Цикличность

40. Кит

«Если для вас слишком жарко на юге, слишком холодно на севере и слишком пасмурно в Столице – то вам следует отправиться в Терриал. Великолепный, мягкий климат – здесь теплое лето, мягкая зима и то, ради чего люди приезжают сюда со всего света – самая красивая весна. Здесь расцветают прекрасные сады. Описать словами то, что происходит в душе человека, посетившего Терриал весной, невозможно. Даже центр города буквально утопает в цвету. Это время любви и нежности. Сотни влюблённых в эти дни встречаются на многочисленных аллеях города. Речной порт становится прибежищем романтиков, что приходят проводить солнце, скрывающееся за рекой. Терриал весной – прекрасное место. Здесь можно влюбляться по пятьдесят раз на дню и каждое утро просыпаться с непреодолимым желанием жить. Сегодня утром я вышел на улицу, вдохнул чудесный аромат, и едва не расплакался от чувств переполнявших меня. Надеюсь, Терриал будет таким всегда, и сады запада будут вечно дарить людям весну и любовь».

Орсон Кальдерон «Чувства»

862 год со дня Возрождения. Металлическая долина.

Я достал из сумки увесистый, неровный камень, похожий на слиток руды. Вот только камень этот в свете факела давал несколько странных, перламутровых оттенков. Он был словно бы сделан из воска и покрыт сверху глазурью. В одном месте, из-под слоя глазури выходил шнур, с помощью которого этот камень превращался из обычного на вид булыжника в страшное оружие. Если его очень сильно ударить, то он разобьется, и из внутренностей камня посыплется темный порошок.

Чудотворцы никогда не пользовались гремучим камнем в своих шахтах. Но, во всех остальных приисках Металлической долины, все работы по углублению выработок уже лет двести как ведутся с помощью взрывных работ. Кроме двух шахт чудотворцев, в пятнадцатом городе больше ничего не функционировало. Но так было не всегда. Окончательно чудотворцы убедили Деандира тринадцатого, деда нынешнего хозяина этих земель, закрыть все остальные шахты лишь сорок лет назад. Причем, уходили из пятнадцатого города рабочие второпях, просто обрушив входы, да побросав все инструменты где ни попадя.

Хорошо, что вечно тарахтящий Лоррис, однажды решил поведать детишкам о гремучем камне. Старик плох. Его уже ноги еле держат. Но перед детьми крепится, все время им что-то рассказывает. Мерзкий лицемер. Детишек на смерть ведет, а все прикидывается хорошим. Правильно к тебе костлявая подобралась, заслужил. И ведь как вовремя проболтался дурень, что, скорее всего, по закрытым приискам еще можно гремучие камни найти.

Согласно рассказам Лорриса, до того как чудотворцы привезли с востока секрет изготовления гремучего камня, им самим довольно часто приходилось приезжать в Металлическую долину и расширять выработки чудесами. Это было непозволительной роскошью, ибо пока чудотворец ехал до приисков, проходило огромное количество времени, а работа тем временем стояла. Да и сами чудотворцы не очень-то любили Металлическую долину. Ее никто не любит, кроме паршивого предателя Деандира. Ублюдку нравится эта его отравленная земля. Ясное дело, внутри он такой же темный и мерзкий, как весь этот край.

Но я не сдался, не опорочил свой род. Роккар пускай продолжает разговаривать с пустотой и верить во весь этот бред. Я давал клятву и не предам ее! Не для того они даются, чтобы отказываться от них по первому же зову сердца. И вот подвернулась возможность помещать этим убогим адептам воплотить в жизнь их хитрый замысел.

