маршала вопросы. Маршал Руденко беседовал просто, никакого стеснения не чувствовалось. Заходит адъютант, вернул маршалу какие-то бумаги. Затем маршал на одном из листков написал какой-то реквизит и вручил Виктору один листок. Это был приказ о направлении Виктора на постоянное место службы и назначении на должность. Адъютант разъяснил как проехать, где расположен объект службы.
Виктор добрался на метро до Казанского вокзала, а там электричкой на Раменское доехал до жел.дор.платформы "Отдых”. Это вообще-то г. Жуковский – тогда секретный. Там располагались ЦАГИ, ЛИС и авиазавод главного авиаконструктора Мясищева. Вот сюда-то, в Отдельный авиатехнический дивизион и прибыл Виктор для дальнейшего прохождения службы пом.командира дивизиона по технической части. Командовал дивизионом майор Яфаров Закир Закирович.
Сойдя с электрички, Виктор направился к привокзальной площади, где на автостанции должен был быть рейсовый автобус. Ехать на нём нужно было до объекта «Наркомвод", так называлось то место условно. Но тут к Виктору подошел старшина Завьялов-как представился он и, узнав, что лейтенант тот самый, которого он встречает, пригласил в Газик – "бобик", Виктор прибыл к месту службы.
По прибытии доложил командиру Отдельного Дивизиона о себе. Расположился в отдельной комнатушке офицерского общежития. Но был на положении "де-факто": приказа об утверждении назначения на фактическую должность еще не было. Шла проверка личности. Деньги на этот раз Ленке не выслал.
Пока приказа об утверждении о назначении на должность не было, ходил как вольноопределяющийся. По территории закрытого типа ходил по временному пропуску. К службе допущен не был, свои обязанности по службе исполнять не имел права. Только почти ежедневно ходил к секретарше секретной части узнавать, нет ли еще приказа об утверждении. А деньги таят, как лёд.
К концу подходит уже второй месяц – февраль. Приказа нет. Ленке сразу же по прибытии на новое место службы написал письмо и выслал ей на память своё фото в офицерской форме. Писал письма каждую неделю, а иногда и два письма на недели, ещё успокаивал её.
Ответы от неё получал раз в неделю. Сначала вроде бы смирилась с положением, а потом писать, стала гневно. Но беда в том, что Виктор не имел права писать даже намёками о положении дел. Шла проверка его документов о личности и о всех местах нахождения службы, а также сверка с первыми предварительными проверками.
Опять проверялись родственники. Сверка документов шла и через границу Союза – нет ли там каких-либо связей с преступным миром капитализма с враждебными Союзу группировками и в Самом Союзе и т.п. и т.д. А писать об этом нельзя. В конце концов Ленка на Витькины письма отвечать перестала вовсе.
В эти дни поехал Виктор как-то в Москву, навестить своих двоюродных братьев и сестру Шумских и Пархоменко. Нашел их адреса. Познакомились. А ведь с Шумскими не виделись никогда! Встретили очень хорошо. В последствии был у них еще несколько раз. Подарили они Виктору свое семейное групповое фото.
Заканчивается февраль. По-прежнему на воздухе очень холодно. Деньги закончились давно. Жить не на что. Занимать их пришлось у своих по службе офицеров. Никто не отказывал. Но сколько же можно?! Питался уже чаще в солдатской столовой. Подкармливали ребята своего будущего командира! А будет ли? Вопрос не праздный. Но писать об этом Ленке ничего нельзя. Цензура проверяет. Да и помогло бы ли? Но Витька ждет терпеливо.
И вот 28 февраля Виктор получает от Ленки, после её долгого молчания, письмо. С волнением он раскрывает письмо, думает, что она все же остепенилась и решила Витьку успокоить. Распечатал,,.. а там его фото в офицерской форме после окончания школы. Глаза выколоты, наведены очки, на обратной стороне дарственная надпись зачеркнута, а между сточек какие-то ругательства, не цензура тщательно их затушевала. Вот, утешила!
А в тексте писала:"… Я тебя что-то не пойму. Ты пишешь, что тебе трудно. Был ты на срочной службе – трудно, но это было постоянно, служба. Остался на сверхсрочную и опять трудно тебе. Теперь ты стал офицером. И опять тебе трудно! Почему? Я поняла так, что тебе трудно потому-то я с тобой. Поэтому я делаю так, чтобы тебе было легко. А алименты будешь платить как миленький! …" Вот утешка, так утешка! …
Показал это письмо своему командиру и замполиту. Только развели руками. Ничем, понятное дело, они помочь не могли. Но сказали, что в случае чего окажут помощь. Потерпи, мол, еще. Как? Чем? Выехать не может Виктор, нет официальных прав. Вот дела!
