Бродяга, повинуясь высокородной благодетельнице, пошел исполнять приказ. Спустя десять минут, после новой перевязки, леди принялась потчевать больного овсяным печеньем с джемом и горячим кофе из термоса.
– Вам лучше?– озабоченно спрашивала она, источая ауру милосердие.
– Лучше!– отвечал Элджернон, ни жив, ни мертв от чрезмерного обилия любви и внимания.
– Милый Хемфри, мое сердце разрывается от сострадания!– сказала она.– Вызови по телефону карету скорой помощи! Мистеру Арчеру необходим больничный покой!
– Не утруждайтесь, леди!– растроганно взмолился охотник, сгорая от стыда и считая, что не достоин такого гуманного обхождения. Во всеохватном и тягостном страхе перед поздним, публичным разоблачением, он тут же впал в чистосердечное раскаяние:
– Я гадкий и нехороший человек и по мне плачет виселица! Меня завербовал пособник дьявола, судья Фил ванн Тропп, с целью извести со свету, ради каких-то несметных, пиратских сокровищ, старушку Агату и кролика Гильяма!…
– Не переживайте вы так, больной!– успокаивала его леди Беатрис.– Лучше расслабьтесь и поспите часок, пока не приехала скорая помощь, а со злодеем пусть разбирается инспектор Уэбб. Я права, милый Хемфри?
– Ты всегда права, милая Трикси!– ответил супруг.
От избытка чувств, Элджернон заплакал и потерял сознание…
Глава 13. Похищение юного Джаспера
Пунктуальный, но отнюдь не безгрешный джентльмен Билл ван Тропп возвратился ровно в полдень, как и обещал. С детских пор обделенный совестью и обозленный на весь мир за умышленное игнорировании своей неординарной особы, он ехал в купе лондонского поезда и, всю дорогу, с презрительной ненавистью обозревал глупых пассажиров. Недалекие умом, они довольствовались тем, что имели, а он, такой великий, не зря появившийся на свет, не только желал большего, но и на деле воплощал задуманные авантюры. В результате ряда ловких операций, он сколотил огромный капитал на оффшорных счетах, и теперь мог позволить себе все, что пожелает. А хотел он ни много, ни мало, купить остров и назвать его Малобританией, разбить его на графства и короноваться под именем Вильям I. И верным кандидатом на роль земельной вотчины являлся остров сокровищ старушки Агаты…
Вот и сегодня утром, деловая встреча с нужными людьми из деловых офисов на Пикадилли закончилась весьма удачно. Осталось уладить сущие пустяки, и можно было отправляться с доверенной командой на Ямайку, на поиски пиратского клада…
В купе, напротив него, сидел надутый пастор и читал Лоуренса Стерна, тихонько ухмыляясь и высоко вскидывая бровки. Рядом с ним разговаривала по мобильнику молодая девушка. Она кривила губки и хмурила бровки. Видно было, что ей был неприятен звонивший собеседник.
– Больше мне не звони! У меня нет времени отвечать на твои наглые приставания, Ричард!… Что, Мэйбл? Я восемнадцать лет, как Мэйбл!… Нет, ты не последний романтик, а бессовестный бездельник!.. Опомнись, придурок, я не собираюсь бежать с тобой в Сохо и строить там семейное гнездышко! Мне надо поступать в Кэмбридж, а ты пристаешь ко мне со своими дурацкими бреднями, болван! Все, пока!..
Она отключилась и сердито уставилась в окно, за которым мелькала бесконечная панорама графства с аккуратными домиками, коровками и холмами, на которых малолетние чудаки запускали бумажного змея. Билл ванн Тропп заметил про себя, что некий Ричард очень похож на него в молодости. Он тоже настырно ухлестывал за барышнями и мечтал покорить Лондон…
На станции Билла ванн Троппа встретила Лакшми и сказала про некоторые возникшие трудности, которые желательно решить быстро и без шума. Определенно, в энергичной женщине погибал капрал, и за это она ему нравилась. Секретарша вкратце осветила сложившуюся обстановку. Слушая ее, Билл ванн Тропп проводил взглядом неприступную девушку из купе, которая села на велосипед, явно оставленный ею прежде, и укатила в сторону деревни.