Повезло мне так же и с обстановкой в Пятнадцатом городке. В какой-то момент вышло так, что все оказались заняты своими делами. Лоррис совсем занемог, Роккар был занят тем, что трепался со своими новыми богами, а Деандир пытался потихоньку вывести из шахт всех рабочих так, чтобы никто ничего не заподозрил. Сопровождающие нас адепты постоянно покидали город, а на место их приходили новые. Создавалось ощущение, что они зачем-то передвигались по долине кругом. Точнее треугольником. Ибо одни адепты уходили в сторону четвертого города, а другие приходили со стороны десятого. По другим дорогам пятнадцатый город никто не покидал и никто в него не приходил. И, если верить моей памяти, то на карте маршрут, соединявший пятнадцатый, четвертый и десятый город образовывали равносторонний треугольник. Что странно. Какого-то черта они при этом еще и наносили на землю подле дорог какие-то символы. Я никак не мог их трактовать, знал лишь, что сегодня со стороны десятого города пришел отряд, который доложил что у них все готово.

В такой ситуации выходило так, что люди, одновременно находившееся в пятнадцатом городе, постоянно менялись. Никто не был друг с другом близко знаком и единицы людей узнавали кого-то в лицо. Самой скрытной тактикой в такой суматохе были наглость и хамство. И я спокойно, у всех на виду, просто гулял по окраине города и заглядывал во все засыпанные входы под землю. Я не прятался, всем просто не было дела до одинокого человека, праздно снующего по городу.

Повезло мне в одной из шахт, что была, не слишком удачно, законсервирована. Видимо слой камня сверху обвалился куда больший, чем планировалось. И вышло так, что он частично погреб под собой караулку при входе. Рабочие, если они уцелели, видимо не стали пробираться в караулку сквозь завал, а просто оставили все как есть. Помимо гремучих камней и мотка фитиля, в заваленной караулке обнаружились какие-то непонятные конструкции из металла. Думаю что они были нужны для того чтобы направить взрыв в нужную сторону. В этом я не разбирался. Однако, именно благодаря им, караулка и устояла. Я пережил несколько неприятных минут, ползая на животе под многотонным завалом, но выбрался оттуда с полным мешком гремучих камней и большим мотком фитиля.

Сегодня утром я перетащил гремучие камни в шахты чудотворцев. У второй шахты был довольно узкий вход – длинный тоннель, в котором не разойдутся две вагонетки, уходил в глубину сквозь твердую породу. Уже там он расширялся до большого зала. Посему, я просто положил гремучие камни почти на входе и, отмотав шнура на полчаса, поджег его.       Этого будет вполне достаточно чтобы засыпать узкий тоннель.

Во вторую шахту пришлось спуститься намного глубже. Ее вход почти сразу раскрывался в широкий зал, где было невероятно жарко и пахло плесенью. Я вошел в зал и увидел странные символы на полу. Еще один треугольник, только этот был намного меньше, символы похожи на те, что наносили адепты вдоль дорог. Увидев его, я поспешил пройти сквозь зал и заложить гремучие камни прямо у подъемника, некогда спускавшего рабочих вглубь шахты.

Фитиль я отмотал уже на десять минут и поджег. Теперь просто надо выйти. Скоро шахты взорвутся. Начнется большая буча. Такое не утаишь от Столицы, сюда приедут чудотворцы , судьи, а может даже и Братство. Здесь начнется заварушка. Адепты вычислят меня и убьют, сомневаться не приходится. Но я до конца выполнил свой долг.

И тут до меня донеслись голоса. Я услышал сначала голос взрослого, потом кашель оборвал его речь, и вместо него фразу закончил кто-то другой. А в ответ этой фразе до меня донесся детский смех.

Я остолбенел. Надо выпроводить их отсюда. Любой ценой! Я побежал от подъемника в большой зал. С другой его стороны в шахту как раз спускались Лоррис, Роккар, дети и еще пара человек. Меня поразило, с каким спокойствием вели эти люди невинных детей на смерть. Каждый ребенок зачем-то держал в руках по игрушке. Вернее даже по предмету. Кто-то нес платочек, кто-то куклу, кто-то колечко. В первый раз вижу такую бесовщину.

– Кит! Ты что тут делаешь? – Роккар удивленно посмотрел на меня.

– Он делает то, что делал до этого сотни раз. – Роккару, вместо меня, ответила пустота.

