Сломать судьбу

– Доброе утро, – киваю мимоходом.

В спину упираются взгляды дряхлых Пинкертонов. Вот же народ. Галчонок раньше меня с работы будет идти, обязательно наябедничают, что муженек опять на работу опаздывал и летел как угорелый.

Маршбросок через стройку к гаражам. Можно конечно, как цивилизованному человеку, по тротуару обойти, но как всегда некогда. Прыгая через траншеи и петляя между штабелями плит пробираюсь в нужном направлении. Поскальзываюсь на луже поплывшей от жары смолы, и чуть было не падаю в приветливо открытый канализационный люк.

– Вот мрази! Опять люк на металлолом уперли.

Новые кроссовки безвозвратно угроблены. Черная клякса покрыла левый кроссовок с наружной стороны. Вот Галчонок расстроится. Это ее подарок. И недели не прошло с момента покупки.

Высказываю вслух несколько слов, полностью отражающих мое отношение к этой смоле, этой стройке и миру вообще. Похмельная пара строителей, лениво волочащая пустые носилки заинтересованно глянула в мою сторону.

– Мужик, закурить не будет? – растягивая слова, поинтересовался один из строителей.

– Будет, – нервно отвечаю я.

Они медленно опускают носилки на кучу щебня. Вопрошавший тоскливо почесывает небритую физиономию и вразвалочку бредет ко мне. Я чуть ли не подпрыгиваю от нетерпения. И дернул же меня черт сказать "да". А так бы уже дальше бежал.

Сонной мухой строитель наконец-то подходит ко мне.

– Две.

– Что две? – глянул я на него.

– Сигареты две, – пахнуло на меня вчерашними испарениями. Что же они такое употребляют, что по утрам такой токсичный выхлоп? Газовая камера Освенцема цветочки по сравнению с этим.

– А может тебе на всю бригаду дать? – уклоняюсь в сторону, стараясь выйти из зоны поражения.

– Ага! – расплылась в улыбке небритая харя.

Торопясь, вытаскиваю из пачки две сигареты и протягиваю строителю.

– А на бригаду? – возмущается он.

– Я пошутил, – говорю и продолжаю бег с препятствиями.

Вслед несутся пожелания успешно провести день, съездить к такой-то матери и еще много теплых дружеских слов. Подгоняемый таким попутным ветерком быстро добираюсь до гаража. Старенькая восьмерка, в молодости имевшая красный цвет, заводится с первой попытки. Взгляд на часы. Ну что ж, дела не так уж и плохи. Если не застряну в пробке или снова не перегреется движок, то опоздаю не более чем на пятнадцать минут.

Глава 3.

– Явился? – растянулся в ехидной улыбке охранник за дверью.

– Аж пар из ушей валит, – отвечаю, пробегая мимо. Пятнадцать минут переросли в полтора часа.

– Петрович тебя уже спрашивал, – подсечкой бьет голос охранника.

– Спрашивал? Да? – Останавливаюсь и поворачиваюсь. Этот охранник сволочь редкостная. Соврать – что плюнуть, и любит глупые шутки.

– Спрашивал, спрашивал.

– И что же он спрашивал?

– Искал лодыря. Говорят, ему срання заказчик звонил, что-то уточнить хотел. Петрович сразу к тебе, а тебя нет. Он тут по офису бегал ругался словами нехорошими… – Охранник прямо пышет радостью.

– Ругался? – перебиваю его. Петрович исключительно культурный мужик, и если начал браниться, значит, дело труба.

– Ругался, Ругался. А мне сказал, чтобы, как только ты появишься бегом к нему в кабинет.

– Так чего ж ты сразу не сказал, – завожусь я.

– Так вот и сказал, – скалит охранник желтые зубы. Это ж надо быть таким злопамятным. Я ему запретил и близко по ночам к моему компьютеру подходить и вдобавок паролем защитил. А он… Сам же виноват. Игрушки игрушками, но однажды невзначай мою недельную работу угробил. Ничего не соображая полез полюбопытствовать и натворил делов. Я с утра потом как увидел, чуть с кулаками на него не полез.

Спешу по гулкому коридору к кабинету начальника. Замерев перед дверью, расправляю рубаху и пристраиваю на положенное место бунтарские волосы.