– Нет проблем, которые не решались бы,– сказал он Лакшми и, погрузившись в «мазду», они рванули к дому судьи.
Тем временем, за час до условленного времени, упомянутого в записке юного шантажиста, Брендон, он же Ловкач, подошел к фонтанчику возле почты и незаметно положил под отбитую плитку тяжелую коробочку из-под леденцов, битком наполненную мелочью. Потом он спрятался за угол дома и стал наблюдать. До изъятия выкупа оставалось сорок пять минут. Брендону не хотелось особо светиться своей неотразимой физиономией среди местных любознаек. Поэтому, еще ранним утром, он загримировался под приезжего рыболова, – с густыми усами и бровями, в тирольской шляпе и в красной куртке с капюшоном. Бамбуковую удочку Ловкач держал в руках, и она доставляла ему массу неудобства. Он не знал, куда деть длинную палку с леской и опасным крючком. Техасец не любил рыбную ловлю и отдавал предпочтение пейнтболу. Неожиданно, ему захотелось пива и он решил переждать в пабе "Георг и Зелёный Змий" и, заодно, прощупать обстановку в деревне.
Завсегдатаи встретили загримированного Брендона насторожено. Он нисколько не смутился и заказал пинту портера с пакетиком жареных фисташек. Задевая посетителей своей удочкой, и сухо извиняясь, мнимый рыболов сел на свободное место, в глубине паба, и стал смаковать прохладный и пенистый напиток, вышелушивая с треском соленые орешки. На него бросали косые взгляды, а некоторые смельчаки откровенно посмеивались. В другое время, будь Брендон не на важном задании, он одним ударом уложил бы здешних выпивох и разнес сельский паб в дребезги. Аккуратно утирая пену с накладных усов, Ловкач с равнодушным видом внимательно слушал повсеместную мужскую трепотню, не имеющую никакого отношения к сути событий, к которому он и его подельники приложили руку. Он уже посматривал на часы, как, вдруг, со стороны стойки, донесся чей-то зычный голос:
– А я говорю, Патрик ни причём! Могу хоть сейчас предоставить неопровержимое алиби!
– Да, знаю я, Талбот, и готов снять с него все обвинения за дачу ложных показаний!– вторил ему белобрысый завсегдатай в сером костюме, молодой на вид, но уже важный.– Но, как и куда исчезли главные свидетели, и где искать их, ума не приложу! Нутром чую, здесь гастролируют приезжие преступники, и даже имеются на лицо явные признаки, вроде вещественных улик, но никто в деревне ничего не знает и ничего не видел! Какой-то нонсенс, ей, богу!
– А вот и нет, инспектор!– сказал старый пес Уилбур.– Я частенько обитаю напротив отставного судьи! И в последнее время, там происходят странные перемещения: какие-то люди приходит и уходит, а ведь судья стар и почти не покидает свой дом. И служанка у него не особливо похожа на здоровенного мужика, чтоб шастать туда-сюда!..
– И давно?– спросил детектив.
– Что давно не похожа на здоровенного мужика?– переспросил Уилбур.
– Нет, видел давно?
– Почитай, уж, как три дня!– ответил Уилбур, активно вычесывая безымянную блоху.
– Все сходится!– вслух подумал Сильвестр Уэбб.– Судья – ключевой персонаж в этой запутанной истории…
На этом интересном месте, Брендон взглянул на часы и вполголоса выругался. Сожалея, что не дослушает горячие сведения, он срочно покинул питейное заведение, с намерением отловить юного шантажиста.
Придя на место, Брендон понял, что опоздал на ровно на минуту, но все же успел заметить, как от фонтана отходит белобрысый мальчик лет десяти, в желтой майке и синих шортиках. В руках он держал какой-то предмет. "Это он!"– подумал Ловкач и двинулся за ним следом. Мальчик тоже его приметил и ускорил шаг. Тогда молодчик Билла ванн Троппа, не зря посещавший целый месяц театральную студию на Бродвее, изобразил постороннего человека, у которого развязался шнурок, но обнаружив, что у него не туфли, а ботинки на липучках, проявил чудо находчивости. Он сымпровизировал мизансцену: поднял какую-то щепочку, тщательно осмотрел ее, просветленно засмеялся и, отбросив её прочь, засвистел незатейливую мелодию. Пока он старательно проявлял талант лицедея, мальчик завернул за угол. Запаниковав и запутавшись в леске, Брендон припустил за ним и сходу наткнулся на юного шантажиста. Мальчик как раз удивлено рассматривал добычу. От толчка, он полетел в одну сторону, а коробочка из-под леденцов вместе с россыпью монет – в другую.
