Тортуга. История старейшей пиратской базы Карибского моря (1492—1694 гг.)

Глава 5. Дело капитана Ньюмена

Английский пират Томас Ньюмен активно разбойничал на просторах Атлантики и в Вест-Индии между 1633 и 1642 годами. Его корабль «Хантер» («Охотник») был куплен в Голландии, в Роттердаме, и снаряжен в Дувре с помощью лондонского купца Лайонела Ньюмена (родного брата Томаса). Часть пушек владельцы судна приобрели у купца-авантюриста Джона Харта с острова Тортуга. Хотя Харт в то время входил в лондонскую Компанию острова Провиденс, пушки он ухитрился продать Ньюмену в частном порядке, без ведома компании.

«Хантер» покинул Англию в конце 1632 или начале 1633 года с несколькими пассажирами, чтобы, как было объявлено на таможне, «рубить лес на Тортуге». В то же время перед самым отплытием организаторы экспедиции заявили, что у них имеется голландское каперское свидетельство на право грабежа испанцев, подписанное принцем Оранским.

Возле Канарских островов «Хантер» взял на абордаж два испанских судна, одно из которых позже было переоснащено на Тортуге и превращено в капер. Больше года Ньюмен разбойничал в водах Кубы, Эспаньолы и Пуэрто-Рико, заходя в гавань Тортуги лишь для пополнения запасов пресной воды, дров и продовольствия. Набив трюмы сокровищами, он в декабре 1634 года вернулся в Европу. Добыча была выгружена в порту Роттердама. Испанское правительство, узнав подоплеку этого круиза, заявило английским властям решительный протест в связи с тем, что они под прикрытием Компании острова Провиденс поощряли «явное пиратство».

Весной 1636 года Томас Ньюмен установил более тесные связи с упомянутой компанией. 5 мая на заседании директоров КОП он предложил организовать новую приватирскую экспедицию в Вест-Индию. Это предложение обсуждалось в Брук-Хаусе 7, 14 и 16 мая. Девять джентльменов-авантюристов выделили «на дело» 1250 ф. ст., и к этой сумме сам пират добавил 400 ф. ст. Были зафрахтованы корабль «Хэппи ритарн» и пинас «Провиденс», поднявшие паруса в августе 1636 года. Судя по ряду источников, в Вест-Индии Ньюмен объединился с кубинским пиратом Диего Грильо, известным также по прозвищу Мулат Диего, или Диего Эль Мулато. Их операции в бассейне Карибского моря оказались успешными. По свидетельству губернатора Новой Англии Джона Уинтропа, в 1637 году приватиры доставили на Тортугу разнообразную добычу, в том числе негров-рабов. А богатый испанский приз¹⁸, взятый Диего, был отведен им в Европу, в один из портов Голландии (позже туда был отправлен агент КОП, чтобы попытаться отсудить в пользу компании хотя бы часть захваченной добычи).

В апреле 1638 года «Хэппи ритарн» вернулся из Америки в Англию, привезя с собой груз табака, жира и шкур на 4 тыс. ф. ст. (инвесторам КОП причиталось 2 тыс. ф. ст.). Что касается Ньюмена, то он продолжил крейсерство на пинасе «Провиденс». В ноябре того же года, направляясь из Вест-Индии домой, это судно зашло в Новую Англию. Джон Уинтроп записал в своем дневнике: «Некий капитан Ньюмен был отправлен с поручением графа Голланда, губернатора Вестминстерской компании (т. е. Компании острова Провиденс. – В.Г.), графа Уорвика и прочих из этой компании брать добычу у испанцев… в Вест-Индии, после чего он захватил у них много небольших судов и прочее… Он привез [c собой] много шкур и много жира. Шкуры он продал здесь по 17 ф. ст. 10 шилл., жир – по 29 шилл. и отплыл в Англию 1 декабря».