– Я не дам вам детишек убить! – я достал из-за пазухи большой тесак, который умыкнул с месяц назад на кухне. Я держал его в левой руке ибо правая плохо слушалась из-за ранения в плечо.

– Кит, что за глупости!? – Лоррис закашлялся посреди фразы. – Друг, успокойся, мне гарантировали сохранность этих детей. Я и Роккар, мы отвезем из на мою родину, к леднику Бирдремм

– Так я тебе и поверил, урод!

Я заметил что Лоррис, чувствуя опасность, пятится сам и отталкивает детей назад к выходу из шахты. Молодец, старик, может, и правда, было когда-то в тебе здравое семя.

– Кит, после ритуала ты можешь отправиться вместе с нами на север.– Роккар сделал шаг навстречу мне.

– Не заговаривай мне зубы! Так, где этот ваш невидимый друг? – я угрожающе поднял тесак, делая это скорее для того чтобы потянуть время.

– Я здесь, я не двигался. – Спокойно ответила пустота.

И в этот момент земля под ногами заходила ходуном. С потолка посыпались мелкие камни. Соседнюю шахту завалило. Я боялся, что положил мало гремучих камней. Но взрыв ощущался даже здесь, не было сомнений – шахта схлопнулась.

– Делайте свое дело! Да поскорее! И тут же ведите детей на поверхность. Через пару минут эту шахту тоже завалит.

И в этот момент Роккар упал на колени. Он закричал, будто что-то внутри разрывало его на две части. Я не знал, как реагировать, лишь отошел от него на пару шагов. Какой-то невероятный ужас неожиданно прикоснулся к моему сердцу.

– Дети, помогайте дяде Роккару, сожмите в руках свои игрушки и представьте, что он выздоровел. Помните, как я вам рассказывал, у дяди Роккара внутри две души, чтобы он выздоровел нужно разделить их. Только очень-очень сильно этого захотите! – Лоррис выглядел напуганным, но видимо успел сориентироваться.

Только вот что он несет? Какое еще выздоровление?

Роккар вдруг повалился на землю как подкошенный, и при этом перестал кричать. Он вообще перестал что-либо делать. Я увидел, что глаза его закрыты, а с кончика носа начала капать кровь. Тут вдруг я словно услышал женский крик. Чего естественно не могло произойти.

– Да что вы творите!? – закричал я.

И тут сзади меня раздался взрыв. Меня обдало градом мелких камней. Один попал в висок, отчего я потерял равновесие и упал. Дети закричали от испуга.

Роккар пришел в себя и тяжело поднялся на руках

– Выводи их, Лоррис. Быстрее! – закричала он.

Лоррис успел лишь обернуться. В этот момент потолок зала частично обрушился. Крики мгновенно затихли. Огромный завал преградил выход из пещеры, похоронив под собой ни в чем не повинных детей. Лоррис в последний момент попытался вытащить кого-то на себя за маленькую ручку торчавшую из под камней, но большой камень ударил его в висок и теперь он лежал ничком присыпанный пылью и щебнем. Лишь кровь красным пятном растекалась по пыли.

– Ты обещал мне! – закричал Роккар, тщетно пытаясь встать.

– Не ритуал убил этих детей. – Отозвалась другая пустота.

– А что тогда?

– Их убил он. Точнее его слепая преданность.

В этот момент с потолка сорвалась тяжела глыба и упала прямо на Роккара, раздавив ему грудину.

Чудотворец был мертв, но я все еще чувствовал на себе его взгляд. Меня до самых костей пробирал необъяснимый ужас. Я стоял, и меня придавливала к земле тяжелая, как глыба мысль. Не они, не адепты убили этих детей, а я! Я почувствовал, как по моему лицу потекла слеза.

И тут я вспомнил, что у меня в руке все еще находится большой нож для мяса. Я, не колеблясь ни секунды, развернул его острием к себе и между ударами сердца вонзил его себе в живот.

Больно не было, я ничего не почувствовал, ни удара, ни того как кровь вытекает из меня. Лишь глухая мысль стучалась в мозгу вместе с последними ударами сердца. Я убил их. Я думал, что делаю правое дело, но это была страшная ошибка.