– Можно? – заглядываю в кабинет после робкого стука.

– Можно.

– Доброе утро, Петр Петрович.

Бодро марширую через кабинет и застываю перед столом по стойке "смирно". Будем искупать вину кровью.

– Утро? – нахмурился начальник. – Ты это называешь утром?

Квадратная фигура угрожающе нависла над столом. Костяшки пальцев уперлись в полированную поверхность. Из-под кустистых нависающих бровей хмуро глянули орудиями главного калибра глаза.

– Петр Петрович, понимаете, жара на улице, – начал я оправдательную речь.

– Понимаю, – шевельнулся массивный гладко выбритый подбородок. Глядя на сверкающую синеву, вспоминаю, что забыл с утра побриться, а начальник неаккуратность не любит.

– В пробке на Мира застрял… Двигатель вскипел. Пришлось ждать, – голосом агнца блею я. Взыскания не избежать. Может даже плакала моя премия.

– Застрял?

– Да, застрял. Там же каждое утро такое твориться.

– Вот что, Олег Иванович, – начальник величественно опустился в кресло, – сейчас вам надлежит отправиться в отдел кадров.

– В отдел кадров? – удивляюсь я. – А чего я там забыл?

– Бумаги должны быть уже оформлены, – неторопливо говорит Петр Петрович. – Пройдете формальности потом в кассу за деньгами.

– Командировка? – догадался я. Странно, время не подходящее. Заказ горит. Хотя, начальству виднее.

– Да.

– Куда? – нетерпеливо переминаюсь с ноги на ногу.

– А куда захотите, – безразлично ответил Петр Петрович.

– Это как? – У меня появилось нехорошее подозрение.

– Олег Иванович, официально извещаю вас, что с сегодняшнего утра вы здесь больше не работаете, – грянул с безоблачного неба гром. – Характеристику я уже написал. Получите вместе с документами в отделе кадров.

– Уволен? – Я ищу хотя бы тень улыбки на лице начальника. Может он пошутил? Решил попугать за опоздание?

– Именно.

– Но…

– Вас ждут в отделе кадров, – не дал мне договорить Петр Петрович. – До свидания.

Потеряв интерес к моей персоне, он потянулся за дистанционным пультом кондиционера.

– Могу я хотя бы узнать… – все-таки не теряю я надежды.

– Нет, – глухо тюкнул о плаху топор палача.

Походкой осужденного покидаю кабинет.

Плетусь по коридору к отделу кадров, расположенному в другом крыле здания, не замечая мелькающих мимо сотрудников и не отвечая на приветствия.

Хорошо день начинается. У Галчонка сегодня повышение, а у меня увольнение. И так у нее зарплата почти вдвое больше моей была, болезненный удар по мужскому самолюбию, а теперь вообще нахлебником стану. С такой характеристикой, могу себе представить, что написал Петр Петрович, и увольнением за прогулы найти работу будет не так то просто. Но что на него сегодня нашло? Ведь не в первый раз опаздываю. И в то же время работу делаю неплохо. Как говориться наград не имею, но и выговоров тоже нет. Может под горячую руку попал? Так бывало и хуже. Ничего не понимаю. Бред какой-то. Петр Петрович никогда не принимает скоропалительных решений. У него мыслительный процесс подстать движениям – все медленно, величественно, с достоинством. Любой шаг предварительно обдумывается, взвешивается. А тут на тебе. Трах-бах и за каких-то полтора часа увольнение. Да каких там полтора. Меньше, ведь и характеристика уже написана, и отдел кадров все документы приготовить успел за это время. Как подменили человека.

– Что сегодня с нашим, то есть уже вашим, начальством твориться? – хмуро спрашиваю у благообразной крашеной старушки – завотдела кадров. – Вышиб меня без разговоров.

– Сама не знаю, Олег, – пожала она плечами и подвинула мне несколько листов. – Распишись здесь, здесь и вот здесь. Странный он какой-то сегодня. На себя не похож.

– Вот и я о том же, – ставлю росчерк возле галочки. – Охранник мне сказал, что звонил заказчик, Петр Петрович захотел меня что-то спросить по этому поводу и не найдя на рабочем месте поднял бучу.

Старушка подняла на меня подведенные синим глаза.

– Нет, Олег, дело не в этом.

– А в чем? Может хоть вы мне растолкуете.