Ньюмен достиг Ла-Манша в день Рождества, однако у родных берегов счастье изменило ему. В двух лигах от Дангенасса па пинас неожиданно напал испанский корсар из Дюнкерка. В результате столкновения пять англичан было ранено, трое убито, а «Провиденс» взят в качестве приза и отведен в дюнкеркский порт. В руки испанцев попало 25 тюков индиго, много ящиков сарсапарильи, золотая цепь, мешок серой амбры, четыре крупных алмаза, большое количество жемчуга, несколько бочек золота и серебра, серебряные слитки и два куска золота на общую сумму 30 тыс. ф. ст. Как только граф Уорвик узнал о захвате Ньюмена корсарами из Дюнкерка, он ходатайствовал перед королем Карлом о содействии скорейшему возвращению пирата на родину. Королевский посланник в Брюсселе сэр Балтазар Джербер получил от государственного секретаря сэра Джона Кока указание сделать соответствующее заявление кардиналу-инфанту, а английский посол в Мадриде должен был подать иск в испанский суд. Хотя испанские власти не хотели, чтобы «величайший пират современности» был отпущен на свободу, после двух лет переговоров корсары «Провиденса» вместе со своим вожаком благополучно вернулись в Англию.

Ньюмен не стал долго задерживаться на берегу, уйдя с головой в новые пиратские авантюры. Из записок Уинтропа мы узнаем, что он «сгинул на пути к Кристоферу (остров Сент-Кристофер в Вест-Индии. – В.Г.) с очень богатым призом во время великого урагана 1642 года».

Глава 6. Томас Литтлтон против братьев Хилтонов

Немало хлопот Компании острова Провиденс доставляли кредиторы Энтони Хилтона, которым он упорно не желал возвращать долги. В частности, один из них – новый губернатор Невиса Томас Литтлтон – поклялся захватывать корабли компании, приходящие на его остров, до тех пор, пока не возместит нанесенные ему убытки.

В это время на Невис пожаловал капитан Ричард Брэгг, член Совета Тортуги, ничего не знавший об угрозе Литтлтона; он искал свежую провизию, рекрутов и товары для торговли с индейцами Дарьенского перешейка и очень удивился, когда губернатор велел арестовать его. Вслед за этим Литтлтон подал на компанию иск в английский суд, но добиться уплаты долга так и не сумел.

В 1634 году Энтони Хилтон неожиданно умер, и авантюристы Тортуги избрали его преемником капитана Кристофера Уормли. Брат умершего губернатора, бомбардир Джон Хилтон, как раз освободился из испанского плена (он был взят на Невисе в качестве заложника в 1629 году) и решил вновь попытать счастья на Антильских островах. Поднявшись в Мидделбурге на борт зеландского каперского корабля «мингера Руэборо» (очевидно, Рубергена. – В.Г.), который отправлялся на Тортугу, он во время путешествия зашел на Невис. Позже в мемуарах бомбардир напишет, что ему хотелось засвидетельствовать свое почтение губернатору Литтлтону и увидеться с кем-нибудь из старых друзей.

В губернаторском доме Хилтона встретили с распростертыми объятиями и пригласили отобедать, но в разгар пирушки Литтлтон приказал мушкетерам из охраны взять гостя под стражу.

– Как же так, – удивился бомбардир, – не успев выйти из одной тюрьмы, я должен идти в другую? Объясните, в чем причина?

Губернатор ответил:

– Ваш брат умер, и вы становитесь владельцем всего, что он имел. Заполучив вас, я смогу вернуть то, что ваш брат задолжал мне.

Джон Хилтон покачал головой:

– Меня больше огорчает известие о смерти моего брата, чем ваша угроза. Итак, мне надлежит оплатить долги брата. Но я лично должен вам какие-либо вещи?

Секретарь губернатора, мистер Проктер, принес массивный гроссбух и, полистав его, объявил, что Джон Хилтон задолжал Литтлтону шесть мотыг. Бомбардир тут же извлек из кармана горсть серебряных талеров и швырнул их на стол со словами:

– Плачу за себя.

Вице-губернатор Лак Стоукс предложил Литтлтону выйти в соседнюю комнату и переговорить там с глазу на глаз. Когда они вернулись, арестованный был освобожден. Все снова заняли свои места за обеденным столом. Хилтон, скрывая раздражение, сделал вид, что примирился с губернатором и в подтверждение этого выпил за его здоровье не один кубок рома. Потом все участники застолья были приглашены на борт судна, где Хилтон обещал организовать в их честь попойку, сытный ужин и фейерверк. Приглашение было принято с энтузиазмом.

В разгар пиршества бомбардир незаметно выскользнул из каюты и, подозвав шкипера, поведал ему обо всем, что произошло на берегу.