Я не заметил, как оказался на земле. Момент падения ускользнул от меня. Сквозь затуманивающийся взор я увидел, что Лоррис слегка пошевелился. После чего зрение покинуло меня. И сквозь нарастающий приятный гул в голове я услышал злобный крик Роккара.

– Я буду следить за каждым твоим шагом, чтобы такого больше не повторилось!

– Для этого ты и был рожден.

Это было последнее, что я услышал. После чего я, неожиданно, ощутил невероятную легкость. Очень приятное, легкое чувство заменило мне гулкие удары сердца и неприятное осознание моей ошибки. Захотелось кричать, и я с большой радостью отдался этому порыву. Вокруг меня теперь был свет. Очень яркий, я не мог открыть глаза от того, насколько он был яркий. И тут, вдруг, нежные руки, руки которые я полюбил с самого первого прикосновения, подхватили меня. Я почувствовал невероятный покой, когда оказался в этих руках, кричать больше не хотелось. И тут во рту я ощутил вкус чего-то теплого и приятного. Мягкая дремота тут же сморила меня.

41. Джесс

«Я свое давно отвоевал. Я двадцать лет к ряду служил в Харресе. Сначала я был солдатом, потом северу запретили иметь войско и меня перевели в стражу, где я, собственно, и дослужился до главы Харессой стражи. Я истоптал в дозоре сотни сапог, прошел в карауле тысячи верст. Но на мою жизнь судьба, к счастью, уготовила мне лишь одну битву – Кровавый поход, когда север выступил против чудотворцев, и те приняли решающий бой подле Столицы. В том бою я потерял многих друзей, потерял своего младшего сына и едва не погиб сам. Но знаете, годы прошли, и я практически не помню события того вечера. Помню огонь, который насылали чудотворцы, помню, что, когда стемнело, из лесу к чудотворцам пришло подкрепление из Остларда. Но все это окутано в воспоминаниях каким-то туманом, словно бы и не со мной происходило. Вместо этого я отчетливо помню, как, еще в Харресе, пришел в отчий дом и рассказал своему отцу, что север поднялся, что мы готовы идти в наступление на Столицу. Тот с укором посмотрел на меня и сказал: «Ты – идиот! Короли Севера веками издевались над своим народом, забирая у него все и благоденствуя. Когда на север вошли чудотворцы, наш разоренный народ встречал их с надеждой. А сейчас ты и подобные тебе все забыли и идут воевать за потомка тех, кто измывался над твоими родичами». Сейчас я понимаю, что он был прав, а мне просто запудрили мозги. Войны устаивают правители, но умирают и калечатся в них простые люди, которым и так не сладко живется»

Рудольф Стормберг «Воспоминания»

863 год со дня Возрождения. Митарр.

Когда небо немного посветлело, я понял, что Лессви прав – мы не сможем вытащить Строккура, как бы нам того не хотелось. Ибо сверху на переломленную балку давил огромный завал. Чтобы хоть немного ее приподнять, надо было выбрать огромную кучу камня и обломков. Мы честно трудились, выбиваясь из сил. Кто-то из людей не выдерживал и засыпал, опершись на инструмент, прямо на завале. Тут ничего не поделаешь, многие из них работают без отдыха больше трех дней. Усталые трудяги и так перетаскали на себе целую груду обломков. Куски камня, щебень и переломанные доски мы относили к дороге и бросали на обочину, прямо под ноги медленно бредущей мимо толпе. Иногда от толпы кто-то отделялся и, без лишних вопросов, принимался помогать нам. Но дело не продвигалось отнюдь не оттого, что у нас не было людей, просто мы взялись за невыполнимую задачу.

Кто-то даже сбегал до соседнего квартала, где разбирали развалины церкви при помощи подъемника с блоком. Там согласились помочь. Но, разобрать подъемник там, и собрать здесь, при самом лучшем раскладе получится только к обеду. А, учитывая, что добровольцы там, так же как и мы, работают без перерыва уже не первый день, то вряд ли все пойдет по плану. Строккур столько не продержится.