– Приказ о твоем увольнении был готов задолго до того злополучного звонка. Петр Петрович положил мне его на стол в восемь пятнадцать.

– Это получается, что он пришел на работу и через пятнадцать минут накатал бумажку? – недоумеваю я. – Так выходит?

– Выходит так, – качнулись крашеные кудри, с предательски просвечивающей у корней сединой. – Заказчик позвонил не раньше чем через пол часа после этого. Мне секретарша Петра Петровича говорила.

– Ну и ну, – развожу руками и послушно ставлю еще одну роспись. – А что еще она говорила?

– Больше ничего такого. Что дальше будешь делать?

Неопределенно пожимаю плечами. Что я могу сказать?

– Успехов тебе, Олег, – завотделом протянула мне трудовую книжку и еще несколько листов бумаги. – В кассу зайди. Там тебе причитается.

– Спасибо на добром слове, – говорю, ныряя в тусклый свет неоновых ламп коридора.

После этого разговора сложившаяся ситуация выглядит еще более загадочно. Поступок начальника вообще ни в какие ворота не лезет. За что ж он на меня так взъелся? Поводов ведь никаких. С начальством я никогда не ссорился и не дерзил. Может вломиться к нему в кабинет, грюкнуть кулаком по столу и потребовать объяснений? А смысл? Укажет без разговоров на дверь вот и все объяснения.

Стоя у зарешеченного окошка кассы, грустно смотрю на жиденький веер купюр. Вот и все, что у меня есть после пяти лет работы. Не густо.

– Пересчитали? – недовольно поинтересовалось окошко.

– Что?

– Я спрашиваю, вы деньги пересчитали? – к недовольству добавилось раздражение.

– Ах, деньги. Да, конечно, пересчитал.

Я стою словно игрок с веером карт в руке, и понимаю, что проиграл лишь потому, что соперник жульничал. Душу переполняет обида и тоска. Меня словно обмочившего ковер щенка взяли за шкирку и пинком под зад выбросили на улицу. Щенку проще, он хоть знает в чем виноват. А тоска… Когда долгое время занимаешься чем-то одним, пусть даже особо и не любя свою работу, привыкаешь к определенному образу жизни: суматошные запарки перед сдачей проекта; чувство хорошо выполненной работы, довольное лицо заказчика и полагающаяся в таких случаях премия; пустой треп в курилке; выстаивание в обеденной очереди в кафе через улицу. Грустно, что ничего этого не будет. Я хоть и не обзавелся здесь друзьями, скорее просто хорошие знакомые, но все равно жаль их терять. Вряд ли я буду поддерживать с ним отношения в дальнейшем.

– Молодой человек, – легла мне на плечо тяжелая рука.

– Да, – оборачиваюсь. Довольно скалясь желтизной, передо мной в выжидательной позе застыл охранник. Он небрежно поигрывает связкой ключей. – Чего надо?

– Здесь можно находиться только сотрудникам фирмы, – заявил он во весь голос, так, чтобы слышно было в курилке. Приоткрылась дверь, и из табачного тумана высунулось несколько любопытных голов. – Будьте добры немедленно покинуть здание.

– Ты что ополоумел? – тихо говорю я. – Зачем концерт устраиваешь?

– В случае неподчинения буду вынужден применить силу. – На его лице маска торжества. Ну, естественно, получил замечательную возможность поквитаться.

– Да перестань ты, – отмахиваюсь я. – Хватит самодеятельностью заниматься.

Он неожиданно хватает меня за кисть и резким движением выворачивает руку так, что я оказываюсь в согнутом положении лицом к полу. Еле сдерживаюсь от вскрика. Кисть горит огнем. А еще больше горит самолюбие. Ведь эта скотина специально показуху устраивает. Вон сколько народа из курилки вывалило. Пялятся. Шушукаются. У некоторых на лицах таки нехорошие улыбочки.

– Никакой самодеятельности, – возражает охранник. – Указание Петра Петровича. Пройдемте к выходу.

– Руку отпусти, козел. Сломаешь ведь, – шиплю я от боли.

Вместо этого он еще сильнее выкручивает кисть, так, что на глаза выступают слезы. Такого унижения я еще ни разу не переносил.