И вдруг на следующий день – I марта 1954 года – Виктора вызывает, уже после завтрака к 10-00, командир дивизиона и приглашает весь офицерский состав. Зачитывает приказ по Московскому военному округу ПВ0 ВВС об утверждении Виктора, назначения его на должность пом.ком-ра Отдельного авиа-технического дивизиона по технической части.
Фу! Наконец – то!!!
Должность по штатному расписанию ст.л-та. Запас есть. Надо только выслужить срок. А был по штатному расписанию еще один – 1-й зам.командира по тех. части в звании капитан, но он выехал на учебу в военно – воздушную Академию им. Жуковского. На его место был назначен один из лейтенантов дивизиона Кириллов. Ему вскоре было присвоено очередное в/звание ст.лейтенант.
Естественно все поздравляют Виктора, в торжественной обстановке, он был официально представлен всему личному составу дивизиона. И его положение по службе получило статус "де-аре". Были выданы за все месяцы «вынужденного прогула» подъемные (приличная по тому времени получилась сумма). Получил необходимую техническую документацию, принял «свое» хозяйство.
2. Вот где первый роковой и порочный шаг.
Получив вce необходимое по должности, что положено, болван Витька все-равно не мог поверить, что Ленка может что-то сотворить для разлада семьи. Ведь всегда жили дружно! Он снял за 300 р. (150р. Выплачивало МО) 2-х комнатную квартиру с мебелью уже. Осталось теперь только взять положенный отпуск, выписать все необходимые документы на перевозку багажа и семьи. Тут же написал об этом Ленке письмо и отправил "скорой" почтой.
А командир и замполит посоветовали пока не спешить. Дали ему чистые бланки проездных документов, с подписями и заверенными печатью. И тут же предупредили, что если Лена уехала или завела другого и откажется от переезда, то все документы нужно будет вернуть.
Вот только этим и могли они помочь Виктору-горемыке.
Витька выехал в Крым. Прибыл в с. Советское, но там встретил eго только один -Ленкин отец (Витькин тесть). Ни Ленки с сыном, ни тещи дома не било. Где же они? Отец со слезами на глазах говорит, что уехали они неделю назад в Керчь к знакомым. -Зачем? – не знает.
Успокаивает тесть Виктора, мол, не торопись, подожди, они вернутся скоро. Ведь еще целый месяц почти впереди. Моя жена тоже не раз убегала от меня. А Витька про себя подумал, ты так поступал, а я по-другому. Ушла – значит уходи совсем. Но конкретного вывода еще не делал и вслух не говорил об этом.
Виктор стал искать небольшой ящичек, в котором находились политического содержания книги, еще от ДПШ, личные документы и дневник с фото, который он вел всю войну. Все перерыл, но так и не нашел. Видимо остался еще в Евпатории, а может Ланка забрала aгe с собой в Керчь.
Может быть Виктор еще и остался бы, подождал бы, может быть и впрямь вернется Ленка. Но пока искал ящичек – наткнулся на ее письмо, которое она написала своему отцу по приезду в Керчь.
Бегло прочитав его и прочел в конце:"…Виктору пока ничего не говорите. Посмотрю, как будет дальше. Потом сама ему напишу или приеду…" Ага! Вот, красавица, ты какая! Хороша птичка! Нет уж, я не отец твой, который говорил ему, что твоя мать много раз бегала от него. От меня убежала раз, ну и беги себе дальше! "В попу перышко и попутного ветерка!» Любовь порождает ненависть, ласка – грубость и жестокость… А то посмотрю – получится, значит останусь, не получится – к Витьке вернется. Дудки!
С тестем выпили по две стопки водки за встречу и на прощание закусили. Попрощался Виктор с тестем и поахал назад в Москву. Ну и ехал бы на прямую! Так нет же, в Евпаторию решил еще раз заехать?!… Какого черта? Спрашивается. Но приехал.
В первую очередь зашел в свою автороту, повстречался с ребятами, каk у них там служба идет? Повидался с офицерами, теперь уже коллегами! И нужно решить самый главный вопрос – как обстоят дела с рекомендациями о вступлении кандидатом в члены КПСС.
Зашел, встретился почти со всеми бывшими своими сослуживцами. И что еще удивили – весь личный состав Витькиной бывшей части вновь переедет форму ВМФ. Вот это да! Но рекомендации оказывается были ликвидированы. Майор Акишин уволен в запас из ВС за злоупотребления служебным положением и, якобы, за аморальное поведение (не гулянка ли в обществе Ленки?). Даже разжалован и исключен из рядов КПСС. Вот так, вот!