Пару часов назад один из примкнувших к нам добровольцев предложил подставить распорки, расщепить балку и попробовать так вытащить Строккура. Верное дело, что ноги ему так окончательно доломаем, но они хотя бы у него останутся. Идея рискованная, но сейчас как раз пришло время отчаянных мер.

В итоге затея провалилась. Балка, расщепившись, просела, подломив своим весом довольно крепкие подпорки. С этого момента Строккур, который из свой ямки постоянно рассказывал истории из своей жизни, затих. Он попросил принести ему самогон, да покрепче. Все поняли, что даже он сам уже не надеялся на благополучный исход.

И вот теперь, когда солнце уже начало медленно подниматься над ущельем с востока, ко мне подошел Лессви.

– Пора, Джесс. – Лессви не смотрел на меня, он смотрел на солидный мясницкий нож, который правил на ремне.

– Не справимся?

– Нет, либо сейчас сделаем дело, либо Строккур помрет от дурной крови.

– Ты сумеешь?

– А то, – Лиссви, наконец, поднял на меня печальные глаза и шмыгнул носом. – Я ж сын мясника. Младший сын. А у нас выбор-то не велик. Либо служба, либо церковь. А навыки сохранились. Только вот никогда бы не подумал, где они пригодятся.

– Может, последний раз на балку подналяжем? Все, кто есть. Блоками подвяжем, народ еще подзовем.

– Чтоб совесть не ела?

– Да хоть бы и так.

– А давай! С нас не убудет.

Когда все, кто работал на завале, окружили углубление, где лежал Строккур, тот, и так уже изрядно пьяный, залпом выпил полбутыли самогона. Он закашлялся, его едва не стошнило, но он удержал в себе крепкий напиток и взглянул на нас мутным взором.

– Ну что, братцы, дернете совести ради и поехали? – сказал он заплетающимся языком.

– Не ерничай! Вдруг получится. – Сказал Лессви.

В этот момент сквозь толпу протиснулся какой-то пожилой мужичок в порванной холщовой рубашке. Мужичок едва держался на ногах и тяжело дышал. Видимо бежал через весь город, спешил. Чуть отдышавшись, он резко выдохнул и выпрямился во весь свой отнюдь не богатырский рост.

– Строккур, есть тут такой? – голос мужичка был под стать габаритам, высокий, если не сказать писклявый.

– Вон он, внизу. – Буркнул кто-то из работяг, указывая на яму.

– Ох тыж епт… – мужичек поскреб пятерней редкую седину на мокушке.

– С чем пришел, почтенный старец? – сказал из ямы бывший вояка, которого видимо начал догонять в голову выпитый залпом самогон.

– Да я это… Новости принес… Домой тебе надо… Эх, что ж делать-то? – он поискал поддержки у окружающих людей, но те, ясно дело, не понимали, что происходит.

– Говори, отец, не томи.

– Жена твоя преставилась, добрый человек. Вот…

Все замолчали. Строккур выругался весьма витиевато и отбросил от себя пустую склянку с самогоном, так что та разбилась вдребезги.

– Так, хлопцы, тащите, если смогете. Не смогете, так режьте, только быстрее уже. Хватит на меня сегодня.

Все рванули с мест так, словно только что получили бодрых тумаков от сурового командира. Мы продели несколько веревок под балку. Часть людей отошли к дороге и тянули прямо через блок, установленный на козлах. Другая часть добровольцев, перекинули веревку через камень, с помощью которого они встали с другой стороны завала. Это увеличивало их усилие, и, к тому же, двум группам людей не приходилось стоять рядом бок о бок на дороге.

Лоррис, Лессви, я и еще несколько человек, подпихнули два рычага под балку, с двух сторон от Строккура, и надеялись таким образом приподнять ее, или, если дело пойдет, то хотя бы зафиксировать.