Таким образом мы шествуем к входным дверям. Только лишь вытолкав меня за порог охранник отпускает руку.

Со стоном потираю ноющую кисть и бросаю сердитый взгляд на конвоира:

– А по-другому нельзя было?

– Так интереснее, – осклабился он и потянулся за пачкой сигарет. – Народу нужны зрелища.

Он подкурил и выдохнул облачко дыма мне в лицо.

– Смотри, – указываю травмированной рукой вверх. Охранник послушно задирает голову. Коротко, практически без размаха бью его правой снизу под челюсть. Громко клацают зубы, затылок бьется об металл двери, рождая гулкий звук, глаза закатываются и обидчик соскальзывает на ступени крыльца. Откушенная часть сигареты упала ему на форменные брюки, и сделала аккуратную пропалину.

– Насчет зрелищ ты был прав, – говорю, потирая ушибленную руку, и с чувством выполненного долга иду к своей восьмерке дремающей на фирменной автостоянке. Даже на душе легче стало. Жаль, зрителей не было.

Глава 4.

Шелестя шинами по разогретому асфальту проспекта, медленно еду по крайней правой полосе. Громко сигналя, обгоняет маршрутное такси, которому надоело плестись у меня в хвосте. Отмахиваюсь от высказывания водителя в адрес моей черепашьей езды. Какая тут может быть езда? Мне на глаза жене показаться стыдно, а он еще сигналит. Галчонок естественно будет меня утешать и успокаивать, но боюсь, что от этого мне станет еще хуже. Может вообще не говорить ей об увольнении до тех пор, пока не найду новую работу? Нет, так нельзя. Жена обидится и кроме этого вранье может выйти затяжным. Кто знает сколько придется мытарится в поисках вакансии.

Притормаживаю у обочины и, подождав пока мимо промчится очередная порция машин живо выскакиваю из восьмерки. Справа от дороги тянется большой парк с унизанными скамейками аллеями. Гурьбой толпятся рекламные щиты расхваливающие все что угодно. Сквозь зеленый занавес деревьев виднеется небольшое кафе в глубине парка. Закуриваю и неторопливо иду по мощеной фигурной плиткой дорожке. На переживших нашествие молодежи лавочках, упрятанных в глубокие ниши кустов, деловито тискаются парочки. Чуть дальше троица ребят поглощает пиво, а застывший в стороне бомжик нетерпеливо переминается с ноги на ногу в ожидании окончании трапезы и освобождения стеклотары.

Десяток пластиковых столиков под полосатыми зонтиками, обшитый белой вагонкой небольшой домик под красной черепицей вот и все кафе. Под стеной у входа в душный с застоялым воздухом зал куча гальки и застывший сверху большой ржавый якорь. Наверняка и название будет морское. "Пристань капитанов" – читаю про себя и чуть не падаю, зацепившись ногой за увесистую якорную цепь, обрамляющую территорию бара.

– Вот же жоп… – Успеваю удержать рвущиеся наружу ругательства.

Тихонько хихикнула пара девочек за крайним столиком. Оценивающие взгляды скользят по мне и тут же меркнут, не найдя ничего интересного. Это еще больше подливает масла в полыхающий во мне огонь. Да что же сегодня за день такой? Вроде и не пятница тринадцатое, но по содержанию очень похоже. Если к десяти часам я имею полные карманы неприятностей, что же будет к вечеру?

– Слушаю? – появилась у столика неряшливая официантка в замусоленном переднике, как только я сел.

– Кофе по-восточному. Покрепче, – прошу, выкладывая на стол пачку сигарет и зажигалку.

– Не делаем, – недоброжелательно глянула на меня официантка не выспавшимися глазами. У нее мысли чуть ли не на лице написаны.

– Ходют тут всякие, глупости заказывают. Есть чай, каква и растворимый кофе, – неожиданно говорю вслух. Я всего лишь подумал об этом, а язык взял и сболтнул.

– А? – испуганно дернулась от меня официантка.

Судя по выражению на ее лице, я довольно точно угадал мысль. Не могу удержаться от улыбки.

– А что есть? – спрашиваю, придавая лицу серьезность.

– Чай, какава и растворимый… – она запнулась, глядя на меня нервным взглядом кролика, которого фокусник вытаскивает из своего цилиндра.

– Давайте растворимый, – снисходительно говорю я. – Только покрепче и без сахара.