– О, извини парень!– сказал Ловкач.
– А я вас знаю!– округлил глаза юнец.– Вы один из них!..
И собрался улизнуть, но крепкая хватка техасца удержала его. Извернувшись, Джаспер цепкими пальцами сорвал с него накладные усы. Ловкач, заскрежетав зубами, стиснул малолетнего строптивца в своих объятиях.
–Мэ-э-эйбл!!!– только и успел крикнуть мальчик, сражаясь с десятилетней силой, как молодой львёнок. Брендон, зажал ему рот и с облегчением отбросил в сторону опостылевшую удочку с размотанной леской. Затем свободной рукой выудил из кармана куртки пакетик с тряпочкой, обработанной хлороформом, разорвал зубами целлофан, и быстро приложил к конопатому носу. Мальчик обмяк. Расторопный злоумышленник снял куртку, завернул в неё жертву и понес через площадь. На середине пути, из-под куртки предательски вывалился стоптанный сандалик.
– Эй мужик, постой-ка!– окликнул похитителя чей-то голос. Не оборачиваясь, Ловкач прибавил шаг и тут же почувствовал, как сзади на него кто-то прыгнул. Он резко отшвырнул его на мостовую и устремился к ближайшей улочке. Откуда ни возьмись, налетели скворцы и давай клевать бесстыдного преступника.
– Ату, его ребята, ату!– кричали птицы, налегая на него слаженной стаей. Укрывшись маленьким махинатором, завёрнутым в красную куртку, Брендон плевался на ненормальных скворцов, рычал и брыкался, высоко вскидывая ноги, аж, до самого дома судьи. А бежал он туда, а вовсе не на лесопилку, как договаривались, с одной целью: донести до ушей шефа свежую информацию, случайно подслушанную в пабе.
Что же до нападавшего, то им оказался неуемный Ричард, решительно шедший на почту, в последний раз поговорить с несговорчивой девушкой. Опрокинутый навзничь, он больно ударился затылком о булыжник и на минуту отключился.
В ту же секунду из почты выбежала Мэйбл, приехавшая на работу прямо с поезда, чем приятно поразила измотанную заведующую, поскольку та ждала её в понедельник. Составляя телеграмму спешащего клиента с неразборчивым почерком, девушка, каким-то внутренним слухом, услышала голос младшего брата.
На мостовой сиротливо лежал сандалик Джаспера. Подскочив к лежащему Ричарду, она стала лупить молодого человека детской обувкой и трясти, как грушу:
– Что с моим братом?! Куда ты его дел, маньяк?!..
– Не галди, любимая,– проговорил сердечный воздыхатель, еле отмахиваясь и едва ворочая языком.– Его похитил чужак… рыболов в красной куртке…
– Какой такой рыболов?! Что за вздор ты мелешь?!..
– Поверь мне, на этот раз, любимая! Малыша Джаспера выкрали! Я пытался остановить…
Ричард встал, потирая затылок, и качнулся, но Мэйбл его удержала. Она второпях набрала на мобильнике номер полицейского участка и плачущим голосом вызвала на место происшествия, хоть какого-нибудь захудалого констебля.
Таковым, в данном случае, оказался сержант Колдерон. Он приехал на своём стареньком "Купере", как только смог, и сходу записал сбивчивые показания пострадавших.
– Значит, злоумышленник был рыболовом, в красной куртке и тирольской шляпе?– спросил он, что-то дописывая в записную книжечку.– А где же, тогда, его удочка?
– Вон, торчит из-за угла,– кивнул ухажер и сморщился от боли в затылке.
– Зачем вы задаете глупые вопросы?– накинулась на сержанта разгневанная Мэйбл.– Сейчас же, ищите брата!