Затем Витька решил навестить хозяев первой квартиры тётю Нюру и дядю Ефима. Идёт в раздумье, время до отхода поезда до вечера еще много.
И вдруг вспомнил о своей первой подруге – Зине Короленко, которая встала перед его глазами темноволосая в тёмно-лиловом берете.
Идёт и гадает: написать письмо или не написать, всё маялся. Адрес помнил хорошо. Но задерживало написать письмо оскорбления, нанесённые им Зине после знакомства с Ленкой еще в с. Весёлом. "Пиздюк" несчастный…
Хорошо если не получила, – подружки её могли не вручить такое похабное письмо или в/цензура не пропустить, – тоже хорошо. Тогда еще действовала военная цензура. Но всё же не решился написать Зине. Нет.
Зиночка! Прости, что Витька не решился написать тебе письмо из Евпатории и Москвы в 1954 году летом. Прости! Это, наверное, очередной роковой шаг, сделанный Витькой.
И так, зашел на первую квартиру, поздоровался. Так же хорошо встретили. И тут Витька застал молодую женщину с ребёнком лет 5-и. Сели за стол, Витьку угостили "бражкой", его любимой, закусили. Женщину звали Ниной, а её дочь – Валей. Нина знала Ленку, Нина также приходилась племянницей хозяевам, а Лёнька – её двоюродный брат, во как! При ней, оказывается, разыгрывались драмы.
Хорошо выпили. Тут Витька по пьянке, в отместку Ленке, предложил Нине свою руку. Получил согласие. И тут же заполнил чистые бланки на её переезд и перевозку багажа от Евпатории до Москвы. Затем, попрощавшись, пошёл на вокзал; где закомпостировал свой билет, поехал поездом "Евпатория – Москва", на службу в Жуковский. И так – первые порочные и роковые шаги сделаны. Увы!!!
Возвратившись к месту службы, командованию ничего не заявив, заготовил фальшивые справки о том, что гр-ка Дерюгина Н.Ф является женой офицера ВС СССР Коровина В.Б. и ей разрешается пользоваться проездными документами по воинским перевозкам. Она следует к месту службы мужа Коровина В.Б. Вот это второй роковой шаг! Вот!
Потом уже, как-то через неделю, полторы свершения пагубного факта, ребята говорили Витьке, что командир спрашивал: "А как фамилия жены Виктора?" "Ну как еще, – отвечали, – Коровина должна быть". "Да нет, – сказал командир,– он какую-то другую фамилию подсунул мне". Вот прохвост! А?
Но дело сделано, «ставка" поставлена … Где-то в июле 1954 года Витька, получив из Евпатории телеграмму, выехал в Москву встречать новую жену.
Но служба всё же продолжалась и шла своим чередом. Нина устроилась на работу в Москве в центральную столовую МВД официанткой. А Виктор как обычно продолжал исполнять свои прямые обязанности по службе.
Через месяц – спецзадание: сначала ничего не сообщалось. Намечался выезд по спецзаданию Правительства. Знали только, что должны проводиться какие-то испытания. Намечались войсковые манёвры с "новыми видами оружия и боевой техники, в том числе и авиации". Место назначения – Оренбургская обл. Витьке в глубочайшей секретности было поручено проложить маршрут следования автоколонны.
Колонну спецавтомашин вёл Виктор, предварительно рассчитав маршрут следования по числам и дням, с учетом отдыха, заправки машин горючими средствами и ночлега. Продукты питания получили на 5 сут. сухим пайком. Отправились от Жуковского 10.07.54 г. Уже вечером того же дня в 21ч.30м., переправившись по автодорожному месту через Волгу у г. Саратова, сделали в пригороде г. Маркса после ужина первый ночлег.
На следующий день-11.07,– у г. Пугачёв свернули к небольшому городишку, похожему скорее на рабочий посёлок городского типа Перелюб. От него по просёлочной дороге – к месту расположения военного лагеря. Это еще 70 км пути – час хода. К 11-00 часам 11.07.54 г. прибыли к лагерю и отдохнув, развернули бивуаком палатки. Машины запарковали тут же и организовали на ночь их охрану, которой поручена руководить ст-не Завьялову.
Вокруг собирались и другие воинские части для принятия участия в намеченной операции. Некоторые подразделения уже были на месте.
На следующий день утром сразу же после завтрака к 9-00 весь офицерский состав военного лагеря был созван на командирский сбор, которым руководили член Правительства и представитель высшего командования МО, Министр Обороны Булганин. Тут же присутствовали и крупные ученные-атомщики, и различные военные специалисты, научные сотрудники и офицеры штаба.