Официантка по-прежнему стоит и тупо пялится на меня. А из нее получилась бы неплохая статуя в парке.

Наконец она очнулась и, оглядываясь чуть ли не через каждый шаг, поспешила внутрь домика.

Интересно, какого черта меня понесло в эту забегаловку? Обычно я сам или с Галчонком посещаем одни и те же места: бар "Империал" расположенный рядом с нашим домом в будние дни и маленький уютный ресторанчик " Охота" в дни зарплат. А тут на тебе, захотелось экзотики в виде липких столов, на которые даже мухи стараются не садится и отмороженной официантки, больше похожей на давно дохлую воблу.

– Нате, – звякнула чашка о блюдечко приземляясь на стол.

– Спасибо. – Беру в руку чашку и недоуменно поднимаю глаза на официантку. – Он же теплый!

– А вы хотели, чтобы он был холодным? – Она профессиональным движением вытерла мокрые руки о передник. – Вас что-то не устраивает?

– Да все меня не устраивает, – говорю я в повышенном тоне и поднимаюсь на ноги.

Официантка смотрит на меня снизу вверх и равнодушно пожимает плечами:

– Это ваши проблемы.

– Что значит мои? – Я начинаю заводится. Сперва увольнение, потом оборзевший охранник, а теперь еще и тут… – Вы когда-нибудь видели теплый кофе? Кофе должен быть горячим!

– Видела, – так же безучастно отвечает официантка.

– Где?!

– Перед вами стоит.

У меня сперло дыхание, и язык приклеился к небу от такой логики. Все слова куда-то разбежались испуганные интеллектом собеседницы и в голове образовался вакуум.

– Но… но… – я пытаюсь хоть что-то возразить.

– С вас две, – деловито заявила официантка.

– За теплый растворимый кофе?

– За крепкий теплый растворимый кофе, – поправила она.

Выкладываю на стол помятую купюру, одним глотком выпиваю теплую бурду со скрипящим на зубах осадком и чуть ли не бегом покидаю бар, ощущая спиной победный взгляд официантки.

Ну и беспредел. Такой забегаловки я, честно говоря, еще ни разу не видел. Даже третьесортные пивнушки, не смотря на специфический контингент посетителей, оставляют после себя более приятное впечатление.

– Мужчина, мужчина, – зовет кого-то голос за спиной.

– Мужик, тебя зовут, – обратился ко мне прыщавый юнец, на мгновение оторвавшись от губ подружки. – Вон, телка за тобой метется. – И снова как вампир приник к растрепанной жертве.

Оборачиваюсь. От бара ко мне быстрым шагом идет невысокая полная девушка. При каждом шаге ее поплывшая фигура колеблется из стороны в сторону. Облегающие брюки и коротенькая футболка невыгодно подчеркивают и так бросающуюся в глаза полноту.

– Мужчина, – наконец догнала она меня.

– Да, – утвердительно киваю.

– Что да?

– Я мужчина. Без сомнений.

– Ну это вы своей жене доказывать будете, – покраснела девушка, отчего круглое лицо, обрамленное короткими светлыми волосами стало похожим на поспевающий помидор.

– А вот это уже не вашего ума дело, – сухо замечаю я. – Что вам от меня нужно?

– Вы в кафе забыли сигареты и зажигалку. Я сперва думала, что вы вернетесь, но вы все уходили и уходили. А зажигалка красивая… Бензиновая. Жалко наверно было бы потерять.

– Жалко, – соглашаюсь, принимая из пухлых рук пропажу. – Подарок жены на вторую годовщину свадьбы. Спасибо большое, и извините, что я так…

– Ничего, ничего, – заулыбалась девушка. – Я не обидчивая.

– Еще раз огромное спасибо.

Я разворачиваюсь, чтобы уйти.

– Я видела вы на машине подъехали.

– Да, на машине.

– А не могли бы вы в качестве благодарности подвезти меня до работы. Если конечно не трудно.

– Не трудно, – отвечаю после краткого раздумья. В общем-то, мне уже спешить некуда. Почему бы действительно не отблагодарить хорошего человека. Она вон как торопилась, чтобы вернуть мне забытые вещи. – Вам куда?

– На Котовского. Подвезете?