– Я, что вам, служебная собака?– сказал полицейский, направляясь к брошенной улике.– Тут необходим совсем иной подход, можно сказать, научный метод дедукции, мисс…
Что-то бормоча про сравнительный анализ, он внимательно осмотрел место похищения и воротился с удочкой к молодым людям. Внезапно возвратились и скворцы, те, что напали на Ловкача, и наперебой загалдели. В связи повышенной опасностью исламского терроризма в стране, полицейским разрешено было иметь в кобуре настоящее табельное оружие. Почувствовав сверху угрозу и памятуя Хичкока, Колдерон выхватил пистолет и выстрелил в воздух. Скворцы всполошились и, страшно обидевшись, не стали свидетельствовать и улетели прочь. Разогнав неугомонных птиц, констебль сказал пострадавшим:
– Никуда не отлучайтесь! Дадите показания на судебном дознании…
Заботливо уложив вещественное доказательство в салон машины, сержант рванул в участок, с трепещущим концом удочки, торчащим из окошка.
– Ты надумала поехать со мной?– настойчиво спросил Ричард, понимая, что это неуместно, но все еще одержимый этим важным для себя вопросом.
– У тебя одна мысль, кот похотливый!– ответила девушка и, окинув осуждающим взглядом лохматого парня, удалилась тоже, чтобы отпроситься с работы и включиться в скорбные переживания родителей.
Ее отец, доктор Кольридж, оповещенный Уэббом о случившемся, сидел с женой неотлучно у телефона, за бутылкой "скотча", готовясь к самому худшему. Бернардина, уже бесстыдно пьяная, жаловалась мужу, еле шевеля языком:
– Это дух Агаты наказывает меня за грехи! Помоги мне, Джеймс! Вот подушка, избавь от мучений! Ты же врач и давал клятву Гиппократа!..
– Заткнись, Бернардина!– отвечал ей супруг.– Без тебя тошно! Лучше, молись за нашего Джаспера!..
И Бернардина, обратив очи вверх и сложив ладошки, слюнявым ртом залепетала слова молитвенноего раскаяния, вперемешку со слезным прошением помочь вернуть малое чадо неразумное в домашнее лоно, в привычный круг семейного очага. Неизвестно, услышал ее кто-нибудь на небесах или нет, но ясно ей было одно: Всевышний испытывал взбалмошную женщину за все ее вольные или невольные прегрешения, насылая казни египетские. Проникшись значимостью духовного прозрения, она упала в ноги удрученного супруга и стала умолять его отпустить в женский монастырь. Однако, доктор Кольридж не дал на то своего согласия и пообещал вскорости отправить дражайшую половину в наркологическую лечебницу для хронических алкоголиков. Он адекватно оценивал ситуацию: такие минуты душевного помешательства случались с ней не раз, наутро Бернардина проспится и все будет, как прежде.
А Ричард, регулярно отвергаемый их щепетильной дочерью, проклиная все на свете, пошёл туда, куда глаза глядят, мысленно проигрывая сольную партию ударных из композиции цепеллиновского "Moby Dick". Он всегда так делал, когда пребывал в мрачном настроении. А в мрачном настроении, в последнее время, он пребывал всегда…
Глава 14. Повторное пленение
В подвале тоже хранилась рухлядь, но иного рода: пришедшая в негодность мебель, старинные рамы без картин, сундуки, сломанное бюро и прочий антиквариат, вроде бронзовых статуэток, нефритовых шкатулок и фарфоровых безделушек. Раньше это помещение было приспособлено под хранение вин и продуктов, а затем, по велению времени, пришло в запущение и превратилось в склад ненужных вещей.
И здесь было значительней хуже, чем в чулане: холодно, сыро и страшно. Не зря же в народе говориться: из огня да в полымя. И, тем не менее, Фил ван Тропп стоически переносил свою клаустрофобию, балансируя на тонкой грани нервного срыва. И помогали ему в этом Гильям и Космо, показывая пример звериного терпения и мужества.
– Я жутко проголодался!– заявил Фил ван Тропп мелодраматическим тоном, запахнувшись в грязный халат и мерно покачиваясь туда-сюда. – Видит бог, третьего пленения я не выдержу!..