– Ладно, скажите только слово, и я высажу этих мерзавцев на побережье Эспаньолы среди коу-киллеров¹⁹, – проворчал голландец.

– Нет, не стоит, – возразил Хилтон. – Я хочу лишь напугать их. Пусть дюжина мушкетеров с зажженными фитилями притаится в оружейной камере, и, когда я крикну «Эй!» и топну ногой, им нужно будет войти в каюту и на галерею и приставить к груди каждого из гостей дуло мушкета. В первую очередь – к груди губернатора.

Спектакль был разыгран точно по сценарию.

– Теперь вы – мои пленники, – заявил Хилтон Литтлтону и его опешившим компаньонам, – и мне хочется, чтобы вы познали горе так, как познал его я. Вас покинут на берегу среди коу-киллеров.

Один из гостей, капитан Спэрроу, предпринял попытку оказать сопротивление, однако мушкетеры легко утихомирили его.

– Пристрелите этого пса! – закричал Хилтон. – И сбросьте его с галереи в море!

Пленники пришли в ужас и начали умолять бомбардира пощадить их. В документе сказано, что Томас Литтлтон, «являясь скорее купцом, нежели солдатом, был весьма напуган, и поэтому Хилтон, опасаясь, как бы он не умер на борту, вызвал лодку и велел отправить этих мошенников на берег… Спровадив их на берег, он поднял паруса и продолжил свой путь на Тортугу».

Не расставшись с надеждой получить кое-что из имущества Энтони Хилтона, губернатор Невиса вскоре и сам отправился в сторону Тортуги. Однако судьба не благоволила ему; во время плавания Литтлтон неожиданно заболел и умер.

Глава 7. Нападение испанцев

В конце 1634 года в гавани Тортуги бросил якорь потрепанный штормами корабль голландского судовладельца Ричарда Эверстена (он же – Ричард Пагетт). Познакомившись с островом и его жителями, голландец в письме руководителям Компании острова Провиденс сообщил, что в опекаемой ими колонии постоянно проживает 150 человек, не считая большого числа французов, бежавших сюда от испанцев с Эспаньолы. Форт, вооруженный артиллерией, хотя и призван защищать гавань, но находится в плачевном состоянии; военная дисциплина отсутствует вовсе; губернатор Кристофер Уормли, сменивший Хилтона, осуществляет весьма слабый контроль над жителями и главное внимание уделяет извлечению барышей от сделок с пиратами.

Испанцы тоже разжились ценной информацией о состоянии дел на Тортуге. В этом им помог ирландский сержант-дезертир, фигурирующий в документах под именем дона Хуана Морфа Херальдино-и-Бурко. В середине 1634 года он вместе со своим братом – католическим священником – захватил на рейде небольшое судно (при этом брат его был застрелен) и бежал в Картахену – портовый город-крепость на побережье Новой Гранады. Оттуда его переправили в Санто-Доминго, к президенту аудиенсии дону Габриэлю де Чавес-и-Осорио. Последний три месяца обдумывал план нападения на Тортугу и, в конце концов, оставил его осуществление своему преемнику – дону Алонсо де Сереседе.

В ноябре—декабре в Санто-Доминго была снаряжена экспедиция, состоявшая из двух отрядов: примерно 150 конных лансерос²⁰ возглавил тридцатилетний капитан Руй Фернандес де Фуэмайор (Фуэнмайор), а еще сотню солдат – капитан Франсиско Туррильо де Йельва (Йевра). Последний отплыл из Санто-Доминго 4 января 1635 года на четырех судах, имея приказ идти к северному побережью Эспаньолы, в гавань Байаха. Отряд Фуэмайора должен был прибыть туда же по суше. Главной целью экспедиции было уничтожение пиратского гнезда на Тортуге, поскольку местные флибустьеры прерывали «навигацию фрегатов и барок, которые приходили и уходили из Санто-Доминго на Кубу, в Картахену и другие места».

Тортуга и гавань Пор-де-Пэ на испанской карте 1602 года.