– Конечно, подвезу, – улыбаюсь в ответ. – Почему бы и нет. Для хорошего человека ничего не жалко.

– Ну, так уж и ничего, – засомневалась девушка.

– Ну, почти ничего.

Подходим к машине, и я по-джентельменски распахиваю перед ней дверцу.

– Прошу.

– Благодарю, – скрылась девушка в тонированном нутре автомобиля. – У вас тут жарко.

– Естественно, машина на солнце стояла, – говорю, плавно трогаясь с места.

Мы вливаемся в плотный дорожный поток и становимся частичкой огромного организма наполняющего город шумом моторов и чадной гарью.

– Мужчина, – начала девушка.

– Я не мужчина, – осекаюсь под любопытным взглядом. – То есть… В смысле мужчина конечно… но..

– Боже мой, как интересно, – закатила глаза девушка. – Продолжайте, продолжайте.

– Я хотел сказать, что меня зовут Олег, и это обращение звучит несколько лучше, чем абстрактное "мужчина".

– Яна, – весело улыбнулась девушка. – Можно на ты.

– Договорились.

Включаю приемник, и горячий воздух салона наполняется латиноамериканским ритмом. Яна в такт музыке постукивает пальцами по приборной панели. В открытые окна врываются запах асфальта и монотонный гул моторов. Окружающий нас город растекается пышным тестом в предчувствии огнедышащего полудня, когда солнце, зависнув в верхней точке траектории, будет прожаривать его до хрустящей румяной корочки.

Одежда быстро становится влажной и неприятно прилипает к коже сидения.

– Ты часто бываешь в этой кошмарной забегаловке? – спрашиваю для поддержания разговора.

– Впервые. Меня туда случайно занесло. Я, кстати, слышала твой спор с официанткой. Хорошо, что я кофе не заказывала. Но думаю, ты зря на нее так взъелся.

– Наверное, зря. День просто тяжелый с самого утра сплошные неприятности. С работы уволили…

– За что? – Яна перестала отстукивать ритм и пристально посмотрела на меня.

– Если бы я знал, – вздыхаю и резко дергаю рулем. – Придурок! – Приплюснутая иномарка выскочила из перпендикулярной улочки, и чуть не врезалась нам в бок. За стеклом мелькнуло перепуганное лицо молодого парня с глазами как бильярдные шары. Суматошно виляя по дороге иномарка помчалась вперед набирая скорость. – Ну, надо же таким идиотом быть. – От злости бью кулаком по баранке, и она отзывается обиженным гудком сигнала. – Небось, крутой папочка подарил машину и права, вот теперь сыночек и отрывается на полную. Ведь все рано, рано или поздно найдет свой столб.

– Хорошо если столб, – согласно кивнула Яна. – Могут пострадать ни в чем неповинные люди. Так кем ты говоришь работал?

– Архитектором. Специализировался на проектировке особнячков для богатых буратин. – От злости чуть ли не скриплю зубами. – И вообще день дерьмо! А жена сегодня повышение получает.

– А-а-а, вот в чем дело, – звонко рассмеялась Яна и хитро стрельнула глазами в мою сторону. – Комплексы давят? Жена вверх, ты вниз… Как это может быть так, чтобы жена, которой положено убояться мужа своего и все такое, поднялась выше супруга.

Невольно улыбаюсь. Действительно, в ее устах мои страхи звучат смешно.

– Угадала. Случайно не психологом работаешь?

– Нет, не психологом. Но могу тебя огорчить? – Яна делает страшное лицо, словно предвещая очередную напасть на мою голову.

– Ну что еще? На сегодня гадостей хватит, – шутливо отмахиваюсь от девушки. Она довольно надувает и так круглые щеки и делает важное лицо.

– Ты мне дважды должен.

– Вот так всегда. Дай женщине палец, она всю руку оттяпает. Ну, допустим первый раз понятно. И кстати, я уже почти расплатился. Еще минут пять, и будем на месте. А второй за что?

– Я работаю секретарем в строительной фирме и туда как раз сейчас требуется архитектор.

–Не может быть! Вот это совпадение. А куда же ваш архитектор подевался? – правая нога сильнее вдавливает педаль газа.