Надо отметить, что чистоплотность была превалирующей особенностью непростого характера судьи, но в нынешних условиях, без воды, полотенца, бритвенного прибора и лосьона, она на неопределенный срок сложила свои законные полномочия.
– Сначала надо пережить второе, сэр,– заметил Космо, заглянув в замочную скважину.– Если они не поймали Фицджеральда, есть шанс отсюда выбраться…
– Пусть даже так, он, что – взломает кованую дверь и спасёт нас вторично?– здравомысляще выразился Филл ван Тропп.– Это же смешно!..
– Взломать, не взломает, а вот отомкнуть дверь в силах. Ключ-то в замке…
За кованым створом, послышались гулкие шаги по каменной лестнице, затем скрежет металла и, лишь после дверь со скрипом отворилась. В проеме возникла фигура Брендона, с исцарапанным и исклеванным лицом, и это пострадавшее лицо не предвещало ничего хорошего. В руке Ловкача трепыхался веснушчатый и сердитый мальчишка. Со словами «черт бы тебя побрал!», он с размаху был отправлен в чрево подвала, в компанию трех узников.
– Джаспер!– удивился Гильям, который знал малолетнего сорванца еще со времени его первого увлечения стрельбой из рогатки.– Ты-то почему здесь?
– За правду!– ответил мальчишка в одном сандалике.
– Сиди тихо и не рыпайся, сосунок!– предостерег Ловкач, поглаживая болезненный укус на руке.– И, может быть, тогда останешься в живых!
Он криво усмехнулся и захлопнул дверь. Ключ дважды провернулся и с характерным звуком покинул замочную скважину.
– Тебе не поздоровиться, когда я расскажу все инспектору Уэббу!– пригрозил ему вслед мальчишка и лихо утер свой сопливый нос.
– Вот теперь, Фицджеральд нам не помощник,– произнес растерянный Космо.
– Не знаю, о каком Фицджеральде вы толкуете, но с этими бандитами я давно знаком!– деловито похвалился юнец.
– Каким это образом?– удивился Гильям.
– Я давно за ними в бинокль наблюдаю, и мне с дерева все видно!– хвастливо объявил Джаспер.– И, вообще, за всеми присматриваю! Они у меня вот где! И вы все!– и он показал кулак.
– Ты, что, за всеми исподтишка подсматриваешь, как за микробами?– изумился кролик.
– Вовсе нет! Я Око Господне!– провозгласил Джаспер на полном серьезе и с детской непосредственностью.– У меня про всех записано в тетрадке, и про пекаря, и про ветеринара, и про судью…– начал он было перечислять и запнулся, увидев в тёмном углу старого юриста.
– А-а, значит, это ты, юный негодяй, вымогал у меня пятьдесят фунтов за какой-то там "скелет в шкафу"?!– спросил Фил ван Тропп не очень дружелюбно.
– Я не узнал вас, сэр, в этом подземном отстойнике…– залепетал Джаспер.
– Конечно, как всегда не узнал, потому, что спутал меня с кем-то!– продолжил возмущаться судья.
– Вас ни с кем не спутаешь, сэр!– защищался, как мог, юный шантажист.– Я самолично видел, как вы…
– Вот, сейчас, уши надеру, будешь знать, как запугивать честных людей!..
– Ребята, не будем сводить счеты!– сказал Космо. – Мы в одной лодке, раскачаем – все потонем…
– Верно, заяц! Нам сориться никак нельзя,– поддержал Джаспер и принялся исследовать мрачное узилище. По истечении пяти минут, он пришел к неутешительному выводу, что бежать отсюда невозможно, разве что волшебным образом превратившись в таракана.
– Остается одно: ждать Фицджеральда, на него последняя надежда,– сказал Космо.
В замочной скважине опять загромыхал ключ, дверь заскрипела и в проёме снова возник исцарапанный Брендон.
– Кашу принёс, для зайцев…– объявил он зловеще.– Добрый шеф сказал, пусть отъедаются, вечером освежуем и приготовим из них фрикасе под названием "Пальчики оближешь"…
Он засмеялся, довольный своей жестокосердной шуткой. Поставив кастрюлю и пару мисок с ложками на пол, Брендон ушёл, замкнув дверь на двойной запор. По счастливой забывчивости, он опять оставил ключ в замке.