21 января 1635 года испанские суда подошли к гавани Бастера, защищенной небольшим фортом с шестью пушками, и, не рискнув высадить десант в этом месте, переместились на запад – к селению Кайон. Там все суда неожиданно сели на мели и рифы, прикрывавшие вход в Кайонскую гавань. Согласно данным двух сохранившихся испанских отчетов (от 16 января и 12 июня 1635 года), на острове и на стоявших в гавани трех флейтах²¹ и одном паташе²² в то время находилось около 600 человек, включая женщин, детей и рабов. Несмотря на аварию, Фуэмайор высадился на берег с 30 солдатами и двинулся прямо к дому губернатора. Во время короткой стычки пятнадцать защитников острова и «губернатор» были убиты (в действительности испанцы приняли за губернатора одного из офицеров; губернатор Кристофер Уормли проявил трусость, бежал и позже уплыл на одном из стоявших в гавани судов в Виргинию).

Развивая наступление, отряд Фуэмайора устремился из Кайона к Бастеру и по дороге натолкнулся на большую толпу англичан и французов, насчитывавшую около 190 человек. Рассеяв их, испанцы захватили 70 пленных и зарубили или повесили нескольких мужчин. Часть негров-рабов, согласно английским данным, бежала в горы. Большой группе белых колонистов, включая священника Бартоломью Стайлза и компанейского агента Энтони Робертса, удалось выбраться из Бастера и найти убежище на борту двух судов, вошедших в гавань через проход Гранд-Пас. Одним из этих парусников был корабль Компании острова Провиденс «Уильям и Анна», шкипер которого приобрел на Антильских островах сто тонн «бразильского дерева» и сорок тонн табака. Позже стало известно, что из-за сильной перегруженности он вынужден был зайти на Азорские острова и высадить часть пассажиров на берегу островка Грасьоза. Продолжив плавание, это судно в марте того же года потерпело крушение у острова Бель-Иль.

В целом во время испанского нападения было убито 195 человек. Уничтожив табачные плантации и разрушив дома, испанцы сожгли две кренговавшиеся²³ на берегу урки²⁴ и захватили разоруженный паташ, после чего с триумфом вернулись в Санто-Доминго. В качестве трофеев они привезли с собой несколько десятков рабов, шесть пушек, от 123 до 180 мушкетов, амуницию и четыре флага.

Интересную информацию о нападении испанцев на Тортугу и судьбе английских колонистов содержит дневник уже упоминавшегося нами голландского предпринимателя Давида Питерсзоона де Фриса. Посетив Гвиану и Малые Антильские острова, его корабль в марте 1635 года взял курс на юго-западную оконечность Эспаньолы.

«21-го [марта 1635 года], утром нашли себя близ острова Ваш, – пишет де Фрис. – Увидели, что восточный берег острова полон скал и тростника, и около полудня миновали сей остров и пошли к мысу Тибурон. Около трех часов пополудни мы встретили небольшую яхту из флота Вест-Индской компании, с которой нас окликнули и поинтересовались, куда мы намереваемся идти. Ответили им, что на Тортугу, лежащую за Эспаньолой. Они сказали нам, чтобы мы плыли с осторожностью, так как 9 января они бежали от испанцев, которые убили [там] от пяти до шести сотен англичан.

22-го, мыс Тибурон был к востоку от нас, и зеландский капер по имени Мартман… прибыл к нам на борт и спросил, куда мы собираемся идти. Мы ответили ему, что на Тортугу. Он сказал нам, чтобы мы были внимательны, так как он прибыл оттуда и кренговал там свой корабль. Когда он занимался этим, пришли испанцы и опустошили остров, на котором они убили и взяли в плен многих англичан. Он [Мартман] находился близ английского форта, в коем было установлено девять пушек, которые испанцы сразу же заклепали, и это случилось ночью. Мартман, пока его лодка находилась под стенами форта, переправил две пушки на сушу. Когда рассвело, он забрал свою пушку с берега и защитил свою лодку с помощью двух орудий, имевшихся на корабле, так как стоял близко к берегу. Когда он забирал свою лодку на борт, никто из испанцев не дерзнул подойти к форту. Затем они устремились через плантации, чтобы изгнать англичан. Ночью туда прибыл шлюп с испанцами, который необдуманно шел на веслах или под парусом на риф; но Мартман был начеку (поскольку это происходило рядом с его кораблем) и послал свою вооруженную лодку к ним, и забрал их на свой борт. Так вот, английский губернатор спасся благодаря помощи этого капера, который передал ему [губернатору] тех захваченных испанцев, с коими тот не стал вести переговоры, а сразу же убил. Это не очень-то понравилось Мартману, поскольку он хотел заработать на этих пленниках, ибо некоторые из них могли заплатить выкуп. Обо всем этом Питер Янсз Мартман рассказал нам… Мы также узнали от него, что он захватил пятнадцатипушечный приз, доверху нагруженный канарским вином, но послал этот приз в наветренную сторону к острову Ямайка… У испанцев было четыре судна, полные людей, с коими они совершили это нападение. Они имели корабль и три барки, вместе с небольшой лодкой. Потом он [Мартман] ушел, обменявшись с нами салютом… Мы пожелали ему доброго приза и успешного вояжа».