– Он сегодня рано утром неожиданно написал заявление и куда-то уехал. Что-то говорил о телеграмме от больных родителей. Какой-то весь такой неопределенный был. Мне даже показалось, что он сам толком не понимает что делает. Ну, заболели родители, с кем не бывает. Взял отпуск и вперед. Увольняться-то зачем? Тем более, что место хорошее, ну и соответственно зарплата приличная.

– Намек понял, – просиял я. – С меня причитается.

– Склерозом не страдаю, так что не отвертишься. Значить сейчас с проспекта налево в переулочек. Два квартала прямо. Там здание будет такое приметное. Еще дореволюционной постройки. С колонами. Говорят, там раньше крупный промышленник жил. Владелец нескольких сталелитейных заводов. Приезжаем и сразу же к шефу. Думаю, ты ему понравишься.

– А в честь чего такая забота? – с интересом смотрю на собеседницу. – Мы знакомы от силы минут пятнадцать, а ты уже мне такие услуги оказываешь.

– Размечтался! Ха! Услуги! Как же. Эгоизм чистой воды и ничего более. У нашего шефа удивительная способность находить чокнутых, придурков и отморозков. Его последнее приобретение – Серегу, нынешнего проектировщика, с успехом можно отнести ко всем трем вышеперечисленным категориям. Ты производишь приятное впечатление, по крайней мере, по сравнению с ним. Лучше уж смотреть на твою постную физиономию, чем общаться такими как Серега.

Вот это удача. Не смотря на "постную физиономию" мне хочется расцеловать эту пышку. Может сегодняшний день не такой уж плохой, и все негоразды с избытком компенсируются. Я постараюсь приложить все усилия, чтобы понравиться шефу и получить место. Из шкуры вылезу. Вот будет чем вечером перед Галчонком похвастаться. Надо не забыть шампанского купить и цветы. Галчонок от цветов без ума, особенно от роз. Вот праздник будет! Мысли перепрыгивают на томно обмахивающуюся носовым платком Яну. Покрытое бисеринками лицо живет своей подвижной жизнью: мешочками подпрыгивают пышные щечки, смешно подергивается маленький носик, практически незаметный меж двумя холмами. Сколько же ей? Лет тридцать? Да, где-то так. Излишняя полнота может сильно исказить возраст. А девушка-то хитра. Своими силами обустраивает собственное окружение, препятствуя появлению в нем пока неизвестных мне "серег".

– Стой, стой, – дергает меня за руку девушка, – а то проскочим. Вот же оно.

Глава 5.

– Сиди тут, – скомандовала Яна и скрылась за дверью с табличкой "Директор".

Удобно расположившись на мягком диванчике, рассматриваю приемную – рабочее место Яны. Неплохо. Очень даже неплохо. Семнадцатидюймовый жидкокристаллический монитор на секретарском столе производит приятное впечатление. И вообще, офис сияет свежим ремонтом. Все подобрано со вкусом: и мебель и ковровое покрытие с абстрактным рисунком и даже изящные абажуры ламп. Судя по обстановке, компьютерам и стайке иномарок на стоянке у входа фирма процветает. Это хорошо. Значит уровень зарплат соответствующий. Появилась робкая надежда, что может быть, наконец, таки удастся переплюнуть Галчонкину зарплату стать главным кормильцем семьи. Вот тогда уже можно будет гатить себя кулаком во впалую грудь и гордо заявлять, что за мной она как за каменной стеной. Пусть я больше похож на потрепанную изгородь, чем на стену, но в наше время главное зарплата, а не дрожжевые бицуры.

Дверь кабинета приоткрылась, и выглянуло довольное личико. Яна заговорщицки подмигнула и кивком пригласила зайти.

Скрестив за спиной пальцы, захожу в кабинет.

– Добрый день, – поднялся из-за овального модернового стола высокий поджарый мужчина лет сорока в строгом деловом костюме. Наверняка у него славное баскетбольное прошлое. Надо мной он возвышается на голову как минимум. Длинные руки подвижными червяками свисают вдоль туловища. Умные глаза за стеклами очков-хамелеонов на скуластом лице с костлявым, выдающимся вперед румпелем изучающе ощупывают меня.

– Здравствуйте, – пожимаю протянутую руку. Рукопожатие сильное, даже чересчур. Тонкие сухие пальцы с ухоженными ногтями так стиснули мою руку, что захотелось немедленно выдернуть ее из захлопнувшейся ловушки.