От грянувшей безысходности, Гильям и Космо заметались по подвалу. Им не хотелось быть освежеванными, вкусно приготовленными и съеденными за милую душу. Им хотелось жить, грызть свою морковку и наслаждаться повседневными радостями бытия.
– Что передать родным и близким?– спросил Джаспер, беззастенчиво уплетая овсянку.
– Не думал, что можно брать чужое вот так, без спросу,– произнес голодный кролик, сглотнув слюну.
– Можно, когда сильно хочется,– ответил цинично юнец.
– Не хорони раньше времени, юный Кольридж!– предостерег его судья, присоединяясь к незамысловатой еде.
– Но у них нет ни малейшего шанса!
– В своей судебной практике, молодой человек, я знал много разбираемых дел, у которых не было, как ты говоришь, ни малейшего шанса!– изрек Фил ван Тропп, облизывая ложку.– А в результате блестящей работы адвокатов, они убедительно защищались перед присяжными, и обвиняемые обретали свободу…
– А здесь не заседание суда, сэр!– заметил Джаспер.– Хочу напомнить вам, что мы незаконно упрятаны бандитами в вашем же подземелье, и никто нам не поможет!..
– Кроме Фицджеральда!– напомнил Космо, немного успокоившись.
– Заклинило же тебя на сером выскочке!– проворчал Гильям.– Он врун и хвастунишка, заруби это на носу!
– И про то, как ты струсил перед охотником, тоже сочинил?
– Это было поначалу, а потом я ему задал жару, мало не показалось! Поверь мне, лучшему другу, а не случайному проходимцу!..
И тут, как гром с ясного неба, от самых дверей, раздался тонкий голосок:
– И кто здесь случайный проходимец?! Я, что ли? Тогда я пошёл…
– Постой, Фицджеральд, не обижайся на Гильяма! Я давно его знаю таким … придумщиком. Только не говорил ему этого…
Космо посмотрел прямо в глаза кролика и тот отвел взгляд в невольном смущении.
– Хватит, с нас откровенной чуши!– встрял малыш Джаспер.– Давай за дело, Фицджеральд! Покажи, на что ты способен!
Космо, неодобрительно взглянув на него, рассказал мышонку, что надо делать.
– Вот, хватит ли силенок?– добавил он, серьёзно нахмурив бровки.– Надо провернуть ржавый ключ два раза!..
– Хватит!– твёрдо заверил маленький спаситель, привычно юркнув в поддверную щель. Минуту понадобилось мышонку, чтобы вскарабкаться наверх и взяться за дело. И едва он попытался сдвинуть с места железную дужку ключа, как следом прозвучал негодующий голос Брендона:
– Ах, ты, гад! Ещё живой!? Я вернулся за ключом, а он уже тут, в замке ковыряется!!!
Потом прогремели, один за другим, три оглушительный выстрела, и в щель, обратно, протиснулся целехонький Фицджеральд.
– Ирландцы не сдаются!– крикнул он в закрытую дверь. В ответ, разгневанный Брендон пнул коварный створ и посоветовал больше не высовывать свою морду, если жизнь дорога.
– На этот раз не вышло!– с досадой пропищал хвостатый взломщик, переводя дух.– Надо включить смекалку, изловчиться и выкрасть ключик!
– А пупок не надорвешь?– спросил его Джаспер.
– Ирландцы не то, что вы, англичане, народ упертый! Надо будет, гору снесут и море осушат!
– С таким боевым настроем, весь мир давно бы лежал у ног Её Величества!– восторженно сказал судья и крепко пожал двумя пальцами сильную лапку Фицджеральда.
– Не велик герой размером в два дюйма,– презрительно подметил Джаспер.
– Не в силе успех, но в духе!– изрёк старый законник и благословил на воровство ключа серого мышонка, напутствовав пафосными словами:– Для благородной цели все средства хороши!