Описывая свой дальнейший путь к Тортуге, де Фрис сообщает еще об одной неожиданной встрече:

«23-го, рано утром, встретили близ [островов] Каймитес, у западной оконечности Эспаньолы, рыбацкую лодку вместе с торгующим древесиной шлюпом, который был полон английскими беженцами, бежавшими с острова Тортуга. Они просили, чтобы я забрал людей со шлюпа, торгующего древесиной (коих насчитывалось двадцать пять человек), вместе с еще двадцатью пятью – с рыбацкой лодки, которые были так переполнены, что не могли двигаться дальше. Но моя команда боялась взять на борт так много людей; однако я ответил им, что это – не английские моряки, а плантаторы, и [поэтому] нечего опасаться, что они могут увести корабль прочь; что я хорошо знаю, как обращаться с этими людьми, и знаю их язык; а также, что я не могу допустить, дабы они погибли в море, ибо они были христианами.

После долгого обсуждения с моими людьми, исходя из того, что у нас было лишь двадцать пять человек, они решили, что было бы глупо взять на борт пятьдесят иностранцев, не учитывая при этом, в каком жалком положении находились эти люди: они не имели никакой пищи и не решались сойти на берег, дабы поохотиться, ибо не имели [cвоего] судна…

В конце концов, я все же взял пятьдесят человек на борт и в тот же день отплыл вместе с ними за Каймите – остров, где мы стояли на якоре… Тут же несколько англичан сошли на берег с одним малым, который умел обращаться с гарпуном, и поймали морскую корову, которую вечером доставили на борт вместе с тремя большими черепахами. Поскольку было очень опасно оставаться здесь, на плохом грунте, и нельзя было набрать воды, мы решили идти в бухту Гоава, что на острове Гуанабо, расположенном примерно в десяти или двенадцати милях в глубине залива.

25-го, снялись с якоря утром и прибыли в полдень в бухту Гоава, где имелась прекрасная свежая вода, сбегающая с горы на берег моря, и где мы остановились с лодкой и наполнили бочки водой… Мы отправились на берег на нашей лодке с восемнадцатью или двадцатью англичанами, которым он был хорошо знаком, и прихватили для охоты своих собак. Это прекрасная бухта, она имеет около десяти футов²⁵ глубины, с отличным дном. Лодка вернулась вечером, привезя трех диких свиней, которых англичане поймали с помощью собак, и около шести тысяч апельсинов и лимонов; так что это – великолепное место для снабжения провизией. Кроме того, мы поймали на удочку несколько прекрасных рыб.

26-го, снова ходили к берегу на нашей лодке вместе с отрядом англичан и вернулись вечером с пятнадцатью или шестнадцатью тысячами апельсинов и лимонов, а также с семью дикими свиньями, которых они добыли на охоте.

27-го, увидели голландскую лодку с парусным вооружением шлюпа, которая стояла на якоре; мы выпалили из пушки, и при помощи подзорной трубы я обнаружил, что лодка та полна людей. Мы тут же выслали мой шлюп и лодку, хорошо снаряженные, и взяли ее на абордаж. На ней оказалось двадцать пять испанцев. Капитан судна показал мне письмо, [из которого явствовало] что он, имея прекрасный корабль, нагруженный шкурами, был захвачен [капитаном] Рубергеном. Они (команда капитана Рубергена. – В.Г.) отдали ему лодку, и я, со своей стороны, позволил ему идти дальше.

4-го апреля, достаточно обеспечив себя в этой бухте провизией и водой, мы решили утром плыть к соленому озеру, которое находится возле мыса Сан-Николас.