Раз! Два! Взяли! Балка не сдвинулась. Раз! Два! Взяли! Кто-то на веревке не удержался на ногах и упал. Лессви буквально висел на рычаге, едва не ломая его. Но ничего, балка лежала на том же месте.

Лессви сурово посмотрел на Строккура, который уже был в алкогольном бреду, и звал какого-то м-ш-ш-шмеля. Он достал из ножен свой тесак, и неловко замер, стараясь дышать как можно глубже.

– Что тут у вас, детишки?

В яму спрыгнул огромный, под два метра, мужик. Он был одет так, словно сбежал со склада с отслужившей солдатской формой. На нем была стеганая куртка, видавшая виды. А на его поясе болтался простецкий меч, который можно взять у кузнеца за десятку, еще и сдачу дадут.

Его лицо было покрыто густой, неровной щетиной. Неровной она была из-за того, что все лицо мужика было исполосовано шрамами. Их было слишком много, наверно, он единственный человек, который получил столько ранений в лицо и выжил. Он, либо всю жизнь воевал, либо ходил к очень плохому цирюльнику.

Длинные, рыжие волосы были собраны сзади в хвост, но хвост был неаккуратен, множество прядей выбились из него, и кучерявились во все стороны. Но больше всего выделялась старая зеленая накидка. Ее поела моль, и она была больше похожа на оконную штору в замшелой таверне. Но странный мужик, казалось, носил ее с большой гордостью.

– А тебе чего, мужик? – Лессви смотрел на эту картину огромными, удивленными глазами.

– Помочь хочу. Ты как? – он наклонился над Строккуром.

– Ой, а вот и смерть пришла. – Строккур воздел очи горе, а с уголка рта его потекла слюна.

– Зря вы его так напоили, – покачал головой мужик. – Если поранится, то кровь ручьем польется, вытечет весь за час.

– Ты лекарь? – спросил Лоррис.

– Так тоже можно сказать. А давайте еще раз наляжем, напоследок. Или уже сил нет?

– А, легко! – Лессви был несказанно рад, убирая тесак.

И мы налегли. При этом мужик встал над Строккуром и попытался тянуть балку прямо руками. И она пошла! Балка приподнялась на добрую ладонь.

– Вытаскивай! – закричал мужик в зеленой накидке. – Долго не смогу держать!

Только тут до всех дошло, что на самом деле бревно поднял один мужик в зеленом плаще. Я бросил рычаг, рванулся к Строккуру, схватил за руку и потащил его из под завала. Под другую руку подоспел Лессви, и мы вытащили стонущего Строккура на свет божий.

Наверху столпились люди. Откуда-то появились две тетки с поясными сумками. Они тут же кинулись к Строккуру, и сразу же начали заливать в него какие-то там травяные микстуры. Мы с Лессви аккуратно передали Строккура наверх, а там собравшаяся толпа тут же подхватила пострадавшего, и поволокла бедолагу вдаль от завала.

Мы с Лессви, тем временем, подошли к мужику в зеленой накидке. Он сидел на пятой точке в яме рядом с балкой и утирал пот со лба грязной тряпочкой, которую потом подпихнул под ворот куртки.

– Мужик, а ты кто, собственно? – первым не выдержал Лессви.

– А это так важно? – мужик почесал ухо и удивленно уставился на нас.

– Это – Скип Благородный. – Сказал вдруг Лоррис, смотревший на нас с вершины завала.

– Ну да, Скип. – Мужик сказал это так, будто сообщил о том, что в молочную лавку сметану подвезли. При этом он принялся выковыривать из больших мозолистых ладоней занозы оставленные балкой.

– Ты что, правда Скип? Тот, который, бог? – Лессви смотрел на мужика озадачено.

– Так люди говорят. Сам я не уверен в этом.

– Ты не уверен, что ты Скип? – Лессви заметно смешался.

– Я не уверен, что я – бог. – Мужик широко улыбнулся.

– И что теперь будем делать? – спросил я, не выдержав молчания.

– Как это что? Передохнули? А теперь подняли зады и побежали завалы разбирать! В этом городе еще слишком много людей, которым мы с вами можем помочь!