– С этим я согласен!– сказал Джаспер и прилег на старое канапе, заложа руки под голову. А Фицджеральд, блеснув озорным блеском бусиничных глаз, снова шмыгнул под дверь. Гильям и Космо присели на ступеньки, мысленно пообещав не сойти с этого места, пока он не вернется. Они были уверены, что мышонок справится с заданием. А что еще им оставалось делать в безвыходной ситуации? Положение обязывает…
– И вы думаете, что эта пискля одолеет здоровенных бандитов?– широко зевнув, спросил равнодушным голосом юный шантажист.
– Не будьте таким циничным, молодой человек!– упрекнул его старый судья, поправляя парик на своей макушке.– Воспринимайте мир позитивно. И зарубите себе на носу, – все, что нас не убивает, делает нас сильнее…
Глава 15. Всего понемногу или штурм судейского дома
Усилиями праведного семейства Кавендиш, Элджернон Арчер был доставлен в приют больницы святой Терезы. Там его сходу взялись лечить сёстры милосердия и обходительный Макгвайер, врач и пастор в одном лице. Лёжа в ослепительно белой и пахучей лавандой постели, в приступе болезненного бреда, увечный охотник ощущал себя в раю и чистосердечно раскаялся в грехах перед священником в белом халате, приняв его за Всевышнего. Ещё он сложил с себя постыдные полномочия председателя местного общества охотников и обещал включиться в беспощадную борьбу за права животных на жизнь и за отмену охоты на веки вечные.
– Негоже, в двадцать первом веке, насмерть забивать наших братьев меньших!– увещевал он окружающих.– Пора переходить на подножный корм!..
– Да-да, сын мой,– усмирял его доктор богоугодного заведения, любивший хороший стейк с кровью.– Мы все в руках Господа, и не нам решать, кому жить и кому умирать! Сестра, введите больному двойную порцию успокоительного. И двойную клизму в придачу…
– Но это может его доказать, сэр!– заметила многоопытная ассистентка.
– Если душа без остатка очищена, Господь не допустит!– вразумил лекарь неразумную женщину. От двойного акта сострадания, Элджернон Арчер накрепко забылся и улетел в эмпиреи. Там его встретили распрекрасные эвмениды и принялись заслуженно ублажать снотворную душу, обеленную добела. Если бы об этом узнала Труди, которую на пять минут впустили посидеть возле супруга, она бы задала ему такую трепку, какую больница святой Терезы ещё не знала за всю историю своего существования.
И пока мистер Арчер приватно забавлялся с божественными девами, мы перенесемся в полицейский участок, где готовился санкционированный набег на дом судьи. Все констебли и сам инспектор Уэбб были в бронежилетах и готовы к выступлению.
События последнего часа стремительно разворачивались, проливая свет на ряд похищений, произошедших за истекшие сутки в маленькой деревушке. Теперь в распоряжении детектива имелось предостаточно улик и свидетельств. Пробитые пальчики на оконном стекле в доме миссис Кристобаль принадлежали Биллу ванн Троппу, известному в пяти штатах Америки мошеннику, замешанному в ряде банковских махинаций и прочих преступных деяниях, но так и не доказанных из-за отсутствия прямых улик на его причастность. Кстати, он приходился родным братом-близнецом судье Филу ванн Троппу. Другие отпечатки, на брошенной недавно удочке, указывали на крайне изворотливого типа, техасского бандита Брендона Линча, который проходил по одному делу Билла ванн Троппа в качестве свидетеля. Их безусловная связь в нынешнем расследовании, и опознание пострадавшим Ричардом рыболова по фотографии, а также, подтверждение псом Уилбуром, виденного им незнакомца в плаще мистера Арчера по тому же портрету, – вдохновляли молодого детектива. И вот в такой ответственный момент, толстяк Уоттфорд пожаловался, что жилет жмёт в подмышках и натирает бока, на что инспектор справедливо заметил:
– Потерпишь, любитель кулинарных изделий, хотя бы ради того, что бы дальше наслаждаться сдобными булочками!
Уоттфорд уяснил замечание начальника и на все время операции поклялся не издавать ни звука. Команда потянулась из участка на выход, чтобы пешим ходом, не привлекая особого внимания преступников и возможных сообщников, оцепить и взять штурмом бандитское логово. Обычным шагом, словно туристы на прогулке, они достигли цели, и возле ограды, в виде давно не стриженого кустарника, присели на корточки.