5-го, мы снялись с якоря и в полдень пришли на якорную стоянку возле высокой горы. Ее окружает равнина, и там, возле горы, имеется небольшое соленое озеро… Мы стали здесь на якорь, имея глубину пятнадцать фатомов²⁶ и песчаное дно. Я отправился на берег, чтобы найти озеро, и обнаружил в нем соль. Мы немедленно приготовились делать подмостки, чтобы набрать соли для балласта.

6-го, завершили сооружение наших подмостков и начали брать соль с помощью таза, но когда мы набрали три или четыре лодочных груза соли, начался дождь, и соль тут же растворилась в пресной воде. Мы подняли на борт ту соль, какую смогли собрать, и если бы это было не в дождливый сезон, мы могли бы нагрузить солью три или четыре судна. Тащить ее было удобно, так как до берега моря было не более тридцати шагов. Мы настреляли здесь много птиц – фламинго и иных, а еще здесь было множество диких лошадей – мы видели их утром, когда они бежали сотнями.

10-го, снялись с якоря на рассвете, отплыли и достигли мыса Сан-Николас вечером, а 12-го прибыли к острову Тортуга, который испанцы уже покинули, и застали там [капитана] Рубергена из Зеландии, который имел при себе взятый у испанцев приз, о чем сообщалось ранее, с двумя другими кораблями, один из коих был из Схидама, а другой – из Мидделбурга. Мы также застали здесь судно, на котором губернатор англичан [Кристофер Уормли] отправился в Виргинию. Пока стояли здесь, мы приобрели некоторое количество бразильского дерева, а поскольку ежедневно штормило, и мы не имели возможности выйти, наши англичане ежедневно отправлялись на остров Эспаньолу на охоту, чтобы ловить свиней и рогатых животных. Мы простояли здесь в безопасности – хотя погода была скверной – до 20-го апреля. Я спросил англичан, не желают ли они поселиться на острове снова; но они ответили, что боятся испанцев…

Этот остров находится у северной оконечности Эспаньолы, на расстоянии мили. Прекрасные ручьи стекают вниз из свежих потоков, так что там можно достать хорошую свежую воду. Также на острове Эспаньола имеется прекрасная саванна, или пастбище, где пасется много крупного рогатого скота, лошадей и свиней. Испанцев на северной стороне нет…

3-го мая, мы снялись с якоря возле восточной оконечности Тортуги и подняли паруса».

Из приведенного отрывка видно, что в 30-е годы XVII века острова Тортуга и Эспаньола регулярно посещались не только английскими и французскими авантюристами, но и голландскими каперами.

В популярной литературе по истории пиратства можно встретить иную – явно ошибочную! – дату нападения испанцев на Тортугу. Она восходит к сочинению французского миссионера Жана-Батиста дю Тертра, который датировал это нападение 1638 годом. У него указанную дату позаимствовали Жан-Батист Лаба, Шарлевуа, Моро де Сент-Мери и многие другие французские авторы (включая Жоржа Блона, написавшего «Историю флибусты»), а также такой крупный специалист по истории флибустьерства, как Кларенс Генри Харинг. Но ни в испанских, ни в английских архивах не обнаружено документов, подтверждающих версию об испанском вторжении на остров в 1638 году.

Ошибка дю Тертра и других хронистов, очевидно, была вызвана тем, что они спутали остров Тортугу, лежащий у северного побережья Гаити, с островом Ла-Тортуга, расположенным у побережья Венесуэлы. На последнем голландцы добывали соль и даже построили небольшой форт. В мае 1638 года отряд из 150 испанских солдат и такого же количества индейцев прибыл сюда на 13 пирогах под командованием дона Бернардо Ариаса Монтано, губернатора города Кумана. Заметив у берега голландский корабль и три сторожевых судна, испанцы овладели одним из них, после чего высадили десант на западной оконечности острова. На следующее утро Ариас атаковал голландский форт и после четырехчасового сражения, потеряв убитыми семерых испанцев и четырех индейцев (не считая двух десятков раненых), захватил это укрепление. Сорок защитников форта были безжалостно перебиты, а сам форт разрушен до основания. В конце июня того же года на Ла-Тортугу зашел «серебряный флот» под командованием дона Карлоса де Ибарры, но голландцев здесь он уже не обнаружил.

Таким образом, все упоминания об испанском нападении на Тортугу в 1638 году следует относить к острову, лежащему у берегов Венесуэлы, а не к тому, что расположен у берегов Гаити.