– Олег Иванович, – шеф жестом предложил сесть, – Яна расписала вас как замечательного архитектора, ну просто сгорающего от желания работать в моей фирме. Должен признаться, что я действительно крайне нуждаюсь в хорошем архитекторе, в связи с неожиданным уходом нашего. Но, – он сделал паузу, – это не значит, что я буду брать кого попало, чтобы закрыть образовавшуюся дыру. Я нуждаюсь лишь в высококлассных специалистах не только разбирающихся в своем деле, но и владеющих современными технологиями. – Он кивнул на стоящий на столе компьютер тоже с жидкокристаллическим монитором.

Яна сделала страдальческое лицо, и скосила глаза на шефа. Похоже, этим она пытается выразить свое отношение к способностям шефа в подборе кадров.

– Думаю, что я вполне соответствую вашим требованиям, – без тени скромности заявляю я.

– Думаете? – насмешливо глянул шеф.

– Уверен, – торопливо поправляюсь.

– Посмотрим, посмотрим.

Из шкафа за спиной он вытащил несколько рулонов ватмана. Развернув один из них на столе, он прижал края первыми попавшимися предметами: чашкой с надписью "Boss", монументальной пепельницей, клавиатурой и беспроводной мышкой.

– Экзамен? – заинтересованно разглядываю чертеж.

– Своего рода… – ответил шеф.

Из угла тихонько хихикнула Яна и тут же утихла под осуждающим взглядом шефа. Еще один красноречивый взгляд и она, вздохнув, вышла из кабинета, показав мне напоследок угрожающе сжатый кулачок как предупреждение – вот, мол, что тебя ожидает, если испортишь мои планы. Скорчив в ответ перепуганную рожицу, я принялся за дело.

Глава 6.

– Вы меня устраиваете, – довольно сказал шеф. – Можете считать себя членом нашего коллектива.

– Спасибо за доверие, – обессилено выдыхаю я. Этот баскетболист загонял меня вусмерть. Своего рода экзамен оказался часовым допросом с пристрастием. В общем-то шеф неплохой мужик. В своем деле разбирается на пять баллов, умеет слушать и что удивительно, признавать собственные ошибки. Когда я в одном из давно реализованных в камне проектов нашел погрешность, он досадливо крякнул, почесал проклевывающуюся лысину и согласился, что да, действительно этот момент они упустили. Наверное, именно это замечание окончательно убедило его в моей компетентности и профессионализме.

– Надеюсь, вы оправдаете мои ожидания. Сегодня вы оформляете все необходимые бумаги, знакомитесь с нашим тесным коллективом и все. Работа начинается с завтрашнего утра. Хотел бы сразу обратить ваше внимание, Олег Иванович, на несколько моментов. Учитывая то, что моя фирма небольшая, в коллективе поддерживаются дружеские отношения и субординации как таковой нет, по крайней мере, в явном виде. Надеюсь, что отсутствие меча висящего над головой не окажет негативное влияние на ваш трудовой энтузиазм.

– С этим проблем не будет, – заверяю я. – Моя скорость работы обратно пропорциональна силе морального воздействия начальства.

– Замечательно, – растянулись в улыбке тонкие губы. – Значить сработаемся. Всего доброго.

– До свидания, шеф.

Шеф поморщился, словно съел какую-то гадость.

– Попрошу вас меня так не называть. Лучше просто Евгений Семенович.

– Учту, Евгений Семенович, обязательно учту.

Из кабинета я вылетел, чуть ли не на крыльях сияя от радости.

– Ну? – высунулась из-за монитора круглая мордашка.

– Все замечательно, коллега, – довольно провозглашаю я.

Яна выскочила из-за стола и с радостным писком повисла у меня на шее. Всегда удивлялся людям умеющим так искренне радоваться за других. Мы знакомы от силы два часа, а она бросается мне на шею от радости, что я с ее помощью трудоустроился. Это ж надо так уметь. Большинство людей привыкло думать о себе в первую очередь и лишь иногда о других. А тут… Что-то мне подсказывает, что мы станем хорошими друзьями с этим жизнерадостным колобком. А вообще все получилось замечательно. Евгений Семенович даже не поинтересовался по какой причине меня вышибли с предыдущего места работы.