– Напоминаю, я и Уоттфорд берём парадный вход,– в последний раз проинструктировал подчиненных инспектор,– а ты, Колдерон, заходишь сзади, на случай если они попробуют бежать. И не забывайте, у них там могут быть заложники! Начнём по моему сигналу!..
А теперь оставим и сельских полицейских, благо они вовремя подоспели, и узнаем, что творится в доме.
На раздольной кухне, Билл ван Тропп, надев на себя цветастый фартук, точил ножи, готовясь к разделки крольчатины, под фрикасе, а Лакшми мыла овощи и нарезала их кубиками. Помимо отрицательных качеств, злодей обладал кулинарным даром от бога. Конвекционная печь уже разогревалась до положенных двухсот градусов, отчего становилось даже жарко и невыносимо от застарелой копоти. Секретарша открыла окно, чтобы проветрить помещение и ей показалось, что по задворку кто-то проскочил. Подумав, что это кошка, она занялась выскребанием противня.
– Всякое блюдо требует деликатного подхода: чистых рук и ясной головы, без отвлекающих мыслей!– провозгласил назидательно шеф, пробуя остроту ножей и, кинув отеческий взгляд на женщину, произнес:
– Не думаю, чтобы они сунулись к нам в ближайшие сутки. Для этого им необходима масса бумажных согласований на разных ведомственных уровнях. А завтра мы будем уже далеко…
Но дотошной Лакшми не давало покоя недавнее видение за окном.
– Билл, я отлучусь на минуту,– сказала она и вышла из кухни.
– Увидишь Ловкача, передай, что пора потрошить живность!– прокричал тот ей вслед. Лакшми открыла заднюю дверь и выглянула наружу. Если б она догадалась заглянуть за дверь, то обнаружила бы там сержанта Колдерона. Но, видимо, секретарше было достаточно того, что она не заметила вокруг ничего подозрительного. Или она не хотела в одночасье терять то, что успокаивало и давало шанс надеться на будущее. Так или иначе, Лакшми удовлетворилась.
А Брендон, тем временем, смотрел в гостиной телепередачу боксерского поединка, всецело упиваясь молотобойными хуками и джебами и совершенно не подозревая, что у него под боком затаился Фицджеральд. Мышонок выжидал удобного момента, чтобы стибрить ключ, лежащий на газетном столике. И когда он был готов свершить очередной подвиг, вошла Лакшми и, передав Брендону приказ шефа, вышла вон. Фицджеральд понял, что уже поздно заниматься ключом, и надо бежать, что есть силы, в подвал и предупредить друзей. И пока техасец, весь в зеленке, досматривал кровавый мордобой, как один боксер добивает другого, мышонок дунул, словно ветер, в сторону подвала. За кратчайшее время, он преодолел расстояние в двадцать ярдов и прошмыгнул под кованую дверь.
– Скорее баррикадируйтесь! Сюда идёт Брендон, чтобы вас свежевать!– пропищал мышонок, не чувствуя под собой ног, а в груди – сердцебиения. Не выдавая усталости, он схватил какую-то плошку и волоком потащил под дверь. Гильям, Космо и Джаспер бросились исполнять призыв к самообороне, подтаскивая предметы средней тяжести. Недолго колеблясь, судья подключился тоже. Поднажав на старый шкаф, он задвигал его, дюйм за дюймом, ко входу и, наконец, приставил впритык с кованым створом. Потом, до кучи, подоспела очередь за сундуком, бюро и прочей рухляди. Через четыре с половиной минуты, вся дверь была завалена доверху.
– Быстро управились!– сказал Джаспер.
– Когда жить хочется, человек и на большее способен!– изрёк судья и, для пущей прочности, подпер груду вещей шваброй.
– Теперь им ни за что не пробиться к нам!– утешил себя Гильям.
– И не попробовать наших упитанных тел!– добавил Космо.
Но те, что по ту сторону, думали иначе. Сильный толчок всколыхнул баррикаду, чуть не развалив её. Сверху и с боков посыпалась дребезжащая мелочь.